Понятие и значение стадий совершения преступления

Определение стадий в Уголовном кодексе отсутствует. Глава 6 УК «Неоконченное преступление» указания на них не содержит. Однако в теории уголовного права они вьщеляются. Выделение стадий позволяет лучше понять суть двух видов неоконченного деяния — приготовления и покушения, а также решить ряд других уголовно-правовых вопросов.

Стадии совершения преступления - это те юридически значимые эта­пы, которые проходит преступление в своем развитии.

Законодателя всегда интересовал вопрос, начиная с какого момента следует устанавливать уголовную ответственность. От того, как решал­ся этот вопрос, зависела карательность (жесткость) или либеральность (мягкость) уголовного законодательства того или иного государства.

Как уже отмечалось в главе VII «Понятие преступления. Катего­рии преступлений» настоящего учебника, преступление представляет собой один из видов поведения человека со всеми присущими такому поведению признаками. Преступное деяние имеет определенную вре­менную и пространственную протяженность, в его основе лежит пси­хофизическая активность. Но проявлению психофизической активно­сти вменяемого, достигшего возраста уголовной ответственности лица предшествует определенный процесс мотивации, постановки и осозна­ния цели и в конечном счете принятия решения — при условии нали­чия свободы выбор»а совершать или не совершать запрещенное уголов­ным законом деяние. При отсутствии такого выбора нет деяния в уго­ловно-правовом смысле.

Таким образом, отличие преступного поведения от правомерного заключается именно в направленности сознания субъекта в первом случае на совершение общественно опасного деяния. Само преступ­ное поведение характеризуется теми же этапами, что и правомерное

Глава XIII. Неоконченное преступление и добровольный отказ от преступления

поведение, и начинается с процессов мотивации и целеполагания. В связи с этим возникает вопрос: можно ли устанавливать уголовную ответственность уже на этапе формирования умысла на совершение преступления?

В отечественном праве досоветского периода не редкостью были нор­мы, предусматривавшие уголовную ответственность за само «замышле-ние преступления», или так называемый «голый умысел», правда, речь шла в основном о государственных преступлениях. Так, по Соборно­му уложению 1649 г. предусматривалась смертная казнь для того, кто «на царское величество злое дело мыслил и делать хотел»¹, т.е. наказы­вался сам умысел, не нашедший еще своего объективного выражения в каких-либо действиях, направленных на его реализацию.

В Артикуле воинском 1715 г. смертная казнь путем четвертования и конфискация «пожитков» предусматривались за один умысел «поло­нить или убить» его величество. Такое же наказание устанавливалось для тех, кто не совершил какого-либо действия, но «токмо его воля и хотение к тому было», а также для тех, «кто знали об этом, но не из­вестили» (арт. 19). Здесь, как и в первом случае, имеется в виду госу­дарственное преступление.

В этом же правовом источнике предусматривалась смертная казнь для военнослужащих (офицеров и рядовых) за тайную переписку или тайные переговоры с неприятелем. Этот запрет касался даже переписки отца с сыном, находящихся на разных воюющих сторонах². Очевидно, что в этом случае речь шла о наказуемости даже зачаточного умысла на государственную измену, выраженного в переписке, переговорах и тому подобных формах. Никакие действия, которые могли бы способство­вать достижению результата, еще не предпринимаются.

В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. ви­дами преступления признавались: 1) обнаружение умысла; 2) приго­товление к приведению умысла в действие; 3) покушение на преступ­ление и 4) собственно совершение преступления (ст. 8). Таким обра­зом, выделялось не два, как сейчас, а три вида неоконченного деяния за счет включения в эту группу обнаружения умысла. При этом призна­ками умысла считались: его выражение в словах или письменно, угро­зах, похвальбе, предложениях сделать какое-либо зло, а также в иных каких-либо действиях (ст. 9)³. Мы видим, что законодатель смешивал различные с точки зрения общественной опасности и близости к ре­зультату формы поведения. В действительности угроза представляет

¹ Хрестоматия по истории отечественного государства и права (X век -1917г.)/ Сост.
В.А. Томсинов. М., 2004. С. 70.

