Оригинальное название: Destiny Binds (Timber Wolves Trilogy, #1) by Tammy Blackwell, 2011 7 страница

Алекс склонил голову и исподлобья посмотрел на меня:

— Обещай, что не будешь кричать.

— Нет.

Его смех эхом прокатился по лесу.

— Обещай попробовать не кричать на меня.

— Ладно, я очень постараюсь, — согласилась я.

— Я собирался пробраться к тебе в комнату и оставить подарок. — Он пробубнил это так быстро, что я не сразу поняла, что он сказал.

— Ты собирался вломиться ко мне в дом?

— Ты живешь в нескольких километрах от Тимбера, Кентукки. Я бы просто вошел в открытую дверь, это не взлом.

Не совсем логично, но меня больше волновал бардак в комнате. Там ведь на самом видном месте валялось нижнее белье.

— Хорошо, что твой план не сработал, — произнесла я — Моя комната прямо рядом с комнатой Джэйса. Тебя бы точно сцапали.

— Я вообще-то хотел с Джэйсом поговорить, сказать ему, что мы вернулись. А потом бы сказал, что случайно вошел в твою комнату.

Это, конечно, очень хитрый план, но я не стала разрушать его фантазии и рассказывать, почему Джэйс легко бы раскусил его.

— Здесь и записки нет, — заметила я. — Как бы я узнала, что это от тебя?

— Сними обертку.

Потребовалось какое-то время, чтобы прорваться через скотч, но, в конце концов, моему взору предстала желтая обложка, на которой был изображен странный зверь, напоминавший одновременно Лесси[40] и Чубакку[41].

— «Вскрытие оборотня». Пи Джэй Смит.

Он думал, бульварная книжонка удовлетворит мое любопытство?

— В 1955 году оборотень по имени Джордж МакПирсон обратился к ученому в университете Кембриджа. После двух лет экспериментов и наблюдений доктор Смит явил свой научный труд миру, и весь мир над ним посмеялся. Хотел бы он предъявить доказательства, но Джордж почему-то исчез как раз перед публикацией работы. В конце концов, Смит смог издать ее ограниченным тиражом как художественное произведение. Возможно, ты держишь в руках последнюю копию книги, которая рассказывает правду об оборотнях.

— А где ты ее взял?

Если книга была такой редкой, во что я могла поверить, у него, наверное, ушло много времени на ее поиски. Или ему повезло на eBay.

— Она принадлежала моему отцу. Так что я технически ее передариваю.

В моем шкафу лежало множество вещей, оставшихся от матери. Ее любимые пластинки и книжки, украшения и свадебное платье. Ничего такого ценного, но эти предметы важны для меня, и я никогда бы с ними не рассталась.

— Я буду хорошо о ней заботиться, — сказала я, аккуратно перелистывая странички, словно это было святое писание. Мои глаза останавливались на словосочетаниях вроде регенерация мышц, сплав костей и страстные объятия.

Страстные объятия?

— Это все правда? — спросила я, пробежав глазами через параграф, описывающий трудности поцелуев с клыками.

Алекс глянул через мое плечо.

— Не совсем. Вот эта чушь про любовь и поцелуи — полный бред, ее добавили в издательстве. Но многостраничное описание анатомии и механики превращения с настолько научными терминами, насколько возможно, — правда. Правдивее ты вряд ли найдешь.

У меня в руках были все ответы, которые я так отчаянно искала весь последний месяц. С тех самых пор, как я узнала, кем является Алекс, весь мой мир стоял на ушах. Я всегда находила покой в логике и здравом смысле. Оборотни противоречили и тому, и другому.

Алекс дал мне возможность превратить невозможное во что-то, что можно изучить и объяснить. На мои глаза навернулись слезы.

— Спасибо.

— Рад, что тебе понравилось. Надеюсь, та часть нашего вечера, в которой ты меня допрашиваешь, окончена?

