К. Маркс и Ф. Энгельс 2 страница

К работам Маркса, направленным против колониализма, относится и публикуемая в томе статья «Индийский вопрос. – Ирландское арендное право». Рассматривая Ирландию как первую английскую колонию, Маркс показывает в этой статье грабительские методы эксплуатации ирландского крестьянства английскими лендлордами. Он подчеркивает, что в результате английского завоевания и национального порабощения Ирландии в этой стране были сохранены полуфеодальные отношения, «которые дают возможность маленькой касте хищных лордиков диктовать ирландскому народу, на каких условиях ему дозволяется пользоваться землей и жить на ней» (см. настоящий том, стр. 163).

В статьях Маркса о Китае, Индии, Ирландии были впервые заложены теоретические основы политики пролетариата в национально‑колониальном вопросе. Основные идеи, содержащиеся в этих и более поздних статьях и письмах Маркса и Энгельса на эти темы, послужили отправным пунктом при творческой разработке В. И. Лениным национально‑колониального вопроса в эпоху империализма.

В тесной связи с вопросами о перспективах революционно‑демократического и пролетарского движений и национально‑освободительных войн Маркс и Энгельс рассматривают проблемы международных отношений. Статьи, посвященные этим вопросам, составляют значительную часть настоящего тома. Основоположники марксизма считали одной из важнейших задач пролетарских революционеров овладение тайнами международной политики, разоблачение скрытых козней дипломатии господствующих классов, их захватнических планов и действий. Воспитывая рабочий класс в духе пролетарского интернационализма, основоположники марксизма видели в нем силу, способную оказать активное противодействие шовинистической и агрессивной политике господствующих классов. Они подчеркивали необходимость для рабочего класса придерживаться в международных конфликтах своей собственной революционной линии, рассчитанной на полное осуществление буржуазно‑демократических преобразований в Европе и на подготовку условий для победоносной пролетарской революции. С такой позиции – с позиции «шестой державы», как называли Маркс и Энгельс европейскую революцию, – подходили они к освещению любого международного вопроса.

В статьях Маркса и Энгельса на международные темы подвергается бичующей критике вся система международных отношений, созданная реакционными правителями европейских государств во время Венского конгресса. Эту систему основоположники марксизма рассматривали как препятствие прогрессивному развитию Европы, освобождению угнетенных наций, национальному объединению политически раздробленных стран. Они сурово клеймили применяемые дипломатией господствующих классов методы натравливания одних наций на другие, запугивания и шантажа, грубого вмешательства во внутренние дела малых государств.

В центре внимания Маркса и Энгельса были в это время обострившиеся противоречия европейских держав на Ближнем Востоке, борьба между ними за раздел владений Турецкой империи, за господство над Босфором и Дарданеллами, за преобладание на Балканах и в странах Передней Азии. Этому так называемому восточному вопросу посвящена большая группа статей Маркса и Энгельса, входящих в настоящий том. Уже в первых статьях на эту тему, написанных Энгельсом, – «Действительно спорный пункт в Турции», «Турецкий вопрос», «Что будет с Европейской Турцией?» – изложена точка зрения основоположников марксизма на восточный вопрос. Анализируя положение, исторически сложившееся на Ближнем Востоке и на Балканах в результате турецкого завоевания, Энгельс раскрывает экономические, политические и военные причины соперничества между европейскими державами в связи с вопросом о судьбах турецких владений и обосновывает позицию революционного пролетариата и европейской демократии в восточном вопросе.

К восточному вопросу, как и к другим международным вопросам, Маркс и Энгельс подходили с точки зрения интересов революции. В противоположность мнению многих западноевропейских дипломатов и публицистов, в частности английского публициста Д. Уркарта, выступавшего за сохранение реакционной феодальной Оттоманской империи, Маркс и Энгельс видели в ней в то время величайший тормоз для исторического прогресса народов, оказавшихся под властью турецких завоевателей. Основоположники марксизма поддерживали требование предоставления национальной независимости этим народам и выступали за создание независимого славянского государства на Балканах. Освобождение угнетенных народов Балканского полуострова от турецкого гнета Маркс и Энгельс считали одной из важных задач европейской революции.

