КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Часть вторая. Пока спутник не зашел за горизонт 1 страница
Ждать Солонину пришлось недолго. Он то и дело поглядывал в сторону азербайджанского посольства, сидя в лавке, торгующей бронзовой и серебряной посудой старинной работы, и листая страницы древних рукописей. Он надеялся, что они вот-вот появятся. Он только что прилетел из Баку и решил не искать по городу, где скрываются бандиты, а встретить их там, куда они неизбежно должны были явиться... Ну наконец-то! Сунув продавцу пару сотен долларов за сосуд с тонким, затейливо изогнутым горлом, из которого можно было ждать появления злого джинна, он спортивным шагом двинулся к посольству. У него был для этого повод — письмо к послу от фирмы, которую он будто бы представлял. Те ребята, которых он поджидал, тем временем показывали свои документы стоявшим у входа на территорию посольства полицейским. Солонин не успел перехватить их на входе, как собирался, но подумал, что это и не столь важно. Всего-то четыре человека. Наверняка еще с десяток или больше ждет их за углом. Не хотелось бы бить посуду и стекла внутри особняка, но что поделаешь, так даже лучше, их соратники или соучастники — потом разберемся — не успеют вмешаться. — Салям, салям... — помахал он перед носом полицейского своим приглашением к послу, но тот, нахмурившись, взял приглашение в руки и буркнул себе под нос: — Ассалям... Солонин огляделся по сторонам. Прошли три женщины, упакованные до самых пяток в чадры, паранджи и что-то там еще. Не дай-то Аллах увидеть подобное в Баку и его окрестностях... Впрочем, нас не спросят. Наконец его пропустили в особняк. — Но посол назначил вам другое время, — сказал служитель на ломаном английском. — Вы опоздали на полчаса... — Я немного не рассчитал... — ответил Солонин, глядя на тех четверых, что обошли его при входе и теперь сидели с отсутствующим видом в ожидании президентского сына. — Кого я вижу! — воскликнул Солонин на русском языке. — Товарищ Кадуев! Какими судьбами? — Вы с ума сошли! — тоже на чистом русском, видимо растерявшись, откликнулся служитель, а полицейские у входа расставили ноги на ширину плеч, как на уроке физкультуры. — Да нет же, не ошибся! — продолжал Солонин. — Это он, вернее, они! Угнали самолет, на котором я летел! Мне пришлось вмешаться, поскольку я опаздывал на деловую встречу... Ибрагим Кадуев медленно повернул к нему голову. Сейчас его было трудно узнать. Так, во всяком случае, уверяли его здешние имиджмейкеры, готовившие его и его группу к этой операции. Но оказывается, возможно. Этот русский шайтан опять сорвет все дело. Уже полицейские потянулись за пистолетами. На полицейских можно было не обращать внимания, но как быть с этим, преследующим его, Кадуева, как в страшном сне? — Их арестовали, сдали властям! — горячо доказывал Солонин. — У вас же по законам шариата за такое... Ложись! — вдруг заорал он и грохнулся на пол, увлекая за собой служителя. Он увидел, как раздвинулись в ухмылке губы Ибрагима Кадуева, а рука молниеносно выхватила израильский «узи». В это время открылась боковая дверь где-то наверху и выглянуло чье-то бледное лицо с короткой рыжеватой бородкой... И туг же дверь захлопнулась. Автоматная очередь разнесла барьер, за которым служитель только что препирался с посетителем, выбила все стекла, выходящие в сад. — Эй, русский, дай нам уйти, слышишь, нет? — крикнул Кадуев. — Или мы всех тут перестреляем, прежде чем ты нам что-то сделаешь! — Черт с тобой! — в сердцах ответил Солонин. — Вали отсюда! И чтоб никаких заложников! Ты понял меня? Мало тебе самолета, да? Иди-иди, не трону. Не было бы женщин, так бы ты здесь и остался. — Не появляйся больше на моем пути, русский! — Кадуев подвигался к двери. Он не видел лежавшего Солонина и пытался ориентироваться на его голос, при этом он водил автоматом из стороны в сторону. Фокус был довольно прост. Хотя технологически сложен. Тонкая, в несколько метров, нить была отброшена в сторону от говорящего. Она заканчивалась микрорупором, воспроизводящим его голос. Создавалось впечатление, что говорил сам пол, на