Техника и практика психоанализа 14 страница

Пять качеств, описанных выше, являются наиболее типичными характеристиками, указывающими на реак­цию переноса. Выделяющейся чертой, которая переве­шивает все остальные и включается во все остальное, является неуместность. Неуместность проявляется в ин­тенсивности, противоречивости, непостоянности, стойко­сти, которые сигнализируют, что в работе имеет место перенос. Это остается верным, не только когда такие ответы имеют место по отношению к аналитику, но так­же и тогда, когда они возникают по отношению к дру­гим людям. Реакции, которые не соответствуют харак­теру или месту, есть явления переноса.

3.3. Исторический обзор

Я бы хотел кратко изложить основные вклады, сде­ланные Фрейдом и другими исследователями в наше понимание теоретических и технических проблем, каса­ющихся переноса. Я приведу их в хронологическом по­рядке за период с 1895 по 1960 годы. Я буду упоми­нать только те темы, которые я рассматриваю как зна­чительное продвижение вперед и буду пропускать мно­жество ценных работ, которые являются, в сущности, обзорными или повторениями. Студентам я бы посовето­вал прочитать оригинальные работы. Предлагаемые здесь обзоры не только чрезвычайно сконденсированы, но также и субъективно отобраны. Этого вопроса мы уже касались в секции 1.1.

Первое описание и обсуждение роли переноса дано Фрейдом в части IV работы «Об истерии» (1893—95). Сначала он считал невыгодным такое положение, ког­да пациент чрезмерно усиливает свое личное отношение к терапевту, хотя он осознавал, что только личное вли­яние может снять определенные сопротивления (с. 301).

Некоторые пациенты имеют тенденцию чувствовать себя заброшенными, другие боятся стать зависимыми, даже сексуально зависимыми. Затем он описал пациентов, которые имеют тенденцию переносить на фигуру тера­певта дистрессирующие идеи, которые возникают из-за содержания их анализа. Эти пациенты, говорит Фрейд, создают «фальшивую связь» с аналитиком (с. 302—303). В некоторых случаях это происходит регулярно. Затем он переходит к описанию техники обращения с такой ситуацией. 1) Она должна быть осознана. 2) Аналити­ку следует продемонстрировать, что она является поме­хой. 3) Аналитику следует попытаться проследить ее, происхождение на сеансе. Сначала Фрейд был «сильно раздосадован» за это увеличение работы, но вскоре он осознал его ценность (с. 304).

Случай Доры является поворотным пунктом в истории психоаналитической техники (Фрейд, 1905н). Здесь, очевидно, очень скромно и очень ясно Фрейд описыва­ет, как он пришел к пониманию решающей важности переноса, потерпев неудачу в осознании поведения и в обращении с одной из своих пациенток. Это привело к прерыванию лечения и к терапевтической неудаче. В этой работе Фрейд описывает, как его пациентка переживала чувства по отношению к его личности в те­чение анализа, которые были новым изданием, факси­миле, перепечаткой, обработанными изданиями чувств, которые первоначально относились к значимым лично­стям в прошлом (с. 115). Кажется, что такие чувства вновь созданы, но в действительности они являются переживанием старых эмоциональных реакций. Фрейд назвал это явление переносом и подчеркнул, что он является необходимой частью психоаналитической тера­пии. Он создает величайшие препятствия, но при этом является наиболее важным союзником в лечении. Он слишком поздно осознал, что чувства переноса пациентки к нему изменены и что она обращается с ним как с фрагментом своего прошлого. Она дорвала с Фрейдом, так как не осмелилась сделать это со своим возлюб­ленным (с. 118—119). Фрейд потом осознал, что анализ враждебного переноса необходим для успеха лечения (с. 120).

