Историческая преамбула. речи находится в левом полушарии, которое получает информацию от правой половины зрительного поля и управляет движениями правой сто­роны тела (правой рукой

речи находится в левом полушарии, которое получает информацию от правой половины зрительного поля и управляет движениями правой сто­роны тела (правой рукой, правой ногой и т. д.). Правое же полушарие _получает информацию от левой половины зрительного поля и управляет движениями левой стороны тела, при этом оно не способно управлять речью. Сперри предъявлял таким больным изображение какого-либо объекта (например, яблока или ложки) для восприятия в правое или ле­вое поле зрения. Если информация поступала в левое полушарие, паци­ент всегда отвечал правильно: «Это яблоко» или «Это ложка». Если то же самое изображение воспринималось левым полем зрения и поступа­ло в правое полушарие, то больные ничего не могли назвать — в луч­шем случае они говорили, что видели вспышку света.

Можно ли считать, что они не осознавали предъявленное изобра­жение? ¹ Тем не менее, больные оказались способны в ответ на такое предъявление выбрать на ощупь левой рукой (но не правой!) из разных предметов именно тот, который им был до этого предъявлен на экране. Можно ли считать, что они его все-таки осознавали? Если мужчине предъявить в левом зрительном поле изображение обнаженной женщи­ны, то он дает несомненную эмоциональную реакцию, хотя и не в состоянии сообщить экспериментатору, чем она вызвана. Является ли осознанной эта эмоциональная реакция, субъективно вполне отчетливо переживаемая? Вряд ли можно найти осмысленный ответ на этот вопрос, не понимая, какую роль играет осознание.

Опросы больных, переживших клиническую смерть и реанима­цию, показали: даже в коматозном состоянии они всё же воспринимают что-то из происходящего вокруг них — например, разговоры медицинс­кого персонала, как-то их переживают, а затем, по выходе из комы, спо­собны словесно воспроизвести ². И это в то время, когда практически отсутствуют какие-либо физиологические реакции организма! Можно ли говорить, что в период подобных переживаний больной полностью лишен сознания?

Всё это, в общем-то, всегда понимали физиологи. Но ведь так хочется понять тайну сознания! И, как только обнаруживался какой-нибудь принципиально новый, ранее не предполагавшийся физиологический [окончание cтраницы 145]

__________________________

¹«Обладает ли правое полушарие способностью осознавать события или нет - это
в значительной мере гносеологический вопрос», — пишет Э. А. Костандов (Проблема
нейрофизиологического анализа и неосознаваемых психических явлений. // Методологи­
ческие аспекты изучения деятельности мозга. М., 1986, с. 202.)

²См. Гурвич А. К. Постреанимационные нарушения сознания и некоторые мо-
рально-этические и правовые проблемы реаниматологии. // Мозг и разум. М., 1994,
с. 165.

Раздел второй

процесс, они с настойчивостью, достойной иногда лучшего примене­ния, сразу же пытались в нем найти разгадку этой тайны. Одна из са­мых ярких попыток была предпринята И. М. Сеченовым.

В 1873 г. он публикует большую статью, в заглавии которой зада­ется вопросом: кто, собственно, должен «разрабатывать психологию»? И далее рассуждает так: естественная наука должна объяснять слож­ное простейшим. Но что есть простейшее? Вряд ли осмысленно срав­нивать психическую жизнь с жизнью камней или растений. Но вот род­ство психических явлений с нервными процессами очевидно для физиолога: действительно, психической деятельности без головного мозга не существует; невозможно провести ясную границу между нерв­ными актами и явлениями, которые всеми признаются психическими. А потому надо «передать аналитическую разработку психических явле­ний в руки физиологии», психологию должен «разрабатывать» физиолог. Ибо, мол, только одна физиология держит в своих руках ключ к истинно научному анализу психических явлений.

Таким ключом для Сеченова стал обнаруженный им процесс тормо­жения. Ученый экспериментально показал, что двигательная реакция мо­жет быть прекращена путем раздражения определенных участков мозго­вого ствола. Это значит, что ощущение, вызываемое возбуждением органов чувств («чувствующих снарядов»), может приводить не только к возбуж­дению «двигательных снарядов тела» (терминология тех времен), но и к «возбуждению их тормозов». Сеченов действительно совершил великое открытие. Он первым понял, что без торможения никакая регуляция дви­жения невозможна. Далее он рассуждал так.

Психические (сознательные) процессы непосредственно физиологи­чески неуловимы. Но процессы торможения — тоже нечто неуловимое. Торможение может останавливать какой-то идущий процесс (это ещё можно зарегистрировать), но ведь оно может и помешать начаться чему-то дру­гому. А если ничего не начинается, то это ничего нельзя и заметить. Физио­лог сможет в лучшем случае наблюдать какие-то проявления нервной активности, которые не ведут ни к какому эффекту. Поэтому торможе­ние — особый процесс. Если задуматься, восклицает Сеченов, то ведь управление торможением — это как раз то, что обычно называют во­лей! Задержка движений, т. е. противостояние внешним влияниям, тре­бует больше затрат нервно-психической энергии, чем осуществление движений. Вот почему именно в этом ранее не известном типе физио­логических процессов лежит, по мнению Сеченова, ключ к пониманию сознания. Волевое усилие — торможение — обеспечивает способность организма не реагировать на внешние или внутренние раздражители. [окончание cтраницы 146]

Дата добавления: 2015-06-04