Иконоборчество

Вероятно, не будет натяжкой утверждать, что пла-
стические искусства нового стиля обнаружили искреннее

ДЕГУМАНИЗАЦИЯ ИСКУССТВА

отвращение к «живым» формам, или к формам «живых
существ». Это станет совершенно очевидным, если срав-
нить искусство нашего времени с искусством той эпохи,
когда от готического канона, словно от кошмара, стре-
мились избавиться живопись и скульптура, давшие
великий урожай мирского ренессансного искусства.
Кисть и резец испытывали тогда сладостный восторг,
следуя животным или растительным образцам с их
уязвимой плотью, в которой трепещет жизнь. Неважно,
какие именно живые существа, лишь бы в них пульсиро-
вала жизнь. И от картины или скульптуры органическая
форма распространяется на орнамент. Это время рогов
изобилия, эпоха потоков бьющей ключом жизни, кото-
рая грозит наводнить мир сочными и зрелыми плодами.

Почему же современный художник испытывает
ужас перед задачей следовать нежным линиям живой
плоти и искажает их геометрической схемой? Все за-
блуждения и даже мошенничества кубизма не омрачают того факта, что в течение определенного времени
' мы наслаждались языком чистых эвклидовых форм.

Феномен усложнится, если мы вспомним, что через
историю периодически проходило подобное неистовство изобразительного геометризма. Уже в эволюции
доисторического искусства мы замечаем, что художе-
ственное восприятие начинается с поисков живой
формы и завершается тем, что уходит от нее, как бы
исполненное страха и отвращения, прячась в абстракт-
ных знаках — в последнем прибежище одушевленных
или космических образов. Змея стилизуется как ме-
андр, солнце—как свастика. Иногда отвращение к жи-
вой форме доходит до ненависти и вызывает обще-
ственные конфликты. Так было в восстании восточного
христианства против икон, в семитическом запрете
изображать животных. Этот инстинкт, противополож-
ный инстинкту людей, украсивших пещеру Альтами-.
ра²¹, несомненно, коренится наряду с религиозной
подоплекой в таком типе эстетического сознания, по-
следующее влияние которого на византийское искус-
ство очевидно.

Было бы чрезвычайно любопытно исследовать со
всем вниманием внезапные вспышки иконоборчества,
которые одна за другой возникают в религии и искус-
стве. В новом искусстве явно действует это странное

ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ

иконоборческое сознание; его формулой может стать
принятая манихеями заповедь Порфирия, которую так
оспаривал Св. Августин: «Omne corpus figiendum
est»²². Ясно, что речь идет о живой плоти. Забавная
инверсия греческой культуры, которая на вершине рас-
цвета была столь благосклонна к «живым» формам!

Дата добавления: 2015-05-09