котором в обломках стекла отражались солнечные лучи. Кадуеву показалось, будто он сходит с ума. Где этот русский? Не выдержав, он дал очередь в направлении голоса. — Ну и дурак же ты! — засмеялся русский. Засмеялся на том самом месте, куда только что вонзилось с десяток пуль. — Уймешься ты наконец? Говорю тебе: уходи по-хорошему. Еще один выстрел — и пеняй на себя! Чеченцы уходили, оглядываясь, на пути обрывая провода телефонов и компьютеров. Упустил, подумал Солонин. Моя промашка. Надо было ждать их внутри посольства, а не на улице. Вот и господин посол недоволен моим опозданием. К тому же мебель попортили... Но кто знал, как они будут себя вести. Все ли войдут в особняк, или часть останется на улице? Только убедившись в том, что вошли все, можно было что-то предпринимать... Мистер Питер бы не одобрил. Господин Ту- редкий — тоже. Но посмотрел бы я на этих теоретиков на моем месте. Солонин помог подняться служителю. — Извините, — сказал он. — Я хотел кое-что передать сыну вашего Президента... — Что именно? — спросил голос сверху, из той самой двери, которая только что открывалась. — Покажитесь, тогда отвечу, — сказал Солонин по-английски. Он стоял в простенке, следя через окно за передвижениями чеченцев, и не мог видеть говорившего наверху. Чеченцы бежали, озираясь, через улицу. Служитель хватался то за голову, то за телефоны. И не мог дозвониться. — Возьмите мой... — протянул ему Солонин спутниковый. — Не тратьте зря время. Зовите полицию. Алекпер, а это он был наверху, спускался по лестнице. На фотографиях у него был более цветущий вид. — Опасность миновала, — сказал Солонин, когда нападавшие скрылись за углом. Преследовать их он не мог. А где же хваленые стражи революции, эти моджахеды, чьи повадки он столько изучал на курсах мистера Реддвея? Где суд шариата? Или верх взяла все та же революционная целесообразность? И братьев по борьбе с неверными, захватившими самолет, попросту отпустили?.. — Что вы собирались мне сказать? — Алекпер медленно приближался к нему. Красив все-таки возлюбленный госпожи Амировой, ничего не скажешь. Пожалуй, только чересчур изнежен. — Всеблагостный! — по-русски сказал ему Солонин, вытирая пот с лица. — Поднимемся ко мне, — указал ему наверх Алекпер. — Они захватили ваших людей. — Солонин перешел на английский. — Захватили их документы, собирались захватить вас. До этого я был свидетелем, как они пытались захватить самолет. Эти же самые люди. — Вы их узнали? — спросил Алекпер. — Это точно они? - — Мы зря теряем время. Их надо схватить! Иначе один Аллах знает, что они могут натворить. Алекпер спокойно смотрел на него. И в самом деле, чего я дергаюсь, подумал Солонин. Опасность уже миновала. В это время к особняку подъехали на старых, потрепанных джипах здешние стражи с американскими автоматами старого образца, которыми была вооружена еще полиция шаха. А он прав, подумал Солонин. Надо подняться к нему, пока не поздно. Доказывай потом, что не верблюд. Только очень уж он отрешенный. И потому не зря боится полиции — за травку здесь казнят. Солонин поднялся вслед за Алекпером в его кабинет. Запах анаши ударил в нос с самого порога. Чуть дымился оставленный возле низкого диванчика кальян. Сын Президента, подумал Солонин, может себе это позволить. К тому же экстерриториальность гарантирует ему... О том, что экстерриториальность, иначе говоря — дипломатический иммунитет, ни черта не гарантировал, он убедился уже через минуту, когда стражи исламского порядка ворвались в комнату Алекпера. На Солонина навели автоматы. Именно на него. Сына Президента для них как бы не существовало. — Он мой гость! — заявил Алекпер на фарси. — Он спас меня от похищения. — Я гость, — подтвердил Солонин. — Только сейчас вошел. Никаких наркотиков — можете обыскать. Я прогнал террористов! Зря он это сказал. Теперь они захотят разобраться в том, что за террористы были здесь. — Скажите же им, не молчите, — обратился Солонин к Алекперу. — Меня госпожа Амирова просила помочь вам! — крикнул он в отчаянии, когда стражи жестами велели ему подняться. Лицо Алекпера выражало возмущение. — Вы нарушили