УКАЗАТЕЛЬ литературных работ и источников 4 страница

Здесь в Чернышевском заговорил просветитель,
здесь уверенность в могуществе разума и силе знания
взяла в нем перевес над его материалистическими

взглядами в социологии. Типичный просветитель

Лессинг был особенно дорог Чернышевскому еще п
потому, что он напоминал ему во многих отношения х
Белинского, а эпоха Лессинга напоминала ему 40-ые
и 50-ые годы русской истории. В том и другом случав
это был «период бури и натиска», и вполне изви-
нительно увлечение просветителя другими просветите-
лями **...

В

* См., например, гнусную брошюру проф. одесского университет"»
П. П. Цитовича, вышедшую в 1879 г. под заглавием «Что делали в романе
«Что делать?»». — Серия клеветнических брошюр этого пасквилянта,
направленных против «нигилизма», обратила на него внимание правитель-
ства, которое в 1880 г. дало ему субсидию на издание антиреволюционной
газеты «Берег». Этот прототип «России» и «Русского знамени» никакого
успеха не имел, а издание скоро закончилось плачевным фиаско и, кажется,
растратой. — Выдержки из этой брошюры, к сожалению, очень неполные,
см. в книге Я. Денисюка — «Критическая литература о произведениях
Н. Г. Чернышевского». Москва, 1908 г.

** В этом отношении Чернышевский иногда доходит до преувеличе-
ний, не свойственных его обычному строгому реализму. Так, противодей-
ствие чиновников народной трезвости он объясняет тем, что «они дурно
воспитаны и слишком мало учились» (Соч., IV, 396). Но такие утверждения
встречаются у него редко.

[45] Чтобы составить себе понятие о миросозерцании
Чернышевского, приходится (быть может, несколько
искусственно) соединять отдельные его суждения и
мысли, высказанные по различным поводам в разроз-
ненных статьях и заметках и потому иногда противо-
речащие друг другу или недодуманные до логического
конца. И тем не менее внимательное изучение полного
собрания сочинений Чернышевского приводит нас
к глубокому убеждению, что он обладал довольно цель-

ным материалистическим мировоззрением, которое
старался проводить при обсуждении всех вопросов, как
теоретических, так и практических...

NB

ГЛАВА III

ФИЛОСОФСКИЕ ВЗГЛЯДЫ ЧЕРНЫШЕВСКОГО. —
МОРАЛЬ РАЗУМНОГО ЭГОИЗМА

Ср. Engels

[47—50] На Западе эволюция левого гегельян-
ства привела к Фейербаху, который заложил
основу материалистической философии. «Тем, —
говорит Чернышевский, — завершилось развитие
немецкой философии, которая теперь в первый раз
достигла положительных решений, сбросила свою
прежнюю схоластическую форму метафизической

Feuerbach versus

** 226

трансцендентальности и, признав тождество своих
результатов с учением естественных наук, сли-
лась с общей теорией естествоведения и антропо-
логией» *.

Этими словами Чернышевский совершенно определенно при-
мыкает к «антропологическому принципу» и «гуманизму» Фейер-
баха.

Основным вопросом философии является во-
прос об отношении между мышлением и бытием.

не точно! NB ср. Feuerbach²²⁷

Идеализм признает ||примат|| духа над природой,

материализм утверждает примат природы или

материи. В этом отношении Фейербах шел

навстречу материализму, отвергая идеализм
Гегеля с его абсолютной идеей ***...

* Очерки гогол. периода. Соч., II, 162.
** Сравни Энгельс. Фейербах по отношению к общему итогу. Ред.
*** Попытка Ланге доказать, что Фейербах не был материалистом
(«История материализма», СПб., 1899, т. 2, стр. 394 и сл.), не выдержи-
вает критики. См. Плеханов — Основные вопросы марксизма, СПб.,
1908, стр. 7 и сл.; его же — За двадцать лет, изд. 3, СПб., 1909, стр. 271
и сл.

[53] Прежние теории нравственных наук, говорит Чер-
нышевский, лишены были всякого научного значения
благодаря пренебрежению к антропологическому прин-
ципу. Что же это за антропологический принцип? «Антро-
пология, — отвечает Чернышевский, — это такая наука,
которая, о какой бы части жизненного человеческого
процесса ни говорила, всегда помнит, что весь этот процесс
и каждая часть его происходит в человеческом организме,
что этот организм служит материалом, производящим
рассматриваемые ею феномены, что качества феноменов
обусловливаются свойствами материала, а законы, по
которым возникают феномены, есть только особенные
частные случаи действия законов природ" (курсив наш)...