² Там же. С. 169-170.

³ Там же. С. 223.

Раздел третий. Преступление

собой самостоятельный вид психического насилия — оконченное дея­ние или способ совершения другого преступления. «Похвальба» — это обнаружение умысла вовне. А предложение совершить преступление, адресованное другому лицу, необходимо рассматривать в рамках ин­ститута соучастия.

Уложение 1845 г. в целом не предусматривало ответственность за формирование и сформирование умысла (т.е. «голый умысел»), он дол­жен был быть выражен вовне. Однако в нормах Особенной части пред­усматривались все же единичные нормы об ответственности даже за «голый умысел». Согласно ст. 263 Уложения «всякое злоумышление и преступное действие против жизни, здравия или чести государя им­ператора и всякий умысел свергнуть его с престола, лишить свободы и власти верховной, или ограничить ее права, или учинить священной особе какое-либо насилие», караются лишением всех прав состояния и смертной казнью. «Злоумышление» признавалось действительным (т.е. реальным) преступлением. Уголовной ответственности за него под­лежали все участвующие в злоумышлении лица: сообщники, пособни­ки, подговорщики, подстрекатели, попустители и укрыватели (ст. 265)¹. Кроме того, в ст. 271 Уложения предусматривались лишение всех прав состояния и смертная казнь за умысел ниспровергнуть правительство или переменить образ правления.

Таким образом, в уголовном праве досоветского периода уголовная ответственность возлагалась с момента обнаружения умысла вовне и, в исключительных случаях, уже при сформировании умысла.

Представители русской школы классического уголовного права критически относились к существованию в то время норм об ответст­венности за «голый умысел». Так, по мнению Н.С. Таганцева, весь сложный процесс «сформирования умысла» находится за пределами «человеческой юстиции»: она не имеет ни средств, ни способов про­никнуть в эту сокровенную для других работу мысли. Для наступле­ния уголовной ответственности требуется, чтобы формирующийся или сформировавшийся умысел чем-либо проявил или обнаружил себя вовне².

Но и «обнаружившаяся воля», «заявившая чем-либо свое бытие,
но не приступавшая еще к осуществлению задуманного», как полагает
указанный автор, не должна*преслед6йаться государством. Н.С. Таган-
цев замечает: «С мысли пошлины не берут»³.
— 1 --------------------------------------------------------

Хрестоматия по истории отечественного государства и права (X век -1917г.)/ Сост. В.А. Томсинов. С. 235.

См.: Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Лекции. Часть общая. Т. 1. Тула, 2001. С. 531.

³ Там же.

Глава XIII. Неоконченное преступление и добровольный отказ от преступления

Обнаружение умысла, по словам автора, не следует наказывать еще и потому, что само наказание приобретет случайный, выборочный харак­тер, ведь далеко не все будут высказывать намерение совершить преступ­ление. Следовательно, карать станут только словоохотливых. Кроме то­го, наказуемость одного умысла дает простор судейскому произволу. Ка­рательная деятельность государства может иметь дело лишь с действиями людей, а не с их желаниями и предположениями. Если лицо высказало на­мерение совершить преступление, за ним должен быть усилен надзор. Од­нако карать такое лицо можно только тогда, когда лицо предпримет дей­ствительную попытку «ниспровергнуть требования авторитетной воли»¹.

Подход русских «классиков» к наказуемости одного умысла на совершение преступления хорошо выразил Л.А. Цветаев, отмечав­ший в 1816 г.: «Где было одно намерение к преступлению, но не было действия, там нет преступления»². В.Д. Спасович полагал, что умысел не подлежит наказанию потому, что «преследование его несовмест­но с требованиями свободы гражданской и принесло бы больше вре­да, нежели пользы»³.

