Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Перевод Анариэль Ровэн 3 страница




 

Thus cwæth Ælfwine Wídlást:
Fela bith on Westwegum werum uncúthra
wundra and wihta, wlitescéne land,
eardgeard elfa, and ésa bliss.
Lýt ǽnig wát hwylc his longath síe
thám the eftsithes eldo getwǽfeth.’

 

Отец поднял глаза и улыбнулся, услышав имя "Эльфвине". Альбойн перевел ему эти стихи - наверно, в этом не было необходимости, но старик успел позабыть многое, что он знал гораздо лучше, чем англо-саксонский.

"Так сказал Эльфвине многостранствовавший: "Многое есть в Западных краях неведомого людям, чудес и странных созданий, земля светлая и прекрасная, родина эльфов, блаженство богов. Немногие ведают тоску того, кому старость не дает вернуться".

Он внезапно пожалел, что перевел последние две строки. Отец посмотрел на него странными глазами.

- Старики знают, - сказал он. - Но старость не мешает уйти - forthsith. Нет нам eftsith - вернуться мы не можем. Не нужно напоминать мне об этом. Но это - насчет Эльфвине-Альбойна – это хорошо. Тебе стоит сочинять стихи.

Черт побери - можно подумать, он стал бы сочинять подобные стихи, специально чтобы читать их старику, который одной ногой стоит в могиле. Отец и в самом деле умер следующей зимой.

 

В целом он оказался удачливее своего отца; почти во всех отношениях, кроме одного. Он достаточно рано стал профессором истории; но он, как и его отец, потерял жену и в двадцать восемь лет остался с единственным сыном на руках.

Наверно, он был неплохим профессором, не хуже прочих. Конечно, университет был маленький, где-то на юге, и на перемещение надеяться не приходилось. Но, во всяком случае, работа не надоедала ему, и история - даже преподавание истории - казалась все такой же интересной (и важной). По крайней мере, он выполнял свой долг - или надеялся, что выполняет. Границы его предмета выглядели несколько расплывчатыми. Ведь он, конечно же, не бросил всего остального: легенд и языков - немного странно для преподавателя истории. Однако, как бы то ни было, он достаточно неплохо разбирался в этой книжной премудрости, хотя немалая ее часть выходила за рамки профессиональных обязанностей.

И еще - Сны. Они приходили и уходили. Но в последнее время они приходили все чаще, и становились все более... захватывающими? Но при этом оставались мучительно словесными. Никаких историй, никаких образов он не помнил - только чувствовал, что видел и слышал что-то,

что ему очень хотелось увидеть, и он много бы дал, чтобы увидеть и услышать это снова, - и еще эти обрывки слов, фраз, стихов. Эрессейский, как он называл его в юности - хотя он не помнил, почему был так уверен, что это имя - настоящее, - был почти закончен. Он получил еще много белериандских слов, и уже начал понимать систему этого языка и его связь с эрессейским. Еще у него было довольно много отрывков на неизвестных языках. Часто он даже не знал их значения -

забыл вовремя записать. И странные отрывки на знакомых языках. Их-то, конечно, можно было объяснить. Но что с ними делать-то – ни опубликовать, ничего. У него было странное ощущение, что эти отрывки - не главное: просто моменты забытья, которые обретали словесную форму

благодаря некой особенности его собственного мышления. Настоящее было вот это ощущение, которое все настойчивее и настойчивее рождали в нем эти Сны, - оно еще усиливалось из-за того, что его поддерживали обычные профессиональные занятия. Окидывая взглядом последние тридцать лет, он чувствовал, что с детства постоянным его желанием (хотя оно часто заглушалось или подавлялось) было стремление «вернуться вспять». Быть может, идти по Времени, как по долгой дороге; или видеть его перед собой, как с горной вершины, или как ожившую карту из иллюминатора самолета. Но, как бы то ни было - видеть своими глазами, слышать своими ушами: видеть, как были расположены древние, быть может, забытые земли, заглядывать в лица древних людей, слышать, как они сами говорят на своих языках, во дни до начала дней, когда у берегов Атлантики в давно павших королевствах звучали языки неведомого происхождения.