[58—60] Такова была эта знаменитая статья, которая
впервые в русской литературе определенно излагала
основные начала фейербахова материализма, доведенного
у Чернышевского до крайних логических выводов... Эта
статья была философским манифестом «новых людей»,
разночинской интеллигенции — и так на нее и взгля-
нули враги революционной демократии...

«Отеч. Записки» сгруппировали возражения, сделан-
ные Юркевичем против Чернышевского *. Они своди-
лись к тому, что 1) Чернышевский не знает филосо-
фии; 2) что он смешал применение естественно-научного
метода к изучению психических явлений с самим объяс-
нением душевных явлений; 3) что он не понял важности
самонаблюдения как особенного источника психологи-
ческих познаний; 4) что он «перемешал (?) метафизическое
учение о единстве материи»; 5) что он допустил возмож-
ность превращения количественных различий в качест-
венные; 6) наконец, «вы допустили, что всякое воззрение
есть уже факт науки, и таким образом утратили раз-
ницу жизни человеческой от животной. Вы уничтожили
нравственную личность человека и допускаете только
эгоистические побуждения животною» **.

На это Чернышевский отвечает, что все те же самые
смертные грехи, которые Юркевич открывает в нем,
семинарские тетрадки открывают в Аристотеле, Бэконе,
Гассенди, Локке и т. д., — словом во всех философах,
которые не имели чести принадлежать к цеху идеалистов...

• Своей статьей против Чернышевского «скромный» профессор Киев-
ской духовной академии Юркевич сделал карьеру: Катков и Леонтьев
вскоре устроили ему перевод на кафедру философии в Москву. Вместе с тем
этот несчастный человек таким образом обессмертил свое имя. Можно ли
только позавидовать такому бессмертию?

** Как увидим нише, аналогичный аргумент почти через сорок леи
приводит г, Иванов в своей «Истории русской критики». Недурно?

577

[63] Идеализм по своему сущ еству созерцателен;?
материализм же - система действенная, соответствую-
щая периодам общественного подъема и классам револю-
ционно настроенным. Вместе со всем своим поколением
Чернышевский естественно стал на точку зрения материа-
листического монизма...

[66] Чернышевский, связывавший философское миро-
воззрение с определенными практическими стремлениями,
понимал, что новейший материализм является философией

рабочего класса...

[71] Этика Чернышевского сильно напоминает этику
Фейербаха; скажем поэтому несколько слов о последней.
Как замечает Энгельс*, этика Фейербаха по форме
реалистична, по существу же своему совершенно аб-
страктна...

[74] Чернышевский продолжает свою аргументацию.
Человек, проводящий целые недели у постели больного
друга, приносит свое время и свою свободу в жертву
своему чувству дружбы: это «свое» чувство в нем так
сильно, что, удовлетворяя его, он получает большую
приятность, чем получил бы от всяких других удоволь-
ствий и даже от свободы; а нарушая его, оставляя без
удовлетворения, чувствовал бы больше неприятности, чем
сколько получает от временного стеснения своей свободы.
То же можно сказать об ученых, отрекающихся от лич-
ной жизни во имя интересов науки, или о политических
деятелях, «называемых обыкновенно фанатиками», —по-
ясняет Чернышевский, т. е. о революционерах...

[82] Теория разумного эгоизма не должна вводить нас.
в заблуждение. Это на первый взгляд индивидуалисти-
ческое учение в действительности насквозь проникнуто
общественным характером. Важна не форма, а содержа-
ние «разумного эгоизма» — и, как мы видели выше,
Чернышевский и его последователи решали все относя-
щиеся сюда спорные вопросы в социальном духе, в смысле

служения общественным и общечеловеческим интересам.
В основе морали разумного эгоизма лежит идея долга,
но долга свободного, идея выбора, соответствующе-
го внутреннему, органическому благородству. «Быть

• Энгельс. От классического идеализма и пр. ²²⁸, стр. 35 и сл. —
Энгельс зло вышучивает этику Фейербаха, утверждая, что по его морали
биржа — высший храм нравственности, если только спекуляция ведется
с правильным расчетом. Это, к онечно, полемический прием, но он удачно вскрывает абстрактность и неисторичность фейербаховской морали.

защитником притесняемых или защитником притесне-
ний, — выбор тут не труден для честного человека» *.
Теория разумного эгоизма — это и есть мораль честных

людей, мораль революционного поколения 60-х годов...

ГЛАВА IV

ЭСТЕТИКА И КРИТИКА ЧЕРНЫШЕВСКОГО

[93] Исполненный сил и надежд представитель начинающей
свою историческую карьеру революционной демократии реши-
тельно отказывается признать идеалистический взгляд, видящий
в трагическом закон вселенной. И здесь он пытается стать на
«антропологическую» точку зрения...

