Перенаселение, экология 1 страница

Природа подвела нас, Бог, кажется, отключил

свой телефон, а время на исходе...

АРТУР КЕСТЛЕР

Сообщество природы – биосообщество как природное окруже­ние человека – оказалось сильно нарушено во многих отноше­ниях. Многие из-за загрязнения окружающей среды стали физи­чески или психически неполноценными. Мы знаем, какой гене­тический ущерб нанесло применение отравляющего вещества «оранж» во Вьетнаме. Рак костей и лейкемия косили людей, живших с подветренной стороны от мест ядерных испытаний в штатах Невада и Юта. Бесконтрольный выброс токсичных отхо­дов в Лав-Кэнел на севере штата Нью-Йорк, в Таймс-Бич в Мис­сури, в Стрингфеллоу в Калифорнии и примерно в 50 000 других мест также имел тяжелые последствия для здоровья людей. Но для того чтобы проявились эволюционные изменения, челове­ческие поколения живут слишком долго – пока.

Пепельный мотылек (Biston betularia) а Первоначальная окраска до загрязнения (до 1850 г.) b Стадия мутации (ок. 1850-1970 г.г.) с После ослабления степени загрязнения (последние 20 лет) Рисунки Смита Ваджараманта

Иногда мы можем воспользоваться диагностическими инструментами самой природы. Изменения, вызываемые усилением (или, что бывает реже, уменьшением) загрязнения окружающей среды, можно наглядно показать на одном виде мотыльков. У пепельного мотылька (Biston betularia) серебристые крылышки с несколькими темными отметинами – эти мотыльки обычно сидят на покрытых лишайником березах, и такая мимикрия защи­щает их от охотящихся на них птиц. Около 150 лет назад англий­ские ученые заметили, что в Манчестере и других промышлен­ных районах сильное загрязнение воздуха диоксидом серы вы­звало появление новой меланической формы: Biston carbonaria. У этого мотылька-мутанта крылья не серебристые, а коричнева­то-черные, цвета покрытых сажей зданий. За пятьдесят лет мутантная форма распространилась в загрязненных смогом райо­нах, а первоначальная серебристая полностью исчезла. Дж. Б.С. Холдейн создал экспериментальные колонии, в которых ему уда­лось разводить оба типа пепельных мотыльков (вместе с проме­жуточной формой Biston insularia, где серебристый и черный Цвет на крылышках распределены поровну – в зависимости от степени загрязнения, в которой выращивались образцы). Сорок лет назад в Англии можно было установить районы сильной за­грязненности по виду пойманных пепельных мотыльков. То же было проделано в США с Biston cognataria. В относительно эколо­гически чистых районах все еще водится первоначальная форма; в загрязненных ее вытесняет тусклый меланиновый тип надежда есть: по мере того как города постепенно становятся чище, настоящий пепельный мотылек, почти полностью серебристый, появился вновь, а мутант вымирает.

Конечно, нельзя сравнивать людей с мотыльками. Но так исследования могут стать полезными для проектирования си темы диагностики загрязнения среды диоксидом серы.

Промышленные дизайнеры, промышленность и правитель­ства различных стран должны вместе осознать, какой социаль­ный и экологический ущерб наносится нашему обществу. Ска­зать, что плоха техника как таковая, было бы упрощением. Мы уже не можем взять и упразднить технику, ведь на нее полагает­ся весь мир. Неолуддитское уничтожение техники вызвало бы всемирные катастрофы, которые одинаково сильно повлияли бы как на технологизированные центры типа Нью-Йорка или То­кио, так и на многие районы третьего мира. Все мы включены во всемирные системы здравоохранения, передачи информации, обеспечения пищей и личным транспортом.

Промышленное «развитие» при прямом его экспорте из пол­ностью индустриализованных стран в те, где промышленность только развивается, имеет далеко идущие социальные, экологи­ческие и этологические последствия. Некоторые из этих послед­ствий неблагоприятны. Основные отрицательные эффекты – за­грязнение окружающей среды и социальные болезни общества. Мы, жители развитого мира, платим за наши богатства рос­том количества самоубийств, актов вандализма и саботажа на рабочих местах, появлением чувства отчужденности, развитием алкоголизма и бессмысленного насилия, ростом количества преступлений против личности, актов физического насилия над детьми, ненормальным повышением числа разводов и распрост­ранением сексуальных отклонений, наркомании, разрушением самосознания и, наконец, обезличиванием.

