Сложная вещь как объект вещного права 1 страница

Н.Н. АВЕРЧЕНКО

Вещное право в субъективном смысле - это юридически обеспеченная возможность пользоваться индивидуально-определенной вещью в своем интересе и независимо от других лиц <1>. Это определение при всей его условности представляется необходимым и достаточным de lege lata для квалификации права в качестве вещного и, как следствие, констатации в нем свойства следования и вещно-правовой защиты, если иное не установлено специальным законом. При этом всякое вещное право является абсолютным, однако не всякое абсолютное право является вещным. Отличие от иных абсолютных прав - интеллектуальных и личных неимущественных - проводится по объектам. Если таковыми выступают вещи, то имеет место вещное право.

--------------------------------

<1> См. подробнее: Гражданское право: Учеб.: В 3 т. / Под ред. А.П. Сергеева. М.: ТК Велби, 2008. Т. 1. С. 585 - 604 (автор - Н.Н. Аверченко).

В связи с изложенным повышенный теоретический и практический интерес представляет вопрос о том, какие признаки сложных вещей, с одной стороны, делают их, как и другие вещи, объектами вещного права, а какие, с другой - выделяют их в этом множестве. Кроме того, необходимо уточнить, какие именно вещно-правовые последствия влечет квалификация совокупности предметов в качестве сложной вещи. Попыткам решения этих проблем и посвящена настоящая статья.

Признаки сложных вещей,

общие с иными объектами гражданских прав

Первым признаком сложных вещей является отсутствие у них воли. Этот критерий позволяет вообще отличать субъектов права от объектов. Т. Марецолль указывал: "Вещью, res, называется все то, что существует в пространстве, но не имеет личности" <1>. Заметим, что оппозиция "одушевленное - неодушевленное" для данного признака значения не имеет. Вещь может быть одушевленной, но безвольной, т.е. не иметь свойств личности: например, животные (ст. 137 ГК РФ).

--------------------------------

<1> Марецолль Т. Учебник римского гражданского права / Пер. с нем. М., 1867. С. 158. Аналогичным определением "через отрицание" пользовался и Д.И. Мейер: вещь - это "предмет, не имеющий значения субъекта права" (Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. (по изд. 1902 г.). М.: Статут, 1997. Ч. 1. С. 225).

Второй общий с иными объектами гражданских прав признак сложных вещей - дискретность (от лат. discretus - разделенный, прерывистый). Наиболее полную характеристику этот признак в современной цивилистике получил в работе В.А. Лапача <1>. Представляется удачным определение ученого: дискретность объекта - это его "качественная, а также физическая и (или) учетная определенность и обособленность от всех других объектов" <2>. Это также общий признак всех объектов гражданских прав <3>.

--------------------------------

<1> Лапач В.А. Система объектов гражданских прав: Теория и судебная практика. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2002. С. 140 - 155.

<2> Там же. С. 140 - 141. В других источниках этот признак именуется "внешней символизацией" (Уваров Л.В. Символизация в познании. Минск: Наука и техника, 1971. С. 27), "координативной дефиницией" (Рейхенбах Г. Философия пространства и времени. М.: Прогресс, 1985. С. 39) и т.д.

<3> Для вещей - физическая определенность; для иных (нематериальных) объектов прав - учетная определенность (например, объема имущественного права, уступаемого по договору (ст. 384, п. 2 ст. 385 ГК РФ)).

В вещах дискретность характеризует прежде всего пространственную ограниченность <1>, которая является необходимым условием разделения объекта и среды (предмета и фона) <2>. Поскольку вещь имеет границу, она конечна; конечность является моментом качества и означает определенность вещи как чего-то целостного. Если вещи не имеют границы, они неотличимы друг от друга <3>.

--------------------------------

<1> См.: Баранцев Р.Г. Синергетика в современном естествознании. М.: Эдиториал УРСС, 2003. С. 69. В самом глубоком своем фундаменте мир - не столь привычное многое, а нечто одно, напоминающее по своим свойствам "неделимую и неразложимую единицу" (см.: Бом Д. Квантовая теория. М.: Наука, 1965. С. 196; Цехмистро И.З. Диалектика множественного и единого. Квантовые свойства мира как неделимого целого. М.: Мысль, 1972. С. 6).

<2> См.: Ганзен В.А. Восприятие целостных объектов. Л.: Изд-во ЛГУ, 1974. С. 62; Шрейдер Ю.А. Особенности описания сложных систем // Системные исследования. Методологические проблемы: Ежегодник. М.: Наука, 1983. С. 107.

