Финансовые ограничения и спад производства

В рыночной экономике продукция производится для того, чтобы ее продать и получить прибыль. Это означает, что в формировании объема и ассортимента продукции предприятие должно ориентироваться на платежеспособный спрос покупателей.

В переходной экономике это фундаментальное правило нарушается. Здесь возможна продажа без последующей оплаты, в результате чего возникают неплатежи. Но все же поставщики продукции предпочитают получать «живые» деньги за свою продукцию. Поэтому в ответ на финансовые ограничения и соответственно ограничение спроса реальный сектор вынужден сокращать производство. Это называется «негативной» адаптацией.

В первые годы реформ в России политика финансовых ограничений носила циклический характер. Это проявлялось в серии циклов сжатия и расширения денежной массы. После каждого сжатия правительство через 5-6 месяцев было вынуждено отступать от жесткой денежно-кредитной политики. Это происходило под давлением прежде всего таких причин как резкое ускорение спада производства и нарастание взаимных неплатежей. Ослабление ограничений сопровождалось ускорением инфляции.

При этом от цикла к циклу реакция производства на сжатие денежной массы ослабевала, инфляционный всплеск после расширения массы уменьшался. После очередного сжатия денежной массы в 1994 году заметного спада не произошло.

Это свидетельствовало о том, что промышленность избавилась от тех производств, которые не могли существовать в условиях жесткой денежно-кредитной политики. Завершился этап перестройки экономической структуры путем «сброса» нежизнеспособных предприятий. При этом закрылись в основном те предприятия, прекращение работы которых могло произойти и без масштабной дестабилизации всей экономики. Те предприятия, что остались, - это своеобразная основа народного хозяйства. Их нельзя разрушить, их можно только модернизировать.

Таким образом, относительно жесткая финансовая политика привела к глубокому спаду и к сильному изменению структуры производства. К середине 90-х годов спад достиг своеобразного «дна». Остались те производства, без которых физически невозможно существование народного хозяйства страны. В этот период спад сменился депрессивной стабилизацией, т.е. сохранением объемов производства на очень низком уровне. Дальнейшее ужесточение финансовой политики при этом бессмысленно, потому что будет компенсироваться ростом неплатежей.

В результате финансовых ограничений сворачивались в первую очередь технически отсталые предприятия и отрасли обрабатывающей промышленности, выпускающие неконкурентоспособную продукцию. Глубокий кризис охватил легкую и пищевую промышленность. Резко сократился выпуск машиностроительной продукции. Спад охватил и топливно-энергетические отрасли, где резко уменьшились объемы поисковых работ, освоения новых месторождений, строительства трубопроводов и других объектов инфраструктуры. Здесь причина спада состояла, прежде всего, в нехватке инвестиций.

Таким образом, кризис поразил конечное производство, которое сворачивалось из-за отсутствия спроса и импортной конкуренции. А по «технологической цепочке» кризис распространился на другие отрасли, включая топливно-энергетические отрасли и первичную переработку.

В отличии от циклического спада в рыночной экономике, при трансформационном спаде в России сокращение производства происходит не по критериям неэффективности, а как негативная адаптация всей производственной сферы к неблагоприятным экономическим условиям.

В процессе негативной адаптации наиболее устойчивыми оказываются отрасли ТЭК, металлургия, нефтехимия и деревообработка, которые производят сравнительно простую и однородную продукцию, не испытывающую иностранной конкуренции и имеющую внешние рынки сбыта. Поэтому утверждать, что негативная адаптация не соответствует законам рынка неверно. Наоборот, более жизнеспособными оказались те отрасли, на продукцию которых существовал устойчивый спрос. В целом результатом кризиса в России стала деградация промышленности.

Отличие трансформационного спада от циклического кризиса. В результате сокращения производства и утяжеления промышленной структуры негативная адаптация в основном завершилась в 1995 г. промышленность заняла новое положение относительно других отраслей экономики. Сравнительная устойчивость объема и структуры промышленного производства выражается в прекращении спада, слабой реакции производства на финансовые ограничения, устойчивом валютном курсе рубля.

При этом трансформационный спад принципиально отличается от циклического. Циклический кризис создает сам для себя предпосылки для перехода к росту. Они состоят в повышении общего уровня конкурентоспособности экономики. Трансформационный спад не порождает внутренних импульсов к росту. Перспективы остаются только у добывающих отраслей, продукция которых пользуется спросом на внешнем рынке. Но и им угрожает технологическая деградация, так как поддержание объемов производства не сопровождается освоением новых месторождений, обновлением оборудования и расширением инфраструктуры.