Когда мы говорим о «загрязнении через продукцию», цикл более сложен, чем мы обычно думаем. Он состоит, по меньшей мере из семи частей:

1. Уничтожаются природные ресурсы; более того, эти ресур­сы чаще всего невосполнимы.

2. Сам процесс открытой добычи полезных ископаемых, карьерных разработок и т.п. создает фазу загрязнения (форма 1 и 2, фаза 1 ).

3. Процесс производства как таковой вызывает еще боль­шее загрязнение окружающей среды (фаза И).

4. 4Тот же процесс производства вызывает отчуждение и обезличивание рабочих.

5. Упаковка (это в принципе повторение фаз I и 2).

6. Использование продукции вызывает дальнейшее загряз­нение окружающей среды, отчуждение пользователей и их обез­личивание (фаза 3).

7. Наконец, превращение продукции в отходы создает еще более долговременные источники загрязнения (фаза 4).

Вмешательство дизайнеров во все сферы деятельности должно быть минимальным и чутким. Например, если мы обнаружили, что окраска тканей с помощью индиго создает в Западной Афри­ке очаги размножения мух цеце и комаров Anopheles и, следова­тельно, способствует распространению малярии и сонной болез­ни, решение проблемы – не отказ от красилен, а введение био­логических методов контроля.

Если в Лесото женщины общаются между собой главным об­разом на помоле кукурузы, то, вместо того чтобы внедрять элек­трические кукурузодробилки, следует упростить работу и при этом сохранить возможность общения.

Если известно, что муква (головная повязка), с помощью ко­торой в Кении женщины племени кикую переносят грузы, ос­тавляет вмятины на черепе, мы должны исследовать весь соци­альный контекст переноски грузов в Западной Африке, прежде чем вводить какое-нибудь глупое «усовершенствование», напри­мер мотороллеры.

В промышленно развитых странах мы часто можем сделать жизнь рабочих более интересной. В некоторых странах Сканди­навии я работал в компаниях, которые считали, что просто пла­тить людям деньги недостаточно. Работая со скандинавскими рабочими, а также иностранцами, которые трудятся в Сканди­навии, мы обнаружили, что можем повысить производитель­ность труда и в какой-то мере избежать отчуждения, если откажемся от конвейеров и введем бригадную сборку, полную ротацию рабочих мест, освоение различных трудовых навыков и изучение иностранных языков в рабочее время. Если такие методы эффективны в самых технологически развитых странах, то они могут быть введены и в странах, еще не полностью индустриализованных. Любой другой образ действий отдает неоколониализмом и эксплуатацией.

Я могу проиллюстрировать применение в дизайне науки поведении на примере «стиральной машины на игровой плащадке». Бесполезно строить усовершенствованные игровые пло­щадки в районах трущоб, где у женщин нет времени на то, что­бы присматривать за детьми во время игры. Вместо этого мы по­строили детскую площадку, где центральный застекленный на­блюдательный павильон был оборудован стиральными машина­ми и сушилками. При этом женщины могли присматривать за своими детьми и одновременно заниматься стиркой, а также разговаривать друг с другом.

Возникает вопрос: какую выгоду мы получим от установки стиральных машин на детских площадках? А может быть, «выго­да» страдает от несовершенства социальной бухгалтерии?

Если дизайн экологически целесообразен, он также является новаторским. Все системы – частнокапиталистическая, государ­ственная социалистическая и смешанная экономика – построе­ны на той предпосылке, что мы должны больше покупать, больше потреблять, больше расходовать, больше выбрасывать. Чтобы быть экологически целесообразным, дизайн не должен заботить­ся о валовом национальном продукте (как бы внушителен он ни был). Снова и снова подчеркну, что дизайнер так же участвует в процессе загрязнения окружающей среды, как и все прочие. Рез­кое увеличение количества отходов и связанное с этим повыше­ние токсичных выбросов, кислотных дождей и содержания ядов в грунтовых водах страшнее, чем демографический взрыв. Про­фессор Э.Рой Тинней, директор Центра исследований по водо­снабжению штата Вашингтон, заметил: «У нас не кончилась вода. У нас просто кончились новые, еще не загрязненные реки».