— Пока не знаю. — Я бережно положила книжку на колени и, собравшись с духом, взяла его за руку. — Доктор Смит случайно не описывает анатомию вампиров?

— Вампиры? Ты серьезно? Ты веришь в вампиров?

— Оборотень спрашивает, верю ли я в вампиров.

Улыбка Алекса стала еще шире.

— Аргумент.

— Значит, вампиров не существует?

— Насколько я знаю, это просто легенды.

— Как насчет фей? Призраков? Ведьм? Зомби? Единорогов?

Он сжал мою руку и придвинулся так близко, что я облокотилась на него. Мое сердце остановилось, и я боялась, что мозг последует за ним.

— Или гномики? Может, гномики существуют. Гномики существуют?

— Гномики? Не думаю. — Мы сидели так близко, что я чувствовала его теплое дыхание на моей щеке. — Я никогда не видел призрака, но не исключаю возможности. Есть женщины, которые обладают сверхъестественной силой, но они называются Провидицами.

— Провидицы? Что-то вроде экстрасенсов?

— Только самые сильные из них видят будущее. Большинство просто путешествует по снам, могут видеть прошлое или то, что происходит за сотни километров от них, пока они спят. Некоторые могут прочитать твои мысли и эмоции, узнать твои секреты, только дотронувшись до тебя. Провидица, служившая стае моего отца, могла видеть все места, где побывал предмет, если она держала его обеими руками.

— Служившая стае твоего отца?

Я конечно, не феминистка, которая не бреет ноги в знак протеста против патриархального общества, но мысль о том, что женщина служит стае мужиков, заставила меня вздрогнуть.

— Я не имел в виду в плане секса.

Гадость. Я об этом и не подумала, но теперь картинки четко стояли у меня перед глазами.

— Что ты тогда имел в виду?

— Провидицы очень важные и почитаемые члены стаи. Понимаешь, оборотничество у нас в крови, но если у оборотня рождается сын, он знает, что тот тоже станет оборотнем, когда вырастет. А дочь Провидицы может и не стать Провидицей. Они очень важны для нашего выживания, но соотношение между Провидицами и оборотнями, возможно, даже меньше, чем одна к десяти.

Алекс посмотрел на меня, будто ждал чего-то.

— Почему они важны?

— У них разные способности, но все Провидицы могут общаться с нами, пока мы находимся в форме животного. Они могут предупредить нас, если кто-то подходит слишком близко к территории, на которой мы охотимся, или дать знать, если один из нас попал в беду. Это гораздо эффективнее, чем система рыков и воя, которую используем мы с Лиамом.

— Значит, Провидицы владеют телепатией?

Моя жизнь постепенно превращалась в ужастик на канале Syfy[42].

Я была почти права. Выяснилось, что Провидицы могут передавать сообщения оборотням, когда те обратились, и общаться с альфа-самкой, где бы она ни находилась.

— Думаю, сейчас ты хочешь знать, кто такая альфа-самка? — спросил Алекс, выдержав драматическую паузу.

— Нет, спасибо. Я уже это знаю.

— Правда?

— Правда.

— Тогда просвети меня! — со смехом сказал он, а я совершенно уверенно ответила:

— Это жена вожака стаи.

— Прости, но ты не права.

Что? Нет, права. Я прочла кучу книг, я знала, кто такая альфа-самка.

— Почему?

— Потому что не права.

Кажется, ему это доставляло удовольствие.

— Так ты мне расскажешь?

— А волшебное слово?

Он бесит!

— Алекс, дорогой, пожалуйста, расскажи мне, кто такая альфа-самка.

— Конечно, солнышко.

Следующие десять минут я слушала лекцию о социальной структуре стаи в исполнении профессора Алекса Коула, чудо-мальчика-оборотня. Упрощенно она выглядела вот так: новые, слабые шифтеры, затем шифтеры постарше, вожаки стаи, провидицы и стая альфы, а самыми главными являлись альфа-самец (оборотень) и альфа-самка (Провидица).

