Пять мифов и шесть направлений 1 страница

Нельзя ограничить жизнь холодильниками,

политикой, кредитными документами

и кроссвордами. Это невозможно.

Человек ни минуты не может существовать

без поэзии, без цвета, без любви.

АНТУАН ДЕ СЕНТ-ЭКЗЮПЕРИ

Промышленный дизайн отличается от родственных ему архи­тектурного и инженерного искусства. В то время как архитекто­ры и инженеры обычно решают имеющиеся проблемы, промы­шленных дизайнеров часто нанимают, чтобы они предлагали новые проблемы. Иногда им удается найти в жизни людей пово­ды для неудовлетворенности, и тогда они готовы искать времен­ные решения. Сконструировав Франкенштейна, они горят жела­нием спроектировать ему невесту.

Основное требование эффективности в технике практически Не изменилось со времен Архимеда: устройство, будь то автомо­бильный домкрат или космическая станция, должно работать, Причем работать оптимальным образом. Хотя архитектор может Воспользоваться новыми методами, материалами и технологиями, основные проблемы человеческой физиологии, движем планировки и масштаба столь же актуальны сегодня, как во в мена Парфенона.

При бурном развитии массового производства дизайн стал нести ответственность за все наши средства коммуникации транспорта, потребительские товары, военную технику, мебельную упаковку, медицинское оборудование, инструменты, посуду и многое другое. Учитывая, что сегодня в мире существует потреб­ность в 650 миллионах жилых помещений, вполне можно пред­сказать, что даже «домашняя обстановка», которая в настоящее время создается индивидуально и вручную, к концу века оконча­тельно превратится в продукцию массового промышленного производства и проектирования.

Бакминстер Фуллер сделал первый шаг к массовому произ­водству домов, разработав в 1946 году «Дом Димаксион» (экспе­риментально производившийся компанией «Бич эркрафт» в Вичите, штат Канзас). Позднее он спроектировал купола, которые вызвали к жизни целое поколение «куполыциков», настойчиво строящих геодезические карбункулы с неизменно протекающей крышей. Другие попытки сводились к остроумному использова­нию автоприцепов, которые ставились друг на друга в три эта­жа. Эти эксперименты проводились в 1960 годы благодаря гран­там, предоставленным отделением строительного и городского развития в Лафайетте, штат Индиана. Самые многообещающие дома массового производства производит сейчас в Японии ком­пания «Масава хоумс». Эти здания могут сочетаться друг с дру­гом в сотнях различных комбинаций, они недороги и быстро строятся из новых марок бетона.

Даже сегодня современный архитектор часто оказывается всего лишь квалифицированным компоновщиком готовых эле­ментов. Sweet's Catalogue (двадцать шесть томов, где перечисля­ются компоненты построек, панели, механическое оборудова­ние и т.д.) занимает почетное место на полках рабочей библио­теки любого архитектора. С его помощью он складывает голово­ломку под названием, например, «дом» или «школа», используя готовые элементы, спроектированные в основном промышлен­ными дизайнерами и фигурирующие в удобном списке среди 10 тысяч наименований Sweet's Catalogue. Конечно, в архитектурных бюро есть компьютеры, и все страницы Sweet's наряду с экономическими и экологическими требованиями к заказу просто закладываются в его память. Компьютер собирает все кусочки, поставляет информацию со стоимостью одного квадратного фута и предлагает решение. С милым простодушием некоторые архитекторы серьезно пытаются объяснить, что «компьютер замечательно справляется с работой».

И напротив, как в случае терминала авиакомпании «Трансуорлд эйр лайнс» в Международном аэропорту Кеннеди, архитек­тор может создать объемную торговую марку, своеобразную рекламу, через которую проходят люди, причем ее функция – создавать имидж корпорации в глазах клиента, а не удобства для пассажиров. Мне самому как-то случилось на пятнадцать ча­сов застрять в зале ожидания «Трансуорлд эйр лайнс» из-за пере­боев с электроэнергией, и я могу с полной уверенностью ут­верждать, что это скульптурное сооружение неспособно спра­виться с находящимися в нем пассажирами, самолетами, маши­нами, пищей, водой, отходами и багажом.

