Русская и зарубежная МЛ начала XX века. Н. Пинкертон, А. Вербицкая и др

Серебряный век многие исследователи считают ареной столкновений, политических и эстетических непримиримостей, своеоб­разным «посредником» между «классической» и «неклассичес­кой» эпохами.

Сегодняшнее понятие «Серебряный век» активно вошло в культурное пространство современного человека.

Начало XX в. характеризовалось стремлением человека адаптироваться в резко меняющемся социокультурном пространстве. В стремлении писателей максимально сблизиться с «массами», в их апелляции к вкусам массо­вого читателя и готовности им соответствовать отразилось своеобразие социокультурной атмосферы России начала XX в.

В начале XX в. вследствие социальных изменений в обществе, подъема экономики и необычайного расцвета издательского дела, значительные изменения претерпевает статус писателя; резко увеличивается количество пишущих, растет интерес к тонким иллюстрированным журналам и газетам с бесплатными приложениями, публикующими «народный детектив», «разбой­ничий роман» и др. Под влиянием этих перемен возникает не только тип «популярного писателя», но и целая армия литературных поденщиков.

Из-за повышения уровня грамотности на рубеже XIX—XX вв. резко возрастет число новых читателей, ориентированных на поиск социальной и культурной идентичности и заинтересованных в том превращении культурного капитала в социальный, который осуществляется в процессе чтения. Вначале XX в., когда резко изменилась и увеличилась читательская аудитория, появился особый тип массового читателя, для которого эксперименты футуристов, символистов, прозы русского модернизма были чужды и непонятны. А. Блок чувствовал, что в литературном воздухе «витает дух плагиата; обнагление и покаяние сменяют друг друга и теряют последнюю ценность — ценность. Читателю начала века стали близки романы Анастасии Вербицкой, Евдокии Нагродской, Михаила Арцыбашева и др. Феноменальный успех был связан с выпусками маленьких карманных детективов о сыщике Нате Пинкертоне, ставшими определенным знаком времени.

В формировании массовой литературы рубежа XIX-XX вв. важными оказались традиции анонимной лубочной литературы, представленной книгами, выпускавшимися коммерческими издателями для низового читателя. Эти книги имели, как правило, сравнительно небольшой объем и картинку на обложке. Так как в лубочной литературе отсутствовала каноническая версия текста (значительная часть лубочных изданий представ­ ляла собой печатную фиксацию фольклорных текстов, прежде всего сказок), наиболее популярные произведения существовали в большом числе вариантов. В основе подобных книг были западноевропейские рыцарские романы: освоенные и адаптированные, они постепенно утрачивали свою иностранную специфику и приспосаблива­лись к русским реалиям и нравам. Лубочные писатели стали специализироваться на пересказах и переделках сюжетов русских поэтов и прозаиков, обраща­ясь чаще всего к наследию А.П. Сумарокова, В.А. Левшина, Н.М. Карамзина, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя и других. Таким образом, лубок стал тем каналом, по которому клас­сические литературные произведения проникали в широкие слои читательской публики и становились фактом народного сознания.

Увлечение «пинкертоновщиной» в начале века волновало не только критиков и историков литературы, но и педагогов. Например, А. Суворовский в статье «Пинкертон в детском понимании» писал о том, это этот вымышленный герой оказывает влияние на умы юных читателей сильнее всяких педагогических теорий. Ребята увлекаются динамичным сюжетом, играют в сыщиков, стремятся быть Пинкертонами. Пинкертон для них — идеальный тип, герой, которому хочется подражать, сильная волевая личность. Увлечение массовой читательской аудитории авантюрными романами о знаменитых сыщиках стало многими восприниматься как свидетельство социальной болезни, получившей название «пинкертоновщина». Массового читателя Нат Пинкертон привлекал и тем, что герой — американец, чужой и тем особенно интересный. Он живет в той реальности, которая кажется сказочной и неправдоподобной. Неотъемлемой чертой массовой литературы является позитивный пафос утверждения базовых ценностей и норм общества. Не раз отмечалось, что герой подобной литературы реализует себя в на'пряженном, зачастую опасном действии ивосстанавливает нарушенный смысловой порядок мира, что сближает с героем фольклора Важно подчеркнуть связь массовой литературы начала XX в. и зарождающегося кинематографа, который стал мощным каналом, по которому транслировались ценности массо­вой культуры нового века.

После 1905 г. появляются романы, вызвавшие необыкно­венный интерес у читательской аудитории («Санин» (1907) М. Арцыбашева, «Дух времени» (1907) и «Ключи счастья» (1909-1913) А. Вербицкой, «Люди» (1910) А. Каменского, «Гнев Диониса» (1911) Е. Нагродской и др.). Большинство бестселлеров начала XX в., как утверждает А. Грачева, генетически восхо­дили к популярному в русской литературе XIX в. жанру романа о «новых людях». Этот жанр был представлен на разных литературных уровнях.

Бестселлеры начала XX в. были одной из составляющих стиля модерн, для которого был характерен панэстетизм. Модерн осознавал себя неким средоточием важных историко- культурных, социологических и духовных проблем эпохи, «пы­тался показать себя монопольным представителем художе­ственного прогресса. А. Вербицкая в «Ключах счастья» точно определила, какому читателю адресовано не только ее произведение, но и шире — беллетристика начала XX в. Особое место А. Вербицкой в беллетристике начала XX в. заключалось в особой роли, которую отводила себе сама писательница — роль «пишущей женщины», рассказывающей о «новом женском типе» вводит применительно к романам Вербицкой термин «стаффаж» (staff — штукатурный раствор), обозначаю­щий множество привычных для российской действительности персонажей, бытовых реалий, возникающих на периферии по­вествования и как бы аранжирующих центральный «неправдо­подобный» сюжет [Грачева, 1994]. Этот прием можно восприни­мать как своеобразную типологическую константу для любого произведения массовой литературы.

Отличительной особенностью прозы А. Вербицкой, дистан­цирующей ее от примитивных любовных романов, был истори­ческий и культурный фон, поэтика повседневности (например, подготовка революции 1905 г. совпадает в романе «Ключи счас­тья» с юностью Мани Ельцовой и формированием ее внутрен­него мира; окружающие Маню персонажи служат для автора олицетворением тех или иных идейных, политических, эстети­ческих позиций).

Факторграфическая точность, с которой Вербицкая воссоздает современную ей действительность (мода, культура, мос­ковская театральная жизнь, исторические события и т.д.), спустя 100 лет оказывается важным источником информации об ушедшей эпохе. А. Вербицкая, описывая современную ей историческую си­туацию, идеализирует революционное время, ее герои с надеж­дой смотрят в будущее. Так, например, Тобольцев в финале ро­мана «Дух времени» размышляет об эпохе перемен:

Дата добавления: 2015-05-10