<3> См.: Ильин В.В. Онтологические и гносеологические функции категорий количества и качества. М.: Высшая школа, 1972. С. 10.

При этом в кругу вещей все течет, все меняется <1>. Множество независимых вещей могут быть объединены в качественно новое образование - комплекс (сложную вещь), который впредь будет существовать как единый объект прав. В гражданском обороте винт может квалифицироваться не только как отдельная вещь (изделие, товар), но и как составная часть карбюратора. Карбюратор тоже может быть интерпретирован не только как самостоятельное изделие, но и как компонент двигателя транспортного средства. И так далее, по возрастающей: двигатель - часть автомобиля, автомобиль - единица предприятия как имущественного комплекса.

--------------------------------

<1> Постоянно происходит качественное преобразование предметов материальной среды. Диалектико-правовая изменчивость вещи состоит в том, что в одном случае последняя представляется самоценным предметом, в другом - лишь составной частью другого, более общего объекта, а в третьем - сама распадается на множество дробных элементов - тоже ценных (отдельные экспонаты из коллекции) или, напротив, никому не нужных (обрывки одежды). "Нет столь великой вещи, которую не превзошла бы величиною еще большая; нет вещи столь малой, в которую не вместилась бы еще меньшая", - говорил К. Прутков.

В свое время римский юрист Павел весьма тонко подметил данную непрерывность: "Если в инвентарь включается котел, то и кувшины, с помощью которых в котел наливается вода, относятся к тому же самому разряду, и далее до бесконечности за каждым первоначальным предметом появляется связанный с ним следующий" <1>. Реальные объекты часто предстают как имеющие в своем составе другие связанные с ними объекты. Они уничтожаются и создаются вновь, их экономическая и культурная ценность переживает в разные эпохи взлеты и падения. Таким образом, юридический мир вещей - это вечные метаморфозы их восприятия и, как следствие, правового режима.

--------------------------------

<1> Дигесты Юстиниана / Пер. с лат.; отв. ред. Л.Л. Кофанов. М.: Статут, 2004. Т. V. Полут. 2. С. 103.

Дискретность исключительно важна для владения вещью. Ведь владение - это не столько постоянное осязание вещи, сколько осознанная возможность распространения на нее своей индивидуальной (исключительной) фактической власти - "господства" <1>. К.П. Победоносцев настойчиво указывал на "необходимость ясного сознания о материальных границах владения, соответствующего праву" <2>.

--------------------------------

<1> См.: Коновалов А.В. Владение и владельческая защита в гражданском праве. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2002. С. 19 - 20.

<2> Победоносцев К.П. Курс гражданского права. М.: Статут, 2002. Ч. 1. С. 211.

Общие с иными вещами признаки сложных вещей

В цивилистике можно встретить широкий подход к понятию: вещами признаются как материальные, физически осязаемые предметы, так и нематериальные блага. Так, приверженцы идеи бестелесных вещей оспаривают исключительную квалификацию вещи как предмета материальной природы. Аргументация последней позиции базируется на ряде тезисов, которые, на наш взгляд, все же недостаточны для внедрения в отечественный правопорядок категории "бестелесной вещи" <1>.

--------------------------------

<1> См. подробный обзор и критику данных тезисов: Аверченко Н.Н. Правовой режим сложных вещей: Дис.... канд. юрид. наук. СПб., 2005. С. 37 - 43 (научный руководитель - А.П. Сергеев).

Автор настоящей статьи поддерживает концепцию телесных вещей, сторонники которой выступают за признание вещами только предметов материального мира, которые возможно осязать. Отсюда первым общим с иными вещами признаком сложных вещей должна быть названа материальность: вещи - это всегда материальные предметы.

Составными частями комплекса под названием "сложная вещь " по определению должны быть тоже вещи, т.е. материальные предметы, допускающие определение их пространственных границ и не имеющие воли.

Можно выделить как минимум два вопроса, связанных с материальностью сложной вещи как объекта вещного права.

Во-первых, в дореволюционной, а также зарубежной литературе встречается мнение о том, что сумма вещей, составляющих одно целое, совокупность вещей, связанных только экономически (например, стадо, библиотека), не являются материальными, так как им не присуща природа телесного объекта <1>. Основной довод сторонников этой позиции заключается в том, что в таких совокупностях объектом владения являются отдельные предметы, а не их конгломераты. Отсюда совокупность вещей как таковая не признается объектом вещного права.