Кружевные своды и готические минареты Эдварда Даррелла Стоуна и Ямасаки – всего лишь современная модернизация чи­кагской ярмарки, построенной в 1893 году. Но легкомысленные детали, призванные добавить романтизма в наш заранее сфаб­рикованный, разжеванный и переваренный городской пейзаж, говорят о многом. Всякий, кто видел парящие готические арки Ямасаки сиэтлского павильона науки, мог понять, что здесь наука с помощью расхожих дизайнерских клише наконец-то была возвышена до ранга религии. Так и ожидаешь, что д-р Эдвард Теллер воскресным утром предстанет перед нами в лаборатор­ном халате и торжественно изречет: «Е = mc²».

Одна из трудностей, связанная с эклектичным, копирующим Дизайном, в том, что справочники, учебники по стилю и флоп­пи-диски постоянно устаревают и становятся непригодны для Решения возникших проблем. Кроме того, при проектировании ^с помощью Sweet's Catalogue и/или компьютера страдает не только эстетика. Уильям Снейт в своей книге «Безответственное искусство», в главе «Концертный зал и синдром Муншота», дает превосходный пример несостоятельности дизайна, опирающе­гося исключительно на копирование и компьютерные модели.

Если в мире существует потребность в 650 миллионах жилых помещений, конечно, решение проблемы заключается в рациональном переосмыслении того, что означает – или может означать – жилье и в разработке абсолютно новых концепций и технологий.

Архитектор как героический предводитель строителей и aархитектор, обезображивающий нашу прекрасную землю гигантскими скучными коробками, забитыми взаимозаменяемыми людьми, – они оба анахроничны.

Когда Моше Сафди спроектировал и построил в 1967 году для выставки в Монреале «Хабитат» – пример радикально нового типа жилого здания, он был среди первых архитекторов-градо­строителей, пытавшихся целесообразно использовать модуль­ную систему строительства. Часто «Хабитат» обвиняли в излиш­ней дороговизне и сложности. В действительности же он, скорее всего, самая недорогая и в то же время самая многогранная сис­тема, которую можно придумать, причем надо отметить, что Ка­надский выставочный совет дал возможность построить только треть секций. Преимущество системы «Хабитат» в том, что по­сле вложения большой суммы денег в основное здание и обору­дование, система начинает самоокупаться по мере постройки новых секций. Более полное представление о системе «Хабитат» вы найдете в двух новых проектах Сафди в Пуэрто-Рико и Израи­ле (см. также Р. Бакминстер Фуллер «Девять цепочек к Луне»).

В дизайн одежды, как и в архитектуру, промышленный ди­зайнер вошел с другой стороны, создав одноразовые рабочие перчатки (2 000 в рулоне), лыжные ботинки, скафандры, однора­зовую защитную одежду для людей, работающих с радиоактив­ными изотопами, и костюмы для подводного плавания. В по­следнее время с появлением «дышащих» и, следовательно, ши­роко используемых заменителей кожи в помощи промышленно­го дизайнера стали нуждаться обувная промышленность, произ­водители поясов, сумок и чемоданов. Новые технологии – ваку­умное формование, прессовка, многорезцовое вытачивание и т.д. – делают возможным массовое производство продукции, которая традиционно ассоциировалась с ручным трудом.

Основная идея данной книги – дизайн для человеческих по­требностей, а не желаний – применима и к дизайну одежды.

