ВВЕДЕНИЕ 9 страница. — Фактически, да, — говорит, наконец, он

— Фактически, да, — говорит, наконец, он. — Для кого‑то, только‑только прибывшего в Штаб, вы, кажется, замечательно хорошо осведомлены… или вы знакомы также и с этой… молодой дамой?

По нескольким причинам я решаю, что будет благоразумней не признаваться в истинном характере наших с Нунцио отношений с Машей.

— Она была с генералом, когда я встретился с ним при дворе, вашбродь, — говорю я, своего рода правдиво.

— Вы бывали при королевском дворе?

— Так точно… но это было давно… как раз перед тем, как король женился на королеве Цикуте.

— Понятно, — задумчиво говорит офицер, а затем откладывает в сторону бумагу, которую держал и снова начинает рыться.

— Ну, в таком случае, наверно, я смогу найти кое‑что чуточку более приятное в смысле назначения.

— Не спешите, вашбродь, — говорю я. — Я вполне понимаю, в какой беспорядок могут прийти дела при таком вот исчезновении генерала.

— Да вообще‑то нет, — рассеянно говорит офицер.

— Извиняюсь?.. Вашбродь?

— Что? — говорит он, снова сосредоточиваясь на непосредственной ситуации. — Ну, вероятно, мне не следовало бы этого говорить, но поскольку вы уже знакомы с несколькими действующими лицами…

Он умолкает и быстро оглядывается кругом, словно кто‑то может ошиваться среди стопок бумаг… что, учитывая их высоту, вполне возможно.

— Если вы знакомы с генералом Плохсекиром, то тогда, вероятно, уже знаете, что, хотя он более чем компетентный лидер, он занимает довольно негибкую позицию по части того, как следует делать дела. То есть, он хочет, чтобы дела делались его способом, независимо от того, лучший ли это это способ или нет.

Это описание кажется подходящим ко всякому встреченному мной в армии в звании выше капрала, но я довольствуюсь кивком в знак согласия.

— Ну, многие из нас, офицеров, которые появились на сцене в ходе нынешней военной кампании первоначально служили под командованием Большого Джули, когда тот возглавлял вторжение в Поссилтум. В некоторых отношениях оно и хорошо потому, что это гарантировало нам чины в армии Поссилтума, но это также означает, что мы знаем, что есть другие способы делать дела помимо способа генерала Плохсекира… много лучших способов. Беда в том, что вплоть до этого момента мы были не в состоянии внести какие‑либо изменения или улучшения не нарушая приказов генерала.

— А теперь? — подгоняю я его, даже не трудясь добавить к этому «вашбродь».

— А теперь, когда генерал «занемог», — улыбается офицер, становясь немного занятым собственными мыслями. — Мы практически предоставлены сами себе, и значит, делаем для разнообразия дела нашим способом. Если Плохсекир не будет донимать нас еще несколько недель, то мы должны бы привести эту армию в надлежащий вид и смочь взаправду перейти к делу. Скажу вам откровенно, служить под началом Большого Джули возможно и бывало время от времени тяжеловато, но этот человек безусловно знает, как надо управлять армией. Хотел бы я знать, как‑то у него теперь обстоят дела, когда он в отставке?

— Когда я видел его в последний раз, дела у него обстояли великолепно.

Если б я сказал, что в дверь вошел Бог собственной персоной, то и тогда не смог бы вызвать у офицера более сильной реакции. Он внезапно выпрямляется на стуле, и глаза его теряют мечтательность и сосредоточенность и сосредотачиваются на мне… хотя я замечаю, что они немного вылезают из орбит.

— Вы знакомы с Большим Джули? — говорит он своего рода благоговейным шепотом. — Когда в последний раз разговаривали с ним?

— Пару недель назад, — говорю я. — Как раз перед тем, как мы с Нунцио записались в армию. Мы попивали с ним и несколькими друзьями вино у него на вилле.