Но и с этим стремлением тоже нечего было делать. Раньше, давным-давно, ему еще приходилось, изредка, полушутя, говорить об этом с отцом. А потом у него очень долго не было никого, с кем можно бы потолковать о таких вещах. Но теперь у него был Аудойн. Он взрослел.

Ему исполнилось шестнадцать.

Он назвал сына Аудойном, поменяв местами отца и сына из истории лангобардов. Имя показалось ему подходящим. Во всяком случае, оно принадлежало к той же группе имен, и подходило к его собственному. И еще - это была дань памяти отца. Еще одна причина, почему он отказался и от англо-саксонского "Эадвине", и от обыденного "Эдвина". Аудойн вышел удивительно похожим на Альбойна - насколько Альбойн помнил себя в детстве, и понимал душу маленького Аудойна. Во всяком случае, он, похоже, интересовался примерно тем же, и задавал почти такие же вопросы; только его меньше тянуло ко всяким словам и именам – он предпочитал предметы и описания. Он неплохо рисовал, в отличие от отца, но "стихи" ему не давались. Тем не менее однажды он все-таки спросил, почему его назвали Аудойном. Похоже, он очень обрадовался, что не Эдвином. Но вопрос о том, что значит это имя, оказался не из простых. Друг удачи? Друг судьбы? Богатства? Блаженства?

- Мне нравится, если Aud - значит все это, - сказал юный Аудойн - ему тогда было лет тринадцать. - Хорошее начало для имени. Интересно, как выглядели эти лангобарды. У них правда у всех были длинные бороды?

Альбойн усеял детство и отрочество Аудойна сказками и легендами - словно путь намечал, сам не зная, что это за путь и куда он ведет. Аудойн жадно слушал, а позднее читал - не менее жадно. Альбойна преследовало сильное искушение поделиться с мальчиком тайной своих языков. Вдвоем они могли бы сделать из этого что-нибудь - хотя бы игру. Но время, время! Теперь он понимал своего отца – мальчикам столько нужно успеть...

Ладно, по крайней мере, завтра Аудойн приезжает из школы - приятная мысль! Экзамены этого года для обоих почти закончились. Решительно, доля экзаменатора куда тяжелее (думал профессор), но он почти покончил с этим. Еще несколько дней - и они на море.

 

Наступила ночь, и снова Аудойн лежал в комнате в доме у моря. Дом был другой, не тот маленький домик его детства, но море - все то же. Ночь была тихая, и морская гладь простиралась, как огромная равнина, вымощенная отполированным камнем, окаменевшая в холодном лунном свете. Лунная дорожка уходила от берега и за горизонт.

Сон не шел, хотя он усердно призывал его. Не ради отдыха - он не устал; ему просто хотелось досмотреть Сон прошлой ночи. Он надеялся закончить отрывок, который так отчетливо помнил сегодня утром. Он был под рукой, в блокноте у изголовья - хотя вряд ли он его забудет, раз

записал.

 

ar sauron túle nahamna... lantier turkildi

и? пришел?... они-пали?

 

unuhuine... tarkalion ohtakāre valannar...

под-Тень...? воевал с-Силами...

 

herunūmen ilu terhante... ilūvatāren... ëari

Владыка-Запада мир разрушил... Илуватара... моря

 

ullier kilyanna... nūmenōrē ataltane...

хлынули в-Пропасть... Нуменор пал...

 

Дальше, похоже, большой пробел.

 

... malle tēra lende nūmenna ilya sī maller...

путь прямой шел на Запад все ныне пути

 

raikar..... turkildi rōmenna... nuruhuine mel-lumna

искривлены.....? на восток... Смертная тень тяготеет на нас

 

... vahāya sin atalante.

