Экзистенциалогия нравственно-правового сознания

ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЕ САМОСОЗНАНИЕ ЧЕЛОВЕКА Экзистенциалогия правосознания — это сфера социогумани-тарных проблем, где человек выступает как родовое существо, ре-

презентирующее предельно широкую социальную общность — человечество, и где он имеет дело с особым типом социокультурных реалий, именуемых всеобщими жизненными смыслами.

Отыскивание смыслов в собственных отношениях с миром в целом и социально-правовой реальностью в частности составляет неотъемлемую черту духовного бытия социализированного индивида. Поскольку смыслы не самоочевидны, не лежат на поверхности общественной практики и даже не содержатся в предметах как таковых, а являются плодом напряженных аналитических усилий человеческого разума, для их обнаружения в каком-либо конкретном социально-правовом явлении необходимо рассматривать это явление во взаимосвязях с другими, выявлять все многообразие взаимозависимостей между ним и окружающей его реальностью и интегрировать все это в сферу жизненных интересов конкретных человеческих субъектов. Из этих обнаруженных, рационализированных и интегрированных связей и образуются искомые смыслы. Человек, стремящийся решить сложнейшую из экзистенциальных проблем, касающуюся смысла его собственного существования, должен вскрыть рациональное содержание тех связей, что существуют между ним и онтологией природного, социального и культурного миров, к которым он принадлежит. Связи такого рода — это как бы «корневая система», тянущаяся из беспредельности мирового универсума и завершающаяся конкретным индивидуальным человеческим «Я» в его витальной, социальной и духовной ипостасях. Именно поэтому поиск смысла жизни — это своего рода вторичное укоренение человеком себя как субъекта в мировом времени-пространстве. Разум и воображение, совесть и ответственность не только прослеживают реальные онтологические связи, но и сверх них устанавливают новые, вторичные — духовные, нравственные. К объективно детерминированной, онтологической встроенности человека в мировой универсум, образовавшейся помимо его воли, добавляются новые социокультурные зависимости, производные от сознательных духовных усилий личности, являющиеся плодом ее собственной активности.

Смысл, как таковой, представляет собой установленные разумом объективные и субъективные — генетические, каузальные, ценностные, целевые и т. д. — связи и зависимости между субъектом и тем, что его окружает, предшествовало нынешнему окружению или возникнет из него в будущем. Для того, чтобы ответить на вопрос, что представляет собой смысл конкретной человеческой жизни, необходимо рассмотреть эту жизнь в ее движении в социальном времени, в ее связях с людьми и предметами, соци-

умом и культурой. При этом совершенно очевидно, что связей такого рода, охватывающих не только сферу настоящего, но и уходящих в прошлое и устремленных в будущее, обнаружится столько, что учесть их в полном объеме будет практически невозможно.

Там, где личность сознает себя только частицей локальной общности, субъектом позитивной морали и позитивного права и имеет в распоряжении лишь ограниченный набор целевых возможностей, проблема смысла жизни для нее фактически не встает, поскольку тот редуцированный вариант ее решения, что предлагается локальной социальной системой с ее рассудочными морально-правовыми предписаниями, не оставляет места для исканий, сомнений, свободного выбора, то есть для всего того, что является неотъемлемыми признаками самостоятельного экзистенциального и естественно-правового самоопределения. Лишь поднимаясь с рассудочно-морального нормативного уровня на разумно-нравственный уровень экзистенциальной рефлексии, сознавая себя носителем родовых начал, представителем всечеловеческого сообщества и в итоге оказавшись перед беспредельностью мирового культурного универсума, а значит и перед необходимостью свободной, самостоятельной ориентации в нем, человек вплотную приближается к истинно экзистенциальной проблематике. А еще точнее, смысл ожизненные вопросы встают перед индивидуальным сознанием сразу же, как только оно оказывается в пограничном состоянии перехода из замкнутости локального нормативно-ценностного ареала в бесконечность ценностного универсума, то есть от социальности к духовности, от рассудочности к разумности, от моральности к нравственности, от позитивно-правовых норм к принципам естественного права.