Дизайн одежды напоминает автомобильный дизайн в Детройте: лейкопластырь на раковой опухоли. Женщины оставались кале­ками на всю жизнь из-за обуви на высокой платформе или тан­кетке, а также из-за высоких каблуков-шпилек. О влиянии утя­гивающих поясов на диафрагму женщины, ее пищеварительную систему и емкость легких можно написать отдельную книгу. Но здесь существуют и истинные потребности: например, дизайн одежды для инвалидов (детей и взрослых), которую они могли бы сами снимать и надевать, что придало бы им самостоятель­ности и уверенности в себе. В основном мода создается для сем­надцатилетних или, что еще хуже, для их зрелых братьев и сестер, считающих себя подростками. Для пожилых или тучных людей, для людей необычно маленького или высокого рост да практически не разрабатывается.

Удовлетворение потребности в орудиях, жилище пригодном для дыхания воздухе и пригодной для питья воде – это не только область работы и ответственности промышленного дизайнера, но и вопросы, важные сами по себе.

В жилом доме «Хабитат-67» выстроенном по террасированной системе модульных элементов, каждый жилой блок имеет свой сад. Эта же террасированная система определила основу застройки местечка Са-Патрицио близ Пуэрто-Рико

По своему отношению к окружающей среде человек – уни­кальное существо. Все животные приспосабливаются к изменяющейся среде аутопластически (отращивают густой мех зимой или развиваются в совершенно новый вид на протяжении полу­миллиона лет); и только человечество преобразует окружаю­щий мир, приспосабливая его к своим потребностям и нуждам аллопластически. Работа с формой стала обязанностью дизай­нера. Сто лет назад, если человеку нужен был новый стул, каре­та, чайник или пара ботинок, он шел к ремесленнику, излагал свою просьбу, и заказ выполняли специально для него. Сегодня множество предметов повседневного пользования производит­ся по утилитарному и эстетическому стандарту, часто совершен­но не связанному с нуждами потребителя. Но если нужно, чтобы эти предметы показались привлекательными, за дело берется Мэдисон-авеню*.

К каким последствиям способно привести мельчайшее изме­нение в дизайне, можно показать на примере. Детройтские ав­томобильные дизайнеры поставили перед собой цель – сделать панель приборов автомобиля привлекательнее на вид, симмет­рично расположив все кнопки, переместив пепельницы, управ­ление кондиционером, переключатели «дворников» и системы отопления. Каков результат? За любой пятилетний период на на­ших дорогах погибают до 20 тысяч человек и еще 8о тысяч получают увечья. Эти 100 тысяч смертей и аварий могут быть вызва­ны тем, что водителю приходится тянуться до кнопок всего на 11 дюймов дальше, отвлекая внимание от дороги на лишние одну-две секунды. Вышеприведенные цифры основаны на Программе исследования безопасности движения Корнеллского универси­тета. В 1971 году ответственный работник компании «Дженерал Моторс» сказал: «Бамперы «Дженерал Моторс» дают стопроцентную защиту от любых повреждений, если скорость машины не превышает 2,8 мили в час» (курсив мой). Тем временем президент компании «Тойота Моторс» выделил 445 тысяч долл. на монумент, «чтобы почтить души погибших в автомобилях» (цит. по Esquire, январь 1971 г.). К 1982 году я видел много небольших памятников и мемориальных досок, установленных по инициативе президента японской «Хонды» в память жертв автомобильных аварий.

В конце апреля 1983 года Национальная администрация до­рожной безопасности заявила, что, возможно, «Дженерал Мо­торс» придется изъять из продажи пять миллионов автомобилей средних размеров и грузовиков, выпущенных в 1978-1980 годах. Если соответствующее распоряжение будет утверждено, компа­ния «Дженерал Моторс» прославится самыми крупными в исто­рии изъятиями товаров из продажи: 6,7 миллиона автомобилей и фургонов в I97¹ году и затем 6,4 миллиона в 1981 году. «Джене­рал Моторс» в итоге отозвала из продажи около 19 миллионов автомобилей, то есть практически половину всей своей продук­ции, из-за недочетов в дизайне и технологии.

