Определение СК по гражданским делам Верховного Суда РФ от 14 января 2005 г. N 12-В04-8

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации

рассмотрела в открытом судебном заседании 14 января 2005 г. по надзорной жалобе С. - представителя С. на решение Йошкар-Олинского городского суда от 6 декабря 2002 г., определение судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Республики Марий Эл от 14 января 2003 г. и определение президиума Верховного суда Республики Марий Эл от 26 марта 2004 г. дело по иску С. к С. и С. о признании сделки недействительной.

Заслушав доклад судьи Верховного Суда Российской Федерации Г., объяснения С. - представителя С., Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации установила:

С. обратилась в суд с иском к С. и С. о признании недействительным договора купли-продажи торгового павильона от 7 июня 2002 г. и приведении сторон в первоначальное положение, ссылаясь на то, что бывший муж продал приобретенный в период брака торговый павильон С. без ее согласия.

Ответчица С. иск не признала.

Решением Йошкар-Олинского городского суда от 6 декабря 2002 г. иск удовлетворен. Договор купли-продажи торгового павильона лит. "А", расположенного в г. Иошкар-Ола по ул. Петрова южнее дома N 21 и заключенного 7 июня 2002 г. между С. и С., признан недействительным. Торговый павильон передан в совместную собственность С. и С., а с С. в пользу С. взыскано 90000 руб.

Определением судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Республики Марий Эл от 14 января 2003 г. решение оставлено без изменения.

Определением президиума Верховного суда Республики Марий Эл от 26 марта 2004 г. указанные судебные постановления оставлены без изменения.

В надзорной жалобе заявитель просит судебные постановления, состоявшиеся по данному делу, отменить.

Определением Судьи Верховного Суда Российской Федерации от 3 сентября 2004 г. дело истребовано в Верховный Суд Российской Федерации и определением от 6 декабря 2004 г. передано для рассмотрения по существу в суд надзорной инстанции - Судебную коллегию по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации.

Проверив материалы дела, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации находит состоявшиеся по данному делу судебные постановления подлежащими отмене по следующим основаниям.

В соответствии со статьей 387 Гражданского процессуального кодекса РФ основаниями для отмены или изменения судебных постановлений в порядке надзора являются существенные нарушения норм материального или процессуального права.

При рассмотрении настоящего дела судом были допущены существенные нарушения норм материального права, выразившиеся в следующем.

Согласно ст. 35 СК РФ:

1. Владение, пользование и распоряжение общим имуществом супругов осуществляются по обоюдному согласию супругов.

2. При совершении одним из супругов сделки по распоряжению общим имуществом супругов предполагается, что он действует с согласия другого супруга.

Сделка, совершенная одним из супругов по распоряжению общим имуществом супругов, может быть признана судом недействительной по мотивам отсутствия согласия другого супруга только по его требованию и только в случаях, если доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать о несогласии другого супруга на совершение данной сделки.

3. Для совершения одним из супругов сделки по распоряжению не движимостью и сделки, требующей нотариального удостоверения и (или) регистрации в установленном законом порядке, необходимо получить нотариально удостоверенное согласие другого супруга.

Супруг, чье нотариально удостоверенное согласие на совершение указанной сделки не было получено, вправе требовать признания сделки недействительной в судебном порядке в течение года со дня, когда он узнал или должен был узнать о совершении данной сделки;

Удовлетворяя иск и признавая договор купли-продажи недвижимого имущества от 7 июня 2002 г. недействительным, суд руководствовался п. 3 ст. 35 СК РФ и мотивировал свое решение тем, что нотариально удостоверенное согласие С. на отчуждение С. торгового павильона, который является совместной собственностью супругов, не было получено, и что это обстоятельство само по себе является достаточным основанием для признания оспариваемой сделки недействительной.

Эти выводы основаны на неправильном толковании и применении норм материального права.

Нормы статьи 35 СК РФ распространяются на правоотношения, возникшие между супругами, и не регулируют отношения, возникшие между иными участниками гражданского оборота. К указанным правоотношениям должна применяться статья 253 ГК РФ, согласно пункту 3 которой каждый из участников совместной собственности вправе совершать сделки по распоряжению общим имуществом, если иное не вытекает из соглашения всех участников. Совершенная одним из участников совместной собственности сделка, связанная с распоряжением общим имуществом, может быть признана недействительной по требованию остальных участников по мотивам отсутствия у участника, совершившего сделку, необходимых полномочий только в случае, если доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать об этом.

