Принцип индивидуальной ответственности. 1 страница

Проблема ответственности государств и юридических лиц

в международном уголовном праве

Принцип индивидуальной ответственности по международному уголовному праву явился одним из важнейших тезисов Нюрнберг­ского процесса,119 сменивших доктрину Бриана-Келлога, в которой речь шла только об ответственности государства за совершение аг­рессии как международного преступления.

В силу этого принципа ответственности по уголовному между­народному праву могут подлежать только физические лица (ч. 1 ст. 25 Римского Статута). При этом Международный уголовный суд обладает юрисдикцией только в отношении лиц, достигших 18-летнего возраста (ст. 26).

Принцип индивидуальной (личной) ответственности означает, что лицо несет ответственность по международному уголовному праву в случае, если оно является исполнителем или иным соучаст­ником преступления, а также если оно покушается на преступление.

Вполне допустимо несоответствие в возрастном цензе субъекта ответственности по международному и национальному уголовному праву.

Так, в нормах УК России, предусматривающих ответственность за преступления против мира и безопасности человечества (ст. 353-360), возраст субъекта определен в 16 лет. Может ли лицо, совер­шившее такое преступление в возрасте от 16 до 18 лет, нести ответ­ственность по международному уголовному праву?

119 Волчков А. Ф. Нюрнбергский приговор // Советское государство и право. 1976.

№10. С. 14.

3 Зак. 4026

66______________________________________Глава II

В нормах международного уголовного права практически нигде не указывается на минимальный возраст субъекта преступления. Поэтому в силу понимания положения о толковании любого сомнения в пользу лица ответ может быть только один — по международному уголовно­му праву такое лицо нести ответственность не может.

Принцип индивидуальной ответственности физических лиц по­зволяет также добиться более последовательной дифференциации и индивидуализации ответственности по международному уголовно­му праву в зависимости от своего фактического участия в соверше­нии деяния, а также от степени завершенности последнего.

В силу принципа индивидуальной ответственности лиц по международному уголовному праву очевидно, что общим субъектом преступления должен расцениваться любой человек, вне зависимости от демографических, социальных, имущественных либо иных характеристик, совершивший это преступление и подлежащий ответственности по международному уголовному пра­ву. В отличие от национальных уголовных законов, практически во всех источниках международного уголовного права отсутствуют какие-либо указания на признаки, характеризующие субъекта пре­ступления. В международных актах речь обычно идет о «лице», «всяком лице», «любом лице».

Отметим еще раз — в силу понимания правоотношения в меж­дународном уголовном праве, принципов последнего и возможности его применения, в качестве субъекта преступления должен пони­маться только человек— по крайней мере, на современном этапе развития международного уголовного права.

Правоотношения и ответственность других «лиц» (юридиче­ских, государственных органов и государства в целом) имеют прин­ципиально иной характер. Другое дело, что руководители государ­ства, юридических лиц могут и должны нести ответственность за совершенные ими преступления. Действительно, трудно не согла­ситься с А. Н. Трайниным в том, что «государство не может быть вменяемо или невменяемо; государство не может быть на скамье

„ 120

подсудимых или за решеткой тюрьмы».

120 Трайнин А. Н. Защита мира и борьба с преступлениями против человечества. М., 1956. С. 42.

Отраслевые принципы международного уголовного права_________67^

Сказанное в полной мере относится к юридическим лицам (дос­таточно вспомнить действовавший еще в римском праве принцип «societas delinquere non potest» — юридические лица не могут со­вершать преступлений).121

Таким образом, можно утверждать, что в современном меж­дународном уголовном праве смысл принципа индивидуальной от­ветственности лица сводится к установлению тождества между понятиями «субъект преступления» и «субъект ответственно­сти». Как будет сказано ниже, отсутствие названного тождества по­рождает до сих пор не разрешенную проблему ответственности го­сударств и юридических лиц в международном уголовном праве.

Под «лицом» как субъектом преступления по международному уголовному праву надо понимать любого человека, который:

— сам совершил преступное деяние;

— использовал для совершения преступного деяния другого че­ловека (например, при исполнении незаконного приказа).

Национальное законодательство всегда устанавливает возрас­тной предел, с которого возможно признание человека субъектом преступления и, соответственно, возложение на него обязанности нести ответственность за совершенное преступление (например, ст. 20 У К России). Иначе обстоит дело в источниках международно­го уголовного права — указание на минимальный юридически зна­чимый возраст лица, как правило, отсутствует.