... далеко ныне?

 

Там было два-три новых слова, значение которых он хотел узнать - утром оно улетучилось, прежде чем он успел записать. Возможно, это были имена: tarkalion - почти наверняка имя короля, tār - всегда встречается в именах королей. Удивительно, как часто ему попадается тема "прямого пути". А что такое atalante? Похоже, что это значит "разрушение" или "падение", но это еще и имя...

Альбойну не спалось. Он встал с постели и подошел к окну. Он долго стоял, глядя на море. И в это время с запада задул холодный ветер. Над черной гранью, где сходятся небо и море, поднялись огромные главы туч. Они вздымались ввысь, простирая огромные крылья к югу и к северу.

- Они похожи на орлов Западных Владык над Нуменором, - произнес он вслух, и вздрогнул. Он не собирался ничего говорить. На миг ему почудилось, что грядет огромная, давно предвиденная катастрофа. Теперь в нем шевельнулась память, но ускользнула. Ему стало холодно. Он вернулся в постель, лег и стал размышлять. Внезапно его вновь охватило его старое стремление. Оно давно начало вновь разрастаться, но уже много лет, с тех пор, как он был в возрасте Аудойна, не бывало оно таким настойчивым, словно голод или жажда.

- Я хотел бы, чтобы "машина времени" существовала на самом деле, - произнес он вслух. - Только Время нельзя покорить машинами. И я отправился бы назад, а не вперед - и, кажется, вернуться более реально.

Облака затянули небо, поднялся сильный ветер; когда его наконец стало клонить ко сну, в ушах у него гудел шум множества ветвей и рев длинных волн, разбивающихся о берег.

- К Нуменору идет буря! - сказал он, и оставил мир яви.

 

Он был в огромном темном пространстве, и услышал голос.

- Элендиль! - произнес голос. - Альбойн, куда ты идешь?

- Кто ты? - спросил он. - И где ты?

Ему явилась высокая фигура - она словно спускалась по незримой лестнице ему навстречу. На миг у него мелькнула мысль, что лицо – он видел его смутно - напоминает ему отца.

- Я с тобой. Я из Нуменора, отец многих отцов, бывших до тебя. Я Элендиль, по-эрессейски это значит "Друг эльфов", и многих звали так после меня. Твое стремление может исполниться.

- Какое стремление?

- Долго скрываемое, полувысказанное: вернуться вспять.

- Это невозможно, даже если я и хочу. Это против закона.

- Это против правил. Законы повелевают волей, они связывают. Правила - это условия; из правил есть исключения.

- Но разве исключения есть из всех правил?

- Правила могут быть жесткими, но все же это средства, а не цель правления. Исключения бывают - ибо есть то, что правит, и оно выше правил. Вот, лишь сквозь трещины в стене пробивается свет - и люди видят свет, и так замечают стену и как она стоит. Сеть сплетена, и

каждая нить идет назначенным путем, создавая узор; но ткань не сплошная, а иначе узора не было бы видно; а если бы узора не было видно, не знали бы мы и сети, и жили бы в темноте. Но это все старые сравнения, и я пришел не затем, чтобы повторять такие вещи. Мир – не машина, что создает другие машины, как Саурон. Каждому, кто подчиняется правилам, дана своя, единственная судьба, и он может не подчиняться тому, что для других - правило. Я спрашиваю, хочешь ли ты, чтобы твое стремление исполнилось?

- Хочу.

- Ты не спрашиваешь, как и на каких условиях.

- Наверно, я и не понял бы, как - да это, кажется, и неважно. Как правило, мы движемся вперед, но как - мы не знаем. А каковы условия?

- Твой путь и остановки предписаны заранее. Ты не можешь вернуться по своей воле - ты вернешься (если вернешься) только так, как предуказано. Это будет не то, что читать книгу или смотреть в зеркало - тебе придется подвергаться настоящей опасности. И ты будешь рисковать не одним собой.