— Вы гостили у него на вилле? Скажите, она…

Офицер обрывает себя и мотает головой, словно пес.

— Извините, сержант, — говорит он куда более нормальным тоном. — Я не хотел выпытывать. Просто дело в том, что… ну, Большой Джули здесь, в Штабе, что‑то вроде легенды. Когда я служил под его началом, что был тогда младшим офицером и никогда не встречался с ним лично… всего лишь видел его пару раз во время смотров и инспекций.

— Очень жаль, — искренне сочувствую я. — Он действительно великолепный парень. Вам бы он понравился… вашбродь.

Я вспоминаю, наконец, что разговариваю с офицером и мое «вашбродь» кажется напоминает ему, зачем я, собственно, зашел к нему в кабинет.

— Теперь, когда я подумал как следует, — говорит он, вытаскивая несколько бумаг с верха одной из стопок, — здесь есть нечто, куда я могу направить вас с вашей командой. Как вам понравится взять на себя руководство одним из наших складов снабжения?

Это кажется как раз тем, что нам требуется для причинения вреда попыткам реорганизовать армию. Я также замечаю, что офицер спрашивает у меня, какое я хочу получить назначение.

— Это кажется отличной мыслью, вашбродь.

— Хорошо, — говорит он, принимаясь царапать на листах. — У нас сейчас вся складская бригада угодила в лазарет — получили испорченную партию красного перца или еще чего‑то такого. Так или иначе, я просто поставлю вас с вашим отделением туда в порядке замены, а когда они выйдут из лазарета, то могут заполнить вакансии операторов санузлов.

Мне приходит в голову, что те, другие парни, будут менее чем обрадованы своим новым назначением, но это, конечно, не моя проблема. Однако, неплохо будет некоторое время постоянно высматривать кого‑то, пытающегося подкрасться к нам с подветренной стороны.

— Спасибо, вашбродь, — благодарю я, и притом искренне.

— Просто явитесь на «Склад Снабжения Номер Тринадцать» и вы все устроитесь.

— Слушаюсь, вашбродь… мгмм… а это далеко? Я хочу сказать, команда ждет меня снаружи и все наше снаряжение у нас с собой…

— Просто остановите один из едущих в вашу сторону фургонов и попросите подвезти, — советует он. — Одно из преимуществ работы при Штабе… со складами снабжения, расположенными здесь же, состоит в том, что кругом разъезжает множество фургонов. И редко приходится ходить куда‑то пешком.

— Так точно. Еще раз спасибо, вашбродь.

— О… сержант Гвидо?

— Вашбродь? — говорю я, снова поворачиваясь к нему.

Он толкает ко мне через стол стопку бумаг, весящую, должно быть, больше двадцати фунтов.

— Раз уж вы поедете, то можете с таким же успехом взять это с собой, вместо ожидания, когда их доставят с курьером.

— Я… я не понимаю, вашбродь, — говорю я, с подозрением глядя на эту гору мертвого груза, словно та могла быть моим дальним родственником. — Вы хотите, чтобы я хранил это для вас на складе?

— Конечно, нет, — чуть смеется офицер. — Это вам бланки заявок и учета материалов.

Чем больше я слышу, тем все меньше и меньше мне это нравится.

— Вы хотите сказать, что мы должны заполнять все это просто для того, чтобы ввезти или вывезти что‑то на склад или со склада… вашбродь?

— Вы меня не так поняли, сержант, — быстро так говорит он. — Это не сами бланки.

Я ощущаю быстрый прилив облегчения.

—… Это всего лишь инструкции по заполнению бланков!

Испытываемой мной облегчение исчезает, словно единственная рюмка виски в большой чаше разбавленного пунша.

— Инструкции, — слабо повторяю я словно эхо, уставясь на эту груду бумаг.

Совершенно внезапно это назначение начинает выглядеть не таким удачным, каким казалось несколько минут назад.