--------------------------------

<1> См.: Дормидонтов Г.Ф. Система римского права. Вещное право / Студенческое издание. Казань: Типограф. Императорского ун-та, 1913. С. 55; Ефимов В.В. Догма римского права. Общая часть. Вещное право. Пг.: Сенатская типограф., 1918. С. 97; Эннекцерус Л. Курс германского гражданского права / Пер. с нем. М.: Изд-во ин. лит., 1950. Т. I. Полут. 2: Введение и общая часть. С. 13, 16.

Однако современный российский законодатель не пошел по этому пути и закрепил за сложными комплексами качество вещи (ст. 134 ГК РФ). Такой подход заслуживает поддержки.

Сложная вещь, составные части которой материальны, но не связаны механически (по римской терминологии - universitates rerum distantium), не теряет от этого качества материальности. Владение и пользование в этом случае направлены именно на целое образование и без такой целостности по сути теряет смысл. Например, коллекция как комплекс физически не связанных между собой экспонатов мыслится владельцем исключительно как единая вещь: обладание ею несводимо к обладанию ее элементами. Более того, при отрицании возможности владения совокупностью теряется сам объект владения: это не отдельные предметы (вовсе не на них по отдельности направлен фактический интерес владельца), но и не комплекс (раз он отрицается). Чем же тогда обладает лицо? Могут возразить, что фактические действия (например, уничтожение) можно осуществить только в отношении конкретной вещи, а не совокупности. Однако, на наш взгляд, если единство совокупности является действительно функциональным, то уничтожение элемента одновременно означает если не уничтожение, то, во всяком случае, ухудшение качества всего комплекса, поэтому фактическое проявление владения налицо и в этом случае.

Во-вторых, дебатируется вопрос о том, могут ли составные части сложной вещи (хотя бы некоторые) быть бестелесными. На этот вопрос следует дать, по нашему мнению, отрицательный ответ. Составными частями признаются только материальные предметы. Поэтому, например, диск и записанная на нем программа (информация) не считаются сложной вещью, хотя в литературе можно встретить обратные утверждения <1>. К таким объектам правоотношений надлежит применять иные подходы, основанные на абсолютности не вещных, а исключительных прав <2>. Аналогично ценная бумага и удостоверенное ею право не являются соответственно принадлежностью и главной вещью <3>. "В действительности права никогда не могут быть составными частями вещи" <4>, - из этого справедливого утверждения немецких цивилистов и надо исходить.

--------------------------------

<1> См.: Фогельсон Ю. Экземпляр программы для ЭВМ - вещь или права? // Финансовая газета. 1996. N 41; Копылов В.А. О модели гражданского оборота информации // Журнал российского права. 1999. N 9. С. 35 - 45.

<2> См. подробнее: Украинский Р.В. Информационные правовые системы как объекты гражданских прав и бухгалтерского учета // Законодательство. 2000. N 6.

<3> См.: Нерсесов Н.О. Избранные труды по представительству и ценным бумагам в гражданском праве. М.: Статут, 1998. С. 140.

<4> Дорнбергер Г.И. и др. Гражданское право Германской Демократической Республики: Общая часть / Пер. с нем. М.: Изд-во ин. лит., 1957. С. 300; обзор же точек зрения отечественных цивилистов по вопросу о возможности права быть принадлежностью вещи содержится в работе: Синайский В.И. Русское гражданское право. М.: Статут, 2002. С. 129.

В связи с вышесказанным стоит отметить, что в юридических кругах обсуждался вопрос о том, можно ли право на пользование услугами телефонной связи считать принадлежностью телефонизированного помещения. Приводились доводы о том, что телефон является обслуживающей вещью по отношению к помещению, поэтому при продаже помещения целесообразно обязывать автоматические телефонные станции производить замену стороны по договору об оказании услуг связи без дополнительных платежей. Однако судебная практика пошла по другому пути, четко основываясь на исходном тезисе о неприменимости норм о сложных вещах к бестелесным объектам, даже по аналогии <1>.

--------------------------------

<1> Решение ВС РФ от 2 августа 2000 г. N ГКПИ 00-617.

Второй общий с иными вещами признак сложных вещей - доступность обладания. В Древнем Риме одной из наиболее важных характеристик вещи признавалась известная формула Дигест "dominium rerum" ("господство над вещью"). Данный признак, как и материальность, также характерен только для вещей. По сути, речь идет об установлении разумных пределов в признании вещных прав на объекты окружающего мира.