Рассмотрим бытовую технику. Холодильники по своему ди­зайну с эстетической и даже физической точки зрения не подхо­дят к остальной кухонной обстановке. На самом деле их дизайн рассчитан на то, чтобы выделяться на фоне конкурирующих ма­рок в магазине и привлекать внимание потребителей. После по­купки они так же кричаще смотрятся в квартире, разрушая визу­альное единство кухни.

Целая категория предметов-фетишей для общества потреб­ления была создана в результате бездумной траты дизайнерско­го таланта на такие безделушки, как покрытые норковым мехом крышки унитаза, хромированные дозаторы мармелада для тос­тов, электронные сушилки лака для ногтей и мухобойки в стиле барокко. Мне как-то попалась на глаза реклама, восхваляющая подгузники для попугаев. Эти миниатюрные предметы туалета (маленькие, средние, большие и «экстра») продавались по дол­лару за штуку. Междугородный звонок производителю дополнил эту пугающую информацию тем, что в 1970 году каждый месяц продавалось 20 тысяч этих милых пустячков.

Внешняя сторона, форма, а не содержание, оказываются на первом месте во всем. Ну-ка, попытаемся извлечь из упаковки авторучку, которую нам только что подарили. Во-первых, пакет от магазина. В нем, искусно завернутая в фольгу или тисненую бумагу, упаковка. Она перевязана ленточкой из искусственного бархата, к которой отдельно прикреплен бантик. Уголки оберточ­ной бумаги закреплены клейкой лентой. Сняв внешнюю упаков­ку, мы доходим до простой картонной. Ее единственное назначе­ние – защита собственно «подарочной коробочки». Ее внешняя сторона обтянута дешевой искусственной кожей, которая похо­жа (немного) на итальянский мрамор. А форма напоминает о са­мых кошмарных изысках стиля бидермайер и венских шкатулках последнего декадентского этапа этого жалкого и долгого перио­да. Открытая коробочка порадовала бы «Возлюбленную» Ивлина Во, так как полностью соответствует внутреннему убранству роскошного голливудского гроба. И вот на прокладке из искусствен­ного шелка, на подушечке из фальшивого бархата авторучка на­конец предстала перед нами во всей своей фаллической красе. Но погодите, это еще не все. Ведь сама авторучка – всего лишь упаковка. У новой модели авторучки (продается за 150 долл.) корпус был не из простого серебра, а из «серебра, полученного при переплавке древних монет», которые, как можно предположить с большим трудом отыскали на каком-нибудь испанском легионе, по счастливому стечению обстоятельств затонувшего три века назад поблизости от Паркеровской фабрики авторучек. К каждой ручке прилагалась изящно напечатанная на пергаменте (поддельном) карта (копия), на которой отмечено местонахождение затонувшего корабля. Но из чего бы ни был отлит корпус ручки, в нем мы найдем полиэтиленовый чернильный штифт (стоимость производства, включая чернила, 3 цента).

Реклама подгузников для попугаев. (Текст на рис.: Удобная гигиеническая новинка. ПОДГУЗНИКИ ДЛЯ ПОПУГАЕВ. Практичное предложение для любителе й птиц, выпускающих своих питомцев полетать по дому. Сохраняет чистоту мебели и подоконников, позволяет вам больше наслаждаться обществом вашего пернатого друга. Изготовлен из хорошо стирающегося трикотажа и цветной каймы которая пристегивается легко и быстро. Размеры: S M – L. Цена 1 шт. 1 долл. Высылаем бесплатный каталог необычных подарков и збавных штучек.) Коллекция автора

В вышеописанном случае розничная цена серебряной авто­ручки в упаковке примерно на 145000% выше, чем стоимость собственно письменного прибора. Мы можем возразить, что, в конце концов, в продаже есть и недорогие ручки и что приведен­ный пример – просто иллюстрация «свободы выбора». Но эта свобода выбора иллюзорна, так как выбор возможен только для тех, кому безразлично, какова потраченная сумма – 150 долл. или 39 центов. В действительности здесь происходит опасный сдвиг от первичной потребности и необходимых функций к ас­социативным областям; ведь шариковая ручка за 39 центов в большинстве случаев оказывается более функциональной, чем ручка за 150 долл. Кроме того, изготовление, реклама, рыночное распространение и даже упаковочные материалы связаны с та­ким неоправданным производством отходов, которое приемле­мо разве что для изнеженной элиты.