Одним из проявлений этой переходной ситуации могут быть внутренние мотивационные конфликты экзистенциального характера, предполагающие сомнения личности касательно истинности своего жизненного пути, его нравственной оправданности. На рефлексивно-рациональном уровне эти сомнения трансформируются в более или менее отчетливые вопросы смысложизненного характера. Ситуация становится особенно острой при явной нехватке необходимых компонентов социального и духовного опыта, когда искомые ответы либо не формулируются, либо же складываются в неудовлетворительном для личности виде.

Являясь существенным условием духовного становления и самоопределения личности в социокультурной среде, экзистенциальные конфликты детерминируются следующими факторами:

а) внутренней логикой процесса духовного развития личности, в основании которого находится нескончаемая цепь разноха-

рактерных нравственных противоречий, образующихся, созревающих, разрешающихся и вновь возникающих;

б) субъективной неудовлетворенностью личности состоянием общественных отношений и характером собственных связей с социальной действительностью;

в) переходной эпохой социально-исторического кризиса (если таковая налицо), когда исчезает прежняя определенность этических смыслов и заявляет о себе настоятельная необходимость поиска новых ценностных ориентиров в быстро меняющейся социальной реальности.

В переломные исторические периоды, когда в сознании личности рушится одна система ценностей, а новая еще далека от своего утверждения, особенно острой становится потребность в таких рациональных средствах, с помощью которых можно было бы создать новую картину мира. Если рациональности такого рода оказываются для человека по каким-то причинам недоступны, а имеющиеся в его распоряжении концепты не удовлетворяют его, то не исключено, что он сможет изменить направление духовных исканий и обратиться к формам культуры, имеющим нерациональную религиозно-мифологическую природу.

В процессе духовного развития личность способна перерастать ценностные пределы, воздвигнутые доминирующими социо-нормативными системами. На определенном этапе духовной эволюции она может ощутить их сковывающее воздействие, почувствовать нарастающее противоречие между своими интересами-притязаниями и требованиями общности. В качестве субъекта культуры, способного мыслить, чувствовать, совершать ответственный выбор, внутренне расположенного к аутодетерминист-скому типу социального поведения, личность может не только подчиняться внешним требованиям и обстоятельствам, но и противостоять и противодействовать им как автономный субъект. При этом внутренним источником духовно-практической активности способны выступать экзистенциальные потребности, среди которых главное место занимает потребность в осмысленности, разумности и значимости собственного существования.

Экзистенциальные потребности выводят физического индивидуума, ограниченного пределами собственных жизненных ритмов, в социокультурную сферу, где перед ним открывается возможность приобщения к беспредельности универсума общечеловеческих ценностей, чтобы оттуда брать необходимый материал для восхождения по ступеням духовности. Динамика такого восхождения является не только формой социокультурного существования, в наибольшей мере отвечающей сущности человека, но и средством

разрешения значительной части противоречий, связанных с экзистенциальными потребностями.

Социальное бытие человека включено в сверхсложную многоуровневую пространственно-временную реальность, которая с полной мерой онтологической безусловности сообщает этому бытию нестабильность и противоречивость. Человеческое существование — это пожизненное балансирование на границах бытия и небытия, времени и вечности, конечного и бесконечного. Человек уникален в силу того, что несет в себе пульсирующий ритм попеременных сдвигов то в одну, то в другую сторону, а вместе с ними и возможность необходимых и случайных, позитивных и деструктивных изменений в собственном бытии.