— А где находится штаб оборотней? — спросила я, когда стало можно задавать вопросы. — Они управляют своим королевством из Бэт-пещеры под Пенсильвания-авеню, 1600[43]?

— Он больше похож на особняк Уэйнов и находится в Румынии.

— В Румынии?

— Альфы контролируют всех оборотней в мире, у них есть дома почти в каждой стране, где есть популяция шифтеров, но главный дом — в Румынии.

— База оборотней находится на родине Дракулы?

— Иронично, правда?

— По крайней мере, они никак не могут повлиять на то, что происходит здесь, — сказала я. — Да они, наверное, даже не знают, что по маленькому графству в Кентукки бегают стайки оборотней. Наверное, даже не знают, что такое графство существует.

— Они знают, где живет почти каждый шифтер и каждая Провидица на земле, — ответил Алекс с серьезным лицом. — Альфы помешаны на бюрократии. Например, если я и Лиам нарушим наше соглашение со стаей Хэйганов, прежде чем принять ответные меры, им нужно будет послать петицию Альфа-Стае.

— Какие еще меры? Драться с вами и выгнать вас из города?

Он замялся, прежде чем ответить:

— Альфы устанавливают правила. Если бы это был спор о территории, они бы объявили состязание между вожаками стай. Когда соглашение нарушено, виновные изгоняются, или же их убивают.

Убивают? Алекса и Лиама могут убить за то, что Алекс перешел черту и общается со мной?

— Хэйганы не убийцы. Они не стали бы делать ничего подобного.

— У нас очень строгие законы, и все оборотни обязаны им следовать. Если бы они не подчинились, им бы самим грозила казнь. Альфы не терпят неповиновения. Все, кто не исполняет приказов или представляет угрозу, либо умирают, либо всю жизнь проводят в бегах.

— Тогда зачем ты вернулся? Зачем так рисковать? Разве вы не могли найти место, где нет никаких других стай?

Он прикоснулся руками к моему лицу, стряхивая пальцами снежинки с моих ресниц.

— Ты знаешь, почему я вернулся.

Мое сердце попыталось выскочить из груди.

— Из-за жареной курицы, которую подают в местных закусочных?

— Я вернулся к тебе, Скаут.

Я должна была сказать что-нибудь. Что-то умное. Что-то потрясное. Что-то, что сделает этот момент идеальным.

— Надеюсь, снег не кончится.

Это не совсем то, чего я хотела.

Алекс нервно засмеялся. А может, это мои уши слишком нервничали. И все остальные части моего тела тоже.

— Скоро закончится, — сказал он. — Циклон уходит.

— Клевая супер-сила. Я не знала, что волки так хорошо чувствуют погоду.

— Да, я забыл сказать, это врожденный талант оборотней — смотреть прогнозы погоды. — Ямочки Алекса полностью видно, когда он хмыкал. — Это наш самый ценный дар.

Я дура.

— Ты что, дуешься? — спросил он, когда я ничего не ответила.

— Нет, — соврала я. Я не могла себя заставить посмотреть на него, поэтому задрала голову в черное небо, с которого падали белые хлопья. Мой взгляд остановился на пучке зелени, овивавшем одну из веток у кроны дерева.

— Что это? — спросил Алекс.

— Что это? — переспросила я, надеясь, что он не заметит, как трясутся мои руки. Чувствовала себя глупо из-за того, что ком травы вызвал во мне такие судороги.

— Эта зеленая фигня. Это же...

— Phoradendron serotinum?

—....омела[44]?

— Ага. Омела. — Всего два слова, а мне пришлось приложить все силы, чтобы выдавить их из себя.

— Ты уверена?

Я утвердительно кивнула головой.

— Омела в снежную Рождественскую ночь.

Алекс взял меня за подбородок и повернул мое лицо к себе.

— Кажется, я обязан кое-что сделать.

Я просто сидела и слишком нервничала, чтобы дышать. Он медленно наклонился, так, что мы почти касались носами.