Работа Ференци 1909 года «Интроекция и перенос» является следующим шагом вперед. Здесь Ференци затрагивает некоторые новые идеи о переносе, с некото­рыми из которых мы все еще сражаемся сегодня. Он отметил, что реакции переноса имеют место не только в аналитической ситуации у невротиков, но и везде. Он считал реакции переноса специальной формой пе­ремещения и заметил, что терапевты чрезвычайно ча­сто становятся объектами реакций переноса, а не только аналитики. Однако он полагал, что такая рас­положенность существует у пациента, а аналитик явля­ется только катализатором. Обычно эти реакции про­являются в негативной и позитивной формах. Более того, Ференци полагал, что все невротики испытывают сильное желание переноса. Эти фрустрированные лю­ди имеют склонность интроецировать и жаждать иден­тификации (с. 47—49). Они имеют тенденцию вводить личность аналитика в свой частный мир. Он показал это на контрасте с параноиками и другими психоти­ками, которые не интроецируют аналитика, но имеют тенденцию создавать дистанцию между собой и анали­тиком. Более того, он развивал теорию, что происхож­дение реакций переноса восходит к определенным про­екциям раннего детства. Личность аналитика скрыта, и поэтому он является экраном для важных объектов из инфантильного прошлого пациента (с. 62). Реакция переноса является попыткой к исцелению.

Ференци пошел дальше и обсудил, как при гипнозе и внушении мы также имеем дело с реакциями перено­са, которые имеют сексуальную основу и проис­ходят от фигур родителей. Готовность пациента «пе­реносить» на гипнотизера является дериватом либо родительской любви, либо родительского страха (с. 62— 63, 67). Пациенты затем становятся слепо верящими и покорными. Похожие реакции имеют место в психо­аналитической терапии без гипноза. Можно различить разницу между переносом отца и матери в гипнозе и можно видеть изменения, то есть колебания пациента между реакциями любви, которые являются материн­скими реакциями и реакциями страха, которые являют­ся реакциями на отца.

Работа Фрейда «Динамика переноса» (1912а) добав­ляет некоторые ценные моменты в понимание перено­са. Готовность пациента к реакциям переноса идет от его неудовлетворенности (с. 100). Они особенно сильны у невротического пациента из-за его невроза и не уве­личиваются от аналитической процедуры (с. 101). Ре­акции переноса являются показателями регрессии ли­бидо. Как перенос, так и сопротивление являются ком­промиссными образованиями (с. 102—103). Каждый конфликт пациента должен быть доведен до конца в ситуации переноса (с. 104). Это очень важно для ана­лиза, поскольку пациент может бороться со своими не­решенными конфликтами, касающимися важных объ­ектных отношений в прошлом. Невозможно убить врага заочно, как невозможно убить его портрет (с. 108). Эти проблемы можно разработать в действующей ситуации переноса, имеющей место во время анализа.

В этой работе Фрейд обсуждает некоторые взаи­моотношения между переносом и сопротивлением, в частности, различия между позитивным (т. е. сексу­альным и эротическим) переносом и негативным перено­сом и то, как они влияют на формирование сопротивления (с. 105—106). Он различает сексуальный, эротический перенос и негативный перенос — с одной стороны, и, с другой — «согласие», которое является несексуаль­ной, позитивной реакцией переноса. По мнению Фрей­да, все реакции переноса, в сущности, амбивалентны (с. 106). Интересно, говорит Фрейд, что пациенты имеют реакции переноса не только к аналитику и к терапев­там, но и к институтам (с. 106).

Работа «Рекомендации терапевтам, практикующим психоанализ» (19126) заслуживает упоминания, пото­му что в ней Фрейд впервые описывает контрпере­нос и необходимость для аналитика «психоаналитичес­кого очищения». Здесь впервые Фрейд приводит зна­менитое сравнение с «зеркалом». Для того чтобы раз­решить перенос, аналитику необходимо соблюдать свою анонимность. «Доктору следует быть непроницаемым для своих пациентов, и, как зеркало, он не должен по­казывать им ничего кроме того, что показывают ему» (с. 118).

В эссе «В начале лечения» (19136) содержатся ре­комендации Фрейда о том, что тему переноса не следу­ет затрагивать до тех пор, пока не будет ощутимых признаков сопротивления. Он также считает, что не нужно делать интерпретации пациенту, пока между аналитиком и пациентом не разовьется согласие. Согласие придет, если мы выкажем серьезный интерес к па­циенту, поработаем над его сопротивлением и проявим сочувствие, понимание (c. 139—140). Мне бы хотелось сказать, что это первое Описание рабочего альянса.

В работе «Воспоминание, повторение и тщательная проработка» (1914с) Фрейд довольно детально обсуж­дает тенденцию отыгрывания у пациента в ситуации переноса. Он также ввел новую гипотезу для объясне­ния реакций переноса, а именно, концепцию навязчи­вого повторения, но это еще не связано с инстинктом смерти. Более того, в этой работе есть первое замеча­ние о концепции невроза переноса (с. 154). Невроз переноса является артефактом лечения, на него пере­мещают обычный невроз пациента. Невроз переноса излечим путем аналитической работы.