Означает ли это, что возраст лица не играет никакой роли? Оче­видно, что нет. В силу специфики правоотношения и его реализации в международном уголовном праве, установление возраста уголов­ной ответственности зависит от национального законодательства государства, осуществляющего юрисдикцию в отношении такого лица.

При этом надо особо подчеркнуть, что в ситуациях, когда воз­можно осуществление юрисдикции в отношении лица несколькими национальными правоприменителями, сомнения в допустимости возможности признания лица субъектом преступления должны быть истолкованы в пользу такого лица.122

121 Хотя в ряде национальных систем уголовного права этот принцип «успешно» преодолен.

22 Так, например, в силу действующих в России судебных правил, лицо считает-

J58_________________________________________Глава II

Международное уголовное право знает исключительный случай, когда непосредственно в тексте его источника имеется указание на возрастной предел субъекта. Такое положение содержится в ст. 26 Римского Статута Международного уголовного суда — «Суд не об­ладает юрисдикцией в отношении любого лица, не достигшего 18-летнего возраста на предполагаемый момент совершения преступ­ления».

Но данное положение относится только к юрисдикции Суда и не мешает осуществлять национальную юрисдикцию над более моло­дыми лицами, совершившими «предположительно» преступные деяния по международному уголовному праву. В этом случае и бо­лее молодой человек (например, в возрасте от 16 до 18 лет, как это установлено по общему правилу в ч. 1 ст. 20 Уголовного кодекса РФ) должен признаваться достигшим возраста ответственности и нести ответственность за преступление, предусмотренное в между­народном уголовном праве

Вторая неотъемлемая от личности субъекта характеристи­ка — его вменяемость, т. е. способность понимать фактический характер своего деяния (действия или бездействия) и свободно руководить им.

В определении вменяемости как юридической категории именно международное право находится в «выигрышном» положении по сравнению, например, с российским Уголовным законом (где это понятие попросту отсутствует, а его понимание выводится из опре­деления «невменяемости»).

Международный стандарт ООН в области защиты прав человека признает каждого человека вменяемым, пока не доказано обратное (это следует, например, из ст. 16 Международного Пакта о граждан­ских и политических правах человека 1966 года).

Следовательно, в международном уголовном праве действует презумпция вменяемости лица, достигшего наступления ответствен­ности: любой человек, достигший возраста уголовной ответственно­сти, считается вменяемым, то есть понимающим характер своих действий (бездействия) и руководящим ими, пока не доказано об­ратное.

ся достигнувшим того или иного возраста не в день своего рождения, а с началом следующих суток.

Отраслевые принципы международного уголовного права_________69

Исходя из конституционного предписания о приоритете норм международного права над национальным правом, можно утвер­ждать, что положение о презумпции вменяемости действует в уго­ловном праве тех стран, где ее законодательное определение отсут­ствует (например, в Российской Федерации).

Отсутствие хотя бы одного из этих признаков исключает воз­можность признания лица субъектом преступления.

Наиболее очевидно это с возрастным критерием. И, хотя в меж­дународных актах отсутствует определение «невменяемость», имен­но состояние невменяемости лица по каким-либо медицинским по­казаниям на момент совершения деяния, является основанием ис­ключения ответственности по международному уголовному праву.

Так, в соответствии с п. «а» Римского Статута Международного уголовного суда, лицо не может нести ответственность, если страдает психическим заболеванием или расстройством, которое лишало его возможности осознавать противоправность или характер своего пове­дения или сообразовывать свои действия с требованиями закона.

С другой стороны, п. «Ь» этой же нормы в качестве обстоятель­ства непривлечения к ответственности расценивает состояние ин­токсикации, которое имело следствием лишение лица возможности понимать характер своих действий или сообразовывать их с поло­жениями закона. В данном случае условием является то, что лицо подверглось интоксикации недобровольно, т. е. насильно, помимо его воли. В ряде национальных законов подобное обстоятельство, формулируемое как «физическое принуждение», расценивается не как лишающее субъекта его юридических характеристик, а как ис­ключающее преступность деяния (при соблюдении допустимых критериев — например, в ч. 1 ст. 40 УК РФ).

Наконец, международному уголовному праву знаком специаль­ный субъект преступления — т. е. лицо, обладающее дополнитель­ными юридически значимыми признаками. При этом указание на эти признаки должны содержаться в самой норме международного уголовного права (например, «начальник», «военный командир», «лицо, эффективно действующее в качестве военного командира» — ст. 28, 33 Римского Статута).