Это не аргумент против сравнительно высоких цен, вызван­ных особым качеством. Моя собственная перьевая ручка (не­мецкий Монблан) была подарена мне отцом на десятилетие; она превосходно прослужила мне – незначительный ремонт пона­добился только в двух случаях – в течение сорока четырех лет, Д° сих пор хорошо работает и необыкновенно красива.

Пример ручек легко можно распространить почти на все дру­гие потребительские товары: упаковку духов, графинов для виски, игр, игрушек, спортивных товаров и т.п. Некоторые дизайнеры профессионально разрабатывают такие мелочи и гордятся столь же профессиональными наградами, которые получают за плоды своего самоотверженного труда. Промышленность пользуется такой «художественной упаковкой» – интересно заметить, что также называется журнал, предназначенный для дизайнеров, – чтобы продавать товары устаревшие, негодные или просто дешевые по несоразмерно завышенной цене.

В 1981 году, по данным Службы экономических исследований Министерства сельского хозяйства, американцы впервые заплатили за упаковку продуктов сумму большую, чем чистый доход фермеров: за упаковку продуктов заплатили 23 миллиарда долл., а чистый доход от ферм составил 19,6 миллиарда. Ожидается, что этот разрыв будет увеличиваться с каждым годом. Вот несколько примеров:

Жестяная банка (или бутылка) стоит в пять раз больше, чем пиво, которое в нее налито.

Пакет для картофельных чипсов, бутылка сиропа, обертка жева­тельной резинки или бутылка для газировки стоят в два раза больше, чем содержащиеся в них продукты.

Упаковка для овсяных хлопьев к завтраку, банка для супа, коробка для замороженных продуктов, банка для детского питания и коробка для десерта стоят в полтора раза больше, чем находящаяся внутри пи­ща. (Associated Press, 20 сентября 1982 г.; National Food Review Министер­ства сельского хозяйства, 7 июля 1981 г.)

В области коммуникаций и транспорта появляются новые про­блемы, актуальные для всего мира. Около 22 лет назад предста­вители армии США связались со мной и рассказали о своих практических проблемах в тех странах мира (например, в Ин­дии), где в некоторых деревнях все население неграмотно и лю­ди даже не знают, что живут в национальном государстве и явля­ются его гражданами. Не умея читать, не располагая электро­энергией для радио и деньгами на батарейки, они были полно­стью отрезаны от мира. В 1962 году я приступил к проектирова­нию средств коммуникаций нового типа.

Первый прототип радиоприемника помог создать Джордж Сиджерс, необыкновенно одаренный студент-выпускник, увле­кающийся электроникой. Получившийся в результате радио­приемник на одном транзисторе, не нуждающийся в батарейках и электричестве и спроектированный специально для нужд развивающихся стран, был сделан из использованной жестяной банки. (На иллюстрации на следующей странице показана банка из-под сока, но это вовсе не тщательно продуманный план вывоза американского мусора за границу: пустых жестянок всегда было и будет полно во всем мире.) В жестянке воск и фитиль, горящий (как защищенная от ветра свеча) в течение примерно 24 часов. Выделяющееся тепло преобразуется (через термопары) в энергию, на которой работает микрофон в наушнике. Радиоприемник, конечно, не имел настройки и принимал все станции одновременно. Но тогда в развивающихся странах это не имело значения: была только одна радиопрограмма (релейные башни находились на расстоянии приблизительно 50 миль друг от дру­га). Если предположить, что один человек в каждой деревне слу­шает «национальную сводку новостей» пять минут в день, при­бором можно пользоваться в течение года, пока не кончится па­рафин. При этом новый запас воска, дерева, бумаги, сухого ко­ровьего навоза (который уже много веков успешно используется в Азии в качестве источника тепла) или любого другого горюче­го материала может и дальше поддерживать прибор в рабочем состоянии. Все компоненты: микрофон, радиальная антенна из медной проволоки, изготовленной вручную, провод заземления с гвоздем (старым) на конце, туннельный диод и термопара упа­кованы в пустую верхнюю треть жестянки. Весь приемник обхо­дился менее чем в 9 центов (в ценах 1966 года).