Офицер замечает выражение моего лица.

— Да полно, полно, сержант, — говорит он, одаривая меня отеческой улыбкой. — Все не так уж плохо, как оно выглядит.

— Неужто?

— Да. На самом‑то деле все это очень просто, коль скоро ухватишь суть. Просто прочтите эти инструкции от корки до корки, а потом выполняйте до последней буквы все, что они предписывают, и все будет отлично.

— Раз вы так говорите, то наверно да, вашбродь, — говорю без особого убеждения я.

— Да, я говорю именно так… сержант, — говорит он, оставляя попытки подсластить пилюлю. — Я вам рассказывал, что мы собирались взять под контроль положение дел, а чтобы это сделать, очень важна надлежащая документация. Все это может показаться массой ненужной суеты, но поверьте, если не будут правильно заполняться все эти документы на припасы, то и самые лучшие армии увязнут и станут неэффективными.

— Да, вашбродь. Спасибо, вашбродь.

С этими словами я отдаю честь и быстро убираюсь вон из его кабинета… забрав, конечно, с собой ту стопку бумаг. Совершенно неожиданно подавленность, возникшая у меня при виде этого массивного списка инструкций, внезапно исчезает. Вместо этого, я ощущаю такую степень оптимизма, какой не испытывал с тех самых пор, как Босс отправил нас на это задание. Сам не понимая того, что делает, этот офицер сильно облегчил нам работу.

«Без надлежащей канцелярской работы, — сказал он, — армия завязнет и перестанет быть эффективной…» а, как вам известно, эффективность армии отнюдь не мало заботила нас с Нунцио.

ГЛАВА 16

И чем же плохо следовать утвержденным процедурам?

М. Горбачев

Помещение, где располагался «Склад Снабжения Номер Тринадцать», было поистине колоссальным, то есть, попросту говоря, был большим. Фактически, он казался таким огромным, что возникло ощущение, что если погода вдруг ухудшится, то можно вывезти отсюда все материалы и вести войну под крышей. Единственный недостаток этой идеи заключался в том, что к тому времени, когда солдаты все вывезут, то все шансы за то, что они забудут из‑за чего они вообще воевали… но даже если им удастся вспомнить причину войны, они, вероятно, слишком устанут, чтобы захотеть драться из‑за нее.

Повсюду стояли стеллажи с военными материалами, а рассеянные кругом достаточно широкие, хоть на фургонах проезжай, проходы разрезали все на серию островов, и множество туннелей и ходов вели, извиваясь, на каждый из островов. При первом же взгляде на эти просторы мне пришло в голову, что тут будет для нас идеальный опорный пункт, так как когда и если что‑то выйдет не так, то тут в избытке найдется где укрыться. Эта мысль усилилась, когда мы открыли, что работавшая здесь до нас бригада явно предпочитала жить на казарменном положении, так как на складе нашлось множество «гнездышек» и нор, снабженных раскладушками, гамаками, подушками и другим добром, явно стибренным из куч припасов.

Короче, обстановка была отличная, и команда, не теряя времени, принялась обставляться. После того, как некоторые из них рассыпались и отправились в исследовательские походы с целью выяснить, какое именно добро мы унаследовали, двое из нас попытались разобраться в наваленных на столах документах и таблицах.

— Уххх‑тыы! — говорит Шу Слеппень, возникая вместе с братом из завалов. — Никогда не видел столько добра в одном месте! Здесь есть все!

— Хотя многое из этого добра сильно устарело, — говорит Хи Слеппень. — У нас на ферме бывало добро поновее кой‑какого здешнего барахла… и большая часть того добра досталась еще от Хлоп Слеппня.

— Хлоп Слеппня? — брякаю я, прежде чем успеваю подумать, а хочется ли мне на самом деле знать ответ.

— Это наш дедуля, — объясняет Шу, — конечно, когда мы зовем его…

— Картина ясна, — перебиваю я прежде чем он успевает пуститься в дальнейшие объяснения.