экстерриториальность посольства Азербайджана, — сказал он величаво. — Этот человек меня спас. Он не приносил наркотики. Курил кальян я один. — Но нас послали сюда спасать вас, — сказал самый толстый страж, судя по всему, старший. — Нам сказали, что сюда ворвались неверные экстремисты. — Экстремистами как раз были правоверные, — попытался объяснить Солонин. — Я приехал сюда, поскольку знал,, что на сына Президента готовится покушение. Я его предотвратил. Это вам подтвердят здешние работники посольства. — Что здесь происходит? — В комнату вошел бледный чернобородый человек во фраке, должно быть, посол. «Ну наконец-то! — сказал себе Солонин. — Только бы не отправили меня в здешний участок объясняться». — Вы нарушили территориальную неприкосновенность республики Азербайджан, — сказал между тем посол стражникам. — Я вынужден сейчас же позвонить в ваше Министерство иностранных дел. Но незваные гости талдычили свое: — Чтобы разобраться, кто проносит наркотики в ваше посольство, мы должны этого господина забрать с собой. — Это наше внутреннее дело, — стал убеждать их посол, но как-то очень уж интеллигентно. Почти как на творческих вечерах где-нибудь в московском клубе. Придется самому брать все в свои руки, уныло подумал Солонин. Итак, он выпрыгнет отсюда в окно, сядет в их машину и дунет через ворота в ту сторону, куда только что скрылись чеченцы... Глупость, даже думать об этом не стоит. В аэропорту его уже будут ждать. Можно, конечно, захватить самолет вместе с пилотами и стюардессами... Но это так, в порядке бреда, для пиратских видеокассет. Можно, конечно, на пути в аэропорт, оторвавшись от погони, свернуть в сторону и где-нибудь отсидеться, пока не стихнет шум. Но это еще большая глупость. Надеть черный парик, приклеить усы, творить намаз на коврике, который он даже не прихватил на всякий случай. Опять же вариант для триллеров, которые показывают в дневные часы по местной программе. Даже если что-то получится, сколько он потеряет времени? Куда успешнее сесть в здешнюю тюрягу, выслушивать на допросах бред о ввозимых им наркотиках, принять здешнюю веру, прежде чем наденут петлю на шею, и бежать прямо с эшафота... Кто за него здесь, в стране, поощряющей терроризм, заступится? Итак, вывод только один: он не имел права так влипать. Это первое. И второе — он не мог не влипнуть. Алекпер протянул стражам руки: — Арестуйте меня. Я курил анашу на территории своего государства. У вас больше оснований арестовать меня, чем этого человека, который только что прилетел сюда, чтобы спасти мою жизнь. Впервые стражники переглянулись. Арестовать сына Президента дружественного государства? — Вы сегодня прибыли в нашу страну? — спросил старший Солонина. — Да. Можете проверить, — сказал Солонин, протягивая удостоверение на имя мистера Кэрригана. — Звоните в аэропорт. Там подтвердят мои слова. Стражники молча смотрели на него. Американец, отлично говорящий на фарси, кто он? — Я родился здесь, в американском посольстве, — сказал Солонин. — Знаю ваш язык с детства. С тех пор я полюбил вашу прекрасную страну, и меня постоянно тянет сюда под любым предлогом. Понятно теперь? Чужеземец. Так бы сразу и сказал, говорили их взгляды. Действительно, стоило ли лететь из самой Америки, чтобы привезти сюда щепотку наркотиков? Все равно что в Тулу со своим самоваром. В Америку со всего мира везут наркоту, а не из нее! Наркотики — оружие Аллаха против белого дьявола, чтобы уничтожить физически и духовно его подрастающее поколение... И они вернули Солонину его документы. Когда Солонин остался один на один с Алекпером, тот закрыл дверь своей комнаты и указал жестом на диванчик. Сел рядом с Солониным и как ни в чем не бывало сделал пару затяжек из кальяна. Затянулся с явным блаженством, прикрыв глаза. О Господи, подумал Солонин. Еще, чего доброго, предложит курнуть из чувства гостеприимства... Алекпер, не зная его опасений, протянул трубку. Как бы не обидеть, подумал Солонин, может, сказать, что вообще бросил курить? — Можете не курить, если не желаете, — сказал Алекпер. Он произнес это на превосходном английском. — Вы спасли