А.В. Лохвицкий, как и другие авторы, проводил различие между мыс­лью, не выраженной вовне, и мыслью, получившей такое выражение. Не получившую объективного выражения мысль автор именовал «не­осязаемой» и не придавал ей вообще никакого уголовно-правового зна­чения. Однако и обнаруженная мысль, по мнению указанного авто­ра, не посягает на чьи-либо права и безопасность общества, поскольку «мысль также легко уходит, как и приходит»⁴.

Л.С. Белогриц-Котляревский классифицировал «преступную волю» на три вида: 1) воля обнаруженная, 2) осуществляющаяся и 3) осущест­вленная (выполненная). По мнению этого юриста, «обнаруженная во­ля» может иметь форму «голого умысла» или приготовления. При этом под «голым умыслом» автор понимал заявление о намерении совершить преступление, дающее основание предполагать существование дей­ствительно злой воли, угрожающей общественному порядку, но не пе­решедшей на путь своего осуществления. Такое заявление может быть сделано на словах, письменно, в конклюдентных актах и проявиться

¹ Таганцев Н.С Указ. соч. С. 532. Цветаев Л.А. Начертание теории законов. М., 1816. С. 255. Приводится по: Ниг-мадьянова С.Ф., Сидоркин А.И. Стадии совершения преступления в уголовном праве Рос­сии (ХГХ - XX вв.). М.; Йошкар-Ола, 2006. С. 27.

³ Спасович В.Д. Учебник уголовного права. Т. 1. Вып. 2. СПб., 1863. С. 141. Приво­
дится по: Нигмадьянова С.Ф., Сидоркин А.И. Стадии совершения преступления в уголов­
ном праве России (XIX - XX вв.). С. 29.

⁴ Лохвицкий А.В. Курс русского уголовного права. СПб., 1871. С. 231—232. Приводит­
ся по: Нигмадьянова С.Ф., Сидоркин А.И. Стадии совершения преступления в уголовном
праве России (XIX - XX вв.). С. 27-28.

Глава XIII. Неоконченное преступление и добровольный отказ от преступления

Обнаружение умысла, по словам автора, не следует наказывать еще и потому, что само наказание приобретет случайный, выборочный харак­тер, ведь далеко не все будут высказывать намерение совершить преступ­ление. Следовательно, карать станут только словоохотливых. Кроме то­го, наказуемость одного умысла дает простор судейскому произволу. Ка­рательная деятельность государства может иметь дело лишь с действиями людей, а не с их желаниями и предположениями. Если лицо высказало на­мерение совершить преступление, за ним должен быть усилен надзор. Од­нако карать такое лицо можно только тогда, когда лицо предпримет дей­ствительную попытку «ниспровергнуть требования авторитетной воли»¹.

Подход русских «классиков» к наказуемости одного умысла на совершение преступления хорошо выразил Л.А. Цветаев, отмечав­ший в 1816 г.: «Где было одно намерение к преступлению, но не было действия, там нет преступления»². В.Д. Спасович полагал, что умысел не подлежит наказанию потому, что «преследование его несовмест­но с требованиями свободы гражданской и принесло бы больше вре­да, нежели пользы»³.

А.В. Лохвицкий, как и другие авторы, проводил различие между мыс­лью, не выраженной вовне, и мыслью, получившей такое выражение. Не получившую объективного выражения мысль автор именовал «не­осязаемой» и не придавал ей вообще никакого уголовно-правового зна­чения. Однако и обнаруженная мысль, по мнению указанного авто­ра, не посягает на чьи-либо права и безопасность общества, поскольку «мысль также легко уходит, как и приходит»⁴.