- Так ты советуешь мне отказаться? Ты хочешь, чтобы я отступил - из страха?

- Я не советую ни принять, ни отказаться. Я не советник. Я посланец. Мне дозволено лишь говорить. Желать и решать - твое дело.

- Но я не понимаю условий, по крайней мере, последнего. Мне нужно отчетливо представлять себе их все.

- Если ты решишь отправиться в прошлое, ты должен взять с собой Херендиля - иначе Аудойна, твоего сына; ибо ты - уши, а он - глаза. Но ты не имеешь права требовать, чтобы он был защищен от последствий твоего выбора, - единственной защитой ему будет твоя воля и отвага.

- Могу ли я спросить его, хочет ли он этого?

- Он ответит "да". Ибо он отважен и любит тебя; но это не отменит твоего выбора.

- А когда я... мы отправимся в прошлое?

- Когда ты сделаешь выбор.

 

Фигура поднялась по лестнице и удалилась. Раздался рев – словно морские волны обрушились в пропасть. Уже проснувшись и обводя взглядом комнату, освещенную тусклым утренним светом, Альбойн все еще слышал вдали шум волн. С запада налетел шторм. Окно было открыто, занавески промокли, и по комнате гулял ветер.

За завтраком он был неразговорчив. Он все поглядывал на сына, изучая выражение его лица. Интересно, а Аудойну снятся Сны? Судя по виду, если и снятся, не запоминаются. Аудойн, видимо, был в хорошем настроении, и некоторое время довольствовался своей собственной болтовней. Но в конце концов он заметил, что отец молчит - непохоже на него, даже за завтраком.

- Мрачноват ты сегодня, папа, - сказал он. - Что-нибудь случилось?

- Да... д-да нет, ничего, на самом деле, - ответил Альбойн. – Я кажется, задумался. Вот день сегодня мрачный такой - не везет нам, каникулы ведь кончаются. Что ты собираешься делать?

- Надо же! - удивился Аудойн. - А я-то думал, ты любишь ветер. Я вот люблю. Особенно добрый старый западный ветер. Я пойду прогуляюсь вдоль берега.

- А что такое?

- Да ничего - просто ветер сегодня.

- Ну и что тебе в этом чертовом ветре? - спросил Альбойн – какая муха его укусила? Юноша сник.

- Н-не знаю, - ответил он. - Просто я люблю быть на ветру, особенно у моря. Я думал, ты тоже.

Наступило молчание. Немного погодя Аудойн начал снова, довольно робко:

- Помнишь тот день на утесах у Преданнака, когда под вечер появились такие странные облака, и поднялся ветер?

- Да, - сухо ответил Альбойн.

- Ну вот, и когда мы вернулись домой, ты тогда сказал, что это тебе словно что-то напоминает, и ветер будто пролетает сквозь тебя, как... как легенда, которую никак не вспомнишь. И что потом дома, в тепле, у тебя такое ощущение, словно ты услышал длинную историю, которая тебя очень взволновала, но не оставила совершенно никаких образов...

- Разве? - сказал Альбойн. - Я только помню, что было ужасно холодно, и я очень обрадовался огню.

Он сразу пожалел об этом, ему стало стыдно. Потому что Аудойн сразу замолчал - а было ясно, что мальчик собирался сказать что-то еще, у него что-то было на уме. Но что поделать! Ну не может он сегодня говорить о таких вещах. Ему было холодно. Он хотел покоя, а не ветра.

Вскоре после завтрака Аудойн объявил, что собирается как следует поразмяться, и вернется не раньше, чем к чаю. Альбойн остался дома. Весь день его преследовал сегодняшний сон. Он не был похож на обычные сны. И еще он был удивительно нелингвистическим (для него) – хотя слово "Нуменор" напрямую соединяло этот сон с его словесными снами. Он не мог сказать, на каком языке он говорил с Элендилем, на эрессейском или на английском.