Мне приходит в голову взять за правило никогда не посещать резеденцию Слеппней.

— Одного не могу понять, — вступает в разговор Майжук, — как это удается следить за перемещениями всего этого добра. Я имею в виду, ведь в том, как тут хранятся вещи, нет никакого порядка или системы. Все выглядит так, словно здесь заталкивали старую груду дальше и дальше назад и громоздили новые материалы перед ней по мере поступления, без всякой попытки сгруппировать вещи по категориям.

Это кажется неуютно похожим на начало идеи, которая может повысить нашу эффективность… чего нам с кузеном, конечно, хочется увидеть в последнюю очередь. Бросая украдкой взгляд на Нунцио, я вижу, что он думает то же самое, и, поймав мой взгляд, он слегка мотает головой, подтверждая это наблюдение.

— Мгмм… полагаю, это не такая уж плохая система, Майжук, — говорю я, по быстрому соображая. — Я хочу сказать, тебе хотелось бы перекладывать все это добро, чтобы освободить место для каждого нового поступающего груза?

— Это можно обойти, оставив свободное место в каждой складской категории, — говорит он, не желая отступать от своей идеи. — Мы должны навести хоть какой‑то порядок в этом кавардаке. Иначе будем проводить все свое время просто пытаясь обнаружить каждый предмет, когда нам понадобится выполнить заказ. Не могу понять, как это они здесь работали без какой‑то системы.

— Система‑то у них была, спору нет, — отрывается Тру‑Тень от чтения «Собрания Инструкций по Бланкам». — Вся проблема в том, что им приходилось заполнять столько дубликатов, что никак не оставалось времени попытаться упорядочить сам склад! Не могу поверить, будто от нас ожидают заполнения всех этих бланков на каждый поступающий и отправляемый предмет.

В голове у меня проносятся слова, сказанные офицером, и это подает мне идею.

— Как по‑твоему, Тру‑Тень, ты мог бы придумать лучшую систему поиска? — спрашиваю я.

— Вероятно, — говорит он, закрывая собрание инструкций. — Давай прикинем… на самом‑то деле две, одна для того, чтобы мы знали чего здесь уже есть и где оно, а вторая для установления переустроенных участков… потом простой журнал поступлений‑выдач так, чтоб мы могли проследить передвижение предметов…

— Ладно, — перебиваю я, — принимайся за это. Разберись, что нам потребуется сделать и чего тебе понадобится в плане информации.

За это я, конечно, зарабатываю суровый взгляд Нунцио.

— Я… как скажешь, Гвидо, — колеблясь говорит Тру‑Тень, нерешительно глядя на собрание инструкций. — Но разве мы не должны следовать принятым процедурам?

— Просто действуй и разрабатывай свой план, — говорю я. — О заполнении армейской документации мы будем беспокоиться после того, как добьемся, чтобы это заведение функционировало так, как, по нашему мнению, следует.

— Ладно, — пожимает плечами Тру‑Тень. — Парни, подойдите сюда на секундочку, и я покажу вам, что мне надо. Если вы можете для начала нанести на карту то, что уже здесь есть, я смогу вчерне набрасывать в журнал поступлений‑выдач, и…

— Извините, сержант Гвидо, — вмешивается Нунцио. — Нельзя ли переговорить с вами… наедине?

— Ну, разумеется, сержант Нунцио, — улыбаюсь я, отплачивая ему той же монетой и следуя за ним когда он отходит малость в сторону от сгрудившейся команды.

— Что ты пытаешься выкинуть? — шипит он, как только мы остаемся одни. — Может, я что‑то прозевал, но у меня было впечатление, что повышение эффективности это последнее, чем нам желательно здесь заняться!

— Все так, — говорю я, — за исключением того, что все в команде думают наоборот. Я просто немного тяну время, настаивая, чтобы Тру‑Тень составил полный план прежде, чем действительно придется осуществить какие‑либо перемены.