«Наблюдения над любовью переноса» (1915а) за­служивает упоминания по двум важным причинам. Фрейд впервые упоминает здесь «правило умеренности». Это фундаментальный принцип, говорит Фрейд, он за­ключается в том, что следует позволять продолжать существовать нуждам и страстным желаниям пациента для того, чтобы они могли побуждать пациента прово­дить аналитическую работу (с. 165). Это выдающаяся работа еще и потому, что в ней Фрейдом дан чувст­венный, личностный и литературный показ проблемы должного обращения с романтической любовью паци­ента к аналитику.

Части «Перенос» и «Аналитическая терапия» в «Лекциях по введению» (1916—17), в сущности, до на­стоящего времени являются наиболее систематическим и тщательным образом основных идей Фрейда о пере­носе. Более того, здесь дано обсуждение термина «невроз переноса» как категории невроза, противосто­ящей нарцисстическому неврозу, а также краткое об­суждение проблем переноса в психозах (сс. 445, 423— 430).

Главное изменение в теоретических идеях Фрейда о природе явлений переноса было дано в работе «По ту сторону принципа удовольствия» (1920). Некоторые детские реакции повторяются в переносе не потому, что есть надежда на удовольствие, а потому, что су­ществует принуждение к повторению, которое более примитивно, чем принцип удовольствия, и перевешивает его (с. 20—23). Навязчивое повторение является ма­нифестацией инстинкта смерти (с. 36). В первый раз реакции переноса рассматривались как манифестации либидозного инстинкта и инстинкта смерти.

После этих работ не было новых серьезных работ, раз­вивающих эту тему до публикации серии статей Гло­вера по технике в 1928 г. Oни были первым системати­ческим и клиническим описанием некоторых типичных проблем в развитии и разрешении неврозов переноса и сопротивлений переноса, Гловер выделяет различные фазы развития переноса, типичные проблемы в обра­щении с ними.

Технические работы Эллы Фримен Шарп (1930) по­казывают важность анализирования фантазий паци­ента по отношению к аналитику. В его грамотном и тонком показе она придает особое значение тому, ка­кую роль играют представления Суперэго, Эго, Ид в фантазиях, связанных с аналитиком. Реакции переноса являются не только перемещенными, но также могут быть и проективными. В соответствии с точкой зрения Клейн Элла Шарп придерживается мнения, что ана­лизирование переноса не является отдельной задачей, но задачей с начала и до конца анализа является то, что ситуацию переноса следует постоянно разыскивать. Клинически чрезвычайно важным является ее описа­ние некоторых проблем неявных сопротивлений перено­са, которые обнаруживаются у податливых, покорных пациентов.

Работа Фрейда «Анализ конечный и бесконечный» (1937а) заслуживает упоминания, потому что в ней Фрейд продолжает обсуждение гипотезы о переносе и сопротивлениях переноса. Он продолжает обсуждать проблему затяжного переноса и отыгрывания, которые он относит к навязчивому повторению, манифестации инстинкта смерти. Он уделяет внимание физиологичес­ким и биологическим факторам (с. 224—243). В этой работе он затрагивает вопрос о том, правильно или нет аналитику возбуждать латентные проблемы пациента. Фрейд был непреклонен в том, что аналитику не следу­ет манипулировать с переносом; его задачей является анализировать, не манипулировать (с. 232—234).

Две работы Ричарда Стербы (1939, 1934) по перено­су вносят важный вклад в наше понимание терапев-

тического процесса. Он описывает раскол Эго пациен­та, который происходит, когда он в состоянии иденти­фицироваться частично с наблюдающей функцией анали­тика. Таким образом, пациент способен стать активным участником анализа. Он не только продуцирует мате­риал, но может, на основе идентификации, работать с ним аналитически. Эта мысль является нейтральным элементом в том, что позднее стало известно как «тера­певтический», или «рабочий альянс».

Небольшой том по технике Феничела (1941) явля­ется сконденсированным, систематическим, тщательным образом теоретического базиса психоаналитической техники. Он также предлагает вниманию схему техни­ческих шагов, рассматриваемых в подходе к типичным проблемам техники.

