Иван Петрович Аргунов (1727 – 1802 гг.)

Благодаря жестковатой обводке теней лица, иногда вызывает ассоциацию с деревянной русской пластикой, с её тщательно отшлифованной и до иллюзорности, ровно окрашенной поверхностью. Манера письма выдает темпераментную натуру художника. Его полотна исполнены уверенной кистью и характерным ярким цветом, лежащим в границах данного участка и не перетекающим в соседние. Ощущение добротной сделанности придает портретам оттенок мастеровитости в лучшем смысле этого слова. Качества вещественности и подчеркнутой декоративности вовсе не лишают работы Антропова их неповторимости. Обостренная восприимчивость к индивидуальным и физиономическим особенностям позволяет ему неторопливо обрисовывать модель с протокольной точностью. Это свойство, допустимое при изображении старческой модели, немало затрудняет Антропова, когда он пишет молодые, особенно женские лица, (например «Портрет Т. А. Трубецкой»).

Алексей Петрович Антропов (1716 – 1795 гг.).

Поколению Антропова, художникам середины XVIII века предстояло сыграть переходную и связующую роль между первыми русскими живописцами европейского толка и блестящими портретистами конца столетия. В сущности, он навсегда остался наиболее ярким выразителем национального варианта барокко. Подобно Вишнякову, Антропов много занимался поручениями Канцелярии от строений, а также иконописью (что входило в его служебные обязанности). Однако в историю искусства он вошел, прежде всего, как портретист вполне оригинального склада. В своих работах он тщательно передавал характерные черты облика человека, показывая правдиво, без прикрас и лести, вельмож и «князей церкви». Например волевым, ожесточенным, болезненным предстает перед нами епископ Сильвестр Кулябка, изнеженным, утомленным и стареющим выглядит вице-канцлер А. М. Голицын. Антропов не изменил суровой правдивости даже тогда, когда писал в 1762 году портрет Петра III; в контрасте с пышностью парадных драпировок, мантии трона и т. п. ярче выступают черты облика дегенеративного императора.

Весьма показательными являются два довольно близких друг другу по стилю портрета: «Портрет А. А. Румянцевой» (1764) и «Портрет статс-дамы А. М. Измайловой» (1759). «Портрет Измайловой» обладает всеми чертами сложившегося стиля. Погрудное изображение придворной дамы статично, внимание сосредоточено на немолодом обрюзгшем лице бывшей красавицы, написанном объективно и беспристрастно – не скрыты ни следы безжалостного времени, ни живой и проницательный взгляд, ни недюжинная индивидуальность. Этот образ, полный внутренней силы и ясности; художник не умеет передавать душевного движения, но способен показать жизненную определенность характера. Архаичность композиции искупается разнообразной и уверенной манерой письма и звучанием интенсивного, хорошо сгармонизированного цвета.

Персонажи Антропова не отличаются духовной сложностью и противоречивостью, и написаны без особой утонченной изощренности. На портретах этого художника овальные лица героев, нередко написаны в отличие от фигуры почти стереоскопично и воспринимаются как выпуклая, точно надутая изнутри форма. Эта особенность перекликается с приемами иконописания. «Портрет атамана Ф. И. Краснощекова»

Но все же художник до конца своей жизни остался верен своей манере, даже в то время, когда рядом работали младшие его современники – Федор Рокотов и Дмитрий Левицкий. Антропов вошел в историю русской живописи мастером, с чьим именем связано возникновение небольшого камерного портрета, написанного с ясной убедительностью, проникнутого живым интересом к человеку и трезвым отношением к модели и жизни.

Иван Аргунов был крепостным художником графов Шереметьевых. Творчество этого художника предвосхитило расцвет русского портрета в последней четверти XVIII века.

С именем Аргунова связано возникновение интимного, камерного портрета. Крепостному художнику трудно было не считаться с требованиями заказчика и общепринятыми нормами – ему приходилось писать, в основном, парадные «Портрет императрицы Екатерины II» (1762) и «полупарадные» (предполагающие поколенный срез фигуры) портреты, напоминающие работы заезжих иностранцев и подчеркивающие знатность и высокое положение портретируемого. В этом отношении типичен «Портрет И. И. Лобанова-Ростовского» (1750 г.), «Портреты В.П. Шереметьевой и П.Б. Шереметьева» (1760-ые).

Однако наиболее интересно Аргунов проявляет себя в изображении людей, равных ему по положению и близких по взглядам. Скромность, достоинство, душевное благородство подчеркивает художник в камерных портретах, например, «Портрет К. А. Хрипунова» (1757), «Портрет калмычки Аннушки» (1767)- воспитанницы Шереметьевых. Тема воспитательной и благотворительной деятельности русского дворянства оригинально решена в этом детском портрете. Девочка держит в руках гравированный портрет графини Варвары Алексеевны Шереметьевой, демонстрируя его зрителю, и тем самым напоминает о благородных деяниях своей хозяйки. Живая прелесть ребенка раскрыта в очертаниях и выражении нежного смуглого лица девочки, во взгляде живых, раскосых, блестящих глаз («глазушек-таракашек», как их образно называла графиня).

К числу подобных работ принадлежит также и «Портрет крестьянки в русском костюме» (1784). Здесь изображена, по-видимому, кормилица в доме Шереметьевых, русская крестьянка, одетая в праздничный наряд – кокошник и сарафан с галунами. Круглое, открытое, с нежным румянцем лицо молодой женщины привлекает простодушным и целомудренным выражением. Простота и безыскусственность присущи самой модели, так и живописи Аргунова – в портрете доминируют светлые, чистые, мягкие, тона, спокойные плавные линии. По мастерству исполнения этот портрет принадлежит к числу лучших произведений живописи XVIII века.

Дата добавления: 2015-05-07