С первого издания этой книги примеры загрязнения окружа­ющей среды множились ужасающими темпами, но в то же время появилось несколько способов борьбы с ними.

В середине июля 1969 года один-единственный 200-фунтовый мешок пестицида «тиодан», случайно упавший с баржи в Рейн, отравил более 75 000 тонн рыбы в Германии, Голландии, Швейцарии, Австрии, Лихтенштейне, Бельгии и Франции и приостановил образование новых популяций рыб предположительно на период в четыре года, но на самом деле продлившийся 12 лет.

Самую страшную историю о загрязнении окружающей среды расказывать, к сожалению, довольно долго. Историки с доста­точной убедительностью доказали, что жители Древнего Рима, особенно представители высших классов, постоянно страдали от отравления свинцом. В 1983 году д-р Джером Нриагу из Ка­надского национального института по исследованию водных ре­сурсов опубликовал в New England Journal of Medicine статью о безумии и подагре, распространившихся в Древнем Риме в ре­зультате отравления свинцом. Классические симптомы отравле­ния свинцом – болезни желудка, почек, онемение конечностей, бессонница и запор – были, по-видимому, вызваны насыщен­ными свинцом пряностями, которые употребляли в пищу бога­тые римляне. Красный свинец постоянно добавляли в перец (чтобы увеличить его вес и, следовательно, выручку за товар); во все вина для аромата и цвета добавлялся концентрированный виноградный сок, который выпаривался в свинцовых сосудах. «Всего одной чайной ложки этого сиропа, – пишет Нриагу, – было бы более чем достаточно, чтобы вызвать хроническое от­равление свинцом». Вся пища готовилась в свинцовой, оловян­ной и запаянной с помощью свинца посуде; считалось, что мед­ная посуда со свинцовым покрытием улучшает вкус пищи.

Римский аристократ, таким образом, поглощал (по подсче­там Нриагу) в среднем 250 микрограммов свинца в день. В 1983 году средний американский городской житель получал около 50 микрограммов свинца в день. Другими словами, просто живя в Нью-Йорке, Чикаго или Лос-Анджелесе, мы поглощаем одну пятую ^ежедневной дозы свинца, которая отравила элиту Древнего Ри­ма, что, как считается, привело к упадку и окончательному краху Римской империи; этого количества свинца более чем доста­точно, чтобы отравить и нас. (NewsWeek, 28 марта 1983 г.).

Проблемы загрязнения окружающей среды и экологические угрозы, которые начали замечать в 1960-1970 годы, часто пытались решить наспех, «мелким технологическим ремонтом». Теперь, спустя несколько десятилетий, мы понимаем, что многие из этих временных решений только маскировали и обостряли проблемы. Подтверждение этому – кислотные дожди. Когда 1970 годах экологические движения впервые начали выступать против промышленного загрязнения окружающей среды, обществу было предложено несколько решений проблемы, эффективных лишь на первый взгляд.

Классический случай – сталелитейная компания близ Гэри штат Индиана. Ее дымовая труба №2 наносила громадный ущерб окружающей среде, особенно из-за выброса диоксида се­ры (S0₂) и оксидов азота (NO_X). Компания стойко боролась с ме­стной общественностью с помощью юридических маневров и в итоге довела тяжбу до Верховного суда. Когда от компании в конце концов потребовали прекратить производственный про­цесс, установить на дымовых трубах газоочистительное обору­дование и обеспечить догорание топлива или же платить 1 000 долларов штрафа в день, то ее упитанный адвокат заявился в офис губернатора с чеком на 365 000 долларов со словами: «Вот наш штраф за следующий год!»

Другие компании просто увеличили высоту дымовых труб, ограничив, таким образом, загрязнение окружающей среды в районе источника выбросов. Эти первичные источники располо­жены в районе Чикаго – Детройт – Баффало, а вторичные ис­точники – в районе Сент-Луис и Хаустон – Даллас – Фт.Уорт. Осадки, насыщенные выбросами этих заводов, теперь поразили области от крайнего северо-востока Канады до Галвстоун-Бей в Техасе, а сильнее всего Квебек, Онтарио и штаты Новой Англии. Результаты легко заметить. Более половины хвойных деревьев в Грин-Маунтинс в Вермонте засохли или полностью облетели. Ло­сось в девяти реках Новой Шотландии больше не может размно­жаться. Бронзовые статуи в Бостоне и Монреале тают на глазах. По данным нового исследования конгресса, более 9 000 озер и 60 000 миль рек в 34 штатах находятся под угрозой.