Л.С. Белогриц-Котляревский классифицировал «преступную волю» на три вида: 1) воля обнаруженная, 2) осуществляющаяся и 3) осущест­вленная (выполненная). По мнению этого юриста, «обнаруженная во­ля» может иметь форму «голого умысла» или приготовления. При этом под «голым умыслом» автор понимал заявление о намерении совершить преступление, дающее основание предполагать существование дей­ствительно злой воли, угрожающей общественному порядку, но не пе­решедшей на путь своего осуществления. Такое заявление может быть сделано на словах, письменно, в конклюдентных актах и проявиться

¹ Таганцев Н.С Указ. соч. С. 532. Цветаев Л.А. Начертание теории законов. М., 1816. С. 255. Приводится по: Ниг-мадьянова С.Ф., Сидоркин А.И. Стадии совершения преступления в уголовном праве Рос­сии (ХГХ - XX вв.). М.; Йошкар-Ола, 2006. С. 27.

³ Спасович В.Д. Учебник уголовного права. Т. 1. Вып. 2. СПб., 1863. С. 141. Приво­
дится по: Нигмадьянова С.Ф., Сидоркин А.И. Стадии совершения преступления в уголов­
ном праве России (XIX - XX вв.). С. 29.

⁴ Лохвицкий А.В. Курс русского уголовного права. СПб., 1871. С. 231—232. Приводит­
ся по: Нигмадьянова С.Ф., Сидоркин А.И. Стадии совершения преступления в уголовном
праве России (XIX - XX вв.). С. 27-28.

Раздел третий. Преступление

в форме угрозы, предложения сделать зло, похвальбы и тому подобных признаков умысла¹.

Итак, несмотря на некоторые различия в понимании «голого умыс­ла», все отечественные юристы сходились в том, что замышление пре­ступления и обнаружение умысла вовне не должны преследоваться в уго­ловном порядке. При этом они обращались к выражению римского юриста Ульпиана: cogitationis poenam nemo patitur (мысли ненаказуемы).

В настоящее время все варианты «голого умысла» (замышление пре­ступления, формирование и сформирование умысла, обнаружение его вовне) не рассматриваются в качестве стадий совершения преступления и не влекут уголовной ответственности. Во всех указанных случаях от­сутствует реальная общественная опасность, поскольку лицо не совер­шает никаких, даже подготовительных к преступлению действий, слиш­ком далек еще результат, слишком неоднозначно он представляется са­мому субъекту, не исключено, что он и вовсе откажется от задуманного. Объекты уголовно-правовой охраны не поставлены под реальную угро­зу причинения вреда. Более того, обнаружение умысла вовне даже ме­шает совершению преступления, поскольку о нем становится извест­но посторонним лицам, способным пресечь совершение преступления. На этом этапе, который не является стадией преступления, государство в лице правоохранительных органов вправе принять соответствующие профилактические меры, устранив или нейтрализовав причины и усло­вия, способствующие совершению преступления: провести профилак­тическую беседу, усилить контроль, привлечь внимание обществен­ности и т.п. Но применять уголовное наказание в этом случае нельзя.

Твердая позиция российского законодателя в отношении ненака­зуемости «голого умысла» и его обнаружения подтверждается и судеб­ной практикой. Так, согласно постановлению Пленума Верховного Су­да РФ от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взя­точничестве и коммерческом подкупе» не признается покушением на совершение преступления «высказанное намерение лица дать (полу­чить) деньги, ценные бумаги, иное имущество либо предоставить воз­можность незаконно пользоваться услугами материального характера в случаях, когда лицо для реализации высказанного намерения ника­ких конкретных действий не₄совершило»².

Обнаружение умысла вовне не следует смешивать с так называемы­ми «словесными» преступлениями: угрозами, оскорблением предста­ем.: Белогриц-Котляревский Л. С. Очерки курса русского уголовного права. Киев; Харьков, 1896. С. 129. Приводится по: Нигмадъянова С.Ф., СидоркинА.И. Стадии совер­шения преступления в уголовном праве России (XIX - XX вв.). С. 28.

² См.: Судебная практика к Уголовному кодексу Российской Федерации. М., 2001. С.1010.