Принцип индивидуальной ответственности в международном уголовном праве предполагает виновное отношение причинителя к содеянному.

JO_________________________________________Глава 11

Основной характеристикой субъективной стороны любого пре­ступления является вина, т. е. определенное психическое отношение лица к своему деянию и возможному результату — последствиям.

Статья 30 Римского Статута Международного уголовного суда определяет субъективную сторону двумя признаками — «намерен­ностью» и «сознательностью».

При этом намеренность, т. е. целенаправленность поведения, определяется применительно:

— в отношении деяния, когда лицо собирается совершить такое деяние;

— в отношении последствия — если лицо собирается причинить это последствие или сознает, что оно наступит при обычном ходе событий.

Рассматривая признаки субъекта преступления, мы отметили, что в международном уголовном праве действует презумпция вменяемости лица. Из этого следует, что любое лицо должно по­нимать (осознавать) фактический характер своих действий и ру­ководить ими.

Намерение — характеристика волевой сферы психики человека, означающая «желание, замысел» чего-либо.124 Следовательно, жела­ние как волевая характеристика может относиться как к деянию, так и к последствию (при предполагаемой осознанности фактического характера своих действий).

В отечественной доктрине уголовного права таким психологи­ческим характеристикам соответствует определение прямого умыс­ла, при котором лицо сознает общественно опасный характер своего деяния, предвидит неизбежность или реальную возможность насту­пления общественно опасных последствий и желает их наступления.

Таким образом, международное уголовное право допускает воз­можность прямого умысла (через «намерение») как в отношении деяния, так и в отношении последствия. Следовательно, прямой

123 Вопрос о понимании субъективной стороны преступления также является предметом многочисленных исследований в отечественной науке. См., напр.: Да-гельП. С., Котов Д. П. Субъективная сторона преступления и ее установление. Во­ронеж, 1974; Злобим Г. А., Никифоров В. С. Умысел и его формы. М., 1972; Ра-рог А. И. Проблемы субъективной стороны преступления. М., 1991, и др.

124 Ожегов С. И. Словарь русского языка. 15-е изд. М„ 1984. С. 338.

Отраслевые принципы международного уголовного права_________71

умысел виновного возможен в преступлениях как с формальным, так и с материальным составом.

«Сознательность» в определении субъективной стороны пре­ступления по международному уголовному праву допускается толь­ко лишь в отношении последствия — «сознательно» означает с осознанием того, что последствие, возможно, наступит «при обыч­ном ходе событий». Таким образом, «сознательное» отношение к последствиям своего деяния означает не что иное, как их допущение либо безразличное к ним отношение, которые традиционно счита­ются волевыми характеристиками косвенного умысла в отечествен­ном уголовном праве.

Таким образом, в международном уголовном праве допускается совершение преступления: только с прямым умыслом — в формаль­ных составах; с прямым или косвенным умыслом — в материальных составах.125

Неосторожная вина в международном уголовном праве — явле­ние исключительное. На возможность такой формы вины в виде не­брежности либо легкомыслия можно указать только в преступлени­ях экологического характера (загрязнение окружающей среды) и в составе повреждения подводного морского кабеля.

Многие составы содержат прямое указание на такие признаки субъективной стороны, как мотивы и цели совершения преступле­ния. В этих случаях данные признаки становятся обязательными для установления.

Так, мотивы преступлений против мира и безопасности челове­чества не играют никакой роли при юридической оценке деяния,

если они «не охватываются определением данного преступления».

Между тем «коммерческие цели» при незаконном обороте нар­котических средств являются обязательной характеристикой не-

125 В доктрине международного права существует концепция вины государства как социально-политического и правового понятия. Так, по мнению В. А. Василенко, вина государства — неправомерно реализуемая воля государства-правонарушителя, проявляющаяся в противоправных деяниях его органов. Такой подход нисколько не противоречит психологической концепции вины субъекта преступления — ведь такая воля государства выражается через желания и побуждения официальных и должно­стных лиц государства. См.: Василенко В. А. Ответственность государств за междуна­родные правонарушения. Киев, 1976. С. 150-151.

129 Ст. 4 Проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества.

12_________________________________________Глава II

скольких деяний, образующих сам оборот (ст. 36 Единой Конвенции о наркотических средствах).