— Я сейчас тебя поцелую, Скаут, если, конечно, ты меня не остановишь.

Я придвинулась ближе.

Его поцелуй был мягким, робким и длился меньше, чем бы мне хотелось.

Мои губы потянулись за вторым, и он ответил, прижавшись ко мне, отчего у меня закружилась голова.

— Привет, — сказал Алекс, когда наши лбы коснулись, а его руки все еще были прижаты к моему лицу.

— Привет, — ответила я, прежде чем чмокнуть его в верхнюю губу. — Я рада, что ты вернулся.

ГЛАВА 11

Больше в те зимние каникулы ничего не происходило, и мне было грустно. Я поняла, что Джэйсу сообщили о возвращении Коулов, когда он стал замкнутым и раздражительным. Чарли много времени проводил у нас дома, но я его почти не видела. Чаще всего он запирался с Джэйсом в его комнате. Я была совершенно уверена, они часто тихо о чем-то спорили. Я пыталась подслушивать, даже прикладывала стакан к стене, но так и не услышала ничего важного.

Когда наконец-то начались занятия в школе, мое воссоединение с Алексом прошло не совсем так, как я представляла. Он не вошел в класс мистера Бека, не улыбнулся и не сказал, что скучал по мне. Он вообще не посмотрел в мою сторону. Само собой, нам надо было оставаться осторожными, и он не мог, обняв меня за талию, повести меня в театр на занятия театрального кружка.

Так что я была не против, когда он начал общаться со всеми, кроме меня, объясняя, что с родственниками у них не сложилось. Я не ревновала, когда другие девчонки его обнимали и были рады его возращению. Я могла такое пережить. Это нормально.

Тем не менее, когда Эшли Джонсон прижалась к нему и начала водить пальцем по его груди, я поняла, что мне это не нравится. Это было ненормально.

Какого черта он творит? Как он может стоять там, рядом с ней, после всего, что между нами было? После нашего поцелуя. Прошло уже больше недели, а я все еще помнила его вкус. Неужели та Рождественская ночь значила для меня больше, чем для него?

— В чем твоя проблема? — спросила Талли, усаживаясь рядом со мной.

— Кто тебе сказал, что у меня проблемы? — ответила я, яростно копаясь в сумочке в поисках ручки. Видимо, все мои ручки украли гномики.

— Обычно ты не измываешься над бедной Тори ради смеха.

— Я просто попросила ее отойти.

— Ты сказала ей свалить нахрен с дороги и, судя по твоему виду, едва не вырвала из ее груди еще бьющееся сердце. Еще чуть-чуть, и ей пришлось бы менять штаны.

Я посмотрела туда, где Тори Элисон сжалась в уголке со своими творческими дружками. Когда наши взгляды встретились, она испуганно пискнула и отвела глаза.

Ну, блин.

— Почему ты всегда такая грозная?

— Я грозная?

— Большинство считает, что да, — ответил Алекс. Он стоял совсем близко, ожидая, что я его пропущу. Я решила его проигнорировать. Больше эти искрящиеся глаза и ямочки меня не обманут.

Как Алекс ответил на мое равнодушие? Он наступил мне на ногу. Я прокляла собственное тело за такую восхищенную реакцию на его руки, обхватившие меня, когда он пошатнулся.

— Прости, — сказал он, посмотрев прямо на меня. Он сжал мою коленку, и я поняла, что это не просто извинения за отдавленный палец. Я решила не прощать его чуть дольше.

— Просто чтоб больше такого не было. Никогда.

Его пальцы легонько провели по моей руке.

— Честное пионерское.