мне жизнь, — продолжал он, когда Солонин взял протянутую ему чашечку кофе. — Вы ответили мне тем же, — сказал Солонин, отхлебнув горячего аромата. — Мы квиты, вы согласны? — Наверное, вам проще говорить на русском? — спросил Алекпер, выразительно глянув на гостя. — Вам, по-моему, тоже, — ответил Виктор по-русски, и оба рассмеялись. — Странно, сначала русские меня похищают, потом спасают, — сказал Алекпер. — Из этого можно заключить, что Россия до сих пор раздираема противоречиями. — Как и любая другая страна, — дипломатично заметил Солонин. — Но у вас — другое дело. Очень мощные структуры делают одно, другие, не менее мощные, нечто иное. — Я не принадлежу ни к тем, ни к другим, — сказал Солонин, отставив чашку. — Замечательный кофе. Наверное, у вас есть рецепт, не так ли? Алекпер кивнул: есть. — Вот так и у нас. У каждого свой рецепт немедленного счастья. И чем это счастье стремительнее, тем больше желания облагодетельствовать этим знанием других. Таковы мы, русские. — Но вы не такой, — сказал Алекпер. — Я — да. Я склонен оперировать интересами. Это негуманно, это противоречит нашим вековым традициям, но эхо единственное, что позволяет избегать конфликтных ситуаций. — Приятно иметь дело с такими, как вы, — вздохнул Алекпер, откинувшись на спинку дивана. — Если бы вы видели тех, кто держал меня в Акапулько! — Это не люди, а позор великой русской нации с ее величайшей культурой. — Вот и рассказали бы про них, — осторожно предложил Солонин. — Ваш отец попросил помощи в вашем освобождении, — не вдаваясь в подробности, ответил Солонин. — К счастью, в основном вы справились сами. — Мне помог случай. И полное разгильдяйство моих тюремщиков. Они пили и развратничали с местными девушками. Их боялись, им все сходило с рук... Он говорил негромко, иногда слегка вздрагивая, как бы освобождаясь от пережитого. — Я вас на секунду перебью, — сказал Солонин. — Могу я включить запись нашего разговора? Алекпер с удивлением посмотрел на него. Запись? Но никакого магнитофона у русского вроде бы нет.
— Что происходит в городе? — спросил я у портье, собираясь выйти из гостиницы. — Откуда эти толпы? — Сегодня вам лучше не появляться на улицах, — посоветовал он. — Сегодня годовщина — семь лет, как русские на танках и бронетранспортерах ворвались в Баку... Поэтому всем лицам славянской национальности лучше сегодня сидеть дома. Я вернулся к себе в номер. Слава накаркал. В Москве подозрительно смотрят на лиц кавказской национальности, здесь теперь — на лиц славянской... Поделом, вообще-то говоря. Но с другой стороны, не следовало бы забывать повод,использованный при том вторжении. Резня армян. Повод более чем достаточный... Теперь сиди взаперти и слушай, как толпы орут, проходя мимо гостиницы. Аллах акбар! Акбар-то он акбар, но можно ли народу внушать неправду? Вернее, неполную правду о тех событиях. Иногда такая неполная правда хуже лжи. Гостиницы охраняются от праведного народного возмущения. Всякие там бронетранспортеры и спецназ устрашающего вида... Но для тех же чеченцев это семечки! Видали они и бронетехнику и спецназ... Им ничего не стоит, смешавшись с толпой, открыть стрельбу, завопить о провокациях, ворваться в гостиницу, чтобы найти тех, кто будто бы вел огонь из окон по правоверным. Поджечь парочку броников для зарубежных видеоновостей... В общем, навести такого шороху, что мало не покажется. Но не делают этого. Может, это свидетельство того, что экономические интересы берут верх над всеми прочими? Или слишком зависят от здешних денежных тузов, которые заинтересованы в инвестициях от тех толстосумов, что сейчас сидят в роскошных номерах гостиниц и наблюдают за отправлением народного возмущения в строго отведенных рамках? Власть должна показать, что держит свой народ под контролем. Не демократия, конечно, но хоть что-то. И толстосумы, кряхтя и сопя, подписывают соглашения... Картина слишком незамысловатая, чтобы верить в ее реальность. Но запах нефти притягивает мужиков с деньгами куда сильнее запахов самых волнующих женских духов. И потому я сижу здесь, а не где-то еще. Хотя нефть эта, кроме некоторых