Таким образом, при разрешении спора о признании недействительной сделки по распоряжению общим имуществом, совершенной одним из участников совместной собственности, по мотивам отсутствия у него необходимых полномочий либо согласия других участников, когда необходимость его получения предусмотрена законом (ст. 35 Семейного кодекса РФ), следует учитывать, что такая сделка является оспоримой, а не ничтожной. В соответствии с положениями п. 3 ст. 253 ГК РФ требование о признании ее недействительной может быть удовлетворено только в случае, если доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать об указанных обстоятельствах.

Из материалов дела усматривается, что вопрос о добросовестности приобретения С. спорного объекта недвижимости судом при рассмотрении настоящего дела не рассматривался, хотя данное обстоятельство является юридически значимым и без его выяснения решение законным быть признано не может. По утверждению С. ее действия были добросовестными, т.к. она не знала и не могла заведомо знать о наличии у продавца супруги, претендующей на спорное имущество. Более того, в ходе рассмотрения дела выяснилось, что с лета 1999 года С. жил с другой женщиной и о существовании зарегистрированного брака никто не знал, в связи с чем торговый павильон, построенный в период, когда супруги не вели совместное хозяйство, по мнению заявителя, не является их совместным имуществом.

Приводя стороны в первоначальное положение, суд в нарушение п. 2 ст. 167 ГК РФ передал торговый павильон в совместную собственность С. и С., которая стороной в сделке не являлась, и после расторжения их брака 15 июля 2002 г. режим совместной собственности прекратился.

Кроме того, признавая сделку недействительной, суд не применил положения о последствиях ее недействительности, предусмотренные п. 2 ст. 167 ГК РФ, в части возмещения стоимости имущества в деньгах, поскольку, по утверждению С., в павильоне произведены неотделимые улучшения, значительно увеличившие его продажную стоимость.

При указанных обстоятельствах дела состоявшиеся по нему судебные постановления законными быть признаны не могут и подлежат отмене с направлением дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

При новом рассмотрении дела суду следует учесть изложенное и надлежащим образом проверить доводы ответчицы о том, что она не знала и не могла знать о наличии препятствий для заключения оспариваемой истицей сделки, а также о том, что в торговом павильоне произведены неотделимые улучшения.

На основании ст.ст. 390, 391 ГПК РФ, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, определила:

решение Йошкар-Олинского городского суда от 6 декабря 2002 г., определение судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Республики Марий Эл от 14 января 2003 г. и определение президиума Верховного суда Республики Марий Эл от 26 марта 2004 г. отменить.

Направить дело по иску С. к С., С. о признании сделки недействительной на новое рассмотрение в тот же суд первой инстанции.

2. Определение Конституционного Суда РФ: от 17 октября 2006 г. № 414-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Лукьяненко Дарьи Владимировны на нарушение ее конституционных прав частью второй статьи 48 Кодекса о браке и семье РСФСР".

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, Н.В. Селезнева, А.Я. Сливы, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

рассмотрев по требованию гражданки Д.В. Лукьяненко вопрос о возможности принятия ее жалобы к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, установил:

1. Решением суда общей юрисдикции от 26 ноября 2003 года гражданке Д.В. Лукьяненко и ее матери отказано в удовлетворении иска к гражданам Д.А. Слуцкеру, Д.А. Слуцкеру #, Н.Д. Слуцкер и Л.А. Слуцкер об установлении отцовства и о признании недействительными полученных ими свидетельств о праве на наследство. Суд исходил из того, что в судебном заседании не были доказаны обстоятельства, с достоверностью подтверждающие признание гражданином А.И. Слуцкером, умершим в 1998 году, своего отцовства в отношении Д.В. Лукьяненко, родившейся в 1985 году. Определением судьи Верховного Суда Российской Федерации в истребовании дела в порядке надзора отказано.