Тогда началось нечто, что мне хотелось назвать игрой в Секретные Отношения. Правила очень просты. Игроки должны касаться друг друга как можно чаще и при этом не показать окружающим, что они интересуют друг друга. Речь шла так же о случайных взглядах, случайных столкновениях рук, ног или других частей тела, а так же непростительного количества электронных писем, сообщений и традиционных неподписанных записок в шкафчиках. Иногда мы с Алексом попадали на бонусный уровень и оказывались вдвоем в кладовках, комнатках с реквизитом или каморке уборщика. Эти бонусные уровни также включали бешеные поцелуи, безумные руки и бесконечный страх, что кто-нибудь может зайти в любой момент и заметить наши взъерошенные волосы и опухшие губы.

Для кого-то, кто никогда не играл в секретные отношения, это может показаться милым и романтичным. Иногда так и было. Но это было потрясающе трудно. Каждое прикосновение, каждый поцелуй напоминали мне, как их мало и как сильно я хотела больше. Мы постоянно переписывались, но я жаждала настоящего общения. Миссис Соул больше не требовала от нас статей, и таким образом мы лишились совместных вечеров в библиотеке. А еще всегда существовала опасность, что нас обнаружат.

Когда я вспоминала, чем мы рискуем, я ненавидела себя за то, что позволяю этому продолжаться. Как я могла ставить жизнь Алекса под угрозу ради нескольких мимолетных поцелуев? Каждую ночь я клялась и собиралась прекратить. А на следующий день приходила на математику, а в кабинете сидел он и смотрел на меня и одновременно не смотрел, и я просто не могла этого остановить. Я хотела его. Это было беспечно и глупо, но я хотела его и не могла просто так оставить и уйти.

Каждый день я мечтала хотя бы денек провести с Алексом без необходимости постоянно оглядываться. И через пять недель мое упорство оправдалось. Было субботнее утро, что для меня значило свернуться в клубочек на диване с тарелкой хлопьев в руках и диснеевскими мультиками по телевизору.

Я вежливо пыталась уберечь милого доктора Фуфелшмертца[45] от того, что Перри Утконос сейчас вновь сорвет его гениальные планы, когда кто-то постучался в дверь. Я нажала на паузу и поставила тарелку на тумбочку. Я была уверена, что это наш сосед мистер Робертс. У него была привычка заводить длинные пространные беседы, которые начинались с погоды и заканчивались глупостью его жены, по пути затронув все остальные возможные темы. Пока он закончит говорить об осадках и прошлогодних урожаях табака, мой завтрак скиснет.

— Минуточку! — крикнула я, мгновенно почувствовав неловкость за свой раздраженный тон. Мне надо было работать над собой и стать более приветливой. Мистер Робертс хороший человек, просто одинокий. Мне надо быть добрее.

Я растянула лицо в милой улыбке и открыла дверь.

— Хотя бы кто-то рад меня видеть, — сказал Алекс. С ухмылкой он отметил мой внешний вид — две тонкие косички, пижаму с единорогами и розово-желтые полосатые носки. — Доброе утро, красавица.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я, дико мотая головой и ожидая, что Тоби может прятаться за любым кустом.

— Ты разве не рада меня видеть?

Конечно рада. Я была просто в восторге. А еще была смертельно напугана.

— Уговор, Алекс. Разве твое присутствие здесь не нарушает его?

Он нахально улыбнулся.

— О чем Хэйганы не узнают…

— То тебя и не убьет?

— Не разводи драму. Никто меня сегодня не убьет, хотя я, конечно, могу замерзнуть насмерть у тебя на пороге.

Он с надеждой посмотрел на меня.

Я могла оставить его там. Должна была оставить его там. Заставить его уйти и объяснить, что я не стою всех этих забот. Конечно же, я ничего этого не сделала.

Было что-то…правильное в том, как Алекс смотрелся в моей прихожей, облокотившись на столик, который мама купила на блошином рынке.

— Скажи, почему я слышал от Тинсли Хенсон, что родители Джэйса просили его поговорить с приемной комиссией в Луисвилле на этих выходных? — спросил он.

— Я не знала, что тебя интересует поступление моего брата в колледж.