Подобная пограничность требует от человека избирательных предпочтений, осознанных выборов там, где это возможно, в пользу той или иной противоположности, или же предписывает удерживать их в себе в качестве равновесно-компромиссного баланса. А это, в свою очередь, предполагает ответственность как за характер предпочтений, так и за их последствия. Иными словами говоря, обстоятельствами и логикой собственных действий индивиду предписывается обязательность пребывания в статусе самостоятельного субъекта. А это существенно проблемати-зирует практически-духовную жизнь человека, вводит ее в поле напряжения особенных, присущих только его бытию противоречий между необходимостью и свободой, сущностью и существованием.

Человеку безусловно дано лишь существование, но сущность ему изначально не дана. Он обретает ее в процессе существования в социальном и культурном мирах. Неся на себе печать должного, сущность может быть рассмотрена как нормативно-ценностное образование, фиксирующее тот конкретно-исторический уровень развития человека, достижение которого он вправе рассматривать как цель и смысл собственного существования.

Восхождение личности на ступень естественно-правового ми-роотношения предполагает неустанность ее духовного движения внутри социокультурного времени-пространства, или хронотопа.

М. М. Бахтин, размышляя над социально-философской сутью универсалии хронотопа, отмечал, что культурное сознание всегда стремится иметь дело прежде всего с аксиологически значимыми, «смыслонесущими» онтологическими данностями, и «каковы бы ни были эти смыслы, чтобы войти в наш опыт (притом социальный опыт), они должны принять какое-либо простран-ственно-воеменное выражение, то есть принять знаковую фор-

му, слышимую и видимую нами (иероглиф, математическую формулу, словесно-языковое выражение, рисунок и др.)- Без такого пространственно-временного выражения невозможно даже самое абстрактное мышление. Следовательно, всякое вступление в сферу смыслов совершается только через ворота хронотопов». (Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975, с. 406).

Человеческое сознание способно сообщать онтологеме хронотопа социальную, этическую, экзистенциальную окрашенность. В ценностных координатах ее архитектоники субъект культуры находит свое место, которое становится для него исходным основанием всех важнейших жизненных выборов. «Здесь, — пишет М. М. Бахтин, — стягиваются в конкретно-единственное единство различные с отвлеченной точки зрения планы: и пространственно-временная определенность, и эмоционально-волевые тона, и смыслы. Высоко, над, под, наконец, поздно, еще, уже, нужно, должно, ближе и т. п. — приобретают не содержательно-смысловую — только возможную-мыслимую, — но действительную, переживаемую, тяжелую, нудительную, конкретно-определенную значимость с единственного места моей причастности бытию-событию. Эта действительная моя причастность с конкретно-единственной точки бытия создает реальную тяжесть времени и наглядно-осязательную ценность пространства, делает тяжелыми, не случайными, значимыми все границы — мир как действительно и ответственно переживаемое единое и единственное целое» '.

Социокультурный хронотоп имеет антропоцентрический или, точнее, «Я-центрический» характер. Индивидуальное «Я» накладывает на ценностно-смысловую архитектонику «большого» хронотопа при его трансформации в «малый» печать своей субъективности. В структурах человеческой духовности объективный социокультурный универсум превращается в особую идеальную целостность—личностный культурный хронотоп, организующий и интегрирующий индивидуальный опыт человека.

Восхождение личности на высшую ступень разумно-нравственного и естественно-правового мироотношения предполагает не-устанность ее духовного продвижения. Экзистенциальное «Я» не может существовать вне интеллектуальных, нравственных, волевых усилий самоопределения, порождающих огромное разнообразие культурных противоречий и направленных на поиск средств и путей их разрешения.

¹ Бахтин ММ. Литературно-критические статьи. М., 1986, с. 511—512.

Экзистенциальное «Я», в какой бы форме оно ни выступало, не отменяет человеческой телесности. Человек — это не только носитель социальных качеств, но и живое, органическое и потому бренное существо. Быть живым — значит существовать в пределах натурального хронотопа, пребывать во власти природной необходимости, в подчинении естественных ограничений, установленных конкретными пространственно-временными определениями.