Наконец, субъективная сторона преступления в международном праве допускает возможность ошибки лица, т. е. его заблуждения относительно фактических (ошибка в факте) или юридических (ошибка в праве) обстоятельств.

В силу положений ст. 32 Римского Статута Международного уголовного суда, ошибка имеет следующее значение:

— ошибка в факте является основанием освобождения от ответ­ственности, если она «исключает необходимую субъективную сто­рону» данного преступления (то есть в силу такой ошибки у лица отсутствует умысел на совершение деяния или причинение каких-либо последствий);

— ошибка в праве, по общему правилу, не является обстоятельст­вом, освобождающим от ответственности, но может быть таковой, ко­гда также «исключало субъективную сторону данного преступления».

Проявлением принципа индивидуальной ответственности в ме­ждународном уголовном праве является самостоятельная регламен­тация ответственности лица за неоконченное преступление и соуча­стие в его совершении. Поэтому представляется необходимым спе­циально рассмотреть вопрос об уголовной ответственности в указанных ситуациях.

Неоконченное преступление в международном уголовном праве.

В теории уголовного права не вызывает сомнений тот факт, что многие умышленные преступления обдумываются заранее и прохо­дят свои этапы развития, получившие в теории уголовного права название «неоконченные преступления».

Нередко преступная деятельность начинается с осмысления ви­новным целей преступления, обдумывания способов его совершения и проч. Но такое формирование преступного умысла не рассматри­вается как стадия в развитии преступной деятельности, поскольку основанием уголовной ответственности может быть только пре­ступное поведение. Пока замысел остается в пределах внутреннего развития, не воплощаясь в общественно опасное поведение, он не подлежит уголовно-правовой оценке.

Если предварительная преступная деятельность виновного мо­жет начинаться с формирования преступного умысла, то уголовно-

Отраслевые принципы международного уголовного права_________73

правовой оценке подлежит только та деятельность лица, которая непосредственно направлена на совершение задуманного преступ­ления. Такая деятельность по реализации преступного замысла по­лучила в науке название «стадии совершения умышленного престу­пления». Таким образом, согласно устоявшимся теоретическим тра­дициям, стадии совершения преступления являются уголовно значимыми этапами в его развитии.127

В свою очередь, стадии совершения умышленного преступле­ния — это этапы осуществления лицом своего замысла на преступ­ление, проявляющегося во внешнем его поведении. Стадии преступ­ления различаются между собой по объему выполнения данного за­мысла. Следовательно, стадии совершения преступления отграничиваются друг от друга, в первую очередь, по степени и объ­ему исполнения виновным объективной стороны преступления. Традиционно в теории и законодательстве выделяются две стадии совершения преступления — приготовление к преступлению и по­кушение на преступление.

В международном уголовном праве также существует указание на то, что лицо может быть подвергнуто ответственности не только по факту оконченного преступления, но и в ситуациях, когда заду­манное и реализуемое преступление не было доведено до конца по каким-то причинам, не зависящим от воли субъекта.

В то же время особенностью международного уголовного права является то, что его источники всегда специально указывают на то, какая стадия совершения преступления может подлежать уголовно-правовой оценке.

Так, ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала устанавливает пре­ступность «заговора» и «общего плана», направленных на осущест­вление акта агрессивной войны. Обычно в литературе утверждается, что такое планирование преступления или сговор с целью его по­следующего совершения расцениваются как самостоятельные соста­вы, образующие в совокупности преступление агрессии. Позволим себе не согласиться полностью с этим мнением.

127 В отечественной литературе проблемам неоконченного преступления посвя­щено немалое количество работ. См., напр.: Дурманов И. Д. Стадии совершения пре­ступления. М., 1955; Караулов Н. Ф. Стадии совершения преступления. М,, 1982; Твр-Акопов А. А. Добровольный отказ от совершения преступления. М., 1982, и др.

74___ __ ______________________________Глава II

В ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала в качестве преступных указываются: планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны, а равно — войны в нарушение своих междуна­родных обязательств. Все это вполне определенные действия, пони­мание которых нашло свое отражение в решении трибунала. В связи с этим возникает вопрос — что же представляет собой «заговор» или «общий план» при планировании или подготовке агрессии? В силу отсутствия конкретного юридического содержания этих форм поведения и их направленности на обеспечение иных действий, об­разующих объективную сторону агрессивной войны, представляет­ся, что наличие «заговора» или «общего плана» (в отличие от «пла­нирования» как деяния) является скорее приготовлением к соверше­нию этого преступления.