Глава XIII. Неоконченное преступление и добровольный отказ от преступления

вителя власти, призывами к осуществлению какой-либо преступной деятельности и т.п. Так, в действующем УК предусмотрена ответствен­ность за угрозу убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст. 119). Эти действия не являются стадией убийства, поскольку вы­сказывание подобных угроз еще не означает желания субъекта их реа­лизовать. Для уголовной ответственности за угрозу достаточно, что­бы она воспринималась как реальная потерпевшим — адресатом угро­зы. Это самостоятельное, оконченное преступление против личности, причиняющее психологический (моральный) вред, а не обнаружение вовне умысла на убийство.

Угроза может входить в объективную сторону другого преступле­ния, например изнасилования (ст. 131), разбоя (ст. 162), вымогатель­ства (ст. 163), террористического акта (ст. 205) и др. В этих случаях вы­сказывание угрозы может означать начало выполнения объективной стороны состава преступления (изнасилование) либо даже окончание преступления (разбой, террористический акт). Такие действия не име­ют ничего общего с простым, не причиняющим вреда обнаружением умысла вовне.

Помимо этого УК содержит, например, состав публичных призы­вов к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280). Это пре­ступление отнесено к посягательствам на основы конституционного строя и безопасности государства - с самостоятельным организацион­ным и другим вредом. Данное деяние нельзя рассматривать как обна­ружение умысла вовне, поскольку «агитатор» далеко не всегда перехо­дит непосредственно к осуществлению экстремистской деятельности. Более того, подобные призывы рассматриваются законодателем как са­мостоятельное проявление экстремизма.

Как уже отмечалось, не относится к обнаружению умысла и пред­ложение совершить преступление. Его следует рассматривать как склонение лица к совершению преступления (подстрекательство), либо как оказание помощи в совершении преступления (пособни­чество), либо как приискание соучастника для совместного совер­шения преступления, влекущие уголовную ответственность на об­щих основаниях.

Подытожим сказанное: 1) замышление преступления находится вне уголовно-правового регулирования; 2) обнаружение умысла вовне не яв­ляется стадией совершения преступления и не влечет уголовной ответст­венности, поскольку не создает реальной угрозы правоохраняемым цен­ностям; 3) обнаружение умысла нельзя смешивать с самостоятельными преступлениями, осуществляемыми словесно или путем конклюдент-ных действий и причиняющими психологический, организационный или иной вред.

Раздел третий. Преступление

Существует три юридически значимых этапа (стадии) совершения пре­ступления: 1) стадия подготовки к совершению преступления; 2) стадия исполнения состава преступления и 3) стадия наступления общественно опасных последствий.

Уголовно-правовое значение имеют стадии лишь умышленного пре­ступления. Ответственность за неосторожность наступает только при наличии, как правило, тяжкого вреда здоровью человека, смерти или крупного материального ущерба. В таких преступлениях значимыми с уголовно-правовой точки зрения являются лишь последствия, а дея­ние представляет собой либо иное правонарушение (административ­ное, гражданско-правовое, дисциплинарное), либо аморальный посту­пок. При наступлении указанных последствий преступление окончено. При их ненаступлении имеет место иное правонарушение или амораль­ное поведение, а не покушение на неосторожное преступление.

К примеру, если водитель автомобиля нарушил правила дорожного движения и создал опасность для других участников движения, но вре­да, преду_СМОТренного ст. 264 УК, никому не причинил, он будет под­вергаться административному наказанию. Если врач не оказал помощь больному, но здоровью последнего этим отказом в помощи не был при­чинен даже средний вред, — преступления и покушения на него нет, воз­можна лишь дисциплинарная ответственность (см. ст. 124 УК).

В силу того что неосторожные преступления до наступления пос­ледствий в уголовно-правовом смысле нейтральны, стадии их совер­шения законодателем не криминализируются. Из всех трех стадий уго­ловно-правовое значение имеет только третья — наступление общест­венно опасных последствий.

Что касается умышленных преступлений, то далеко не все из них проходят три указанные стадии. В принципе невозможна подготовка к преступлению с косвенным умыслом, поскольку в ходе совершения такого преступления субъект проявляет безразличие к возможности на­ступления вредных последствий.