ее составляющих, мне до фени. Итак, я сидел в номере и ждал сообщений из Тегерана. И ел себя поедом за то, что позволил Солонину лететь туда одному. Конечно, он был подготовлен. Мог существовать в автономном режиме подобно подводной лодке с ядерным двигателем. И все-таки было тревожно. Его умение — при вполне европейской внешности — мигом усваивать чужую ментальность плюс замечательное знание фарси могло обернуться и против него. Как ни странно это звучит... Я включил телевизор. Если с сыном Президента произошло, не приведи Аллах, самое худшее, здесь обязательно об этом скажут. Но на экране были толпы с цветами и венками. Президент аккуратно раскладывал гвоздики на каждой из могил. По виду он был спокоен. Означает ли его спокойствие, что все в порядке, сын в безопасности? Да. Это могло означать, что операция, которую на свой страх и риск проводил Витя Солонин, прошла успешно. Но уцелел ли он сам — вот вопрос. Сейчас следовало бы позвонить Меркулову Константину Дмитриевичу. Я взглянул на часы. Он уже на рабочем месте. Но не хотелось занимать телефон. Впрочем, Косте я могу позвонить по междугородному, а Витя позвонит, если позвонит, по спутниковой связи... Как я сразу об этом не подумал? — Девушка, — сказал я, набрав номер междугородной. — Хочу заказать Москву по срочному. — Номер абонента в Москве? — спросила телефонистка. Я назвал. По-видимому, ей не нравилось, что в такой день с ней осмеливаются говорить по- русски. Возможно, у нее кто-то погиб. Или у ее родственников... — В течение трех часов, — сказала она враждебно. — Как? — изумился я. — Я же просил по срочному. Обычно не более часа... — А сегодня будет четыре! — вдруг рявкнула она, и я осекся, почувствовав себя виноватым. Прошел и лег на софу. Закрыл глаза, а когда открыл, увидел над собой монументальную фигуру Вити Солонина. Я вскочил и увидел, что уже наступил синий, почти как в Москве, вечер, за окнами не слышно голосов толпы. — Долго же вы спали, — сказал Витя. — А я вам, Александр Борисыч, гостинчик привез. Из Тегерана. — Как ты добрался сюда? — спросил я. — Меня довез сын Президента, — ответил он. — Как тебе это удалось? Как тебе там вообще пришлось? Один, враждебная обстановка... — Добавьте еще — антисанитарные условия, — засмеялся он. Неожиданные встречи всегда бывают сумбурными. — Так будете слушать о том, что я привез для вас? — спросил он, терпеливо ожидая, когда я окончательно проснусь. И тут раздался междугородный звонок. — С Москвой будете разговаривать? — спросила телефонистка. — Да-да, конечно, — сказал я поспешно. — Жду. Она ничего не ответила, но через минуту послышался бесконечно дорогой, усталый голос Кости Меркулова. — Саша, что-нибудь случилось? — спросил он. — Говорят, там были отдельные беспорядки с применением силы. Тебя это не коснулось? — Как видишь, — ответил я. — Костя, не хочу отнимать у тебя драгоценное время... — А с Витей... — перебил он меня. — С ним все в порядке? — Более чем, — сказал я, коротко взглянув на Солонина, уже успевшего вытянуть свои длинные ноги на диване. Устал, бедный. Замотался совсем. Ни секунды покоя. — Я хотел у тебя узнать... — сказал я Меркулову. — Есть некий Гоша. По нефтяному делу. Будто бы он был при нашей делегации на совете ОПЕК в Вене в прошлом году. Проверил бы по своим файлам. Гоша — это все, что я о нем знаю, хотя здесь о нем все наслышаны. Найдешь? — Ну а зачем искать? — сказал Костя. — Есть такой. Своеобразный человек. Без него кое-кто как без рук. Возбуждать против него дело нецелесообразно, как объяснял мне прежний Генеральный, хотя кое-что за ним тянется. — Гоша — это его фамилия? — спросил я нетерпеливо. — Должен же я знать, что это за человек, которого так именуют. Не кличка же... — Почти, — сказал Костя. — Знаешь, как прилипнет... Гоша и Гоша. Подожди немного, я тебе сообщу о нем кое-что. — Вы еще будете разговаривать? — строго спросила меня телефонистка. — Сколько минут? — Я все оплачу, не беспокойтесь... — И вдруг сообразил: Витя же здесь, так что можно будет связаться по спутниковому. — Люди ждут! — сказал она с жаркой ненавистью. — Все хотят