— Неа. В отличие от остального западного Кентукки, мне совершенно плевать, в какой универ пойдет твой брат. Но мне не плевать, что ты будешь дома одна все выходные.

Он подобрался ко мне за два коротких шага и положил руки на бедра. Мои руки автоматически легли ему на плечи.

— Я подумал, тебе будет одиноко.

Я хотела ему сказать, что он ошибается, но мои губы были заняты чем-то другим. И если бы я об этом упомянула, возможно, Алекс не прикусил бы мне язык, когда услышал, как кто-то кричит мое имя с лестницы.

— Ой. — Я дернулась. У него острые зубы.

Алекс выпучил глаза.

— Ты не одна?

— Нет, здесь Энджэл, — ответила я. Мой язык немного болел. — Я не превращусь в волка, верно? — Книжка доктора Смита три раза уточняла тот факт, что ликантропия — наследственное качество и не передается через укусы. Но я должна была быть уверена.

— Шифтерами рождаются, не становятся.

В этот момент в проходе, который вел из прихожей на кухню, появилась моя младшая сестра. Она уже собралась устроить истерику по какому-то поводу, но заметила, что мы дома не одни.

— Алекс! — вскрикнула она и побежала к нему.

— Энджел! — Он схватил ее и заключил в медвежьи объятия и как-то по-медвежьему зарычал. Это было что-то вроде трогательного воссоединения, которые обычно происходит в конце фильмов, где ребенок возвращается в семью после опасного приключения с говорящими собаками и мышами. В реальной жизни это было еще более раздражающее зрелище.

— Алекс зашел взять тетрадку по театральному кружку, — сказала я. — Он уже уходит.

Алекс поставил ее на пол, положив руку на ее прилизанную головку.

— Уходит? Нет! Я его не видела сто миллионов лет! — Она дважды медленно моргнула небесно-голубыми глазами и оттянула уголки рта в низ, выпячивая нижнюю губу. Фирменное жалостливое лицо Энджел Донован. — Можешь еще побыть с нами? Ну пожаааалуйста!

Без сомнения, он сдался. Чтобы сопротивляться такому жалостливому лицу, надо было тренироваться годами, и даже у нас не всегда получалось.

— Думаю, я могу еще немного посидеть.

— Не думаю, что это хорошая идея, — сказала я, прервав восторг Энджел.

— Почему нет?

— Ты знаешь почему.

Она подумала об этом пару секунд.

— Ну, Джэйса же здесь нет. Он и не узнает.

Алекс загадочно улыбнулся, как бы говоря «Я об этом и толкую».

— Но он же узнает, когда вернется домой.

Сестра уперлась руками в бока и встала в известную позу:

— Я ему не скажу. А ты?

— Конечно нет.

— Ну и хорошо. — Ее победная улыбка отразилась на лице Алекса. — Пойдем, Алекс. Я хочу тебе кое-что показать.

Энджел провела Алекса по дому, по пути рассказывая ему о размеренной жизни семейства Донован. Я хотела пойти переодеться, но Алекс был решительно против. Он потянул меня за косичку, мотивируя это своей внезапной любовью к единорогам.

После экскурсии по первому этажу Энджел завела его наверх и остановилась перед первой дверью справа.

— Это моя комната, — сообщила она, берясь за ручку двери.

— Ты не захочешь туда заходить, — предупредила я.

— Я готов ко всему, что может быть в комнате семилетней девочки.

— Как хочешь. — Я прислонилась к дальней стене и стала ждать начала шоу.

Много времени это не заняло. Раздался жуткий мявк, за которым последовал крик. Спустя миг белый комок вылетел из комнаты и устремился вниз по лестнице. Моя сестра погналась за ним настолько быстро, насколько позволяли маленькие ножки.

Алекс стоял в дверях, потирая красную отметину на шее.

— У нее есть кошка, — сказал он, когда я повернулась.

— Ага, есть.

— Кошки не любят шифтеров.

— Я уже поняла.

Я подошла к нему.