Но кислотные дожди вызывают и более широкомасштабные проблемы загрязнения: Скандинавский союз (Швеция, Финлян­дия, Норвегия и Дания) готовит судебный иск против Pyрской долины в Германии, а также против штатов Мичиган, Огайо, Иллинойс и Индиана из-за крайне широкомасштабного загрязнения окружающей среды и кислотных дождей, приносимых в страны Скандинавии воздушными потоками. Скандинавские озера, реки и леса страдают от выбросов со Среднего Запада Америки. Этот иск – первый иск такого рода – будет выслушан международным судом в Гааге в 1984 году.

Кислотные дожди наносят ежегодный экологический ущерб, который в настоящее время оценивается в 5 миллиардов долла­ров: они уничтожают урожаи, вредят фермерскому хозяйству, рыболовству и лесопромышленности. Кроме того, кислотные дожди портят здания в городах; соответствующий ущерб оценен в 2 миллиарда долларов в год для северо-востока США и 360 мил­лионов долларов в год для городов и поселков на востоке Кана­ды. Борьба с этим ужасающим ущербом может вестись по трем направлениям:

1. Устранение источников загрязнения. Это вызовет огром­ные затраты как для производителя, так и потребителя – можно предположить, что в результате исчезнут тысячи рабочих мест.

2. Некоторые ученые и (что можно понять) промышленни­ки утверждают, что с кислотными дождями следует бороться там, где они вызывают проблемы – на озерах и в лесах, а не у источника загрязнения.

3. Наилучшие результаты принесет сочетание первого и второго подхода. Хотя затраты на устранение источников за­грязнения огромны, апологеты промышленности обычно упус­кают из виду один факт: экономические потери и безработица могут быть еще выше в проблемных районах, так как экологиче­ское загрязнение отражается на сельском хозяйстве, рыболовстве, фермерском и садоводческом хозяйствах, деревообрабатыва­ющей промышленности, строительной промышленности и ту­ристическом бизнесе.

В Адирондаках несколько озер с повышенной кислотностью уже были нейтрализованы растворами известняка. Но это в лучшем случае временная мера, все равно что наклеить пластырь на гнойную рану. Когда кислотность вод озера Хольмше в Цент­ральной Швеции сильно повысилась, местные жители подали прошение о субсидии на обработку озера кальцием. Вследствие ограниченности бюджета районные власти не смогли им помочь. Именно в этот момент какой-то невоспетый местный герой вспомнил, что большое количество кальция содержит яичная скорлупа, многие тонны которой местное пекарное предприятие выбрасывает каждый месяц. Теперь озеро – жертва кислотных дождей – обрабатывается Яичной скорлупой, которая нейтрализует серную кислоту, угрожающую водной живности. Сельскохозяйственное отделение университета в Упсала утверждает, что подобная обработка может дать положительные результаты, если озеро еще не слишком закислено. (Urban Innovation Abroad, август 1982 г.).

Этот пример показывает, что самоотверженные фермеры, рыбаки или экологи могут в одиночку, используя подручные средства, бороться с отходами гигантских корпораций. Но по­требительские группы не должны оставаться малочисленными и практически бесправными. Мы можем многому научиться у стран третьего мира в том, что касается защиты потребителя и гражданских инициатив.

Когда я работал в Нигерии, то был поражен тем, как подроб­но ежедневная пресса освещала вопросы окружающей среды. Многие местные малоформатные газеты отводят шесть-восемь из своих 16 страниц на то, чтобы ознакомить читателя с экологи­ческими проблемами.

Ассоциация потребителей Пенанга (Малайзия), возможно, является самой сильной потребительской группой в мире; она имеет больший политический вес и влияние в этой стране, чем даже Партия зеленых в Германии. Ассоциация выпускает еже­дневную и еженедельную газеты и выполняет роль счетной па­латы по вопросам защиты окружающей среды, потребительским вопросам и экологическому загрязнению. За последние десять лет она выпустила десятки тематических листовок, опубликова­ла несколько замечательных книг и организовала более двенад­цати международных конференций.