Вряд ли все предметы материального мира, о которых сегодня знает человечество, могут считаться доступными обладанию. Доступность обладанию <1> обусловлена не только общим состоянием знаний, но и наличием технических возможностей для установления фактического владения над теми или иными предметами <2>.

--------------------------------

<1> В других источниках: "доступность господству" (Щенникова Л.В. Вещное право: Учеб. пособ. Пермь: Изд-во Пермского ун-та, 2001. С. 41), "относительная подконтрольность" (Валеев М.М. Вещи как объекты гражданских правоотношений: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2003. С. 11).

<2> М.Ф. Владимирский-Буданов резонно отмечал, что "с течением времени круг власти человека над природой расширяется за счет предметов, кои прежде этой власти не подлежали" (Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Ростов н/Д: Феникс, 1995. С. 493).

Критерий доступности обладанию позволяет исключить из сферы вещей те объекты, материальная природа которых сомнений не вызывает, однако осязать которые нельзя. Например, такими объектами являются отдаленные космические тела. Напротив, управляемые космические объекты, как бы далеко они ни находились от Земли, признаются объектами права собственности (п. 3 ст. 17 Закона РФ от 20 августа 1993 г. N 5663-1 "О космической деятельности" <1>).

--------------------------------

<1> РГ. 1993. 6 окт.

Этот же признак вещи действует и, так сказать, в обратном направлении, на микроуровне. Так, распространение понятия "вещь" на микроорганизмы, чье гражданско-правовое значение исчерпывается возможностью их квалификации как источников повышенной опасности и объектов патентного права, вряд ли может быть воспринято в современной юридической практике <1>.

--------------------------------

<1> Аргументация правового режима бактерий с молекулой ДНК, вирусов как вещей, предпринятая Б.Л. Хаскельбергом и В.В. Ровным (Хаскельберг Б.Л., Ровный В.В. Индивидуальное и родовое в гражданском праве. М.: Статут, 2004. С. 57), пока, на наш взгляд, имеет лишь теоретический интерес.

Особенные признаки сложных вещей

Особенные признаки сложных вещей отличают их в качестве объектов вещных прав не только от других объектов гражданских прав, но и от других вещей.

Первым и наиболее очевидным из особенных признаков сложных вещей является множественность сложной вещи <1>.

--------------------------------

<1> Будем употреблять термин "множественность сложной вещи" для краткости, хотя правильнее говорить о множественности компонентов сложной вещи, а не о множественности ее самой.

В науке отмечается, что для наблюдателя любой сложный объект - это структура, функционирующая в режиме тотального внутреннего "пограничья": ячеистая, пористая, сотообразная <1>. Сложность - это различимое внутреннее многообразие, гетерогенность комплекса. Отсюда сложная вещь характеризуется не только общим пределом (отличием от всего внешнего), но и внутренними границами (различимостью составных частей). Если целостность сложной вещи - это как бы внешняя линия, отделяющая ее от всего остального, то множественность - это система пунктирных линий "внутри" самой вещи - линий, определяющих границы компонентов.

--------------------------------

<1> См.: Гирин Ю.Н. Граница и пустота: к вопросу о семиозисе пограничных культур // Вопросы философии. 2002. N 11. С. 89.

Суть признака множественности в том, что число взаимодействующих в комплексе компонентов в любом случае не должно быть менее двух. "Взаимодействие действительно предполагает наличие по крайней мере двух вещей, двух соотносящихся сторон" <1>, - писал Л.Г. Кравченко. Основная масса сложных вещей, исходя из предназначения и сложившихся обыкновений, конечно, имеет больше составляющих элементов. Их число определяется нормативно-техническими предписаниями: стандартами, техническими регламентами (комплектация кухонного комбайна), целью создания сложной вещи (оборудование монтажной студии телевидения), общепринятыми критериями (библиотека, сервиз, коллекция), требованиями удобства эксплуатации (дом и пристройки хозяйственно-бытового назначения).

--------------------------------

<1> Кравченко Л.Г. Проблема качества в философии. Минск: Наука и техника, 1971. С. 118.

Компоненты сложной вещи названы в абз. 2 ст. 134 ГК составными частями. Как справедливо полагает Л. Эннекцерус, сам вопрос о понятии составной части возникает лишь применительно к сложным вещам - тогда, когда части сами могут быть воспринимаемы как телесно ограниченные предметы <1>. Однако, подчиняясь режиму единого, данные границы в период существования комплекса стираются, нивелируются, что и позволяет говорить о сложной вещи как об одном целом.