[104] Эстетические вопросы были для него только полем
битвы, на котором юный революционер мысли давал первое сра-
жение ненавистному старому миру, ненавистному со всеми его
политическими и экономическими учреждениями и со всей его
идеологией и моралью. В своей диссертации, «где под несколько
схоластической формой бурлит жажда жизни, работы, земного
счастья» **, Чернышевский выступил в качестве выразителя идей
и настроения разночинной интеллигенции, в то время (после
Крымской войны) смело выходившей на историческую сцену
с развернутым знаменем протеста...

ГЛАВА V
ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ ЧЕРНЫШЕВСКОГО

?

[135] Если вспомнить, что Чернышевский жил в эцоху
глухой европейской реакции, наступившей вслед за подав-
лением революционного движения 1848—49 гг., что во
Франции торжествовал Наполеон III, в Австрии был вос-
становлен абсолютизм, Пруссия изнывала в тисках фео-
дальной реакции, Италия тщетно стремилась к своему
освобождению, Россия собиралась только разделаться
с крепостным правом, если вспомнить, что в Европе поли-
тическое оживление начало наступать только после австро-
итальянской войны 1859 года, а в наличность серьезных
революционных сил в России Чернышевский, ка к мы уви-
дим ниже, не верил, то мы поймем, что его объективизм
должен был сплошь и рядом приводить его к безотрадному
пессимизму. И тем не менее Чернышевский считал долгом
чести не скрывать от себя и своих читателей всей правды,

• Сочинения, IV, 475.

** Андреевич —Опыт философии русской литературы. СПб., 1905,
стр. 249,

как бы горька она ни была, и никогда не признавал поло-
жения: «тьмы низких истин нам дороже нас возвышаю-
щий обман»...

NB

[145—147] Итак, Чернышевский рекомендовал опти-
мистическое отношение к жизни именно на основании
того, что в наше время главная движущая сила истории —
промышленное направление... «... Победы Наполеона в
Испании и Германии принесли некоторую пользу этим
странам, как же не принесут некоторую пользу победы
фабрикантов и инженеров, купцов и технологов? Когда
развивается промышленность, прогресс обеспечен. С этой
точки мы преимущественно и радуемся усилению промыш-
ленного движения у нас». И дальше Чернышевский с вос-
торгом отмечает несколько новых фактов из области
промышленного развития: основание нового пароходного
общества по Волге и ее притокам, сельскохозяйственную
выставку в Киеве и т. п. *...

После вышесказанного нас, конечно, не уди-
вит, когда мы услышим от Чернышевского,
что в основе политического брожения обыкно-
венно лежит недовольство социальное**. Нас
не поразит его фраза, как бы выхваченная из
брошюр Маркса 1848—49 года, что «соль и вино
участвовали в падении Наполеона, Бурбонов
и Орлеанской династии» ***. И мы не удивимся,
читая у него рассуждение о причинах падения

Ср. Плеха-

нов

Рима, которое он вслед за Плинием объясняет
изменением земельных отношений: «большепо-
местность разорила Италию — latifundia perdi-
dere Italiam» ****...

[152] В статье «Капитал и труд» Чернышев-
ский показывает, что в основе древней истории
лежала борьба классов. В Афинах, по его мнению,
в этой борьбе преобладал чисто политический
элемент: эвпатриды и демос боролись почти исклю-
чительно за или против распространения поли-
тических прав на массу демоса*****. В Риме

* Современное обозрение (ноябрь 1857 г.). Соч., III, 561—2. Ср.
«Заметки о журналах» (ноябрь 1856 г.), где Чернышевский «важнейшим
из всех улучшений» после Крымской войны признает «принятие мер к по-
строению обширной сети железных дорог». Соч., II, стр, 653.
** Июльская монархия. Соч., VI, 63.
*** Кавеньяк. Соч., IV, 33.
**** «Капитал и труд». Соч., VI, 15.

***** Совершенно ясно, что Чернышевский здесь ошибается, но это
ошибка случайная, так как он же обыкновенно доказывает, что в основе
политической борьбы лежит столкновение экономических интересов. —
Впрочем, и у Энгельса мы встречаем такую фразу: «По крайней мере, в но-
вейшей истории государство, политический строй является подчинен-

Ср. Marx

„Das
Kapital",
III, 7 ²³⁰

фальшь!

гораздо сильнее выступает на первый план борьба
за экономические интересы...