В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации Д.В. Лукьяненко оспаривает конституционность части второй статьи 48 КоБС РСФСР (утратил силу с 1 марта 1996 года), согласно которой суд при установлении отцовства принимает во внимание совместное проживание и ведение общего хозяйства матерью ребенка и ответчиком до рождения ребенка или совместное воспитание либо содержание ими ребенка или доказательства, с достоверностью подтверждающие признание ответчиком отцовства.

По мнению заявительницы, названная норма препятствует установлению факта отцовства в отношении внебрачного ребенка, поскольку не называет данные геномно-дактилоскопической экспертизы среди доказательств, с достоверностью подтверждающих факт рождения ребенка от конкретного лица, а потому противоречит статьям 7, 15 (часть 4), 17 (части 2 и 3), 19 (части 1 и 2), 24 (часть 2), 29 (часть 4), 35 (часть 4), 38 (части 1 и 2), 39 (части 1 и 2), 45, 46 (часть 1) и 55 Конституции Российской Федерации, статье 1 Протокола N 1 и статье 14 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Секретариат Конституционного Суда Российской Федерации в порядке части второй статьи 40 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" ранее уведомлял заявительницу о том, что ее жалоба не соответствует требованиям названного Федерального конституционного закона.

2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные гражданкой Д.В. Лукьяненко материалы, не находит оснований для принятия ее жалобы к рассмотрению.

Заявительница утверждает, что согласно ранее действовавшему Кодексу о браке и семье РСФСР подтверждение факта биологического происхождения ребенка не являлось достаточным основанием для удовлетворения иска об установлении отцовства, в то время как статья 49 действующего с 1 марта 1996 года Семейного кодекса Российской Федерации обязывает суд при установлении отцовства в судебном порядке принимать во внимание любые доказательства, с достоверностью подтверждающие происхождение ребенка от конкретного лица (в том числе умершего), в частности данные экспертизы.

Между тем, вопреки мнению заявительницы, оспариваемая ею часть вторая статьи 48 КоБС РСФСР также не исключала возможность назначения судом подобной экспертизы. При этом, однако, заключение экспертизы по вопросу происхождения ребенка являлось и является лишь одним из доказательств, которое суд оценивает в совокупности с другими имеющимися в деле доказательствами (показания свидетелей, письменные и вещественные доказательства и т.д.), - согласно статьям 67 и 86 ГПК Российской Федерации никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы.

Осуществленное федеральным законодателем в рамках его ведения изменение подхода к оценке доказательств при установлении отцовства не означает полный отказ от предусматривавшихся в прежнем законодательстве критериев, в частности от подтверждения отцовства фактом совместного воспитания либо содержания ребенка. Это корреспондирует правовой позиции Европейского Суда по правам человека, который в постановлении от 1 июня 2004 года по делу "Леббинк (Lebbink) против Нидерландов" указал, что биологическое родство, не подкрепленное какими-либо дополняющими его юридическими или фактическими элементами, указывающими на существование тесных личных связей между родителем и ребенком, не может считаться достаточным для того, что на них распространялось действие гарантий статьи 8 "Право на уважение частной и семейной жизни" Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Следовательно, нельзя признать, что положением части второй статьи 48 КоБС РСФСР, примененным в деле заявительницы, были нарушены ее конституционные права, перечисленные в жалобе.

Проверка же законности и обоснованности судебного решения, которым заявительнице отказано в удовлетворении ходатайства о проведении соответствующей экспертизы, не входит в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации, как она установлена в статье 125 Конституции Российской Федерации и статье 3 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации".

Исходя из изложенного и руководствуясь частью второй статьи 40, пунктами 1 и 2 части первой статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Лукьяненко Дарьи Владимировны, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба признается допустимой, и поскольку разрешение поставленных в ней вопросов Конституционному Суду Российской Федерации неподведомственно.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

3. Определение Конституционного Суда от 20 июня 2006 г. № 226-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Шульгиной Ирэны Леонидовны на нарушение конституционных прав несовершеннолетнего Шульгина Святослава Сергеевича частью второй статьи 48 Кодекса о браке и семье РСФСР и постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25 октября 1996 года N 9 "О применении судами Семейного кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел об установлении отцовства и о взыскании алиментов".