— Ладно, — кивает Нунцио, — но что произойдет после того, как он закончит придумывать новую систему?

— Тогда мы либо еще тянем резину… либо посмотрим, а не возрастет ли в действительности беспорядок, если мы дадим «добро» и пойдем против армейских процедур. Инструктировавший меня офицер кажется был весьма уверен в том, что если не заполнять всех этих документов, о которых говорит Тру‑Тень, то вся армия со скрежетом остановится. Уж как минимум нам следует получить возможность выяснить прав он или нет.

— Не знаю, — хмурится кузен. — Мне кажется, что…

— Гвидо! Нунцио!!

Мы поворачиваемся и обнаруживаем несущееся на нас привидение. Сперва я думаю, что это один из тех новых бронированных фургонов, с которыми экспериментировала армия… только сделанный в виде парадной платформы для шествий. А потом гляжу снова и вижу, что это…

— Маша!

К тому времени, когда я выпаливаю это, наша коллега уже добралась до нас и обхватила обоих мясистыми руками, заключая в огромные объятия.

— Я прослышала, что вы, ребята, здесь и просто обязана была навестить вас и сказать «Привет»!

Из‑за того, что я нахожусь своего рода сбоку от нее, а не прямо перед ней, мне видно, что делается у нее за спиной, где наша команда прекратила свои занятия и смотрит на нас, разинув рот… что вполне нормальная реакция для людей, впервые увидивших Машу.

— П… Привет, Маша, — говорит Нунцио, сумев вывернуться из объятий. — Как дела? Есть какие‑нибудь известия от Босса?

— Ни звука, — говорит, отпуская меня, Маша. — Некоторое время назад через данное ему мной кольцо связи проходили какие‑то странные сигналы, но они прекратились и с тех пор все кажется нормальным.

— Думаешь, с ним все в порядке? — говорю я. — Он пробыл там уже почти три недели.

— Может быть… а может и нет, — пожимает плечами она. — Не забывайте, что время течет не с одинаковой скоростью во всех измерениях. Возможно, там, где он находится, прошло всего несколько дней.

— Усек, — степенно говорит Нунцио. — Вроде как в книгах Муркокка из серии «Вечный Воитель».

— Совершенно верно, — сияет Маша. — Что же касается другого вашего вопроса, то дела идут лучше некуда. Мой роман с Хью бушует словно вулкан. Должна сказать вам, мальчики, я не люблю похваляться, но он у меня настолько ошалел от любви, что, думаю, не помнит даже, что служит в армии… не говоря уж о том, что ему полагается управлять ей.

Ну, я хоть и не читал книжку, о которой они болтали секунду назад, но по этому поводу я могу кое‑что сказать.

— Мгмм… Маша? — говорю я. — Возможно, это не так уж и хорошо.

— Что ты имеешь в виду? — улыбка ее тает, когда она смотрит то на Нунцио, то на меня. — Ведь в этом и заключается моя задача, не так ли?

— Скажи ей, Гвидо, — говорит Нунцио, сваливая обязанности сообщить Маше дурные новости на мои плечи.

— Ну, насколько я слышал, — говорю я, желая быть покойником или занятым чем‑то не менее важным, — без него армия действует гораздо лучше.

— Но это же бессмыслица!

— Вовсе нет, если учесть, что подчиненный ему слой офицеров обучался и служил под командованием Большого Джули, — говорит Нунцио, реабилитируя себя приходом мне на выручку. — Чем больше ты держишь его подальше от войск, тем больше они обязаны делать дела по‑своему… а они, похоже, знают это солдатское ремесло получше генерала Плохсекира.

— Так вы говорите, что самое лучшее, чего я могу сделать для ухудшения дел — это дать Хью вернуться к руководству армией? — задумчиво говорит Маша. — Не так ли?