Земная жизнь человека — это существование между двумя порогами небытия — небытием до рождения и небытием после смерти. Человек приходит в этот мир из бесконечной ретроспективы космических эволюции, достигает высшей точки своего физического, социального, духовного развития, а затем, миновав ее, нисходит вновь в бесконечность небытия, чтобы раствориться в нем. В ряду бесчисленных метаморфоз его смерть не является чем-то исключительным; она наступает в соответствии с закономерностями физического мира, где возникновение и созревание рано или поздно с необходимостью сменяется уничтожением. Своеобразие смерти как одного из основных звеньев в цепи природных превращений состоит в том, что с ее приходом отсчет биологического времени (а с ним и времени социального) резко прерывается, а сам человек распадается и исчезает как органическая целостность. Онтологические основания этого распада коренятся в самой сущности физической жизни.

Будучи естественно-биологическим феноменом, смерть не подлежит аксиологическим оценкам и сама по себе не может считаться ни злом, ни несчастьем, находясь, казалось бы, за пределами компетенции философско-правовой теории. Но в действительности это не так. Связанная с множеством факторов общественного бытия, включенная в событийный контекст социальной жизни, в систему культурных связей, обнаруживая свойства разрешать или осложнять те или иные нравственно-правовые противоречия, быть их причиной или следствием, она обретает социальное измерение, становится социально-юридическим фактом, объектом этических оценок, предметом философско-правовой рефлексии.

Смерть представляет собой особую, экзистенциальную детерминанту, воздействующую на сознание и бытие человека не из прошлого или настоящего, а из вероятной сферы его собственного будущего. Для социализированного индивида эсхатологические переживания являются необходимой составляющей его духовной жизни. Предчувствие, «предзнание» неизбежности своего ухода сопровождает человека на протяжении всей его со-

циальной жизни, то приглушаясь, то обостряясь, порождая временами острейшие экзистенциальные диссонансы.

Сфера экзистенциальных проблем — это та область, где взаимопонимание людей, принадлежащих к разным социальным общностям, наиболее вероятно. Поэтому философия права, призванная генерировать ценности, объединяющие, а не разъединяющие людей, не должна обходить своим вниманием корпус экзистенциальных вопросов, смыкающихся с метафизической проблематикой.

САМОУБИЙСТВО

Проблема самоубийства относится к разряду наиболее сложных экзистенциальных и философски-правовых проблем. Ее сложность обусловлена в значительной степени неоднозначностью оценок суицидального поведения в истории цивилизации в разные времена у разных народов. Общественное мнение положительно относилось к самоубийствам в Древнем Риме (практика политических самоубийств), в Древней Индии (ритуальные самоубийства вдов на похоронах мужей), в Японии (харакири как ритуал защиты дворянской чести), в императорском Китае (непреложность древней заповеди: «Если император оскорблен, чиновники умирают»). Категорический запрет на самоубийства существует в иудаизме, христианстве и исламе.

Среди разнообразия причин, провоцирующих людей на суицидальные попытки, чаще всего выделяют внешние, социальные и внутренние, психологические. В ряду первых называют экономические кризисы общегосударственных масштабов и материально-денежные затруднения частного характера, социальный гнет, семейные конфликты, несчастную любовь, крупные неприятности на работе, страх перед уголовным наказанием, алкоголизацию организма и сопутствующие деструктивные изменения психики. К причинам второго ряда относится в первую очередь то, что можно назвать экзистенциальной катастрофой, крахом всей системы жизненных ценностей, утратой смысла жизни. В этом же ряду находится такая причина, как одиночество. Ощущение того, что философы-экзистенциалисты называют заброшенностью, покинутостью, способно порождать состояние отчаяния от возникшей пропасти отчуждения, разделяющей индивидуальное «Я» и весь остальной мир.

Все указанные причины приводят к одному и тому же результату: собственная жизнь обесценивается в глазах человека, утрачивает привлекательность, превращается в невыносимое бремя и рождает желание избавиться от него.

Дата добавления: 2015-05-31