Разоблачая политику западноевропейских правительств в восточном вопросе, лицемерно прикрывавших свое противодействие освобождению народов Балканского полуострова фальшивой доктриной сохранения и в этом районе положения вещей, установленного Венским конгрессом, Энгельс клеймит защитников status quo как поборников «дипломатии трусости и рутины», как противников прогрессивного решения восточной проблемы. «Нет, дипломатия и правительства, действующие на старый лад, никогда не разрешат этого затруднения. Решение турецкой проблемы, как и других великих проблем, выпадет на долю европейской революции. И вовсе не является самонадеянностью причислять этот на первый взгляд посторонний вопрос к тому, что законно входит в сферу этого великого движения. Начиная с 1789 г., границы революции неизменно передвигаются все дальше. Ее последними рубежами были Варшава, Дебрецен, Бухарест; аванпостами ближайшей революции должны быть Петербург и Константинополь. Это два наиболее уязвимых пункта, в которых должен быть атакован русский антиреволюционный колосс» (см. настоящий том, стр. 33).

В 50‑е годы XIX века Маркс и Энгельс продолжали вести борьбу против царского самодержавия, являвшегося, как это наглядно показали события 1848–1849 гг., злейшим врагом революции. Они боролись также против тех реакционных сил в европейских странах, которые, использовав царизм как орудие подавления революционного движения, стремились сохранить его и в дальнейшем как оплот реакции. В целом ряде своих статей, вошедших в настоящий том, Маркс и Энгельс обличали деспотический полицейский режим, господствовавший в царской России, завоевательную политику царизма, интриги царской дипломатии и потворство царизму со стороны ряда западноевропейских политических деятелей. Основоположники марксизма срывали с царского правительства маску «друга» и «покровителя» балканских народов. Они показали, что царизм стремился использовать в захватнических и контрреволюционных целях те симпатии, которые питали народы Балканского полуострова, особенно южные славяне, к России, к русскому народу. В то время как победы России в войнах с Турцией объективно способствовали освободительной борьбе этих народов против турецкого ига, реакционная политика царизма неизбежно должна была вызвать противодействие со стороны славянских народов, боровшихся за свою свободу и национальную независимость.

Маркс и Энгельс рассматривали царизм как главный оплот европейской реакции, как угнетателя русского народа, а также и других народов Российской империи. В усилении царизма Маркс и Энгельс видели огромную опасность для европейской демократии. «Полвека тому назад, – писал Ленин в 1909 г., – за Россией прочно укреплена была слава международного жандарма. Наше самодержавие в течение прошлого века сделало не мало для поддержки всяческой реакции в Европе и даже для прямого военного подавления революционных движений в соседних странах. Достаточно вспомнить хотя бы венгерский поход Николая I и неоднократные расправы с Польшей, чтобы понять, почему вожди международного социалистического пролетариата, начиная с 40‑х годов, неоднократно указывали европейским рабочим и европейской демократии на царизм, как на главный оплот реакции во всем цивилизованном мире.

Революционное движение в России, начиная с последней трети XIX века, понемногу изменило это положение дела. Чем сильнее колебался царизм под ударами растущей революции в его собственной стране, тем слабее становился он в качестве врага свободы в Европе» (В. И. Ленин. Сочинения, т. 15, стр. 425).

Ряд статей, входящих в том, посвящен анализу позиции Англии в восточном вопросе. Сюда относятся такие статьи, как «Уркарт. – Бем. – Турецкий вопрос в палате лордов», «Турецкий вопрос в палате общин», «Четверное соглашение. – Англия и война» и многие другие. В них подвергается беспощадной критике внешняя политика английского правительства, которая, как неоднократно подчеркивали Маркс и Энгельс, диктовалась узкокорыстными интересами буржуазно‑аристократической олигархии. Основоположники марксизма видели во внешней политике британского кабинета проявление той же самой контрреволюционной роли, которую буржуазно‑аристократическая Англия играла в Европе со времен войн против французской буржуазной революции и которая ярко обнаружилась и в 1848–1849 гг., когда английская буржуазия в союзе с царизмом и с другими реакционными силами выступила как душитель революционного движения. Маркс и Энгельс подчеркивали, что английские правящие круги весьма опасались перерастания конфликта с Россией в восточном вопросе во всеобщий революционный пожар на континенте, который легко мог найти отклик и среди народных масс Великобритании, и это обстоятельство накладывало печать на всю британскую дипломатию. В статьях Маркса и Энгельса остро подмечен целый ряд характерных, традиционных черт дипломатии господствующих классов Англии: ее двуличие, стремление действовать чужими руками, провокационная роль во многих европейских кризисах, вероломное обращение со своими союзниками.