— Похоже, что так, — говорю я, испытывая облегчение от того, что мне не пришлось быть первым, огласившим этот логический вывод. — Мне действительно очень жаль, Маша.

Она испускает огромный вздох, что при ее фигуре действительно кое‑что, а потом выдавливает из себя кривую усмешку.

— Ладно, — говорит она. — Все было забавно пока длилось. Приятно знать, что я все еще могу отвлечь мужчину от всего, когда берусь за это всей душой.

Вежливость, а в большей степени инстинкт самосохранения, убеждают меня воздержаться от каких‑либо редакторских добавлений к этому замечанию.

— Полагаю, что я просто распрощаюсь и отправлюсь обратно к Большому Джули, — продолжает она. — Есть какие‑нибудь известия от другой команды?

— Они тоже завязали, — говорит Нунцио. — Вероятно, добравшись до виллы Большого Джули, ты увидишься с ними и они смогут сообщить тебе подробности.

— Так значит все ложится на вас, да? — вскидывает она бровь, глядя на нас. — Ну, желаю удачи. Мне лучше двигать отсюда и дать вам вернуться к работе. Похоже, что ваши друзья ждут вас.

Я бросаю взгляд туда, куда она смотрит, и верно, вся команда стоит там, глядя поочередно то на одного, то на другого из нас.

Помахав на прощанье Маше, мы неторопливо подходим к ним.

— Кто это? — спрашивает с подозрением Осса.

— Кто именно? — говорю я, пытаясь говорить небрежно. — А, всего лишь наша старая знакомая.

— Солдатская почта утверждает, что она подружка генерала, — говорит ровным голосом Майжук.

— Где ты это слышал? — невинно так осведомляется Нунцио.

— То тут, то там, — пожимает плечами Майжук. — Надо признать откровенно, при штабе найдется не так уж много людей, отвечающих ее описанию.

Тут он нас наколол.

— Вам не кажется, ребята, что пора уж объяснить нам, что именно происходит? — говорит Тру‑Тень.

С большим запозданием я соображаю, что мы недооценили интеллект нашей команды.

— Что ты хочешь этим сказать? — говорит Нунцио, все еще пытаясь выкрутиться.

— Брось, Нунцио, — вздыхает Майжук, — еще с основной подготовки было совершенно очевидно, что вы с Гвидо не сочитаетесь с армией. У вас слишком много талантов, чтобы сойти за средних рекрутов.

— Вы слишком хорошо деретесь и слишком хорошо стреляете для тех, кто, предположительно, обучается всему этому впервые, — говорит Шу Слеппень.

— И у вас слишком много связей в высших сферах, — добавляет Осса, — например, с Синдикатом.

—… И с дьяволами, — подкидывает дров Тру‑Тень.

—… А теперь еще и с подружкой генерала, — заканчивает Майжук. — Нам хочется знать только одно, что вы, ребята, в действительности делаете в армии? Я хочу сказать, полагаю, это не наше дело, но покуда мы служим вместе, все, что затрагивает вас, затрагивает и нас.

— Тру‑Тень вот думает, что вы члены какой‑то тайной следственной бригады, — говорит Хи Слеппень, — и, если дело именно в этом, мы постараемся помочь… если вам не полагается вести следствие против нас.

— Ну, ребята, — говорит, качая головой, Нунцио. — Полагаю, вы нас раскусили. Тру‑Тень прав. Понимаете, армия хочет, чтобы мы…

— Нет, — спокойно так говорю я.

Нунцио бросает на меня взгляд, но продолжает заливать.

— Гвидо хочет сказать, что нам не положено об этом говорить, но раз вы уже…

— Я сказал «Нет», Нунцио! — говорю я, готовясь к бою с ним. — Команда все время играла с нами честно. Я говорю, что нам пора сказать им правду… настоящую правду.