Поэтому выход из трансформационного спада требует создания макроэкономических и институциональных условий для расширения экономической деятельности. При этом нужно осторожно наращивать денежную массу, чтобы восстановить спрос на российскую продукцию и при этом избежать инфляционного эффекта.

Реальный сектор после кризиса 1998 г. Девальвация рубля в 1998 г. привела к резкому удорожанию импорта и освободила рыночные ниши для российских производителей. С начала 1999 г. в экономике начался быстрый рост. Экономический подъем конца 90-х можно объяснить не только девальвацией рубля и высокими ценами на нефть. Глубинная причина состоит в том, что в российской экономике произошли принципиальные изменения. Российские компании в основном стали рыночными субъектами и стали адекватно реагировать на сигналы рынка.

Наиболее высокими темпами росли добыча нефти и газа, черная и цветная металлургия, машиностроения и химия. При этом впервые за годы реформ начался рост в легкой и пищевой промышленности. Все это привело к общему оздоровлению экономической ситуации и к существенному улучшению финансового положения реального ректора. Стали сокращаться неплатежи, чему в немалой степени способствовало усиление платежной дисциплины государства. Были ужесточены требования государства по сбору налогов и оплате за товары, реализуемые государственными организациями на рынке. Это относится, в частности к РАО ЕЭС.

Рост доходов российских компаний позволил им впервые с начала реформ увеличить инвестиции. За 2000 г. прирост капиталовложений составил около 20 %. Но эти средства шли в основном на капитальный ремонт и закупки импортного оборудования, а не на новое строительство и закупки отечественного оборудования. Финансирование капиталовложений велось главным образом за счет средств предприятий, а не банковских кредитов. Это связано с тем, что банковская система и фондовый рынок оказались разрушены кризисом 1998 г.

В конце 90-х годов крайне слабым был и приток иностранных инвестиций – как прямых, так и портфельных. Прямыми инвестициям считается приобретение не менее 10 % акций компании. Этого обычно достаточно для установления контроля над компанией. Приобретение менее 10 % акций можно отнести к портфельным инвестициям. Для страны реципиента более предпочтительны прямые инвестиции, т.к. они совершаются на более длительный срок, подчеркивают серьезность намерений инвестора и их трудно вывести из страны.

Кроме того России присуща и проблема вывоза («бегство») капитала. Объем вывоза точно не определен и колеблется. Бегство капитала – это стихийная адаптация к неблагоприятному инвестиционному климату в стране. Ситуация связана с тем, что нет возможности выгодно вкладывать деньги внутри страны. Объем инвестиций в конечном итоге определяется тем, сколько экономика страны может «принять», «переварить», т.е. предоставить возможности для выгодного использования.

Экономический рост в нашей стране опирается главным образом на расширение ниш для отечественных производителей вследствие девальвации рубля и роста мировых цен на нефть. Приток в страну дополнительной валюты означает вероятность повышения реального курса рубля, со всеми вытекающими последствиями. Возникает необходимость применения процедуры «стерилизации», т.е. связывания излишних денежных масс. Обычно это делается путем вложения иностранной валюты в долгосрочные проекты или в долгосрочные государственные ценные бумаги. В России такие возможности пока ограничены.

Выбор модели развития. На протяжении XX в. экономика нашей страны развивалась как многоотраслевой комплекс. В итоге последних реформ наибольшее развитие получили две группы отраслей. Это добывающая промышленность и отрасли военного производства.

В целом топливно-сырьевая модель экономики начала развиваться значительно раньше. Еще в 70-е годы произошел сдвиг в структуре капиталовложений в пользу нефтегазодобычи и связанных с ней отраслей, потому, что экспорт энергоносителей давал огромные доходы и позволял финансировать крупномасштабные импортные закупки оборудования и продовольствия.

Но дальнейшая ориентация на топливно-сырьевой экспорт угрожает стратегическим позициям России в мировой экономике. Ставит страну в одностороннюю зависимость от конъюнктуры международной торговли. Последствия от подобной ассиметричной зависимости от внешнего рынка могут быть очень тяжелыми.

Вместе с этим Россия сохраняет потенциал развития обрабатывающей промышленности, в том числе современных наукоемких производств. Этот потенциал заключается в передовых предприятиях и высокоразвитой научно-технической базе. При этом подъем обрабатывающей промышленности России может ориентироваться прежде всего на внутренний рынок. Необходимо использовать уникальное сочетание огромного научно-технического потенциала, высококвалифицированной и относительно недорогой рабочей силы. Такого сочетания факторов нет ни в одной стране мира.

«Технологическая» модель развития для России не имеет альтернативы. Но этот выбор очень труден. Требуется переориентация экономической политики с учетом результатов реформ и современного состояния рыночной системы в России.

Дата добавления: 2015-05-10