Своими выступлениями против английской правящей олигархии Маркс и Энгельс стремились содействовать борьбе прогрессивных, демократических сил Англии за ликвидацию олигархического режима и изменение внутренней и внешней политики Великобритании. Этой цели в частности служила серия обличительных статей Маркса «Лорд Пальмерстон», печатавшихся в «People's Paper» и в неполном виде в «New‑York Daily Tribune». Некоторые статьи этой серии переиздавались в Англии в виде отдельных брошюр.

«Лорд Пальмерстон» – блестящий памфлет, написанный на основе детального изучения многочисленных дипломатических документов, парламентских дебатов и прессы. В этом произведении Маркс с поразительной меткостью и остроумием нарисовал портрет Пальмерстона – одного из наиболее видных представителей олигархии, крупнейшего государственного деятеля буржуазно‑аристократической Англии. В характеристике, данной Марксом Пальмерстону, содержится оценка всей английской правительственной системы, всего политического курса официальной Англии. Маркс обнажает классовые корни этой системы, показывая, что английские государственные деятели типа Пальмерстона больше всего были озабочены тем, чтобы «небосвод земельных и денежных магнатов» оставался безоблачным. На примере отношения Пальмерстона к ирландскому вопросу, к итальянскому, венгерскому, польскому национальным движениям Маркс выявляет всю контрреволюционность английской политики, демагогически прикрываемую либеральными фразами и лицемерным выражением мнимого сочувствия к жертвам деспотизма. Являясь на словах поборником «конституционализма», Пальмерстон в самой Англии был инициатором полицейских мер и противником всяких прогрессивных реформ, а в Европе – в Греции, Испании, Португалии – поддерживал реакционные монархические правительства и заигрывал с бонапартистскими кругами во Франции. Политика Пальмерстона, отличавшаяся коварством, изворотливостью, лицемерием и цинизмом, была, как подчеркивал Маркс, глубоко антинародна.

В своем памфлете, а также в статье «Отставка Пальмерстона» Маркс показывает, что и в восточном вопросе Пальмерстон и другие представители правящей английской олигархии прибегали к подобным же вероломным и двуличным приемам, что их политика и здесь отличалась контрреволюционными тенденциями. Следует, однако, отметить, что при всей меткости характеристики Пальмерстона, как типичного выразителя интересов господствующих классов Англии, Маркс не избежал некоторых преувеличений в оценке отдельных сторон деятельности этого английского министра. Стремясь подчеркнуть общность контрреволюционных устремлений русского царизма и английской олигархии, Маркс в своем памфлете несколько преувеличил прислужническую роль Пальмерстона по отношению к царскому самодержавию. Позиция Пальмерстона, как и других представителей английской олигархии, в восточном вопросе определялась не только боязнью революции и желанием в борьбе с ней использовать самодержавие, но и агрессивными стремлениями господствующих классов‑Англии на Ближнем Востоке, их завоевательными намерениями в отношении Кавказа, их планами усиления за счет царской России, сыгравшими немалую роль в возникновении Крымской войны.

При написании памфлета против Пальмерстона Маркс использовал материалы Д. Уркарта, что дало повод некоторым буржуазным газетам того времени и ряду более поздних буржуазных писателей распространять вымысел о мнимой тождественности позиций Маркса и Уркарта в восточном вопросе. Однако уже статьи данного тома, в которых содержатся критические замечания Маркса о позиции Уркарта, доказывают полную несостоятельность этой версии. На деле Маркс и Энгельс коренным образом расходились с Уркартом, оценивая его взгляды как реакционные. Это, однако, не мешало Марксу использовать отдельные факты, приводимые Уркартом, а также оппозиционные печатные органы уркартистов для обличения английского правительства.