Наиболее выдающимся вкладом Макальпино в работе «Развитие переноса» (1950) является ее тща­тельный анализ того, как аналитическая ситуация превращает готовность пациента к переносу в реакцию переноса. Она выделяет около полутора десятков фак­торов, которые играют роль в индуцировании необходимой регрессии у пациента, проходящего психоанализ.

Филлис Гринакре в «Роли переноса» (1954) добавляет несколько важных инсайтов в отношении проис­хождения переноса. Она также объясняет важность «га­рантирования» от переноса, избегания «контамина». Ее замечание о неровных отношениях в аналитической ситуации, о шероховатостях между пациентом и аналитиком является другой полезной мыслью (с. 674). Гринакре осознает, что отношения переноса чрезвычайно сложны, и полагает, что нам следует уделять больше внимания выявлению отношения переноса (Гринакре, 1959).

Дискуссия по проблемам переноса (проведенная на 19 Международном психоаналитическом конгрессе в 1955 г.) является блестящим обобщением современной психоаналитической точки зрения (Ваельдер ет. ал. 1956). Анализ Элизабет Зетцель (1956) важности «тера­певтического альянса» также является выдающимся вкладом. В этой работе она подчеркивает, насколько по-разному он понимается классическими аналити­ками и последователями Мелани Клейн. Это различие

является, по моему мнению, основой для некоторых важных различий в теории и технике. Работа Спитца (19566) углубляет наше понимание того, как аналити­ческое окружение воскрешает некоторые из наиболее ранних аспектов взаимоотношении мать — ребенок. В эссе Винникота (1956а) делается ударение на модификации техники, что необходимо для пациента, который не име­ет опыта адекватного материнства в ранние месяцы жиз­ни. По его мнению, только когда пациент способен раз­вить неврозы переноса, мы можем рассчитывать на ин­терпретативную работу.

Очень точное и проницательное исследование Лое­вальда (1960) «Терапевтическое действие психоаналити­ка» заостряет внимание на некоторых невербальных элементах в отношении переноса. Он описывает тип взаимной зависимости материнского невербального и стимулирующего развитие взаимодействия с ребенком. Это частично зависит от материнских селективных и организующих функций, которые помогают ребенку в формировании структуры Эго. Материнское видение потенций ребенка становится частью представлений ре­бенка о самом себе. Похожие процессы независимо происходят в психоаналитической терапии.

Книга Лео Стоуна (1961) «Психоаналитическая си­туация» является, по моему мнению, важным шагом вперед в прояснении некоторых проблем явлений пере­носа. Концепция необходимости вознаграждений, тера­певтической цели аналитика, его ударение на различ­ные, сосуществующие взаимоотношения аналитика и пациента представляет собой значительное продвиже­ние в нашей теории и технике. Я полагаю, что именно работа Зетцель по терапевтическому альянсу и книга Стоуна по психоаналитической ситуации привели меня к формулировке понятия рабочего альянса (Гринсон, 1965в). Отделение относительно невротических отно­шений к аналитику от более невротических реакций пере­носа имеет важные теоретические и практические под­тексты. Пациент должен быть способен развивать оба типа отношений для того, чтобы быть анализируемым.

Нельзя завершить исторический обзор такой важной темы, не включив краткое описание некоторых спорных моментов. Я выбрал два, на мой взгляд, самых важных современных отклонения среди психоаналитиков — школы Мелани Клейн и Франца Александера.

Последователи школы Мелани Клейн считают, что интерпретация бессознательного смысла реакций пере­носа является затруднением терапевтического (пере­носа) процесса. Однако они полагают, что отношение пациента к его аналитику всегда является полностью бессознательной фантазией (Изаркс, 1948, с. 7). Яв­ления переноса рассматриваются как проекции и ин­троекции большинства инфантильных хороших и пло­хих объектов. Хотя эти ранние интроекции возникают в превербальной фазе, клейнианцы ожидают от таких пациентов, что они будут постигать смысл этих прими­тивных поступков с самого начала анализа (Клейн, 1961; Зегаль, 1964). Они не анализируют сопротивле­ние как таковое, но вместо этого интерпретируют ком­плексные, враждебные и идеализированные проекции и интроекции пациента по отношению к аналитику. Та­кое впечатление, как будто они надеются повлиять на внутренне хорошие и плохие объекты в Эго пациента путем интерпретирования того, что они ощущают при таком поведении. Они не общаются с интегрированным Эго, они не пытаются создать рабочий альянс, но, как кажется, налаживают прямой контакт с различными интроекциями (Хаймани, 1956).