Он беспокойно бродил по дому. Книги не читались, трубки не раскуривались. День ускользал меж пальцев, бесцельно убегал в пустоту. Сына он не видел - тот даже к чаю не вернулся, а ведь почти обещал. Стемнело, как показалось Альбойну, необычно рано.

Поздним вечером Альбойн сидел в своем кресле у камина.

- Я боюсь этого выбора, - сказал он себе. Он не сомневался, что этот выбор реален. Ему все равно придется выбирать, так или иначе, как бы он это ни представлял самому себе. Даже если отбросить этот Сон, решить, что это "просто сон", это все равно будет выбор - это будет значить, что он отказался.

"Но я не решаюсь отказаться, - думал он. - Я думаю - я почти уверен, Аудойн согласился бы. И рано или поздно он узнает, что я выбрал. Скрывать от него свои мысли с каждым днем все труднее: мы слишком близки, и не только по крови, чтобы таиться друг от друга. Если я попытаюсь утаить это, тайна станет невыносимой. Мое стремление удвоится, если я буду знать, что мог бы, и сделается нестерпимым. А Аудойн, наверно, будет чувствовать, что я обворовал его из трусости.

Но это же опасно, смертельно опасно - по крайней мере, меня предупредили об этом. Ладно я. Но Аудойн? Но разве эта опасность больше той, которую таит в себе отцовство? Приходить в мир опасно в любой точке Времени. Но эта опасность кажется мне страшнее. Почему? Потому что это исключение из правил? Или оттого, что приходится выбирать во второй раз – двойная ответственность? Дважды стать отцом одного и того же человека - тут кто хочешь задумается. Быть может, я уже возвращаюсь вспять. Не знаю. Быть может... Отцовство - это выбор, но оно не совсем в нашей воле. Быть может, эта опасность зависит от моего выбора, и тем не менее вне моей воли. Не знаю. Как темно... Как воет ветер... «Буря над Нуменором». Альбойн уснул в кресле.

 

Он взбирался по лестнице, вверх, вверх, на высокую гору. Он чувствовал - кажется, даже слышал, - что Аудойн идет за ним, тоже взбирается на гору. Он остановился - он почему-то знал, что стоит на том же месте, что и прошлой ночью; хотя фигуры не было.

- Я сделал выбор, - сказал он. - Я отправлюсь в прошлое вместе с Херендилем.

Потом он прилег, словно хотел отдохнуть. Слегка обернулся:

- Спокойной ночи! - пробормотал он. - Спи, Херендиль! Мы двинемся в путь, как только нас призовут.

- Ты сделал выбор, - произнес голос над головой. - Призыв не замедлит.

Потом Альбойн словно провалился во тьму и в безмолвие, глубокое, абсолютное. Как будто он был вообще вне мира, где любое безмолвие готово смениться звуком, наполнено отзвуками, где всякий покой – лишь отдых перед новым, мощнейшим порывом. Он оставил мир и очутился вовне. Он был молчалив и спокоен: точка.

Он пребывал в равновесии, но отчетливо знал, что, стоит ему захотеть, и он отправится в путь.

- Куда? - он почувствовал вопрос, но это не был голос ни извне, ни изнутри него.

- Туда, куда предназначено. Где Херендиль?

- Ждет. Приказать должен ты.

- Идем!

 

Аудойн шагал и шагал, стараясь по возможности не терять из виду море. Он пообедал в трактире, и отправился дальше. Он прошел больше, чем собирался. Он радовался ветру и дождю, но его томило странное беспокойство. Утром с отцом что-то было не так.