В ряде своих статей «Лондонская пресса. – Политика Наполеона в турецком вопросе» и в других Маркс раскрывает истинную подоплеку позиции бонапартистской Франции во время восточного кризиса. Разоблачая авантюристские и династические цели Луи Бонапарта в восточном конфликте, приведшем к Крымской войне, Маркс подчеркивает, что для Луи Бонапарта внешние авантюры являлись средством сохранения реакционной бонапартистской диктатуры и способом добиться от властителей тогдашней Европы признания узурпатора императорского престола Франции «респектабельным» монархом.

Политике правящих классов, ввергавших народы в войны ради захватнических целей, Маркс и Энгельс противопоставляли идею подлинно революционной войны против царизма во имя демократического переустройства Европы, освобождения поляков, венгров, южных славян и других угнетенных наций, во имя национального объединения революционно‑демократическим путем Германии, а также Италии. Такая война, подчеркивали они, повлекла бы за собой крушение контрреволюционных режимов во Франции, Англии и других европейских странах и способствовала бы в конечном счете приходу к власти самого передового класса современного общества – пролетариата.

В томе публикуется ряд военных обзоров, написанных Энгельсом в связи с начавшимися военными действиями между Россией и Турцией. В этих обзорах (см. статьи «Война на Дунае», «Священная война» и др.) Энгельс анализирует условия военных действий на кавказском и балканском театрах войны, соотношение сил воюющих сторон, первые боевые операции обеих армий. Следует при этом учитывать, что статьи Энгельса писались по следам событий и он не имел времени и возможности для всесторонней проверки сообщений с театра военных действий. Так например, влияние односторонней, тенденциозной информации сказалось на оценке морского сражения при Синопе в статье Энгельса «Ход турецкой войны». Вследствие неточности информации в ряде статей Энгельса («Русские в Турции», «Передвижения армий в Турции») были приведены преувеличенные данные о численности русских войск на Дунае. Энгельс вскоре сам убедился в этом и внес в свои последующие статьи (см. настоящий том, стр. 491–493, 541–543) существенные уточнения в эти данные, изменив в связи с этим некоторые свои оценки и прогнозы относительно военных действий.

Большая серия статей Энгельса о Крымской войне, публикуемая в настоящем томе, а также в 10 и 11 томах Сочинений, содержит весьма ценные выводы по вопросам стратегии и тактики и представляет большой интерес, в первую очередь для военных специалистов и историков военного искусства. В статьях о Крымской кампании Энгельс сделал новый важный шаг в разрешении поставленной им перед собой задачи – теоретического обобщения опыта современных ему войн на основе исторического материализма.

* * *

В настоящий том включено 13 статей Маркса и Энгельса, не вошедших в первое издание Сочинений и впервые публикуемых на русском языке. В отличие от первого издания Сочинений, где многие статьи Маркса и Энгельса из «New‑York Daily Tribune» были опубликованы не в цельном виде, а разрозненными отрывками, сгруппированными в соответствии с их тематикой (при этом иногда некоторые отрывки из статей вовсе опускались), в настоящем издании все статьи Маркса и Энгельса публикуются в том виде, в каком они были в свое время напечатаны в газете.

Как неоднократно указывали в своих письмах Маркс и Энгельс, редакция «New‑York Daily Tribune» произвольно обращалась с текстом их статей, особенно тех, которые печатались без подписи, в виде передовых. В некоторых из этих статей при подготовке тома были обнаружены редакционные добавления; в таких случаях добавленный редакцией текст дается в настоящем издании в примечании к соответствующему месту статьи. Выявленные в тексте «New‑York Daily Tribune» и других газетах явные опечатки в цитатах., именах собственных, географических названиях, цифровых данных, датах и т. д. исправлены на основании проверки по источникам, которыми пользовались Маркс и Энгельс, а также по материалам Архива Института марксизма‑ленинизма. Названия статей даны в полном соответствии с тем, как они были озаглавлены при их публикации в газетах. В тех случаях, когда название статьи, отсутствующее в оригинале, дано Институтом марксизма‑ленинизма, перед заглавием стоит звездочка.