Большинство примеров загрязнения окружающей среды, приведенных в прошлом издании этой книги, оказались лишь первыми предвестниками опасностей, угрожающих в настоящее время всему миру. Кризис токсичных отходов только в США принял пугающие масштабы. В нашей стране существует более 50 000 мусорных свалок и, кроме того, 185 000 открытых ям, прудов и лагун в так называемых индустриальных парках; ежегодно в них поступает около 88 миллиардов фунтов токсичных отходов. В районе Флинта, штат Мичиган, местные эксперты даже не знают точно, что содержат местные свалки. То немногое, что они таки знают, дает достаточно оснований для тревоги: в не­больших количествах кобальт-56, кобальт-58, цинк, медь, кад­мий, свинец, хром и цианид просочились в грунтовые воды и медленно двигаются к Великим Озерам. Радар подземного поис­ка показал, что на дне этой ядовитой смеси лежат незаконно вы­брошенные баллоны, которые, возможно, содержат соляную кис­лоту. Если она смешается с цианидом, уже присутствующим в во­де, возникнет облако смертоносного азотно-цианистого газа, и местным жителям на эвакуацию останется менее десяти минут.

Журнал NewsWeek (7 марта 1983 г.) описывает, с какими труд­ностями столкнулась Бонни Экснер, домохозяйка из Денвера, которая организовала группу граждан, обеспокоенных близле­жащей свалкой Лоури. «Началось что-то странное. Ее телефон­ные разговоры прослушивались, и, как бы быстро она ни созы­вала членов группы на собрания, всегда успевал прийти пред­ставитель владельца свалки, корпорации «Кемикал уэйст ме­неджмент». Ее автомобиль преследовали; в нем была обнаруже­на подложенная бомба». Все это похоже на повторение истории Карен Силквуд, но Бонни Экснер успешно сотрудничала с газе­тами. После проверки свалки Лоури было обнаружено, что там содержатся такие известные канцерогенные вещества как бен­зол, ацетон и трихлорэтилен. Свалка была закрыта Верховным Судом Колорадо. Однако один представитель штата предложил поправки к закону, которые позволили открыть свалку вновь.

Люди, живущие в калифорнийской Силиконовой долине, среди подстриженных газонов и под вечным солнцем, всегда считали, что это самый экологически чистый промышленный район мира. Однако жители Лос-Пасеос, штат Калифорния, в 1982 году обнаружили, что из резервуара фирмы, занимающейся Электротехникой, в местные грунтовые воды просачиваются хи­мические растворители. Среди 117 детей были отмечены необы­чайно высокий уровень врожденных дефектов, тринадцать смертей и рост заболеваний, начиная с кожных болезней и до врожденных пороков сердца. В результате корпорации «Фэрчайльд камера энд инструменте» был предъявлен многомиллионный иск.

Необходимо учесть, что многие заболевания, вызванные токсичными химикалиями, такими как диоксин, способствуют к появлению рака и генетических дефектов, которые могут появиться только спустя десятилетия или через несколько поколений. Агентство по охране окружающей среды (АООС) предприняло запоздалую попытку исправить причиненный вред и потра­тило 36,7 миллиона долларов на спасение целого города Таймс-Бич, штат Миссури, города, который исчез. В данной книге нет возможности исследовать коррупцию в АООС. Но даже если ве­рить весьма подозрительным подсчетам этой организации, каж­дый год 90 % из 88 миллиардов фунтов токсичных отходов «вы­брасываются недолжным o6pазом» (NewsWeek, 22 августа 1982 г.).

Данная проблема свойственна не только Америке, но неже­лание справиться с ней – чисто американская особенность. Как сказала в мае 1982 года Рита Лавелль, высокопоставленный чи­новник Агентства по охране окружающей среды: «Создание или изменение экономических стимулов не входит в компетенцию регулирующих органов; мы не должны вмешиваться в рыноч­ную деятельность». В Западной Германии, напротив, 85% всех опасных отходов детоксируются путем обработки особыми штаммами бактерий, повышенным давлением, химическими и биологическими нейтрализаторами.

В 1976 году район Севесо в Италии сильно пострадал от вы­броса токсичных отходов, и населению пришлось покинуть его. Теперь, восемь лет спустя, биологические нейтрализаторы сде­лали свое дело, и люди начинают возвращаться.

