Контроль контроля и диалог с импульсами

Было бы большой ошибкой противопоставлять недержанию контроль и подавление импульсов. Наоборот, гиперконтроль – это оборотная сторона недержания. Когда у нас есть потребность обязательно все жестко контролировать, чтобы, упаси Боже, ничего не происходило без моего постоянного контроля, в этом случае возникает недержание самого контроля, он приобретает непроизвольный, навязчивый, компульсивный характер, выходит за рамки моего собственного контроля. Есть старый, психологически поучительный анекдот о том, как пришел человек наниматься на работу. Его спрашивают, что он может делать. – «Могу копать». – «А что еще можете делать?» – «Могу не копать». На самом деле все не так смешно: нередко встречаются люди, которые могут копать, а вот не копать у них не получается. Эти две способности в равной степени важны. «Не копать» — это возможность сделать паузу, возможность отнестись к ситуации, осознать, где ты находишься, осознать свои желания. Гиперконтроль оказывается столь же нездоровым, что и недержание.

На самом деле обе крайности, обе полярности — состояние жесткой концентрированности и контроля и состояние максимальной открытости миру — являются элементами единого цикла человеческой активности. Х. Хекхаузен с коллегами разработал в середине 1980-х гг. «модель Рубикона», обнаружив экспериментально, что в процессе принятия решений существует одна точка, в которой сменяется режим функционирования. До нее человек максимально восприимчив к информации из самых разных источников, продолжает взвешивать альтернативы, еще не определился до конца, находится в состоянии максимальной открытости, вариативности, готовности к самым разным направлениям. Но когда он принимает окончательное решение, резко меняется режим функционирования. Хекхаузен говорит о переходе от мотивационного состояния сознания к волевому. В волевом состоянии человек отгорожен от всех остальных вариантов, кроме того, который он выбрал. Прекращается сравнение, широкий поиск информации, возникает жесткая ориентация на единственный выбранный путь (Хекхаузен, 2003).

Преодолевая обе крайности, — недержание и гиперконтроль, — необходимо обратить внимание на более тонкие механизмах встраивания импульсов, желаний в систему регуляции поведения. «Жизнь — это диалог с обстоятельствами», — мудро заметил Андрей Синявский. С собственными желаниями и импульсами также необходимо вести диалог.

Попробуем феноменологически рассмотреть способы обращения со своими желаниями. Возьмем один из наиболее классических случаев – сексуальное желание. Допустим, у меня возникает желание, направленное на конкретную женщину. При этом обычно рассматриваются два типичных случая. Первый — я начинаю предпринимать какие-то действия, которые должны, в конечном счете, привести более или менее прямым путем к реализации желания. Второй, противоположный вариант – я возмущаюсь сам собой, испытываю чувства вины и стыда: как так, я семейный человек, да к тому же должен думать о проведении мастерской, а тут неконтролируемые желания «телесного низа»; я это желание пытаюсь подавить, ликвидировать, по формуле А. и Б. Стругацких, «признать названное необъясненное явление иррациональным, трансцендентным, а следовательно, реально не существующим, и как таковое исключить навсегда из памяти народа» (Стругацкий А., Стругацкий Б., 1992, с.345).

Но на деле возможен гораздо больший континуум промежуточных отношений. Я могу признать это желание, отрефлексировать его без того, чтобы пытаться немедленно или вообще когда-либо его реализовать; возможно, это желание открывает мне что-то важное, раскрывает для меня в какой-то степени мир моих отношений с женщинами и прежде всего меня самого, имеет для меня определенную ценность как таковое. А если я вступаю в уважительный диалог с моим желанием, то оно мне очень многое может рассказать обо мне: «только через желание и боль я могу узнать и мир, и других, и себя» (Мамардашвили, 1997, с.53). И кто знает, когда и в какой форме оно может потом слиться с другими потоками и детерминантами моих действий.

Дата добавления: 2015-05-10