Клейнианцы придерживаются того мнения, что толь­ко интерпретации переноса являются эффективными. Все остальные считаются не важными. Их подход, как они утверждают, в равной степени действителен при работе с детьми, психотиками и невротиками (Розен­фельд, 1952, 1958). Невозможно оценить справедливость этих мнений по такому краткому описанию, для этого необходимо ознакомиться со всей школой в целом. Студентам следует прочесть книги, опубликованные Мелани Клейн и ее последователями (1952, 1955; Зе­галь, 1964). В поисках явного и умеренного обсуждения этого предмета студенту следует обратиться к части о работе Мелани Клейн в книге Бриерлей (Бриерлей, 1951).

Хотя можно и не согласиться со многим в подходе клейнианцев, тем не менее, они используют психоана­литический подход, раз уж они интерпретируют пере­нос. Александер (1946) и его последователи подвергают сомнению это основное отношение анализирования и

интерпретирования переноса. Наоборот, они пропаган­дируют то, что перенос должен быть регулярным, кон­тролируемым и манипулируемым. Ему не следует позво­лять расцветать в соответствии с невротическими нуж­дами пациента. Не следует позволять пациенту впадать в глубокие регрессии, поскольку эти регрессии приведут к зависимым реакциям переноса, которые, в сущности, являются сопротивлениями и непродуктивны. Лучше избегать недоверия и антипатии пациента; враждебность и агрессивный перенос не являются необходимым ос­ложнением. Аналитик может воздерживаться от любого упоминания об инфантильных конфликтах и избежать, таким образом, зависимых реакций переноса. Невроз переноса умеренной интенсивности допустим, но интен­сивных неврозов переноса следует избегать. Следует сфокусировать внимание больше на настоящем, нежели на прошлом.

Вот лишь небольшой образчик мнений, выраженных Александером и Френчем в их книге «Психоаналити­ческая терапия». Этот том произвел прямо-таки взрыв в психоаналитических кругах Америки (и, кажется, был проигнорирован в Европе), поскольку авторы — выда­ющиеся психоаналитики, и выраженные ими мнения противоречили многим основным принципам психоана­литической теории и техники. Результатом этой попыт­ки изменить психоанализ была, по моему мнению, систематизация фиксированных стандартов в Американ­ской Психоаналитической Ассоциации. Это предполага­ет, что кандидатам, обучающимся согласно методам, пропагандируемым Александером и его последователя­ми, не следует испытывать глубокое психоаналитичес­кое переживание.

Как я утверждал в начале этой части, каждая абер­рация в психоанализе может быть продемонстрирована при рассмотрении девиантного подхода к явлениям пе­реноса.

3.4. ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ОБСУЖДЕНИЕ

3.41. Происхождение и природа реакций переноса

Перед тем, как мы приступим к исследованию неко­торых теоретических вопросов, касающихся явлений переноса, необходимо уточнить значение термина. Существует множество различных теорий о том, что со­бой представляют реакции переноса, и у меня такое впечатление, что некоторые из отклонений берут свое начало от неудачного, недостаточно точного определения терминов. Позвольте мне повторить здесь определение переноса, которое я дал в секции 3.1. Перенос является переживанием чувств, побуждений, отношений, фанта­зий и защит по отношению к личности в настоящем, которая не является подходящей для этого, но это есть повторение реакций, образованных по отношению к зна­чимым фигурам раннего детства, бессознательно пере­мещенным на личности в настоящем.

Это определение основывается на четырех основных утверждениях: 1) Перенос является разновидностью объективных отношений. 2) Явления переноса повторя­ют прошлое отношение к объекту. 3) Механизм пере­мещения играет важную роль в реакциях переноса. 4) Перенос является регрессивным феноменом. Для того чтобы счесть некоторое психическое явление переносом, должны присутствовать все эти четыре элемента. Каж­дый из этих четырех компонентов имеет важные дополнительные теоретические и клинические значения.