Это предположение подтверждается указанием ст. III Конвен­ции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, в которой, наряду с осуществлением акта геноцида (как оконченного преступления) и покушения на совершение геноцида, прямо гово­рится о преступности «заговора с целью совершения геноцида».

В данном случае буквальное толкование положений названной Конвенции позволяет сделать вполне определенный вывод — при заговоре только определяется цель совершения преступления, но начала реального его осуществления (т.е. исполнения объективной стороны) еще не произошло.

С точки зрения теории уголовного права такая стадия соверше­ния преступления, когда лицо (лица) совершило какие-либо дейст­вия по подготовке к совершению преступления, но объективная сто­рона самого этого преступления не начала исполняться, расценива­ется как приготовление к преступлению.

Таким образом, международное право знает стадию приготов­ления к преступлению, которая выражается в достижении «загово­ра» (сговора) с целью последующего совершения преступления.128

Известно, что установление преступности приготовления к пре­ступлению в международном уголовном праве является исключи-

128 В литературе была высказана точка зрения о том, что такой «заговор» явля­ется еще и «соучастием особого видах. См.: Беляев С. С. Конституция Российской Федерации и международное уголовное право // Вестник Московского университета. Сер. 11. Право. 1995. № 3. С. 69.

Отраслевые принципы международного уголовного права_________75

тельно редким явлением, и введение ответственности за приготов­ление к тем или иным преступлениям обусловлено, по всей видимо­сти, исключительно тяжким характером последних.

Вместе с тем покушение на преступление очень хорошо извест­но международному уголовному праву. При этом речь в источниках может идти о покушении как таковом либо о «попытке» совершения деяния (например, при захвате воздушного судна— п. «а» ст. 1 Кон­венции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов 1970 г.; захвате заложника — ч. 2 Международной конвенции о борьбе с захватом заложников 1979 г. и т. д.)

«Попытка» совершения преступного деяния есть не что иное, как стадия покушения на его совершение, при котором желаемый результат (исполнение деяния полностью либо наступление желае­мых последствий) не достигнут вопреки воле лица.129

Таким образом, в международном уголовном праве преступ­ность той или иной стадии совершения преступления устанавлива­ется применительно к каждому деянию. По общему правилу, пре­ступным признается покушение на преступление, а в исключитель­ных случаях— и приготовление к нему (в форме «заговора на совершение преступления»). При этом в самих нормах международ­ного уголовного права отсутствует какое-либо обязательное правило о дифференциации ответственности за оконченное и неоконченное преступление.

В то же время современному международному уголовному пра­ву известен также институт добровольного отказа от доведения пре­ступления до конца.

Так, в соответствии с п. «е» ч. 3 Римского Статута Международ­ного уголовного суда лицо освобождается от наказания, если «отка­зывается от попытки совершить преступление». При этом для осво­бождения от наказания по этому основанию должны быть соблюде­ны следующие требования:

— предотвращено «завершение преступления» (т. е. отказ воз­можен только при неоконченном преступлении);

— лицо полностью и добровольно «отказалось от преступной цели» (т. е. должны быть установлены критерии отсутствия вынуж-

129 «Преступление осталось незавершенным по обстоятельствам, не зависящим от намерений данного лица» — п. «е» ч. 3 Римского Статута.

76_________________________________________Глава II

данности отказа и наличия у лица реальной возможности довести задуманное преступление до окончания).

Если начатое преступление, от доведения которого до «завер­шения» лицо отказалось, все же стало оконченным (по различным причинам — например, в силу развития причинной связи, несвое­временности самого отказа и проч.), в таком случае лицо не освобо­ждается от наказания.

Соучастие в преступлении в международном уголовном праве.

В теории уголовного права под соучастием в совершении пре­ступления обычно понимается умышленное совместное участие двух и более лиц в совершении умышленного преступления. При этом обычно выделяются объективные признаки соучастия (совер­шение преступления двумя и более лицами, являющимися субъек­тами преступления; совместность деятельности двух и более лиц при совершении преступления; общий для соучастников преступ­ный результат, находящийся в причинной связи с действиями всех соучастников) и его субъективные признаки (взаимная осведомлен­ность соучастников о совместных действиях, т. е. двухсторонняя субъективная связь между собой; общность умысла соучастников в совершении преступления — причем мотивы и цели соучастников в совершении одного и того же преступления могут быть различны­ми). Отсутствие хотя бы одного из названных объективных или субъективных признаков исключает юридическое соучастие в пре-

ступлении.