звонить, понимаете? — Вот, нашел, — сказал Костя. — Георгий Семенович Козлачевский. — Заканчивайте! — приказала телефонистка, и связь прервалась. Ну и что мне теперь делать с этим Козлачевским? — Спутник ушел в тень, — сказал Витя, перехватив мой взгляд, брошенный в сторону его телефона. — Связь со стационарными спутниками пока не налажена. Придется ждать около часа. Что-нибудь срочное? — Да нет, — кисло ответил я. — Бунт на корабле по случаю всенародного траура. Завтра все будет по-другому. Я их понимаю, хоть и являюсь на сегодняшний день объектом их ненависти. Ну что там у тебя, что за сувениры из Тегерана? Видеокассета, что ли? — Сначала посмотрите? — Витя продемонстрировал мне свой миниатюрный магнитофон, который достал откуда-то из-под мышки. — Я провел определенную работу, — сказал Витя. — Прогнал похитителей, явившихся за сыном Президента. Это были те же, что угоняли самолет в моем присутствии, если помните... — Такое не забудешь, — сказал я. — Причем все прошло как в старомодном триллере. Они бежали, едва завидев меня, представляете? Запомнился им самолет. — Жертвы есть? — спросил я. — Нет. — Будь я на месте Алекпера, меня бы это насторожило, — сказал я. — Не подставляться же мне было под их пули? — хмыкнул Витя. — Не рассказывать же, какое впечатление я произвел на них в прошлый раз, без всякого оружия? — Всегда хочется узнать, отчего умрешь, — сказал я. — Хотя бы методом вычитания. — Про тебя можно определенно сказать, что не помрешь от скромности. — Один — ноль в вашу пользу! — сказал Витя. — Но ход за мной. И включил магнитофон, нажав невидимую кнопочку. — Я ничего не помню, — сказал приятный мужской голос. — Возможно, мне что-то подмешали. — Это и есть Алекпер? — спросил я, и Витя кивнул: он. — Очнулся уже в самолете, — продолжал сын Президента. — Не знаю, в какой компании. Сидел в салоне между двумя здоровенными парнями, от которых несло потом, смешанным с каким-то дешевым дезодорантом. Меня чуть не стошнило. Я скверно себя чувствовал, был в состоянии апатии и безразличия... Или это одно и то же? — Продолжайте, — раздался голос Солонина. — Так и есть — одно и то же. — Но у нас еще есть время? — спросил Алекпер. — За мной должны были приехать. По-видимому, они схватили этих людей, взяли их документы, одежду-- Где они? Могу ли я быть спокоен, что с ними ничего не случилось? — Ничего не могу сказать, — ответил Солонин. — Сожалею... Почему бы вашему посольству не вручить ноту по этому поводу? Хотя бы вербальную? Но, думаю, вам здесь больше нельзя оставаться. — Я не могу уехать, не зная, что с ними случилось,— сказал Алекпер. — Меня больше волнует, как они могли позволить этому случиться. Если не ошибаюсь, это специально подготовленная группа... — Так и есть, — грустно подтвердил Алекпер. — Мы, азербайджанцы, плохие воины и плохие любовники. Хотя хорошие торговцы. Кому что. — Пока готовится группа сопровождения, — сказал после паузы Солонин, — вы можете мне рассказать о случившемся с вами? — Да, я ведь уже начал, извините, и тут же отвлекся. — Итак, вы очнулись в салоне самолета, сидя между двумя здоровенными парнями. Кто они? — Ваши соотечественники. Один — Сергей, другого звали Андреем. — Продолжайте, не торопитесь. У нас еще есть время. Куда вы летели? — В Акапулько. В Мексику. Никогда там не были? — Признаться, нет. — А я мечтал там хоть раз побывать. И вот — побывал. — Но почему именно туда они вас повезли? — Не знаю. Возможно, какой-то психологический расчет... Кто-то, быть может, знал о моем желании побывать в этом раю. И устроил мне там ад. — Хотите сказать, что кто-то знал о вашей сокровенной мечте? — Наверное. Они мне постоянно говорили: ну вот видишь, наш хозяин все может! Даже отправить тебя самолетом в другой конец земного шара отдохнуть за свой счет. Хотя ничего хорошего ты ему не сделал. Они вели себя... вечно пьяные, кичливые... Деньгами сорили направо-налево, чем приводили в восторг местное население. Я жил там в довольно свободном режиме, но под постоянным их присмотром. Они следили, чтобы я не общался с посторонними. Например, не передал бы кому-нибудь записку. Один раз