Нунцио колеблется, поскольку его не тянет сталкиваться со мной лоб в лоб, а затем смотрит то на меня, то на команду.

— Ладно, — говорит, наконец, он. — Расходы по твоим похоронам… валяй, скажи им.

А затем, сложив руки на груди, прислоняется к стене, пока я рассказываю команде о нашем задании… начиная с того, как план Босса удержать королеву Цикуту от попыток завоевать мир рассыпался в пыль, когда умер король Родрик, и вплоть до наших текущих планов попытаться использовать свое положение на складе снабжения для сведения насмарку успехов армии. Пока я говорю, они все сидят очень тихо, и даже когда я заканчиваю, долгое время никто ничего не говорит.

— Ну, — нарушает молчание Осса, — как я понимаю, нам нельзя путать все грузы, иначе армия просто выдернет нас отсюда. Какое‑то время нам лучше держаться переадресовки одного из пяти.

— Лучше одного из десяти, — говорит Майжук. — А то…

— Минуточку! Минуточку! — взрывается, прерывая разговор, Нунцио. — Вы, ребята, говорите, что готовы помочь нам устроить беспорядок?

— Разумеется. Почему бы и нет? — говорит Шу Слеппень, опуская руку мне на плечо. — Вы с Боем заботились о нас с самой основной подготовки. Пора и нам для разнообразия что‑то сделать для вас.

— Кроме того, — вступает в разговор его брат, — ведь вы же не пытаетесь погубить королевство или уничтожить армию. Вы просто хотите немного притормозить разгон… и мы ничего не имеем против.

— Все сводится к тому, — улыбается Осса, — что после всей этой совместной работы с вами мы знаем вас достаточно хорошо, чтобы верить — вы нам не причините вреда… да и всякому другому тоже, если уж на то пошло… без самой настоятельной необходимости. Думаю, я буду говорить от имени всех, когда скажу, что нам совсем не трудно поддержать любой план, какой вы сочтете подходящим. Я права, ребята?

Все вокруг кивают и утвердительно хмыкают. Мне приходит в голову, что теперь я начинаю лучше понимать, что имеет в виду Босс, когда говорит, что нервничает из‑за внушения большей преданности, чем он заслуживает. В то время как команда говорит, как они не верят, что мы сделаем что‑либо, могущее повредить им, я думаю о том, как мы подставили их для драки в баре Твикста… подробности которой я опустил при даче показаний о нашей недавней деятельности. Это заставляет меня чувствовать себя немного неуютно, и хотя я не собираюсь отказываться от их помощи, я обнаруживаю, что это усиливает мою решимость избегать в будущем таких руководящих и принимающих решения постов.

— А как насчет тебя, Тру‑Тень? — говорит меж тем Нунцио. — Ты выглядишь не слишком обрадованным. Хочешь выйти из игры?

— Н… Нет… Дело не в том, — быстро так говорит Тру‑Тень. — Я готов помочь всем, чем смогу. Просто дело в том, что… Ну, я в некотором роде рвался попробовать навести порядок на этом складе.

— Ты еще можешь это сделать, Тру‑Тень, — говорит, подмигивая ему, Майжук. — Нам все еще нужно знать положение дел, даже если мы используем эти сведения только для имитации деятельности.

— Жаль только, что у нас нет собственных водил, — досадует Шу Слеппень. — Вот тогда мы могли бы действительно вызвать беспорядок.

— Что‑что, Шу? — переспросил Нунцио, став вдруг внимательным.

— Что? О. Ну, я думал, что если мы могли бы поручать доставку собственным возницам, а не пользоваться армейскими фургонами, то могли бы рассеять наши грузы по всему королевству.

— Нет… я имею в виду, что ты там сказал о водилах note 5?

— Ну, знаешь. Эти парни, гоняющие фургоны с грузами… по крайней мере, именно так мы называли их у нас на ферме.

Я смотрю на Нунцио, а он смотрит на меня, и по нашим улыбкам я понимаю, что мы думаем об одном и том же.