[154—155] Итак, для Чернышевского было ясно,
что современные общественные классы складываются
в процессе производства: трем элементам производ-
ства — земле, капиталу и труду — соответствуют
три основных класса современного общества: земле-
владельцы, буржуазия и рабочие. В примечаниях
к Миллю он определенно указывает, что в общем и
целом взаимные отношения этих трех классов обу-
словливаются трехчленным делением продукта на
ренту, прибыль и заработную плату...

[157—160] Правда, у Чернышевского встречается
выражение «язва пролетариата», но употребляет он
собственно это выражение во время полемики с бур-

жуа — западниками, склонными усматривать в За-
падной Европе чуть ли не рай и не желающими кри-
тически отнестись к отрицательным сторонам запад-
ноевропейских отношений *... Чернышевский мог
в интересах более верной защиты общинного земле-
владения ставить русскому обществу на вид угро-
жающую народу пролетаризацию. Но ведь и социал-
демократы, возражающие против столыпинских аг-
рарных мероприятий, прибегают к аналогичному
аргументу (не по форме, конечно, а по существу)...
Но что такое пролетарий? Быть может, Черны-
шевский разумел под ним просто бедняка или того
же «простолюдина»? А вот послушаем самого Чер-
нышевского. Издеваясь над Вернадским за его
фразу, что во Франции «множество пролетариев
имеют недвижимую собственность», Чернышевский
пишет: «Мы осмеливаемся спросить, каким же обра-
зом могла произойти такая странность? Сколько нам
случалось читать экономистов, пролетарий всегда
означает у них человека, не имеющего собствен-
ности; это вовсе не то, что просто бедняк; да, эконо-
мисты строго различают это понятие: бедняк просто

ным элементом, а гражданское общество, область экономических отношений
имеет решающее значение» (loc. cit., 57). Будто так обстоит дело только
«в новейшей истории»? Это, конечно, обмолвка. Не будем же особенно

? строги к аналогичным обмолвкам Чернышевского.

* Заметки о журналах («Русская беседа» и славянофильство), март,
1857 г., Соч., III, 151. — В то время Чернышевский еще надеялся, что
«лучшие представители» славянофильства, на которых правительство смот-
рело довольно косо, пойдут с демократами рука об руку по некоторым
вопросам (в частности, по вопросу о политической свободе и обеспечении
народного благосостояния). Скоро он в этом разочаровался.

человек, у которого средства к жизни скудные, а проле-
тарий — человек, не имеющий собственности. Бедняк
противопоставляется богачу, пролетарий — собствен-
нику. Французский поселянин, имеющий 5 гектаров
земли, может жить очень скудно, если земля его дурна
или семейство его слишком многочисленно, но все-таки
он не пролетарий; напротив, какой-нибудь парижский
или лионский мастеровой работник может жить в бо-
лее теплой и удобной комнате, может есть вкуснее и
одеваться лучше, нежели этот поселянин, но все-таки
он будет пролетарием, если у него нет ни недвижи-
мой собственности, ни капитала, и судьба его исклю-
чительно зависит от заработной платы»*. Эти слова
родоначальника народничества показывают, насколько
выше он стоял таких эпигонов народничества, как на-
пример В. Чернов, до сих пор не желающий усвоить
разницу между бедняком и пролетарием. Они же по-
казывают, почему он считал «пролетариатство... за язву,
более тяжелую для народной жизни, нежели простая бед-
ность».. Чернышевский имел в виду необеспеченность су-
ществования, которая в случае безработицы, болезни или
старости обрекала пролетария на голодную смерть... «Мы
нимало не сомневаемся в том, — говорит он, — что эти
страдания будут исцелены, что эта болезнь не к смерти,
а к здоровью»**. Пролетарии не успокоятся, пока
пе добьются удовлетворения своих требований, и вот
почему капиталистическим нациям предстоят новые
смуты, жесточайшие прежних. «С другой стороны, —
говорит Чернышевский, — число пролетариев все уве-
личивается, и главпое, возрастает их сознание о своих
силах и проясняется их понятие о своих потребно-
стях» ***. Скажите откровенно, читатель, эта фраза
но напоминает вам ничего из «Коммунистического
манифеста»?

[174—176] Народнически настроенная часть нашей
публики меньше всего интересовалась анализом воззре-
ний Чернышевского с точки зрения его близости к на-
учному социализму; и очень возможно, что установление
такой близости она сочтет оскорблением памяти великого
мыслителя. Среди большинства марксистов, напротив,
господствует взгляд на Чернышевского, как на писателя
очень симпатичного, в свое время полезного, но весьма
далекого от современного материалистического миро-
воззрения. На их отношение к Чернышевскому сильно

N B

N B

• О поземельной собственности. Соч., III, 418 (1857 г.).
*• Соч., III, 303 (1857 г.).
*** О поземельной собственности. Соч., III, 455 (1857 г.).