--------------------------------

<1> См.: Эннекцерус Л. Указ. соч. С. 27 - 28.

В п. 3.1 подразд. 3 "Объекты гражданских прав" разд. II "Общие положения Гражданского кодекса Российской Федерации" Концепции развития гражданского законодательства авторы сетуют на то, что в отечественном законодательстве отсутствуют известные зарубежным правопорядкам правила, закрепляющие критерии, при которых включение одной вещи в состав другой вещи может означать потерю качеств самостоятельного объекта прав у первой из них. С учетом этого предлагается дополнить ст. 133 ГК РФ о неделимой вещи правилами, определяющими правовой режим составной части сложной вещи. Эту инициативу следует поддержать, имея в виду, однако, что из-за относительности понятия "составная часть" в науке уже высказывались сомнения в плодотворности его определения <1>.

--------------------------------

<1> См.: Синайский В.И. Указ. соч. С. 127.

Со своей стороны попробуем предложить наиболее общие признаки составной части, одинаково справедливые, на наш взгляд, для всех нюансов.

Первый признак составной части мы находим в ее актуальности: она должна входить в число компонентов вещной совокупности именно в данный момент. Сами части могут обладать свойствами, безотносительными к целому, но качество "часть данного целого" не может быть присуще предмету вне целого. Нельзя говорить о зубчатом колесике как составной части часов без самих часов. Эта деталь сама по себе в последнем случае - независимая вещь, самостоятельный товар, отдельный объект гражданского оборота. Другими словами, вхождение в состав целого для составной части должно быть реальным, а не потенциальным <1>.

--------------------------------

<1> Конечно, для приведения вещи в состояние принадлежности к главной вещи "не требуется, чтобы уже было начато использование вещи" (Эннекцерус Л. Указ. соч. С. 40). Вряд ли продуктивна идея, заложенная в ст. 859 ГК Латвии: "То, что владелец здания приобрел для указанных в настоящей статье целей (чтобы вещь находилась в постоянной связи со зданием, делая его по характеру более удобным и приятным. - Н.А.) и пока не использовал для этих целей, не считается принадлежностью здания" (Гражданский кодекс Латвийской Республики / Науч. ред. Н.Э. Лившиц; пер. с лат. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2001. С. 310). Ранее эта мысль развивалась в работе Г.Ф. Дормидонтова, где полагалось необходимым, чтобы общее назначение главной вещи и принадлежности "было уже приведено в осуществление", поэтому материалы, приготовленные для починки строения, не считались принадлежностью строения, а колья, приготовленные для виноградника, пока не поставлены, не составляли принадлежности имения (Дормидонтов Г.Ф. Система римского права. Общая часть. Казань: Типограф. Император. ун-та, 1910. С. 149, 150). Данный подход основан на субъективном решении: "начато" или "не начато" использование вещи по назначению (невольно хочется продолжить: а если начато - то когда, где, и кто это может подтвердить). Корректнее ставить вопрос по-другому: возможно ли в настоящий момент использование вещи в качестве принадлежности, созданы ли для этого условия?

Многие вещи в потенции могут иметь массу принадлежностей, повышающих удобство пользования, но это не означает права требовать их передачи при исполнении любой сделки. Зачастую эти принадлежности де-факто попросту отсутствуют: например, далеко не каждый автомобиль снабжен массажерами для сидений, кондиционером, электронным навигатором или сполером, несмотря на то, что все перечисленные предметы в общем предназначены для обслуживания транспортного средства и связаны с ним назначением.

Второй признак составной части выражается в ее функциональности. Простые вещи образуют естественное непрерывное единство (например, лист бумаги). Их фрагменты - это не составные части, а скорее "куски", "обломки", "партии" - бесформенные образования, характеризуемые только количеством. Напротив, сложные вещи выступают как функциональное соединение предметов, каждый из которых имеет свое самостоятельное значение <1>. Интересный пример этого нюанса (в биологическом аспекте) приводил Г.А. Югай: вряд ли кто-либо испытывает затруднение в ответе на вопрос о том, что представляет собой часть яблока, - является очевидным, что ее составляет половина или любая доля; но если к этому вопросу подойти функционально, представление о части и целом существенно изменяется, поскольку в качественном смысле частями яблока являются его семена, околоплодник и внеплодник, а не любая доля <2>.