— Ты могла бы меня предупредить, — сказал он, отходя в коридор.

— Я говорила, не стоит тебе туда входить. — Я сокращала расстояние между нами. — Как твоя шея?

— Думаю, надо поцеловать, чтобы все прошло.

Я коснулась его шеи губами и позволила его теплу накрыть меня.

— Что вы делаете? — Голос Энджел остудил меня, как ведро ледяной воды.

— Я осматривала царапину, которую твоя злая кошка оставила на шее Алекса. Надеюсь, он не заразится лихорадкой злых кошек.

— Ты осматривала царапину ртом?

Черт.

Она могла держать язык за зубами насчет незваного гостя, но после того, как увидела меня, целующую злейшего врага нашего брата в коридоре? Она расскажет всем, кто будет слушать.

Черт черт черт.

Я отчаянно перебирала мысли в голове — объяснение, взятка, диверсия — что угодно, что поможет исправить ситуацию.

— Ты хочешь бисквитики?

Неа, всяко не сработает.

— У нас есть бисквитики?

А может, и сработает.

— У нас есть смесь. Я тебе испеку.

На лице Энджел проявилось нечто похожее на ужас:

— Ты хочешь испечь мне бисквитиков?

— Конечно. Будет весело.

— Я думал, ты полный ноль в кулинарии, — сказал Алекс, опершись рукой на дверной косяк. Он был совершенно спокоен, в то время как я приближалась к нервному срыву.

— Я могу напечь бисквиты из смеси, — сказала я чуть грубее, чем рассчитывая. Он мог хотя бы притвориться, что мы тут столкнулись с серьезной проблемой.

— Но ты все спалишь! — заныла Энджел. — У тебя все подгорает! Даже тосты.

Я теряла терпение. Мысль об убийстве сестры уже не казалась такой дикой. К счастью, Алекс пришел Энджел на помощь.

— Так уж вышло, что я не только хорош собой, но еще и мастер по выпечке, — сказал он. — Но мне понадобится помощь.

Алекс и Энджел не следовали инструкциям на коробке. Когда я попыталась указать им на это, Алекс сказал, что кулинария — это искусство, а он художник, который творит сам, а не рисует картинку по номерам. Я надеялась, что результат его творческого подхода будет хотя бы издалека похож на сделанные по номерам бисквиты.

— Как насчет этого? — спросила Энджел, держа в руках полупустой пакет шоколадной крошки и такую же упаковку с арахисовым маслом.

Алекс залил немного шоколадного сиропа в чашку, пока раздумывал.

— Как ты относишься к арахисовому маслу, Скаут?

— Оно не входит в рецепт, — сказала я, размахивая пустой синей коробкой.

— Ты всегда следуешь правилам?

— Всегда, — сказала моя всегда готовая помочь младшая сестра. — И она любит арахисовое масло.

После добавления еще десяти изначально не входивших в рецепт ингредиентов, безумные поварята объявили, что их творение можно ставить в духовку. Мы сидели в кухне и слушали о драмах и интригах первоклассников, когда воздух наполнился пьянящим запахом. Алекс держал меня за руку под столом, водя большим пальцем по моей коже.

Бисквит получился гораздо лучше, чем я ожидала. Мы даже не стали резать его на квадратики. Алекс выкатил поднос с тремя ложками в центр стола и поручил мне разлить молоко в стаканы.

Я заметила, что Энджел понюхала молоко, прежде чем его пить.

Беседа прервалась, и если не считать периодических выкриков «вкуснятина», за столом было тихо. Энджел пристально смотрела на Алекса, но я не придала этому значения. Она никогда не скрывала своих чувств к нему.

Я должна была догадаться, что произойдет. Должна была посмотреть на происходящее ее взглядом и вспомнить, что бог создал младших сестер, чтобы измываться над старшими. Она задала этот вопрос с той же интонацией, с которой люди просят передать что-нибудь за столом или спрашивают, как прошел день в школе. Но ей не нужна была соль, и она не хотела узнать, будет ли внезапная контрольная. Вместо этого она спросила Алекса:

— Ты влюблен в мою сестру?