я попытался это сделать. Написал записку о том, что я сын Президента, что за меня дадут хорошее вознаграждение. И вручил одной девушке, обслуживавшей нас в кафе на берегу бухты. Больше я ее не видел. — Что они от вас хотели? — Того же, чего от Кавказа хочет Россия, — усмехнулся Алекпер. — Более конкретно, если можно. — Можно, почему нельзя... Речь шла о том, чтобы нефть пошла через Россию по ее трубопроводу. Только и всего. — Хотите сказать, что это были российские спецслужбы, игравшие роль представителей криминальных кругов? — Нет. Это были совсем другие люди. Они бахвалились своими возможностями. Говорили, что все и везде у них схвачено. Они были малограмотными, грубыми, но выставляли себя патриотами. Говорили, что им обидно за Россию, которая столько вложила в нефть Каспия, а все достанется кому-то другому. — Кому — другому? — спросил Солонин. — Видимо, вы долго жили в другой стране, если вам это непонятно. Сначала Россия проморгала запасы нефти, которые лежали под Каспием, когда нефть известных месторождений Бахар, Нефтяные Камни и Саганчалы-море уже иссякла. Россия махнула на нас рукой и занялась освоением своих тюменских болот. Потом опоздала к дележу пирога на Каспии. И ей досталось всего десять процентов... Но теперь не хочет упустить свой шанс. Речь идет о трубопроводе через Чечню. Вот здесь интересы России, видимо, совпали с интересами этой банды, какой бы национальности она ни была. — Спасибо за лекцию. — Солонин вздохнул. — Я и в самом деле долгое время был далеко от места событий. Что они от вас еще требовали? — Разве этого мало? Они хотели, чтобы я повлиял на отца, и сам также принял решение. Но я против. Очень дорогое удовольствие. — Они вам угрожали? — Говорили, что у меня есть опыт в том, что касается их возможностей. Намекали на совпадение интересов России и Чечни в этой проблеме. — А вы? — Что — я? Я говорил им, почему бы вашим хозяевам не обсудить этот вопрос официально, с кем положено. С моим отцом, например, который всегда был близок к России. Я могу только передать чьи-то пожелания. И все. Они только смеялись. Говорили, что, конечно, передашь, куда ты денешься. Как только созреешь, дадим твоему папе весточку. И назовем сумму выкупа — полмиллиарда баксов. — Откуда у вашего отца такие деньги? — Конечно, во всем нашем государстве таких денег сегодня не найдешь. Но эта сумма названа не случайно. Такова плата, которую будет собирать Россия за пользование трубопроводом на своей территории. — Я одно не пойму, — сказал Солонин. — Почему вы против? Только из-за дороговизны? — Есть очень могущественные люди, — ответил Алекпер. — За ними Иран, Турция, исламские фундаменталисты... Впрочем, именно поэтому они помогали Чечне. Они хотели бы, чтобы война продолжалась до сих пор. Чтобы была нестабильность в этом районе. — Кто конкретно эти люди? — Прежде всего это господин Мансуров, очень богатый, влиятельный человек. Говорят, у него есть карты нефтяных полей Каспия. — Стоп! — сказал я. — Останови мгновенье, хоть оно и не так прекрасно. Где я недавно слыхал эту фамилию? Мансуров... — Сидит в ментовке, — ответил Солонин. — Наш друг Самед просил его там придержать до лучших времен. Только потом он сообщил мне свой замысловатый пароль. Вспомнили? — Вспомнил — «всеблагостный». — Мансуров, — повторил Солонин. — Запомните. Могу продолжать? — Что-то с памятью моей стало, — сказал я. — Совсем недавно я о нем говорил с Грязновым. И он сказал мне о его младшем брате, который сидит в СИЗО за изнасилование... Напомни мне, Витя, чтобы я сегодня же позвонил Грязнову. — Как подумаешь, с кем приходится иметь дело... — вздохнул Солонин. — Что даст этот звонок? Вы об этих братьях с ним уже поговорили. — Не обо всем. Судя по тому, что сейчас мы услышали, надо не звонить, а бить в колокола. Тем более что младший в руках у Славы... А уж он найдет способ... Кстати, если помнишь, заигрывания бельгийского атташе с Фирюзой, супругой Рагима Мансурова, на дне рождения французского посла, чем они закончились?
Дата добавления: 2015-05-29; Просмотров: 338; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |