Тема путешествия в авантюрном романе 1920-х годов

Красный Пинкертон» и развитие советского авантюрного романа 1920-ых гг. Тема путешествий и пародия в авантюрном романе (А. Толстой «Аэлита», «Гиперболоид…», М. Шагинян «Месс Менд», И. Ильф, Е. Петров «12 стульев») – лекции, п/з, Черняк- 85-122.

В новый «переходный период» — 1920-е гг. — происходила корректировка массового чтения с учетом социокультурных из­менений послереволюционной эпохи. Это был период обновления различных видов и жанров художественного творчества, период рождения новых форм, выработки, «нового художественного зрения».

В этот же период определяется новый тип художественного сознания, подготовивший рождение то­талитарного искусства. Особенность 1920-х гг. заключалась еще и в том, что пропасть между массовой и элитарной литературой начинает стремительно заполняться.. Бухарин и Троцкий требовали дать советскому читате­лю «Красного Пинкертона»¹, воплотив в этом призыве стрем­ление перенести на советскую почву необыкновенную в начале века популярность выпусков о приключениях Ната Пинкерто­на и использовать эту популярность в идеологических целях. Читатель массовой литера­туры воспринимается лишь как объект идеологической обра­ботки.

Жанр авантюрного романа давал возможность выразить стремительность и некую пунктирность времени.

Мифы о строительстве уникального фантастического об­щества, мировой революции требовали активной приключен­ческой фабулы, нового героя, способного воплотить новую идеологию в жизнь. Для этих целей жанр авантюрно-приклю­ченческого романа оказывался очень удобным.

Одной из ключевых тем, увлекавших писателей 1920-х гг., было рождение нового мира и нового человека. Не случайно власть с помощью Троцкого озвучила свои ожидания так: «Выпустить новое, «улучшенное издание» человека — это и есть дальнейшая задача коммунизма» Типич­ным литературным героем этого периода стал человек, поднятый волной революции из глубин народной жизни, уверенно делающий историю и не обремененный грузом цивилизации и морали. «Появление нового «антропологического типа» многое изменило в ходе литературного развития.

Практически во всех авантюрных романах 1920-х гг. можно обнаружить героя-иностранца, побывавшего в России во время революции либо направляющегося в нее.

«Иностранное» как «дьявольское» — отождествление, уходящее вглубь российской истории, но сильно оживившееся в самом начале 1920-х гг. «Иностранец» появляется на Патриарших прудах в «Мастере и Маргарите» М. Булгакова в 1928 г. отнюдь не на пустом месте, а скорее замыкая собою длинную вереницу иностранцев-космополитов — персонажей с дьявольщиной»

С целью обновления литература обращается к темам и приемам окололитературных жанров. Продукты массовой культуры, влачащие существование на литературной периферии, получают возможность выйти за ее пределы, возвеличиваются до положения подлинного искусства. Старое подается в новом ключе, устаревший прием не выкидывают за борт, но применяют в новом, совершенно ему не подходящем контексте и тем самым либо до­водят до абсурда, либо снова делают «ощутимым».

Читатели находили в авантюрных романах не только информацию о других странах, но и образцы рационализации или генерализации индивидуального опыта, снятия или сублима­ции эмоциональной напряженности и т.д. А. Толстой подчеркивал, что «поучать развлекая» — главная функция нового «революционно-авантюрного» жанра, что его назначение — в подготовительно-культурном просве­щении читателя.

Типологической доминантой «Красного Пинкертона» становится постоянный диалог автора с читателем, разнообразное включение его в повествование.

Если сначала авторы-«пинкертонщики» пытались создать послереволюционный эпос, события которого воплощали бы ведущие тенденции современ­ной отечественной истории, а положительные герои персони­фицировали бы новый идеологический тип, то стали просто па­родировать и играть с формой, поскольку сложные процессы, требовавшие нового осмысления, они не могли уложить в фабульные модели авантюрного жанра.

Действительно, литературная ситуация 1920-х гг. — это свое­образное «упрощение» социального института литературы, разрушение устоявшихся ценностей литературного развития и по­иски новых координат, достаточно резкая трансформация со­става писателей.

Ломка привычных форм быта, связанная с гражданской войной, военным коммунизмом, нэпом, требовала активности человека, его умения быть постоянно развернутым в сторону изменчивой повседневной жизни. Это в значительной степени объясняет, почему читатель 1920-х гг. заинтересовался «красной пинкертоновщиной».

Соединение авантюрного и фантастического сюжета было характерно для поэтики «Красного Пинкертона» и во многом объяснялось антиутопическим и фантасмагорическим време­нем 1920-х гг., когда рушилась привычная картина мира.