Использование в преступлениях с косвенным умыслом, например при совершении убийства, каких-либо орудий или средств не связано с их предварительным приисканием, приспособлением и тому подоб­ным для совершения именно этого преступления. Применение орудий и средств в этом случае осуществляется попутно, в ходе реализации ос­новного намерения, для чего указанные предметы и предназначаются. Допустим, лицо из незаконно приобретенного ружья производит вы­стрел картечью в направлении потерпевшего, причиняя вред не только ему, но и находящимся рядом с ним посторонним лицам.

Длительность той или иной стадии может различаться даже в тожде­ственных преступлениях. 364

Глава XIII. Неоконченное преступление и добровольный отказ от преступления

Стадия подготовки может длиться месяцами и даже годами - в случае подготовки к совершению технически сложных преступлений, а имен­но: террористического акта (ст. 205), захвата заложника (ст. 206), хи­щения предметов, имеющих особую ценность, например картины из музея (ст. 164), диверсии (ст. 281) и пр. В некоторых же случаях подго­товка может состоять в приспособлении какого-либо предмета для на­несения ранений непосредственно на месте совершения преступления и длиться минуты или даже секунды. Например, в случае, когда пре­ступник берет за горлышко найденную стеклянную бутылку, отбивает у нее дно, изготавливая так называемую «розочку», и использует ее для причинения вреда здоровью другого лица.

Примером особо сложной и длительной подготовки преступления слу­жит следующее дело. В 2008 г. с намерением путем обмана приобрести пра­во на чужое имущество Ф. и Н. вступили в сговор. В рамках подготовки за­планированного преступления ими были сфальсифицированы доказатель­ства по гражданским делам, получены незаконные исполнительные листы и судебные решения о восстановлении «подставных» лиц на должности ру­ководителей предприятия и совершены другие действия. Поставив путем обмана своих людей на руководящие должности, получив организацион­но-распорядительные и административно-хозяйственные полномочия с ис­пользованием незаконных судебных решений, введением в заблуждение ак­ционеров предприятия и контрагентов по сделкам, Ф. и Н. хотели похитить имущество организации. Подготовка этого преступления велась более по­лугода. Мошенничество не было доведено до конца по не зависящим от Ф. и Н. обстоятельствам, поскольку незаконные действия этой организован­ной группы были пресечены правоохранительными органами¹.

Длительность второй стадии также может варьировать по времени и зависит от характера и способа совершаемого преступления. К при­меру, убийство путем выстрела в упор совершается одномоментно, а на­рушение авторских или смежных прав путем продажи нелицензионных дисков является продолжаемым преступлением, объективная сторона которого может длиться месяцами.

В учебной литературе и комментариях к УК нередко смешивают­ся стадии совершения преступления и виды неоконченного деяния. Так, в одной из работ отмечается, что видами стадий совершения пре­ступления, согласно ст. 29 УК, являются: неоконченное преступление (приготовление и покушение) и оконченное преступление². Это невер­но. Во-первых, ссылка на ст. 29 УК здесь некорректна, поскольку в ука­занной статье не говорится о «стадиях» совершения преступления, а да-

¹ ВВС РФ. 2009. №11. Уголовное право России: Общая часть / Под ред. А.И. Рарога. М., 2009. С. 178.

Раздел третий. Преступление

ется определение оконченного преступления и называются два вида не­оконченного преступления — приготовление и покушение. Во-вторых, приготовление и покушение суть деяния, прерванные по не зависящим от лица обстоятельствам. Прерванное, «остановленное» деяние не мо­жет получить своего дальнейшего развития, следовательно, не может быть и каким-либо этапом совершения преступления.

Рассмотрим следующий пример. Некий гражданин М., судимый за не­законную охоту, решил отомстить егерю, сообщившему в правоохранитель­ные органы о факте незаконной охоты этим гражданином. В то время как егерь проплывал по реке в лодке, М., затаившись на берегу в кустах, про­извел прицельный выстрел в егеря из охотничьего ружья. Поскольку тече­ние в этом месте было сильное и лодка быстро перемещалась, «охотник» промахнулся. Перезарядив ружье, он вновь выстрелил в направлении лод­ки с целью убийства егеря, но опять промахнулся. От дальнейших попыток убийства М. отказался.