— Осса, — обращаюсь я. — Раз ты нашла Синдикат в Твиксте… как по‑твоему, ты сумеешь сделать это еще раз?

— Разумеется, — пожимает плечами она. — А зачем?

— Я хочу, чтобы ты передала дону Брюсу одно послание, — улыбаюсь я. — Думаю, мы только что нашли кое‑что, в чем он может нам помочь.

ГЛАВА 17

Надо говорить на родном языке.

Н. Бебстер

— Эйх, Бой, — говорит Шу Слеппень, выглядывая в одно из окошек склада. — Ты знаешь, там, снаружи, куча фургонов и сидят возчики?

— Нет, — говорю я.

Ладно, допустим, это старая шутка. Как я уже говорил, армия живет старыми шутками. К несчастью, данная конкретная шутка явно оказывается немного чересчур старой для нашего выросшего на ферме коллеги.

— Чего‑чего? — довольно‑таки озадачено глядит он.

— Ладно, — говорю я. — Они какие, армейские или штатские?

В то время, как, согласно процедуре, вывозят грузы со склада снабжения армейские фургоны и возчики, доставка от поставщиков производится собственным транспортом поставщика, и, следовательно, штатскими.

— Штатские, — говорит Шу.

— А фургоны какие, полные или пустые?

— Отсюда они кажутся пустыми.

Я смотрю на Нунцио.

— Думаешь, это могут быть те самые водилы, которых мы ждем?

— Проверить несложно, — пожимает плечами он. — Эй, Шу! Что они делают?

— Ничего, — докладывает старший из братьев Слеппней. — Просто сидят себе и болтают.

— Похоже, они. — Ухмыляется Нунцио. — По‑моему, сдавать тебе, Майжук.

Как вы, возможно, сумели догадаться по этому последнему замечанию, мы все заняты своим любимым времяпрепровождением, то есть, проще говоря, драконьим покером.

— А разве одному из вас не следует выйти и поговорить с ними или еще чего‑то сделать? — говорит, подходя к нашему столу, Шу.

— Бестолку, — говорю я, глядя в свои фоски. — Они будут разговаривать с нами только тогда, когда будут вполне готовы… и не раньше. Тащи сюда стул и отдыхай.

Как выясняется, проходит несколько часов, прежде чем возникает какой‑то контакт с возчиками. И когда он, наконец, возникает, то принимает обличье рослого пузатого индивида с татуировкой на руке, который вразвалочку проходит через дверь и приближается к столу, за которым мы играем.

— Эй! — рычит он, — кто‑нибудь собирается поговорить с нами, или как?

Так вот, если мы с Нунцио, рослые ребята, привыкли добиваться своего, говоря повелительным тоном, это еще не значит, будто мы особенно терпим, когда то же самое делает кто‑то другой.

— Мы сочли, что вы, ребята, станете разговаривать с нами только тогда, когда будете вполне готовы и не раньше, — говорит, подымаясь на ноги, Нунцио. — У вас с этим трудности?

— Да, ну? — орет парень, становясь носом к носу с Нунцио.

— Ну, так к вашему сведению, мы станем с вами разговаривать только тогда, когда будем вполне готовы и… и… О. Да.

Это требует некоторых усилий, но мне удается скрыть улыбку. Этот парень уже потерял преимущество в переговорах, так как кузен обскакал этого хмыря его же собственной ударной фразой. Потеряв перевес по части шумности, он отступает на вторую линию обороны — к безразличию.

— Мы… э… прослышали, что вы искали какой‑нибудь гражданский транспорт, так что мы решили заскочить и посмотреть, какой куш обломится нам.

— Товар вон там, на погрузочном помосте, — говорю я, тыкая большим пальцем в нужном направлении. — А вот список того, куда его полагается доставить. Пришлите нам счет.

Дата добавления: 2015-05-26