Институт соучастия хорошо знаком международному уголовно­му праву. Представляется обоснованным утверждение, что соуча­стие в международном уголовном праве характеризуется практиче­ски теми же основными признаками. Действительно, в силу ч. 3 ст. 25 Римского Статута Международного уголовного суда для со­участия в преступлении характерны следующие признаки:

130 Тем не менее именно соучастие остается одним из самых проблематичных институтов уголовного права. См.: Галиакбаров Р. Р. Совершение преступления груп­пой лиц. Омск, 1980; Гришаев П. И., Кригер Г. А. Соучастие по советскому уголовному праву. М., 1957; Иванов Н. Г. Понятие и формы соучастия в советском уголовном пра­ве. Саратов, 1991; Ковалев М. И. Соучастие в преступлении. Ч. 1-2. Свердловск, 1960; Тельное П. Ф. Ответственность за соучастие в преступлении. М., 1974, и др.

Отраслевые принципы международного уголовного права__________77^

— лицо «совместно с другим лицом» совершает преступление или покушение на преступление (п. «а»);

— при совершении преступления группой лиц они действуют «с общей целью» (п. «d»);

— лицо осознает «умысел группы» на совершение конкретного преступления (п. «d»).

В международно-правовых актах обычно не говорится об от­дельных видах соучастников — в них чаще указывается, что ответ­ственности подлежит любое лицо, которое «принимает участие в качестве сообщника любого лица, которое совершает или пытается. совершить»131 преступление либо просто «является соучастником лица»,132 совершающего деяние или покушение на деяние.

Принятые позже акты международного уголовного права более конкретно говорят о допускаемых видах соучастников в совершении преступления.

Так, в соответствии со ст. 25 Римского Статута Международно­го уголовного суда, подлежит уголовной ответственности лицо, ко­торое:

— совершает преступление индивидуально или совместно с другими лицами (п. «а»);

— приказывает, подстрекает или побуждает совершить престу­пление (если такое преступление все же совершается или имеет ме­сто покушение на его совершение — п. «Ь»);

— с целью облегчить совершение такого преступления пособнича­ет или иным образом содействует его совершению или покушению на него, включая «предоставление средств для его совершения» (п. «с»).

Статья 6 Устава Нюрнбергского трибунала прямо говорит о су­ществовании таких видов соучастников, как руководитель, органи­затор, подстрекатель и пособник.

Таким образом, в международном уголовном праве можно гово­рить о пяти самостоятельных видах соучастников преступления:13

131 Пункт «Ь» ч. 2 ст. 1 Международной конвенции о борьбе с захватом заложни­ков 1979 г.

132 Пункт «Ь» ст. 1 Конвенции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов 1970 г.

133 Российский уголовный закон называет четыре вида соучастников, соединяя организаторские и руководительские функции в лице «организатора преступления» (ч. 3 ст. 33 УК РФ).

^78_________________________________________Глава II

Исполнитель преступления — лицо, непосредственно совер­шившее преступление или покушение на преступление самостоя­тельно либо совместно с другими лицами. При этом мы разделяем точку зрения А. Н. Трайнина, полагающего, что особенность роли исполнителя международного преступления зачастую заключает­ся в том, что «он действует не только сам, но и при помощи сложного исполнительного аппарата... Возникает весьма своеоб­разная правовая ситуация: основной исполнитель преступления действует при помощи лиц, которые сами также выступают в ро-

П4

ли исполнителей».

Организатор преступления — лицо, которое организует совер­шение преступления или покушение на преступление, т. е. не просто склоняет другое лицо к преступлению, а планирует совершение по­следнего (например, подбирает соучастников).

Руководитель преступления — лицо, руководящее непосред­ственным совершением преступления в качестве распорядителя преступной деятельности других соучастников. При этом тради­ционно считается, что фигура организатора и руководителя пре­ступления в международном уголовном праве опаснее, нежели фигура исполнителя.135

Подстрекатель к преступлению — лицо, склонившее другое лицо (исполнителя) к совершению преступления или покушению на преступление путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом (в том числе, отдав такому лицу незаконный приказ). Однако меж­дународному уголовному праву известны случаи, когда подстрека­тельская по форме деятельность расценивается как преступление (например, преступлением является «прямое и публичное подстре-

Дата добавления: 2015-05-31