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова, А.Л. Кононова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Ю.Д. Рудкина, Н.В. Селезнева, А.Я. Сливы, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

рассмотрев по требованию гражданки И.Л. Шульгиной вопрос о возможности принятия ее жалобы к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, установил:

1. Решением суда общей юрисдикции гражданке И.Л. Шульгиной было отказано в удовлетворении исковых требований к гражданину С.Б. Кривошееву об установлении отцовства и взыскании алиментов на несовершеннолетнего сына 1995 года рождения.

В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации И.Л. Шульгина оспаривает конституционность части второй статьи 48 КоБС РСФСР (утратил силу с 1 марта 1996 года), согласно которой при установлении отцовства суд принимает во внимание совместное проживание и ведение общего хозяйства матерью ребенка и ответчиком до рождения ребенка или совместное воспитание либо содержание ими ребенка или доказательства, с достоверностью подтверждающие признание ответчиком отцовства, а также пункта 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25 октября 1996 года N 9 "О применении судами Семейного кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел об установлении отцовства и о взыскании алиментов", в соответствии с которым судам при рассмотрении дел об установлении отцовства необходимо иметь в виду, что обстоятельства для установления отцовства в судебном порядке, предусмотренные статьей 49 Семейного кодекса Российской Федерации, существенно отличаются от тех, которые предусматривались в статье 48 КоБС РСФСР; учитывая порядок введения в действие и порядок применения статьи 49 Семейного кодекса Российской Федерации, установленный пунктом 1 статьи 168 и пунктом 1 статьи 169 Семейного кодекса Российской Федерации, суд, решая вопрос о том, какой нормой следует руководствоваться при рассмотрении дела об установлении отцовства (статьей 49 Семейного кодекса Российской Федерации или статьей 48 КоБС РСФСР), должен исходить из даты рождения ребенка; в отношении детей, родившихся до введения в действие Семейного кодекса Российской Федерации, суд, решая вопрос об отцовстве, должен руководствоваться частью второй статьи 48 КоБС РСФСР.

По мнению заявительницы, названные нормы, как позволяющие при рассмотрении судами дел об установлении отцовства ставить в неравное положение перед законом детей, родившихся вне брака, в зависимости от даты рождения, а также ограничивающие право на свободный выбор способа доказывания тех или иных обстоятельств, противоречат статьям 15, 17 (часть 1), 18, 19 (части 1 и 2), 38, 45 (части 1 и 2), 55 (части 2 и 3) Конституции Российской Федерации.

Секретариат Конституционного Суда Российской Федерации в порядке части второй статьи 40 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" ранее уведомлял заявительницу о том, что ее жалоба не соответствует требованиям названного Федерального конституционного закона.

2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные гражданкой И.Л. Шульгиной материалы, не находит оснований для принятия ее жалобы к рассмотрению.

2.1. Статья 48 КоБС РСФСР, определяя, какие именно обстоятельства должны приниматься во внимание судом при рассмотрении дел об установлении отцовства, ориентировала правоприменителя на то, что для удовлетворения иска об установлении отцовства должен быть установлен не только факт происхождения ребенка от данного ответчика, но и наличие хотя бы одного из перечисленных в ней обстоятельств.

Неконституционность части второй данной статьи заявительница усматривает в том, что возможное подтверждение факта биологического происхождения ребенка по ранее действовавшему законодательству не являлось самостоятельным основанием для удовлетворения иска об установлении отцовства, в то время как статья 49 действующего с 1 марта 1996 года Семейного кодекса Российской Федерации обязывает суд при установлении отцовства в судебном порядке принимать во внимание любые доказательства, с достоверностью подтверждающие происхождение ребенка от конкретного лица, в частности данные экспертизы.

Между тем заключение экспертизы по вопросу происхождения ребенка и в настоящее время является лишь одним из доказательств, которое должно быть оценено судом в совокупности с другими имеющимися в деле доказательствами (показания свидетелей, письменные и вещественные доказательства и т.д.), поскольку никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы (статья 67 ГПК Российской Федерации).

Следовательно, нельзя утверждать, что положениями статьи 48 КоБС РСФСР нарушаются конституционные права, перечисленные заявительницей, а потому ее жалоба не может быть принята Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению.