Институт марксизма‑ленинизма при ЦК КПСС

БРИТАНСКАЯ ПОЛИТИКА. – ДИЗРАЭЛИ. – ЭМИГРАНТЫ. – МАДЗИНИ В ЛОНДОНЕ. – ТУРЦИЯ [1]

Лондон, вторник, 22 марта 1853 г.

Наиболее важным событием в современной истории партий является уход Дизраэли с поста лидера «большого консервативного» меньшинства[2]. Дизраэли, как выяснилось, еще за восемь – девять недель до отставки торийского кабинета намеревался выбросить за борт своих прежних союзников и отказался от этого намерения лишь в результате настоятельных требований лорда Дерби. И вот теперь отстранен сам Дизраэли, и его место официально занял сэр Джон Пакингтон – человек спокойный, осторожный, не лишенный способностей руководителя, но в то же время мрачная фигура, настоящее воплощение обветшалых предрассудков и старомодных настроений английской землевладельческой аристократии. Эта смена руководства означает полное и, быть может, окончательное преобразование партии тори. Дизраэли может поздравить себя по поводу своей эмансипации от хвастливых землевладельцев. Каково бы ни было наше мнение о человеке, который, как говорят, презирает аристократию, ненавидит буржуазию и не любит народ, – он, бесспорно, является самым способным из членов настоящего парламента, а гибкость его характера помогает ему лучше приспособляться к меняющимся общественным потребностям.

Что касается вопроса об эмигрантах, то, как я уже сообщал в своей последней статье, после речи лорда Пальмерстона в палате общин австрийские газеты заявили, что бесполезно добиваться удовлетворения от кабинета, развращенного тлетворным влиянием Пальмерстона. Но едва лишь по телеграфу в Вену было передано заявление Абердина в палате лордов, как положение дел снова изменилось[3]. Те же самые газеты утверждают теперь, что «Австрия верит в благородство английского кабинета», а полуофициальный орган «Oesterreichische Correspondenz»[4]опубликовал следующее сообщение своего парижского корреспондента:

«Вернувшись в Париж, лорд Каули заявил французскому императору, что дипломатические представители Англии при дворах северных государств получили официальную инструкцию, предписывающую приложить все усилия к тому, чтобы удержать северные державы от представления коллективной ноты английскому правительству, а в качестве основания для отказа от подобного шага выдвинуть то соображение, что английское правительство тем лучше сможет удовлетворить требование этих держав, чем больше будет поддерживаться в глазах всей Англии видимость того, что оно действует в этом вопросе независимо и по своей доброй воле…

Британский посол, лорд Каули, убеждал французского императора, что он может целиком довериться британскому кабинету, тем более что император мог бы всегда, по своему усмотрению, предпринять любой шаг, который он счел бы нужным в случае, если бы это доверие не оправдалось… Французский император согласился подвергнуть испытанию искренность британского кабинета, сохранив при этом за собой полную свободу действий на будущее, и теперь он пытается убедить другие державы последовать его примеру».

Вы видите, чего ожидают от «се eher Aberdeen» {«этого милого Абердина». Ред.}, как обычно называл его Луи‑Филипп, и каковы те обещания, которые, должно быть, Абердин дал. За этими обещаниями теперь уже фактически последовали дела. На прошлой неделе английская полиция составила список проживающих в Лондоне эмигрантов с континента. Несколько сыщиков в штатском рыскали по площадям, улицам и домам и записывали приметы эмигрантов; они обращались большей частью к ближайшим трактирщикам, а в отдельных случаях под предлогом розыска преступников проникали даже в квартиры некоторых эмигрантов и рылись в их бумагах.

В то время как полиция на континенте тщетно охотится за Мадзини, а нюрнбергские власти приказали держать городские ворота на запоре для того, чтобы схватить его («никто еще не был повешен, не будучи пойман», гласит старая немецкая пословица), в то время, наконец, как английская пресса печатает множество сообщений относительно предполагаемого местопребывания Мадзини, – он вот уже несколько дней пребывает в Лондоне целым и невредимым.