Психоаналитическое лечение не создает реакции пе­реноса; оно просто выносит их на свет, облегчая их раз­витие. Явления переноса у невротика являются специали­зированным классом отношений к другой личности. Они представляют собой область, промежуточную между болезнью и реальной жизнью (Фрейд, 1914с). Во время психоаналитического лечения встречаются и другие формы отношений к аналитику. Рабочий альянс и ре­альное отношение также играют важную роль в психоаналитической терапии невротических пациентов. Они отличаются от явлений переноса и будут рассматри­ваться отдельно.

Могут быть также и более примитивные способы от­ношения к аналитику. Имеют место также реакции пси­хотического характера и галлюцинации, но неясно, пра­вильно ли их называть реакциями переноса (Фрейд, 19166). Для того чтобы избежать любой неопределен­ности, следует иметь в виду, что, если термин перенос или реакции переноса употребляются без дальнейших уточнений в данной работе, это следует рассматривать как невротические явления переноса. Среди многообразия тяжелых регрессированных пациентов мы можем видеть временные психотические реакции по отношению к терапевту. Эти манифестации совершенно отличают­ся от невротических реакций переноса. Основные разли­чия происходят из того факта, что психотик потерял свои объективные представления и, как следствие, не может более различать «Я — объектный мир (Фрейд, 1915а; М. Векслер, 1960; Якобсон, 1964). Не следует забывать, однако, что психотические пациенты могут иметь невротические и здоровые компоненты, и обрат­ное также верно (М. Катан, 1954). Бывают пациенты, которые обнаруживают как невротические, так и пси­хотические реакции переноса.

Множество способов отношения к аналитику в тече­ние психоанализа следует отличать друг от друга, по­тому что они заключают в себе важные клинические, терапевтические и технические различия. Просто рас­сматривать их все как явления переноса было бы не­справедливо по отношению к сложности, комплектности человеческих взаимоотношений и по отношению к слож­ности терапевтических процессов, затрагиваемых в пси­хоаналитическом лечении.

3.411. Перенос и объективные отношения

Реакция переноса у невротиков представляет собой отношение, затрагивающее троих людей — субъект, объект из прошлого и объект из настоящего (Зеарлес, 1965). В аналитической ситуации это пациент, какая-то значимая личность из прошлого и аналитик. Паци­ент, который начинает бояться своего аналитика так же, как он боялся когда-то своего отца, будет неверно по­нимать настоящее до тех пор, пока он в тисках реак­ции переноса (Феничел, 1945а). Однако невротический пациент знает, что аналитик — это аналитик, а не отец. Другими словами, невротик может реагировать времен­но и частично так, как будто аналитик идентичен с его отцом, но мысленно он может ясно различать аналити­ка, отца и себя самого. Говоря клиническим языком, невротические пациенты способны отщеплять свое экс­периментирующее Эго от наблюдающего Эго. Он может делать это самопроизвольно или ему может быть необ­ходима помощь интерпретаций аналитика.

Невротические явления переноса базируются на сле­дующих двух моментах: 1) индивидуальной способности различать Я и объектный мир; 2) способности переме­щать реакции с прошлого объекта на объект в настоя­щем (Якобсон, 1964; Хартманн, 1950). Это означает, что невротик имеет организованное, дифференцирован­ное Я, отдельное и отличное от его окружения сущест­во, которое имеет способность оставаться тем же са­мым в гуще происходящих изменений (Якобсон, 1964; Лихтенштейн, 1961; Маклер, 1957).

Очень маленькие дети еще не постигают своего от­деления, своей индивидуальности от матери. Дети по­старше жаждут новых объектов. В ситуации лечения они не просто повторяют прошлое, они испытывают новые способы отношений (А. Фрейд, 1965). Психоти­ки теряют свои внутренние объектные представления и стремятся возместить чувство ужасной пустоты, созда­вая новые объекты (Фрейд, 19156). Они склонны объ­единять и смешивать остатки своего Я и объектных представлений. Более того, их мир полон частями объ­ектов, которые они интроецируют и проецируют в своих попытках повторить или перестроить свои уте­рянные взаимоотношения (М. Векслер, 1960; Зеарлес, 1963).