Даже сравнительно безобидное вмешательство в природную среду может вызвать уничтожение естественных ресурсов. В на­чале 1960 годов я участвовал в работе над проектом строитель­ства Асуанской плотины, одного из самых больших сооружений этого типа. Проект был специально направлен на получение максимальной социально-экономической выгоды. Количество возделываемых земель должно было возрасти как минимум на 25%, а производство электроэнергии – удвоиться. К сожалению ситуация развивалась не так, как планировалось. В озере Насер, образованном Асуанской плотиной, стала оседать большая часть ила, благодаря которому так плодородна земля дельты Нила. Плотина также начала препятствовать распространению важных естественных минеральных веществ, необходимых в экологической цепи водных обитателей дельты. С тех пор как в 1964 году Асуанская плотина начала регулировать течение Нила, Египет потерпел убытки на 35 миллионов долларов из-за сниже­ния улова сардин, являющегося традиционным промыслом; по­зднее начал снижаться и улов креветок.

Профессор Тейер Скаддер из Калифорнийского технологиче­ского института предупреждал о подобных последствиях еще на­кануне постройки плотины на реке Замбези в Южной Африке. Проектировщики же плотины убеждали, что потеря запружен­ных плодородных земель будет возмещена повышением доходов от рыбного хозяйства. В действительности улов рыбы умень­шился сразу же после постройки дамбы, а затем на берегах озера расплодились целые рои мух цеце, что вызвало эпидемию среди домашнего скота и практически свело на нет продукцию живот­новодства.

Постепенно мы начинаем усваивать некоторые уроки. К сча­стью, так и не был осуществлен на практике план, касающийся бассейна Амазонки. Гудзонский институт Германа Кана предло­жил в начале 1971 года создать в центре Южной Америки внут­реннее море размером почти с территорию Западной Европы. Исследования института ясно доказали, что в результате созда­ния такого моря будет уничтожен один из величайших остав­шихся на земле первобытных лесов и изменится климат всего южного полушария. К моей великой радости, от этого маниа­кального плана, который Гудзонский институт готовил для Бра­зилии и Колумбии, в конце концов отказались.

Но несмотря на этот урок, американские военные инженеры Построили ряд небольших дамб почти по всей северной границе Национального природного заповедника Эверглейд во Флориде. Эта работа проводилась в 1970 годы с целью ирригации района и Расширения пастбищных земель (известно, что это наименее эффективное использование земли) в угоду скотопромышлен­никам. В результате Эверглейд высыхает, естественная биосфера, уничтожается, засоляются почвы, и часть южной Флориды все больше напоминает пустыню. А теперь, в начале 1980 годов у южной границы Эверглейда намереваются построить новый аэропорт реактивных авиалайнеров (с высоким уровнем загрязняющих выбросов) и пока от этой идеи не отказались.

Мы обычно не задумываемся, что все крупные повреждения биосферы земли связаны с деятельностью человека. Истощенные земли Греции, Испании и Индии, созданные руками человека пустыни Австралии и Новой Зеландии, безлесные долины Китая и Монголии, пустыни Северной Африки, бассейна Средиземного моря и Чили – результаты нашего труда. Там, где теперь пустыня, поработал человек, – это подтверждает книга Ричи Кальдера «После седьмого дня». Сравните карты Соединенных Штатов за период с 1596 года с теперешними. Самые ранние кар­ты, составленные католическими миссионерами, показывают, что пустыни, которая теперь частично покрывает девять шта­тов, тогда практически не было. Но начали беспорядочно выру­бать лес – стало не хватать воды, около 200 миллионов бизонов исчезло, а верхний слой почвы стал смываться каждую весну. В 1830-м и 1930 годах возникли пылевые котлованы, а пустыни разрастаются постоянно. Единственное, что изменилось, – это сам темп изменений. Александру Македонскому и другим завое­вателям понадобилось почти 1500 лет, чтобы превратить Ара­вию и Палестину (землю молока и меда) в пустыню. Для возник­новения американской пустыни хватило 300 лет. С помощью но­вого «ноу-хау» – дефолиантов, напалма и отравления крупных и мелких рек – удалось за пять лет настолько изменить экологи­ческий цикл южной части Вьетнама, что страна может навсегда остаться полупустыней.