Князь Меншиков, произведя смотр русским войскам, находящимся в Дунайских княжествах, и проинспектировав армию и флот в Севастополе, где по его приказанию были в его присутствии проведены маневры, заключавшиеся в посадке войск на суда и высадке их на берег, 28 февраля вступил в высшей степени театральным образом в Константинополь; его свита состояла из двенадцати лиц, включая адмирала, командующего русской эскадрой в Черном море {Корнилова В. А. Ред.}, одного дивизионного генерала {Непокойчицкого А. А. Ред.}, нескольких штабных офицеров и г‑на Нессельроде‑младшего в качестве секретаря посольства. Меншиков встретил со стороны греческого и русского населения такой прием, словно это был сам православный царь, прибывший в Царьград для того, чтобы вернуть его к истинной вере. Здесь, в Лондоне, а также в Париже, величайшую сенсацию вызвало известие, что князь Меншиков, не удовлетворившись отставкой Фуад‑эфенди, потребовал, чтобы султан отказался в пользу русского императора не только от протектората над всеми христианами в Турции, но также и от права назначения греческого патриарха; что султан обратился за помощью к Англии и Франции; что полковник Роуз, британский поверенный в делах, спешно послал пароход «Уосп» на Мальту для того, чтобы. немедленно вызвать английский флот в Архипелаг, а русские суда бросили якорь в Килии, близ Дарданелл. Парижская газета «Moniteur»[5] сообщает, что французская эскадра в Тулоне получила приказ направиться в греческие воды. Адмирал Дандас, однако, все еще находится на Мальте. Из всего этого следует, что в Европе вновь поставлен в ordre du jour {порядок дня. Ред.} восточный вопрос, – факт, в котором нет ничего удивительного для людей, знакомых с историей.

Всякий раз, когда утихает на время революционный ураган, один и тот же вопрос непременно вновь всплывает на поверхность – это вечный «восточный вопрос». Так было, когда отшумели бури первой французской революции и после Тильзитского мира Наполеон и русский царь Александр поделили между собой всю континентальную Европу[6]; тогда Александр воспользовался наступившим на короткое время затишьем и двинул в Турцию армию, чтобы «протянуть руку помощи» тем силам, которые стремились разрушить изнутри эту клонящуюся к гибели империю. Некоторое время спустя, едва только Лайбахским и Веронским конгрессами были подавлены революционные движения в Западной Европе[7], Николай, преемник Александра, нанес новый удар Турции. Потом, через несколько лет, когда отзвучала июльская революция и сопровождавшие ее восстания в Польше, Италии и Бельгии, и Европа, в том виде, какой она приобрела в 1831 г., казалось, избавилась от внутренних потрясений, – восточный вопрос в 1840 г. вновь чуть было не втянул «великие державы» во всеобщую войну[8]. И ныне, когда пораженные близорукостью правящие пигмеи похваляются тем, что они якобы счастливо избавили Европу от опасностей анархии и революции, вновь выступает на сцену все тот же неразрешимый вопрос, все тот же неисчерпаемый источник затруднений: как быть с Турцией?

Турция является больным местом европейского легитимизма. Бессилие легитимистской, монархической системы со времени первой французской революции находит свое выражение в одном принципе: сохранять status quo {существующий порядок, существующее положение. Ред.}. Это всеобщее соглашение – упорно сохранять вещи в том виде, в каком они оказались в результате стихийного или случайного стечения обстоятельств, – является testimonium paupertatis {свидетельством о бедности. Ред.}, признанием ведущими державами своей полной неспособности сделать что‑либо для прогресса или цивилизации. Наполеон умел в одно мгновение решать участь целого континента и притом делать это так, что в его решении одновременно обнаруживались и гениальность и целеустремленность. Представителям европейского легитимизма, собравшимся на Венский конгресс[9], со всей их «коллективной мудростью» потребовалось несколько лет для выполнения той же задачи; причем они на этой почве перессорились друг с другом, создали поистине невероятную путаницу и нашли это занятие столь смертельно скучным, что с тех пор у них пропала к нему всякая охота, и они более не пытались перекраивать Европу. Мирмидоняне посредственности, как их называл Беранже[10], без знания истории и понимания исторических фактов, без идей и инициативы, они обоготворили status quo – их же собственную коллективную стряпню, несмотря на то, что сами сознавали, насколько аляповато и бездарно было это произведение их искусства.