"Надо же, как не повезло, - говорил он себе. - А я-то как раз хотел прогуляться с ним сегодня. На ходу лучше всего разговаривать. Может, и про Сны удалось бы рассказать. С отцом про такое можно разговаривать, когда мы оба в подходящем настроении. Вообще-то с ним всегда легко - он редко бывает такой, как сегодня. Он обычно принимает все так, как хочется: в шутку так в шутку, всерьез так всерьез; и не путает одно с другим, и не смеется, когда не надо. Никогда не видел

его таким ледяным".

Он шагал дальше. "Сны, - думал он. - Но не обычные сны, совсем другие: очень живые; почти никогда не повторяются, но все вместе складывается в историю. Но история какая-то призрачная, безо всяких объяснений. Ни звука, ни слова, одни образы. Корабли, плывущие к земле. Башни на берегу. Битвы, мечи сверкают, - и тишина. И еще эта ужасная картина: огромный храм на горе, и дымится, как вулкан. И жуткое зрелище: море разверзлось, и целый остров рушится, горы падают в море, и черные корабли летят во тьму. Хотел бы кому-нибудь рассказать об этом, понять смысл всего этого. Отец бы помог: вместе из этого можно было бы сочинить славную байку. Если бы знать название этого места, кошмар превратился бы в историю".

Темнеть начало задолго до того, как он вернулся домой. "Надеюсь, отец сыт собой по горло, и вечером будет поразговорчивее, - думал он. - У камина рассказывать сны почти так же здорово, как и на ходу". Когда он поднялся по дорожке и увидел свет в гостиной, была уже ночь.

Он нашел отца у камина. В комнате было тихо-тихо - и жарко после целого дня на свежем воздухе. Альбойн сидел, положив голову на руку. Глаза его были закрыты. Он, казалось, спал. Он не шевельнулся.

Аудойн на цыпочках направился к двери, ужасно разочарованный. Ничего не оставалось, как лечь спать пораньше, и попытать удачи назавтра. Когда он был уже у дверей, ему послышалось, что кресло скрипнуло, а потом отец что-то пробормотал (его голос казался далеким и звучал довольно странно) - что-то вроде «херендиль».

Аудойн привык к странным словам и именам, которые отец бормотал себе под нос. Иногда он сплетал вокруг них длинные истории. Аудойн с надеждой обернулся.

- Спокойной ночи! - сказал Альбойн. - Спи, Херендиль! Мы двинемся в путь, как только нас призовут.

"Спит, - подумал Аудойн. - Спокойной ночи!"

Он открыл дверь, и внезапно шагнул во тьму.

 

Комментарии к Главам I и II

Биография Альбойна, описанная в этих главах, во многих отношениях точно смоделирована из жизни моего отца - хотя Альбойн не был сиротой, а мой отец не был вдовцом. Даты, написанные карандашом на обложке рукописи укрепляют сильный биографический элемент: Альбойн родился 4 февраля (1891 >) 1890 года, на два года раньше, чем мой отец. Аудойн родился в сентябре 1918 года.

Первый публичный экзамен на степень бакалавра с отличием, приведённый в начале Главы II, - первый из двух экзаменов, принимаемых по Классическим языкам в Оксфорде после двух лет (см. Хамфри Карпентер, Биография);«Экзамены на учёную степень»в следующем отрывке - наименование для завершающей экзаменационной сессии по всем предметам в Оксфорде.

Имя отца Альбойна Освин - "многозначительное": os "кумир" и vine "друг" ( см. IV ); отцом Элендиля был Валандиль (см. далее). Эррол,чье имя было связано некоторым образом с именем Эриол (эльфийское имя для Эльфвайна - моряка, IV), похоже, подбиралось из разрешённых, чтобы иметь возможность связи.*

______­__ __________________________________________

* Важно упомянуть о том, что часто встречаемое обращение Освина Эррола к Альбойну - мальчик, не предназначалось, чтобы намекнуть на надменность учительского тона. Мой отец часто использовал его к своим сыновьям как способ выражения дружбы и любви.

_____________________________________________________________________

 




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-06-04; Просмотров: 402; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.01 сек.