Одна из моих шизофренических пациенток в тече­ние многих лет была убеждена в том, что она сделана из мыла, и считала, что я виноват в этом. Эти идеи ча­стично основывались на ее буквальном и конкретном принятии аксиом. «Молчание — золото» и «Чистоплот­ность сродни праведности». Она чувствовала, что мои попытки заставить ее говорить будут иметь результатом потерю ее «непорочного» молчания. Я использую «гряз­ные слова», и именно это превращает ее в мыло (от­метьте путаницу Я и аналитика). Основной проблемой, однако, было ее ощущение пустоты, ее осознание потери своего мира объектов. Чувство того, что она сделана из мыла, было как признанием этого, так и попыткой восстановления состояния.

Такой тип связанности с аналитиком очень сильно отличается от невротических реакций переноса. Чита­телю следует ознакомиться с работами Фрейда (19156, 1911а; Зеарлес, 1963; Литтле, 1958; Розенфельд, 1952, 1954) для дальнейшего ознакомления с клиническим и

теоретическим материалом по явлениям переноса у пси­хотиков.

Следующее далее обсуждение лишь намекает на не­которые проблемы, которые лежат за различиями в терапевтическом подходе к детям, взрослым невроти­кам и к психотикам (А. Фрейд, 1965). Проведенное Фрейдом (1916—17) разделение неврозов переноса и нарцисстических неврозов базируется на сходной основе. В сущности, нарцисстические пациенты не будут способ­ны устойчиво поддерживать анализируемые отношения переноса. Их отношения к терапевту будут изобиловать влияниями Я и объектных образов, примитивных пред­шественников идентификации (Якобсон, 1964). Сущест­вуют переходы между нарцисстическими отношениями к объективными отношениями, как продемонстрировал Винникот (1953) в концепции переходных объектов. Серьезному студенту посоветуем прочесть Якобсона (1964), Феничела (1954а), Спитца (1957, 1965) и Мех­лера (1965) для более полного взгляда на начало пред­ставлений о Я и объекте. Я согласен с формулировкой Гринакре (1954), что основой отношений переноса является раннее объединение мать — ребенок. Человек не спо­собен выносить одиночество в течение значительного периода времени. Аналитическая ситуация мобилизу­ет две прямо противоположные группы реакций. Сенсорная изоляция пациента на кушетке вызывает чувство одиночества, фрустрации и жажды объектных отношений. С другой стороны, высокая частота визитов, боль­шая длительность лечения и внимание к нуждам пациента вызывают у последнего воспоминания ранней бли­зости между матерью и ребенком.

3.412. Перенос и функция Эго

Реакции переноса демонстрируют силы и слабости пациента в понятиях функций Эго. Как утверждалось ранее, невротические явления переноса показывают, что пациент имеет стабильные Я-представления, которые четко отличаются от его объектных представлений. Это предполагает, что его раннее развитие Эго было успеш­ным, он имел «достаточно хорошее» материнство, и он мог поддерживать отношения с людьми (Винникот, 1955, 19566). Когда он «неправильно понимает настоящее в понятиях прошлого», неверное понимание является лишь частичным и временным. Регрессия в функции Эго ог­раничена и лимитирована определенными аспектами его отношения к фигуре переноса. Более того, верно и об­ратное.

Например, мой пациент корчится в муках интенсив­ной реакции враждебного переноса. Он провел большин­ство из сеансов, громко жалуясь, что я некомпетент­ный, нескрупулезный и черствый. Тем не менее, он пунктуально приходит на назначенные встречи, внима­тельно слушает мои замечания и адекватен в своей внешней жизни. И, хотя он порой подумывает «раскви­таться» с анализом, тем не менее, он не обдумывает это решение серьезно.

Пациент в таком состоянии уходит в свои чувства и фантазии. Он позволяет себе регрессировать в понятиях своих объектных отношений и функций Эго. Он отказывается от некоторых своих функций про­верки реальности, но лишь частично и временно. Это отличается от наигранности и притворства. В случае, приведенном выше, реакция переноса моби­лизовалась, когда я не ответил на один из его вопро­сов. Это мое действие моментально перевесило все мои качества, которые были в противоречии к его обвине­нию, что я некомпетентен, нескрупулезен и черств. «Функция проницательности» Эго была ослаблена у па­циента во время этой фазы лечения. Я становился его строгим и требовательным отцом, когда молчал. Па­циент был способен работать после того, как стал по­нимать эту реакцию, когда его наблюдающее Эго и ра­бочий альянс были восстановлены.

Дата добавления: 2015-06-04