Но Турция столь же мало, как и остальной мир, остается неподвижной; и как раз в тот момент, когда реакционной партии удалось восстановить в цивилизованной Европе то, что она считала status quo ante {положение, существовавшее до определенного момента. Ред.}, оказалось, что в Турции за это время status quo претерпел весьма большие изменения, что возникли новые вопросы, новые интересы, новые отношения. И бедняги дипломаты должны снова начать свою работу с того самого места, где она была прервана всеобщим потрясением восемь – десять лет тому назад. Сохранить в Турции status quo! С подобным же успехом можно было бы попытаться приостановить на определенной стадии гниение трупа павшей лошади и предотвратить его полное разложение. Турция разлагается и будет все больше разлагаться, пока продолжает существовать нынешняя система «равновесия сил» и сохранения status quo. И потому она, вопреки всем конгрессам, протоколам и ультиматумам, будет систематически вносить свою ежегодную лепту в дело дипломатических затруднений и международных распрей, подобно тому как всякое другое гниющее тело обильно выделяет в окружающую среду болотный газ и другие «благоухающие» газообразные вещества.

Посмотрим, в чем заключается самый вопрос. Турция состоит из трех совершенно различных частей: африканских вассальных княжеств – а именно, Египта и Туниса, Азиатской Турции и Европейской Турции. Не будем пока касаться африканских владений, из которых только Египет можно считать страной, действительно подчиненной султану. Но в большей мере чем кому‑либо Египет принадлежит англичанам и при будущем разделе Турции безусловно составит их долю. Азиатская Турция представляет собой настоящее средоточие тех сил, которыми еще обладает Турецкая империя. В продолжение четырех столетий турки обитали преимущественно в Малой Азии и в Армении, служивших резервуаром для постоянного пополнения турецких армий, начиная с тех, которые стояли под стенами Вены, и кончая армиями, разбитыми при Кулевче[11]в результате не очень искусных маневров Дибича. Азиатская Турция, несмотря на малочисленность населения, образует все же слишком сплоченную массу фанатиков‑мусульман, принадлежащих к турецкой национальности, чтобы вызвать в настоящий момент какие‑либо попытки к ее завоеванию. И в самом деле, при всяком обсуждении «восточного вопроса» из азиатских областей в расчет принимаются только Палестина и христианские долины Ливана.

Настоящим яблоком раздора постоянно является Европейская Турция, большой полуостров к югу от Савы и Дуная. Этот прекрасный край имеет несчастье быть населенным целым конгломератом различных рас[12]и национальностей, о которых трудно сказать, какие из них наименее подготовлены к прогрессу и цивилизации. Двенадцать миллионов славян, греков, валахов, арнаутов[13]находятся в подчинении у одного миллиона турок, и до недавнего времени казалось сомнительным, что не турки, а какой‑либо другой элемент из всех этих различных рас наиболее способен осуществлять господство, которое, при наличии такого смешанного населения, не могло не принадлежать лишь одной из этих национальностей. Но когда мы видим, какое жалкое крушение терпели все попытки турецкого правительства стать на путь цивилизации и как исламистский фанатизм, опорой которого является преимущественно турецкая чернь нескольких крупных городов, неизменно прибегает к помощи Австрии и России только для того, чтобы опять добиться власти и уничтожить любые прогрессивные начинания; когда мы видим, как власть центрального, то есть турецкого, правительства из года в год ослабляется восстаниями в христианских провинциях, из которых ни одно не бывает совершенно безуспешным из‑за слабости Порты и вмешательства соседних государств; когда мы видим, наконец, что Греция добивается своей независимости, что Россия завоевывает часть Армении, а Молдавия, Валахия и Сербия одна за другой становятся под протекторат этой державы, – то мы должны согласиться с тем, что пребывание турок в Европе представляет собой серьезное препятствие для развития всех ресурсов, которыми обладает фракийско‑иллирийский полуостров.

Дата добавления: 2015-06-04