Тропический лес – этот экологически важный зеленый пояс, пролегающий между Тропиком Рака и Тропиком Козерога, – исчезает кусками, по размеру равными Франции. Многие бота­ники считают, что человечество губит свое будущее на корню, вырубая леса. По мере их уничтожения человечеству становится все труднее и труднее прокормиться. Могут измениться прили­вы, а атмосфера будет загрязнена ядовитыми испарениями. Крупнейший источник энергии исчезнет, так и оставшись неис­пользованным, и циклы погоды изменятся к худшему.

По словам ученого: «Технология разрабатывает способы использования громадного количества солнечной энергии, которая накапливается в растениях тропического леса ежедневно; из этих лесов можно получить количество энергии в форме метанола и других видов горючего, равное почти половине потребленной в 1970 году энергии из всех мировых источников» (Норманн Майерс «Тонущий ковчег»).

Каждый год уничтожается один процент оставшихся в мире тропических лесов – экологическое равновесие более 25% джунглей бассейна Амазонки уже нарушено, тропическая Азия и Африка пострадали еще сильнее.

Если мы не спасем леса вовремя, нас ожидает экологическая мина замедленного действия. Ведь эти леса – не только «зеле­ные легкие» планеты, здесь можно посадить фруктовые и орехо­вые деревья, которые неизмеримо пополнят мировые запасы продовольствия.

Два энтузиаста предложили свой вариант преодоления эко­логической катастрофы. Джон Морис (ветеран Королевских Воз­душных сил), который более половины своей жизни занимался прикладной генетикой растений, и Джеймс Аронсон (еще один опытный генетик растений) планируют развернуть сеть питом­ников, в которых будут выведены быстроцветущие деревья, лег­ко поддающиеся перевозке и посадке. После многих лет приви­вок, пересадок, повторных прививок, пользуясь всеми генетиче­скими хитростями, эти два ботаника вырастили несколько «иде­альных» деревьев: макадамский орех, манго, авокадо и другие виды. Саженцы в питомнике весят не более двух унций, но до­статочно крепки, чтобы достигнуть зрелости за половину нор­мального срока.

Аронсон говорит, что их достижение состоит в том, что дере­вья можно транспортировать тысячами, при этом каждое дерево будет завернуто в трубочку размером с сигару, содержащую сис­тему жизнеобеспечения, в которой воды и питательных веществ хватит на несколько недель. Другими словами, даже одному ос­лику по силам перевезти этот «детский сад» будущего леса.

Питомник Мориса уже экспортирует деревья в Эфиопию, Танзанию и другие африканские государства; деревья прибыва­ют на место в прекрасной форме и готовы к посадке. Эту работу в настоящее время спонсируют Перу и Миссурийский ботанический сад. В связи со своими разработками Морис и Аронсон следовали Мексику, Центральную Америку, Южную Амепи Гавайи, Филиппины, Индонезию и Малайзию.

Дизайнерская элегантность этой работы по восстановлению зеленых насаждений заключается в портативности саженцев. «Раньше надо было посадить дерево в жестяную кадку, – говорят Аронсон и Морис, – чтобы вокруг корней было много зем­ли. Земля могла весить фунтов двадцать; это нормально, если вы везете одно дерево домой в тамбуре вагона, но совсем другое де­ло, если вам надо разместить миллионы саженцев в самолете».

В 1983 году радио- и телепрограммы новостей, а также газеты и журналы подняли вопрос «парникового эффекта». Это опасное изменение климата земли может повлиять на наше будущее. По­вышенное загрязнение воздуха в результате автомобильных вы­бросов и широкого распространения горючего на основе камен­ного угля и нефти вызывает нагрев поверхности земли и затруд­няет излучение образовавшегося тепла в космическое простран­ство. Среди предсказуемых результатов – повышение темпера­тур к 2040 году в среднем на 9 градусов по Фаренгейту в север­ном полушарии, частичное таяние полярных льдов, повышение уровня мирового океана примерно на 40 футов, – макро- и мик­роклиматические изменения, которые повлияют на сельское хо­зяйство всего земного шара.

Хотя на сегодняшний день некоторые из этих изменений уже идут полным ходом, отчасти проблема может быть решена с по­мощью дизайна.

Дата добавления: 2015-05-26