Это была не просто хитроумная техническая новинка, а фун­даментальное средство связи для районов мира, население кото­рых неграмотно. После успешных испытаний в горах Северной Каролины (в этом районе принимается только одна радиостан­ция) прибор был продемонстрирован вооруженным силам. Во­енные были шокированы. «А что, если до микрофона доберется коммунист?» – спрашивали они. Но это не имеет значения. Са­мое важное в этом изобретении – обеспечить народу свобод­ный доступ к информации. После некоторых усовершенствова­нии радио было предоставлено ООН для использования в дерев­нях Индонезии. Никто – ни дизайнер, ни ЮНЕСКО, ни произво­дители – не получил какой-либо выгоды или прибыли от производства этого прибора, так как он изготавливался местными умельцами.

В 1967 году я показал цветные слайды с этим радиоприемни­ком в Высшей школе формообразования в Ульме, в Германии. Радио рассматривали брезгливо, так как считали его «безобраз­ным» с точки зрения формы. Конечно, радиоприемник и вправ­ду был некрасив. Но на это существовали веские причины. По­красить его (в серый цвет, как предложили в Ульме) было бы просто. Но это было бы неправильно: я чувствовал, что с этичес­кой точки зрения не имею права судить о «хорошем вкусе» и принимать эстетические решения, которые коснулись бы мил­лионов индонезийцев – представителей иной культуры.

Радиоприемник, спроектированный для стран третьего мира. Он сделан из жестяной банки из-под сока: источник энергии – парафин и фитиль. От поднимающегося тепла образуется достаточно энергии, чтобы питать неселективный приемник. Парафин можно заменить воском, бумагой, сухим коровьим навозом или любым другим горючим. Ремесленное производство обходится в 9 центов. Дизайн Виктора Папанека и Джорджа Сиджера, колледж штата Северная Каролина

Индонезийцы украсили свои жестяные радиоприемники, обклеив кусочками цветного фетра и бумаги, стекляшками и ра­кушками и сделав узоры из дырочек. Так мы смогли обойти во­прос «хорошего вкуса» и приспособить дизайн непосредственно к потребностям индонезийцев, предусмотрев для них возможность участвовать в дизайне и, таким образом, сделать радио по-настоящему своим.

Прошло уже более двадцати лет с тех пор, как жестяное радио было использовано впервые. Теперь индонезийцы слушают много радиостанций; практически все жители островов Бали и Ява пользуются обычными стереоприемниками, работающими в диапазоне средних и коротких волн, как в других странах. Один из первых жестяных радиоприемников выставлен в музее Джакарты как исторический экспонат. Но мне говорили, что приемником все еще пользуются в Западном Ириане (западная половина Папуа – Новой Гвинеи, находящаяся под контролем Индонезии), развитие которого значительно отстает от осталь­ной части Индонезии.