--------------------------------

<1> В науке гражданского права принята схожая классификация на "изделия" и "продукты" - различные виды обобщающего понятия продукции. К изделиям относятся результаты работы производственных предприятий, количество которых характеризуется дискретной величиной, исчисляемой, например, в экземплярах, штуках и т.п. (машины, приборы, их узлы и детали). Продуктами же являются результаты работы производственных предприятий, количество которых характеризуется непрерывной величиной, исчисляемой в килограммах, квадратных метрах, кубических метрах и т.п. (сахар, овощи, зерно, топливо, ткани и т.д.) (см.: Баринов Н.А., Зайцев И.М., Калмыков Ю.Х. и др. Право и качество продукции / Отв. ред. Л.И. Новоселов. М.: Юрид. лит., 1972. С. 5).

<2> Югай Г.А. Диалектика части и целого в живой природе. М.: Знание, 1966. С. 3 - 4. См. также: Афанасьев В.Г. Проблема целостности в философии и биологии. М.: Мысль, 1964. С. 16 - 17.

Признание составной частью любого произвольного продукта дробления основано на поверхностном понимании вопроса, без учета качественной специфики предмета и выполняемых частями функций целого. Например, в Испании существует правило о том, что в произведениях искусства принадлежностью считается материал (холст, доска, камень, металл и пр.) <1>. Однако в чем тогда состоит главная вещь - непонятно (не в соскобленной же краске, в самом деле). Поэтому более корректной на этот счет представляется позиция российского законодателя. Споры о том, кому перейдет созданное из чужих материалов произведение искусства, разрешаются на основании норм о переработке (ст. 220 ГК РФ), а не о главной вещи и принадлежности (ст. 135 ГК РФ). Следует согласиться с Д.В. Дождевым в том, что "только при наличии функциональной определенности фрагменты вещи или предметы, соединенные с целым, считаются частью вещи в правовом смысле" <2>.

--------------------------------

<1> См.: Основные институты гражданского права зарубежных стран: Сравнительно-правовое исследование / Рук. авт. кол. В.В. Залесский. М.: Норма, 1999. С. 241.

<2> Дождев Д.В. Римское частное право: Учеб. / Под ред. В.С. Нерсесянца. М.: Инфра-М, Норма, 1997. С. 318.

Впрочем, и в отечественном правоприменении можно найти примеры неудачного словоупотребления. Так, по одному из дел истец, в числе прочего, просил признать право собственности на штукатурку внешних стен и бетонные полы с покрытием линолеумом <1>. Суд квалифицировал данные объекты в качестве принадлежностей главной вещи - здания (ст. 135 ГК РФ) и удовлетворил иск. Справедливость решения сомнений не вызывает, однако его мотивировка не учитывает того, что принадлежность должна быть функционально и предметно определенной.

--------------------------------

<1> Постановление ФАС Дальневосточного округа от 11 марта 2003 г. по делу N Ф03-А04/03-1/334.

Наиболее простым способом определения количества составных частей, необходимого для образования из них полноценной сложной вещи, является выявление в них так называемой ригидной связи. Термин "ригидный" (от лат. rigidus - твердый, жесткий, окостенелый) и обозначает жесткую однозначную причинную связь. Все механизмы и классические машины дают наглядную иллюстрацию такого типа связи <1>. Соответственно, и количество деталей в них можно определить достаточно четко - ровно столько, сколько необходимо для обеспечения выполнения требуемой функции.

--------------------------------

<1> См.: Цехмистро И.З., Штанько В.И., Забелина В.С. и др. Концепция целостности. Критика буржуазной методологии науки. Харьков: Вища школа, 1987. С. 157.

Однако количество составных частей вовсе не всегда способно к жесткому определению. Зачастую сложная вещь существует как самотождественное целое, несмотря на приобретение новых элементов и утрату некоторых прежних (коллекции, библиотеки, домовладения). Этот феномен у зарубежных цивилистов получил название "реальная суброгация": новое имущество постепенно занимает место выбывшего, суброгируется ему (от лат. subrogatio - замещение). К.П. Победоносцев отмечал, что "хозяйственную целость" следует понимать не в том смысле, что вещь должна, по окончании пользования, возвратиться к собственнику ровно в том же составе, в котором досталась пользователю, без всякого изменения. "Нет сомнения, - писал классик, - что в пользовании заключается право хозяйственной разработки имущества; а с этой разработкой соединяются и изменения хозяйственные в составных частях имущества" <1>.

--------------------------------

<1> Победоносцев К.П. Указ. соч. С. 543.

Дата добавления: 2015-05-31