2.2. Что касается пункта 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25 октября 1996 года N 9, то им лишь конкретизирован общий принцип действия нового закона во времени, в соответствии с которым Семейный кодекс Российской Федерации применяется к семейным отношениям, возникшим после введения его в действие; по семейным отношениям, возникшим до его введения в действие, нормы Семейного кодекса Российской Федерации применяются к тем правам и обязанностям, которые возникнут после введения его в действие.

Кроме того, в силу статьи 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации и пункта 3 части первой статьи 3 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан Конституционный Суд Российской Федерации проверяет конституционность только закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле.

Следовательно, и в этой части данная жалоба не может быть принята Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению.

Исходя из изложенного и руководствуясь частью второй статьи 40, пунктами 1 и 2 статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Шульгиной Ирэны Леонидовны, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба признается допустимой, и поскольку разрешение поставленного в ней вопроса Конституционному Суду Российской Федерации неподведомственно.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

4. Европейский Суд по правам человека (первая секция) Решение по вопросу приемлемости жалобы № 74826/01 «Леонид Шофман (Leonid Shofman) против Российской Федерации

Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая 25 марта 2004 г. Палатой в составе:

Х.Л. Розакиса, Председателя Палаты,

Ф. Тюлькенс,

Н. Ваич,

Э. Левитса,

С. Ботучаровой,

А. Ковлера,

В. Загребельского, судей,

а также с участием С. Нильсена, Секретаря Секции Суда.

принимая во внимание жалобу, поданную 5 сентября 2001 г.,

принимая во внимание доводы, представленные государством-ответчиком, и возражения на них, представленные заявителем,

заседая за закрытыми дверями,

принял следующее Решение:

Факты

Заявитель, Леонид Михайлович Шофман - гражданин России, 1957 года рождения, проживает в г. Гросс-Рорхайме, Федеративная Республика Германия. В Европейском Суде его интересы представляет Г. Риксе, адвокат из г. Билефельда, Германия. Власти Российской Федерации в Европейском Суде были представлены Уполномоченным при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

А. Обстоятельства дела

10 августа 1989 г. заявитель вступил в брак с Г. в г. Новосибирске. После заключения брака они переехали в г. Санкт-Петербург.

12 мая 1995 г. во время своего пребывания у своих родителей в г. Новосибирске Г. родила сына и дала ему свою фамилию, несмотря на возражения заявителя. Вскоре после этого факт рождения ребенка был зарегистрирован, заявитель был внесен в свидетельство о рождении в качестве отца ребенка.

В конце сентября 1995 года Г. и ее сын вернулись в г. Санкт-Петербург. Заявитель полагал, что он является отцом мальчика, и обращался с ним как со своим сыном.

28 марта 1996 г. заявитель переехал в Германию. До сентября 1997 года заявитель ждал, когда Г. и ее сын переедут к нему в Германию. В письме, отосланном в сентябре 1997 года, Г. написала заявителю, что у нее нет планов продолжать пребывать с ним в браке и что она подала в суд о присуждении ей выплаты алиментов на содержание ребенка. Примерно в это же время родственники заявителя, проживающие в г. Новосибирске, сказали заявителю, что он не является отцом ребенка Г.

16 декабря 1997 г. заявитель подал заявление о разводе и об оспаривании отцовства. 12 апреля 1999 г. брак был расторгнут.

16 ноября 2000 г. Железнодорожный районный суд г. Новосибирска вынес свое решение. Суд установил, что согласно результатам анализов ДНК, сделанных 28 июня 1999 г. и 5 июня 2000 г., заявитель не мог быть отцом ребенка. Г. утверждала, что заявитель являлся отцом ее сына. Признав, что сомнений в достоверности результатов экспертиз не имеется, суд решил, что заявитель не являлся отцом ребенка. Однако суд признал, что дело должно быть рассмотрено в соответствии с Кодексом РСФСР о браке и семье от 30 июля 1969 г., поскольку ребенок родился до 1 марта 1996 г. (даты, когда вступил в силу новый Семейный кодекс Российской Федерации). Кодекс РСФСР о браке и семье устанавливал срок в один год для оспаривания отцовства, который исчислялся с того момента, когда лицо было уведомлено о регистрации отцовства. Суд установил, что заявитель не оспаривал отцовство, когда родился ребенок, а обратился в суд только в декабре 1997 года по истечении срока, и, соответственно, заявление подано по истечении срока для его подачи. Наконец, суд заявил, что ссылка заявителя на новый Семейный кодекс Российской Федерации, не содержащий сроков для оспаривания отцовства, не являлась допустимой, поскольку она могла применяться только к спорам семейно-правового характера, возникшим после 1 марта 1996 г.