История о жестяном радиоприемнике показывает, что воз­можно – или по крайней мере было возможно – осуществить этически честное дизайнерское вмешательство в дела развиваю­щейся страны. Но надо подчеркнуть, что это вмешательство имело мелкий, деревенский масштаб. Крупномасштабные про­екты иностранных дизайнеров для стран третьего мира никогда не удавались. В 1950 годы несколько крупных дизайнерских бюро, таких, как Джо Каррейро (Филадельфия), Чепмен и Ямасаки (Чикаго), и другие по просьбе государственного департамента занялись развитием дизайна в третьем мире. Но в основном их работа сводилась к «завоеванию ума и сердца сельских жителей»: они помогали им разрабатывать и производить ремесленные поделки, привлекательные для американцев.

Другим словами, их дизайн не был дизайном для нужд народа Индии, Эквадора, Турции или Мексики; они работали для надуманных американских потребителей. Бесплодность такого подхода была очевидна. В 1970 – начале 1980 годов крупномасштабными дизайнерскими проектами в развивающихся странах занимали в основном архитекторы. Когда развивающуюся нацию заваливают громоздкими зданиями и товарами, разработанными и спроектированными в других странах, последствия бывают ка­тастрофическими. Приговор уже вынесен для Ирана; вскоре он будет объявлен Филиппинам; а для большинства стран Латин­ской Америки присяжные еще не вошли в зал.

Если мы оставим реальные и воображаемые потребности развивающихся стран и обратимся к нашим собственным горо­дам, мы увидим сочетание постоянно растущих ожиданий с при­ходящей в упадок действительностью.

Радиоприемник из жестяной банки, показанный на предыдущей странице, может быть украшен каждым по своему вкусу. Индонезийцы использовали для этого цветные аппликации из фетра и раковин. Публикуется с разрешения ЮНЕСКО

Наш городской ландшафт удручает. Выгляните в окно поезда, когда будете подъезжать к Нью-Йорку, Чикаго, Детройту, Лос-Анджелесу. Посмотрите на тянущиеся на много миль безличные здания, серые, кривые улицы, полные скучающих, несчастных детей. Осторожно проберитесь по грязи и мусору, которыми за­валена деловая часть города, или прогуляйтесь в пригороде ми­мо унылых домов с мириадами одинаковых окон. Вдохните кан­церогенные выбросы заводов и машин, посмотрите, как падает насквозь пропитанный стронцием-90 снег, вслушайтесь в иди­отский рев метро, в визг тормозов. И в призрачном блеске нео­новых вывесок, под шпилями телебашен помните: эта среда спроектирована специально для нас.

Как же на это отреагировали представители дизайнерской профессии? Дизайнеры по-прежнему помогают управлять рабо­той по изменению, модификации, устранению или созданию но­вых производственных процессов. Но разве мы просвещали на­ших клиентов, продавцов, публику? Разве дизайнеры пытались отстаивать честность и оптимальные способы работы? Стара­лись ли мы обратить на себя внимание не только на рынке, но и при рассмотрении человеческих потребностей?

Представьте себе типичные разговоры в наших дизайнер­ских офисах:

– Эй парень, еще два дюйма хрома на этот задний буфер!

– Мне кажется, Чарли, красный цвет оттенка № 6ps лучше передает свежесть табака.

– Назовем его «Конкистадор» и сделаем рычаг переключения передач в виде сабли для личной идентификации!

– О боже, Гарри, если мы сможем заставить их НАПЫЛИТЬ рас­творимый кофе прямо на бумажный стаканчик, кроме кипятка, им больше ничего не понадобится!

– А как насчет сыра в рулонах?

– Мартини в пластиковых бутылках?

– Набор «Сделай сам шашлык» с одноразовыми феноловыми шам­пурами?

– Алюминиевый гроб, доказывающий «близость к Богу» (незави­симо от вероисповедания) своей двухслойной анодированной обра­боткой?

– Серия полиэтиленовых Лолит в натуральную величину, четыре цвета кожи и шесть цветов волос в ассортименте?

– Помни, Билл, согласно имиджу нашей корпорации наши водо­родные бомбы ТОЛЬКО ДЛЯ ЗАЩИТЫ!