ГЛАВА 12

Шокированная, я забыла, как есть, и кусочек бисквита выпал у меня изо рта.

— Разве это не очевидно? — Алекс выглядел лишь слегка удивленным.

— Ты смотришь на нее круглыми глазами. — Поучительный тон и напускная мудрость Энджел показались бы мне забавными, будь я в настроении. — У мальчиков круглые глаза только когда они влюблены.

— Глаза всегда все выдают.

Они понимающе кивнули друг другу. Внимание Алекса было сконцентрировано на лице Энджел, поэтому он не видел, как мое окрасилось от неловкости. Но оттого, что его шея была настолько же красной, как мои щеки, мне было немного легче.

— Ты ей тоже нравишься, — продолжила Энджел.

— Ты уверена?

— Конечно. Когда ты рядом, она улыбается, а обычно она вот такая. — Энджел сдвинула брови, вытянула губы и сузила глаза.

— Мое лицо не выглядит так, словно я целыми днями ем лимоны.

И откуда она все это берет?

Сестра меня проигнорировала.

— А еще она присосалась к твоей щеке, как вампир. Значит, ты ей нравишься.

Вся кровь прилила к моему лицу, и все съеденные бисквиты собрались вернуться обратно. Я едва услышала слова Алекса:

— Скаут, что ты делаешь? — заглушаемые ревом в моих ушах.

— Жду, пока земля разверзнется и поглотит меня, — сказала я приглушенно, приложившись лицом к тяжелому дубовому столу.

— А это признак того, что я ей нравлюсь, или нет?

Готова поклясться, я слышала, как он улыбается.

— Это просто значит, что она странная. — Я подняла голову, чтобы зыркнуть на нее. — Видишь? — сказала она. — Лимонное лицо.

Затем они обсуждали достоинства и недостатки моего лимонного лица, и что может стать причиной этого выражения. Когда я больше не смогла сохранять не-лимонное выражение, я покинула кухню, гордо подняв голову.

Алекс мгновенно появился рядом со мной.

— Эй, ты же не обиделась?

Еще как!

— Нет.

— Она врет, — сказала Энджел откуда-то сзади.

Алекс наклонил голову и посмотрел на меня сквозь ресницы.

— Прости, если мы задели твои чувства. — Его руки обхватили мои пальцы. — У тебя очаровательное лимонное лицо, и мне нравится, что ты улыбаешься только для меня.

— Ты ее сейчас поцелуешь? — Энджел чуть ли не на головы нам залезла, состроив вполне лимонное лицо. — Мне не нравятся всякие телячьи нежности.

— Значит, без нежностей, — сказал Алекс, отходя назад, но оставив один палец держаться за мой. — А держаться за руки — это по-телячьи?

— Немножко, — промямлила Энджел. — Но все нормально, если вы в кинотеатре.

— Как насчет просмотра кино по телевизору?

— В этом случае тоже ничего страшного.

Алекс улыбнулся.

— Раз так, я в настроении посмотреть фильм.

Просмотр «Истории игрушек» в пятисотый раз позволил мне абстрагироваться от нахлынувшего стыда и подумать. Алекс Коул сказал, что любит меня. Ладно, он не заглянул мне в глаза и не сказал эти конкретные слова, но он не стал возражать Энджел. Что бы это значило? Может быть, он правда в меня влюблен?

Да нет, не влюблен он в меня. Это же все-таки Алекс Коул, с лицом словно с обложки журнала. Алекс Коул, чье тело заставляет девчонок вздыхать и пялиться. Алекс Коул, который хорошо разбирается в математике и интересуется Шекспиром. Алекс Коул, который, наверное, улыбается даже во сне и мил со всеми, даже с моей вредной сестричкой.

Дата добавления: 2015-05-26