NB

действует тот каприз истории, в силу которого этот
объективист и материалист сделался родоначальником

народничества. Вообще же большинство публики знает
о Чернышевском лишь то, что он написал утопический
роман «Что делать?» и якобы мечтал о переходе России
от общины сразу к социализму посредством заговора
небольшой кучки революционеров-интеллигентов.
Действительная научная физиономия Чернышевского имеет
весьма мало общего с этим фантастическим образом...

Чернышевский смотрел на историю человечества глазами
строгого объективиста. Он видел в ней диалектический процесс
развития путем противоречий, путем скачков, которые сами
являются результатом постепенных количественных изменений.
В итоге этого безостановочного диалектического процесса про-
исходит переход от низших форм к высшим. Действующими
лицами в истории являются общественные классы, борьба которых
обусловливается экономическими причинами. В основе истори-
ческого процесса лежит экономический фактор, определяющий
политические и юридические отношения, а также идеологию

общества.

чересчур

Можно ли отрицать, что эта точка зрения
близка к историческому материализму Маркса
и Энгельса? От системы основателей современ-
ного научного социализма мировоззрение Чер-
нышевского отличается |лишь| отсутствием систе-

матизации и определенности некоторых терминов.
Единственный серьезный пробел в историко-
философских воззрениях Чернышевского заклю-
чается в том, что он не указал определенно на
решающее значение развития производительных
сил как основного фактора исторического про-
цесса...

ГЛАВА VII

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ И СОЦИАЛИЗМ

[275—280] В рассуждениях Чернышевского по этому
поводу мы снова наталкиваемся на причудливое смешение

NB

гениальных прозрений и утопических тенденций, —

смешение, объясняемое, как и во всех других случаях,

общим характером его экономической системы, о котором

мы говорили неоднократно.

Он упрекает Милля за то, что «о самом главном товаре —

о труде» тот ограничивается парой замечаний, в то время как

«труд — единственный или важнейший товар для огромного

большинства людей» *. Чернышевский объясняет это обстоятель-
ство тем, что весь анализ ведется у Милля с точки зрения капита-
листа, что «точка зрения, из которой возникает идея стоимости
производства, — точка зрения производителя, п собственно
только производителя, покупающего труд у наемных работни-
ков» **. Если не поставить коренного вопроса об этом «странном
товаре», то ничего особенного и нельзя будет сказать о его мено-
вой стоимости: товар как товар подчинен уравнению снабжения
и запроса — только и всего. «Но коренной-то вопрос состоит
в том: следует ли труду быть товаром, следует ли ему иметь мено-
вую ценность?»...

Покупка труда от покупки раба отличается только продол-
жительностью времени, на которое совершается продажа, и
степенью власти, какую дает над собой продающийся покупа-
ющему. Основная черта здесь одна и та же: власть частного
человека над экономическими силами другого человека. «Юрист
и администратор могут интересоваться разницей между по-
купкой труда и невольничеством; но политикоэконом не
должен»...

NB

«Труд не есть продукт. Он еще только производитель-
ная сила, он только источник продукта. Он отличается

от продукта, как мускул от поднимаемой мускулом тя-
жести, как человек от сукна или хлеба» ***...

NB

Вслед за классической экономией Чернышевский раз-
личает два вида ценности: внутреннюю и меновую. Под
внутренней ценностью он разумеет ценность потребитель-
ную **** — и в отличие от буржуазной экономии именно
на анализе этой внутренней ценности он сосредоточивает
главное внимание. Это совершенно естественно, если вспом-
нить, что Чернышевский критикует капиталистический
строй не столько с точки зрения его внутренних объектив-
ных тенденций, сколько с точки зрения его противополож-
ности интересам общества, народа, массы...

«Мы видим, — заключает он, — что по сущности дела
меновая ценность должна совпадать с внутренней и от-
клоняется от нее только вследствие ошибочного призна-
ния труда за товар, которым труду никак не следует

* Примечания к Миллю, стр. 436 и сл.
** Ibid., стр. 492.
*** Примечания к Миллю, стр. 493.
**** Чтобы предмет имел меновую ценность, нужно... быть ему годным
на известное употребление, — по мнению покупателя... На языке полити-
ческой экономии это выражается так: меновую ценность имеют лишь
те предметы, которые имеют внутреннюю ценность». Прим. к Миллю,
стр. 420.

Дата добавления: 2015-06-04