Критики заговорили о том, что авантюрный роман — это линия наименьшего сопротивления, ведущая к трафаретности и шаблонности прозы. Таким образом, новая линия в творчестве молодых советс­ких писателей в большинстве случаев оказывалась представлен­ной лишь достаточно случайными литературными опытами, почти не учитывающимися в последующей оценке творчества этих писателей. Между тем для истории литературы XX в. эта страница важна как отражение некоего общего направления литературного развития.

Перелицовка дореволюционных детективов о Нате Пин­кертоне в духе формалистической концепции художественной литературы — как замкнутой внутри себя системы и в соответ­ствии с вульгарно-социологической трактовкой литературной формы — непосредственного проявления классовой идеоло­гии — превращала жанр в простой прием и ставила писателя, «на уровень сознательно приниженных целей»

Важно подчеркнуть, что «Красный Пинкертон», как любой продукт массовой литературы, предлагал писателям некий тра­фарет, формулу, в которую можно было вставлять новый сюжет, поэтому, как уже отмечалось, появилось множество писателей- однодневок, произведения которых были похожи друг на друга. Однако для писателей, которым было свойственно внимание к слову, стремление к эксперименту, поиску особого языка худо­жественной выразительности, схема авантюрного романа, бе­зусловно, становилась тесна.

Не случайно в поэтике авантюрного романа 1920-х гг. мож­но обнаружить еще один устойчивый лейтмотив — «путеше­ствие». Герои практически всех авантюрных романов отправля­ются в путь, причем, что важно, — в другие страны, в которых еще нет такой счастливой жизни, как в Советской России. Мар­шруты их разнообразны — от Парижа и Берлина, Мексики и Индии, Америки — обратно в Москву или Петроград.

Мышление глобальными категориями, пафос всеобщего переустройства мира, идея «мирового пожара» коренятся в са­мой природе революции, поэтому литература первой половины 1920-х гг. движется вслед за идеологемами революционного времени.

Интересно располагает текст в различных топосах А. Тол­стой. Петр Гарин, главный герой романа «Гиперболоид инжене­ра Гарина» (1925-1926), перемещается из Ленинграда в Европу, увозя с собой гиперболоид — одновременно и сверхоружие, и символ вывернутого наизнанку (буржуазного по природе) чело­веческого гения. Антитеза пронизывает весь текст; Европа противопоставляется Советской России, становясь символом по­шлости и смрада: «Колониальным, жутким запашком тянуло по всей Европе. Гасли надежды. Не возвращались веселье и радость. Гнили бесчисленные сокровища духа в пыльных библиотеках. Жел­тое солнце с тремя черными полосками озаряло неживым светом громады городов, трубы и дымы, рекламы, рекламы, рекламы, вы­пивающие кровь у людей, и в кирпичных проплеванных улицах и пе­реулках, между витрин, реклам, желтых кругов и кружочков — человеческие лица, искаженные гримасой голода, скуки и отчая­ния» (А-Толстой. «Гиперболоид инженера Гарина»).

Безусловно, говоря о теме путешествия в авантюрном ро­мане, нельзя не назвать романы И. Ильфа и Е. Петрова «Две­надцать стульев» и «Золотой теленок», которые были написаны в русле увлечения авантюрным романом, но представляют со­бой пример текста, в котором штампы и трафареты, аллюзии и литературные ассоциации (например, «великий комбинатор» Остап Бендер — явный отголосок «великого провокатора» Ху­лио Хуренито из романа И. Эренбурга, а его смерть и последую­щее воскрешение в «Золотом теленке» отсылает к погибшему и воскресшему Шерлоку Холмсу) использовались как эстетичес­кий инструментарий для создания нового типа романа, в кото­ром авантюрный роман сочетался с романом-фельетоном и со­циальной сатирой.

Значительной удачей Ильфа и Петрова был, безусловно, главный герой, который, с одной стороны, соответствовал типу авантюрного героя, а с другой — значительно расширял рамки образа, что во многом обеспечило успех этого произведения'.

Фабульной основой авантюрных романов, как правило, яв­лялись приключения главного героя, происходящие на фоне мировой революции

Таким образом, традиционный мотив путешествия в аван­тюрном романе 1920-х гт. при всей причудливости сюжетов строится в соответствии с идеологическими канонами револю­ционной эпохи. Очевидно, что сочетание авантюрного сюжета и идеологического заказа в большинстве случаев рождало паро­дийный эффект.

Дата добавления: 2015-05-10