15 марта 2001 г. судебная коллегия по гражданским делам Новосибирского областного суда, рассмотрев кассационную жалобу заявителя, оставила судебное решение от 16 ноября 2000 г. без изменения.

20 апреля и 26 октября 2001 г. Новосибирский областной суд и Верховный Суд Российской Федерации соответственно отказали заявителю в принесении протеста в порядке надзора.

12 сентября 2002 г. мировой судья третьего судебного округа Железнодорожного района г. Новосибирска удовлетворил заявление Г. о присуждении ей алиментов и санкционировал наложение ареста на долю заявителя в их квартире.

В. Применимое национальное законодательство

Статья 49 Кодекса РСФСР о браке и семье от 30 июля 1969 г. предусматривал, что лицо, внесенное в качестве матери или отца ребенка, могло оспорить такую запись в течение одного года начиная с того момента, когда ему стало известно или должно было стать известно о такой записи.

Часть первая статьи 52 Семейного кодекса Российской Федерации от 29 декабря 1995 г. предусматривает, что лицо, внесенное в качестве матери или отца ребенка, может оспорить такую запись. Срок на оспаривание не установлен. Семейный кодекс Российской Федерации вступил в силу 1 марта 1996 г.

Постановлением N 9 Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25 октября 1996 г. "О применении судами Семейного кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел об установлении отцовства и присуждении алиментов" было подтверждено, что в отношении детей, рожденных до 1 марта 1996 г., должен применяться Кодекс РСФСР о браке и семье и, соответственно, срок оспаривания отцовства должен был быть один год с того момента, когда лицу стало известно или должно было стать известно о его регистрации в качестве родителя ребенка.

Суть жалобы

Заявитель жаловался, ссылаясь на статью 6 Конвенции, на то, что национальные суды неверно истолковали соответствующие положения семейного права. Заявитель утверждал, ссылаясь на статью 8 Конвенции, что срок оспаривания отцовства, примененный национальными судами, нарушил его право на уважение его частной и семейной жизни.

Право

1. Заявитель жаловался, ссылаясь на статью 8 Конвенции, на то, что годичный срок, начинающий течь с момента регистрации рождения ребенка, являлся слишком коротким, чтобы он мог иметь возможность оспорить его презюмируемое отцовство. Статья 8 Конвенции гласит:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

Власти Российской Федерации утверждали, что решения национальных судов полностью соответствовали требованиям национального законодательства, в частности, Кодекса РСФСР о браке и семье, который, как было установлено, применим к делу заявителя. Национальные суды установили, что заявитель согласился с регистрацией его в качестве отца ребенка в июле 1995 года, и, соответственно, он мог оспорить эту запись до 30 июня 1996 г. Однако он обратился в суд только в декабре 1997 года, и, таким образом, его заявление было подано по истечении установленного срока. Власти Российской Федерации пришли к выводу о том, что вмешательство в право заявителя на уважение его частной и семейной жизни отсутствовало.

Прежде всего, заявитель утверждал, что даже хотя процедура установления отцовства имела целью разрыв существовавших семейных связей, определение его правовых отношений с его ребенком несомненно касалось его частной жизни (заявитель сослался на Постановление Европейского Суда по делу "Расмуссен против Дании" (Rasmussen v. Denmark) от 21 ноября 1984 г., Series А, N 87, р. 13, §33, и на Решение Европейской Комиссии по делу "А. против Германии" (A. v. Germany) от 11 марта 1985 г., DR 42, р. 105). По мнению заявителя, статья 8 Конвенции гарантирует право на разрыв семейных уз, если они не основаны на биологической связи. Он пришел к выводу, исходя из Постановления Европейского Суда по делу "Кроон и другие против Нидерландов" (Kroon and Others v. Netherlands), что биологические и социальные реалии должны превалировать над правовыми презумпциями и поиском правовой определенности отношений, таким образом в отношении любой презумпции отцовства должна иметься возможность ее опровержения, и она не должна являться правилом de facto (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кроон и другие против Нидерландов" от 27 октября 1994 г., Series А, N 297-С, §40). Заявитель утверждал, что вынесение национальными судами решений, которыми его заявление было расценено как поданное по истечении срока, представляло собой вмешательство в право на уважение его частной и семейной жизни.