Эти придуманные реплики вполне правдоподобны, именно так дизайнеры разговаривают во многих бюро и колледжах; именно таким образом часто появляются новые товары – из одиннадца­ти вышеперечисленных идиотских товаров теперь в продаже можно найти все, кроме, пожалуй, водородных бомб для защиты. Может быть, это просто истерические нападки на профессио­налов и профанация дизайна? Разве нет дизайнеров, работаю­щих над социально значимыми проектами? Их недостаточно. Слишком мало статей в профессиональных журналах или докла­дов на конференциях по дизайну касается профессиональной этики и ответственности, идущих дальше непосредственных по­требностей рынка. Из-за новоявленных «гуру» – анализа рын­ка, мотивационных исследований и действующей на подсозна­ние рекламы – чрезвычайно трудно сосредоточиться на реше­нии действительно важных проблем.

Сегодня философия большинства промышленных дизайнеров основана на пяти мифах. Рассмотрев их, мы сможем понять подлинную суть проблем дизайна:

1. Миф массового производства: В 1980 году в США было изготовлено 22 миллиона стульев. Если разделить это число 2 000 изготовителей, мы увидим, что в среднем каждый изготовитель мог произвести только 11 100 стульев. Но в ассортимент каждого изготовителя в среднем 10 различных моделей; это со­кращает наше число примерно до 1 000 одинаковых стульев. По­скольку ассортимент изготовителей мебели меняется дважды в году (к весенней и осенней торговым ярмаркам), то в среднем производится только 500 штук каждой модели. Это означает, что дизайнер работает вовсе не для 235 миллионов людей (именно на этот рынок его приучают рассчитывать), а в среднем для 1/5 000 процента населения. Сопоставим эти данные с тем фак­том, что в развивающихся районах земного шара в настоящее время существует потребность почти в двух миллиардах недоро­гих простых стульев для школ, больниц и жилых домов.

2. Миф устаревания: После Второй мировой войны все больше ответственных работников высших административных и правительственных организаций повторяют миф о том, что, если проектировать вещи, изначально рассчитанные на быст­рый износ и, следовательно, на выброс, можно бесконечно под­держивать механизм нашей экономики в рабочем состоянии. Это нонсенс, с которым невозможно больше мириться. Фотока­меры «Поляроид», хотя модели постоянно обновляются, не уста­ревают, так как компания продолжает производить для них пленку и аксессуары. Немецкий «Фольксваген» занял лидирую­щее положение по обеспечению мировых транспортных потреб­ностей благодаря тому, что предусмотрительно воздержался от значительных изменений дизайна и косметических новшеств. Зажигалка «Зиппо» продается гораздо лучше, чем все карман­ные зажигалки, вместе взятые, хотя (а может быть, именно по­этому) изготовитель гарантирует пожизненную замену ее кор­пуса и внутренних деталей. В этом есть некая высшая справед­ливость. Ведь в 1931 году Джордж Грант Блейсделл, некурящий американец, заметил, что некоторые его друзья носят с собой защищенные от ветра, надежные австрийские зажигалки, продающиеся в фирменных магазинах за двенадцать центов. Он попытался наладить их прямой импорт и продавать по доллару за штуку, но так как в период Великой депрессии люди не хотели платить такие деньги, он отказался от своего плана. Дождавшись истечения срока австрийского патента, он в 1935 году начал производить зажигалки с пожизненной гарантией. Зажигалка «Зиппо», которую когда-то производили вручную с помощью подержанных инструментов стоимостью 260 долл., в арендован­ной комнатке за 10 долл. в Бруклине, теперь выпускается в коли­честве трех миллионов штук в год. Поскольку значительная часть нашей продукции устаревает технологически, запрограм­мированное устаревание становится праздной, а если учесть не­хватку сырья, и опасной доктриной.

Дата добавления: 2015-05-26