Мандрагора

Закон

Каин

Нищий

Новый храм

Дядька

За окнами – снега, степная гладь и ширь,

На переплетах рам – следы ночной пурги…

Как тих и скучен дом! Как съежился снегирь

От стужи за окном. – Но вот слуга. Шаги.

По комнатам идет седой костлявый дед,

Несет вечерний чай: «Опять глядишь в углы?

Небось все писем ждешь, депеш да эстафет?

Не жди. Ей не до нас. Теперь в Москве – балы».

Смутясь, глядит барчук на строгие очки,

На седину бровей, на розовую плешь…

– Да нет, старик, я так… Сыграем в дурачки,

Пораньше ляжем спать… Каких уж там депеш!

По алтарям, пустым и белым,

Весенний ветер дул на нас,

И кто-то сверху капал мелом

На золотой иконостас.

И звучный гул бродил в колоннах,

Среди лесов. И по лесам

Мы шли в широких балахонах,

С кистями, в купол, к небесам.

И часто, вместе с малярами,

Там пели песни. И Христа,

Что слушал нас в веселом храме,

Мы написали неспроста.

Нам все казалось, что под эти

Простые песни вспомнит он

Порог и солнце в Назарете,

Верстак и кубовый хитон.

Возноси хвалы при уходе звезд.

Коран.

Все сады в росе, но теплы гнезда –

Сладок птичий лепет, полусон.

Возноси хвалы – уходят звезды,

За горами заалел Гермон.

А потом, счастливый, босоногий,

С чашкой сядь под ивовый плетень:

Мир идущим пыльною дорогой!

Славьте, братья, новый божий день!

Дамаск, 1907

Баальбек воздвиг в безумии Каин.

Сирийск. предания.

Род приходит, уходит,

 И земля пребывает вовек…

Нет, он строит, возводит

 Храм бессмертных племен – Баальбек.

Он – убийца, проклятый,

 Но из рая он дерзко шагнул.

Страхом Смерти объятый,

 Все же первый в лицо ей взглянул.

Жадно ищущий бога,

 Первый бросил проклятье ему.

И, достигнув порога.

 Пал, сраженный, увидевши – тьму.

Но и в тьме он восславит

 Только Знание, Разум и Свет –

Башню Солнца поставит,

 Вдавит в землю незыблемый след.

И глаза великана

 Красной кровью свирепо горят,

И долины Ливана

 Под великою ношей гудят.

Синекудрый, весь бурый,

 Из пустыни и зноя литой,

Опоясан он шкурой,

 Шкурой льва, золотой и густой.

Он спешит, он швыряет,

 Он скалу на скалу громоздит.

Он дрожит, умирает…

 Но творцу отомстит, отомстит!

<1906–1907>

Во имя бога, вечно всеблагого!

Он, давший для писания тростник,

Сказал: блюди написанное слово

И делай то, что обещал язык.

Приняв закон, прими его вериги.

Иль оттолкни – иль всей душою чти:

Не будь ослом, который носит книги

Лишь потому, что их велят нести.

<1906–1907>

Цветок Мандрагора из могил расцветает,

Над гробами зарытых возле виселиц черных.

Мертвый соками тленья Мандрагору питает –

И она расцветает в травах диких и сорных.

Брат Каин, взрастивший Мандрагору из яда!

Бог убийцу, быть может, милосердно осудит.

Но палач – не убийца: он – исчадие ада,

И цветок, полный яда, бог тебе не забудет!

1906–1907

Дата добавления: 2015-06-04