Если считать покушение стадией совершения преступления, этапом, ко­торый может получить свое дальнейшее развитие, то все попытки М. совер­шить убийство егеря должны расцениваться как одно действие, а его после­дующий отказ от третьей попытки выстрелить необходимо признавать доб­ровольным отказом от совершения преступления, при котором лицо вообще не подлежит уголовной ответственности. Это неверный подход. В действи­тельности уже первая неудачная попытка совершить убийство егеря являет­ся покушением — действием, непосредственно направленным на соверше­ние преступления, прерванным по не зависящим от лица обстоятельствам (ч. 3 ст. 30 УК). Последующий затем отказ от причинения смерти не влия­ет на оценку предыдущих действий как уже состоявшегося покушения на убийство лица в связи с выполнением им своей служебной деятельности (ч. 3 ст. 30, п. «б» ч. 2 ст. 105 УК).

Соотношение стадий совершения преступления и видов неоконченно­го деяния следует проводить таким образом: приготовление — это дея­ние, прерванное по не зависящим от лица обстоятельствам на стадии подготовки к совершению преступления, а покушение — это деяние, прерванное по таким же обстоятельствам на стадии выполнения соста­ва преступления до наступления общественно опасных последствий.

Если деяние переходит из одной стадии в другую, то каждая преды­дущая стадия преступления поглощается последующей и самостоятель­ного квалификационного значения не имеет. Это относится и к видам неоконченного деяния. Например, если лицо изготовило холодное ору­жие (подготовка к совершению преступления), а затем при попытке причинить смерть другому человеку было задержано (стадия исполне­ния состава преступления), то налицо только покушение на убийство, а не совокупность двух видов неоконченного преступления — приго-

Глава XIII. Неоконченное преступление и добровольный отказ от преступления

товления и покушения. Если же виновный, изготовив нож, затем с це­лью убийства наносит потерпевшему телесные повреждения, от кото­рых наступает смерть последнего, то следует говорить об оконченном преступлении (стадия наступления общественно опасных последст­вий) — убийстве другого человека, которым поглощаются и приготов­ление, и покушение.

Вместе с тем в судебной практике единое преступление иногда оши­бочно квалифицируется как совокупность нескольких неоконченных преступлений.

Так, М., вооруженный автоматом, 10, 11 и 12 февраля 2000 г. приезжал в аэропорт к месту предполагаемого убийства Б. и сопровождавших его лиц, однако совершить преступление не смог, так как Б. в аэропорт не прибыл. Эти действия М. были впоследствии судом квалифицированы как приго­товление к убийству. 13 февраля 2000 г., реализуя то же самое преступное намерение, тем же способом, получив сигнал о приближении автомашин, в которых находились Б. и другие лица, он открыл по ним стрельбу из ав­томата, убив Н., при этом Б. остался жив. Эти действия М. были квалифи­цированы судом как покушение на убийство Б. и оконченное убийство Н. Таким образом, М. был осужден за два неоконченных преступления (при­готовление и покушение) в отношении потерпевшего Б. и одно окончен­ное — в отношении Н. Президиум Верховного Суда РФ изменил судебные решения, указав, что действия М. в отношении одного и того же потерпев­шего Б., направленные на достижение единого преступного результата, со­вершенные в короткий промежуток времени и связанные с теми же целя­ми и мотивами, следует рассматривать как одно преступление, не требую­щее дополнительной квалификации как приготовление к преступлению¹.

В данном случае стадия исполнения состава охватывает подго­товительную стадию, и в итоге неоконченное деяние, прерванное по не зависящим от лица обстоятельствам на стадии исполнения со­става, необходимо квалифицировать только как покушение на пре­ступление.

Дата добавления: 2015-05-10