Заявитель признал, что решения национальных судов были основаны на законе, действовавшем во время событий. Однако он указывал на то, что власти Российской Федерации не привели никаких причин, которые бы указывали на то, что данные положения закона преследовали законную цель и что вмешательство было необходимо в демократическом обществе. Заявитель утверждал, что такое вмешательство не было необходимым или оправданным по следующим причинам.

Срок, установленный национальным законодательством и примененный в деле заявителя, начал течь независимо от того факта, что у мужа не было сомнений относительно его биологического отцовства в это время. Законный отец лишь тогда потребует отмены отцовства, если он узнает о фактах, которые свидетельствуют о том, что он не является отцом. Только при этих обстоятельствах он может сделать обдуманный выбор: либо отказаться от ребенка, либо сохранить отцовство, при этом последний вариант будет являться разновидностью узаконенного усыновления. Таким образом, законодательством должен был быть установлен надлежащий срок, в течение которого презюмируемый отец может принять обдуманное решение. По мнению заявителя, его право было бы достаточно обеспечено, если бы срок в один год начинал течь с того момента, когда муж узнал о фактах, позволяющих считать, что он может и не являться биологическим отцом ребенка. Более того, заявитель утверждал, что такой порядок не нарушил бы интересы ребенка, и, принимая во внимание психологический фактор, эти интересы были бы лучше соблюдены, если бы юридическое отцовство соответствовало биологическому.

Заявитель подчеркнул тот факт, что новый Семейный кодекс Российской Федерации (вступивший в силу 1 марта 1996 г.) не устанавливает срока оспаривания отцовства. Официальный комментарий к новому Семейному кодексу Российской Федерации под редакцией бывшего министра юстиции Российской Федерации признает, что позиция законодателя, отраженная в новом кодексе, "подчеркивает фактическое происхождение ребенка, противопоставленное простому формализму записи гражданского состояния, препятствующему установлению истины". По мнению заявителя, это изменение на национальном уровне продемонстрировало, что защищаемые интересы ребенка могут быть гарантированы, не препятствуя презюмируемым отцам оспаривать их отцовство.

Европейский Суд считает, что в свете доводов сторон данная часть жалобы поднимет сложные вопросы фактов и права в соответствии с Конвенцией, разрешение которых требует рассмотрения дела по существу. Таким образом, Европейский Суд пришел к выводу, что данная часть жалобы не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Иных оснований для объявления ее неприемлемой не установлено.

2. Заявитель жаловался, ссылаясь на статью 6 Конвенции, на то, что национальные суды не применили положения нового Семейного кодекса Российской Федерации. Статья 6 Конвенции в части, применимой к настоящему делу, гласит:

"Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях _ имеет право на _ разбирательство дела _ судом_".

Что касается предположительно неверного толкования и применения национального права, Европейский Суд напомнил, что он не должен рассматривать предполагаемые ошибки фактов и права, допущенные национальными судебными органами, постольку поскольку несправедливость судебного разбирательства не установлена и вынесенные решения не могут быть расценены как произвольные (см., например, Решение Европейского Суда по делу "Новоселов против Российской Федерации" (Novoselov v. Russia) от 16 октября 2003 г., жалоба N 66460/01). На основании материалов, представленных заявителем, Европейский Суд отмечает, что заявитель имел возможность в рамках гражданского производства представить все необходимые доводы в защиту его интересов, и судебные органы должным образом их рассмотрели и применили закон, действовавший во время событий.

Следовательно, данная часть жалобы является явно необоснованной и должна быть отклонена в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

На этих основаниях Суд единогласно:

Объявил приемлемой, не предрешая по существу, часть жалобы заявителя, касающуюся предполагаемого нарушения его права на уважение частной и семейной жизни;

Объявил неприемлемой остальную часть жалобы.

Серен Нильсен	Христос Розакис
Секретарь Секции Суда	Председатель Палаты

-----------------------------------------------------------------------------

Дата добавления: 2015-05-10