Появились радости и страдания. Одним словом, жизнь во вселенной пробудилась с рождением человека

По сути дела, бог есть не что иное, как имя, ко- торое мы даем некой вседержительной силе. Поэтому если бог создал человека равным себе, то тем са- мым мы признаем, что он наделил его способностью сознавать себя существующим вне и помимо бога. Но священный текст говорит лишь—«по образу свое- му»; в остальном же человеческая способность уже не совпадала со способностями божественного ориги- нала, она лишь приближалась к божественному яс- новидению, была ущербным, легковесным знанием, то есть «чем-то вроде». Между человеческой и божествен- ной способностью такая же разница, как между помыс- лом о вещи и помыслом о проблеме, между догадкой и знанием..

Человек—это проблема жизни.

Все в мире — живое. «Как,— быть может, скажут нам,— неужели вы решили воскресить натурфилософс- кую мистику?» Фехнер8 хотел видеть в планетах живых существ, наделенных инстинктами и мощной сентимен- тальностью,— существ, которые, подобно гигантским космическим носорогам, кружат по своим орбитам, снедаемые могучими астральными страстями. Фурье, этот шарлатан Фурье, полагал, что небесные тела жи- вут своеобразной жизнью, которую он назвал «аро- маль», считая, что законы небесной механики — это не больше и не меньше как математическое выражение непрестанных любовных связей между светилами, ко- торые обмениваются ароматами, как некие влюблен- ные небожители9. Похоже ли это на то, что хочу сказать я, утверждая, что все в мире—живое? Неужели мы станем вновь охмурять себя мистикой?

Никогда не был я так далек от мистики, как сейчас, когда заявляю: все в мире — живое.

Наука отдает понятие «жизнь» на откуп одной дис- циплине — биологии. Вследствие этого ни математика, ни физика, ни химия жизнью не занимаются; и есть существа живые — те же животные и неживые — те же камни.

С другой стороны, физиологи, пытающиеся опреде- лить жизнь с помощью чисто биологических понятии, всегда терпели неудачу и до сих пор не выработала хоть мало-мальски устойчивого определения.

В противовес всему этому я предлагаю свою концеп- цию жизни, более общую, но и более последовательную.

Жизнь вещи — ее бытие. Но что такое это бытие? Поясню на примере. Планетарная система не есть система вещей, в данном случае планет,— ведь до того как она была задумана, планет не существовало Это система движений, а следственно, отношений: бытие каждой планеты внутри этой совокупности отноше- нии—как точка разбитой на квадраты плоскости Та- ким образом без других планет невозможна и планета Земля, и наоборот; каждый элемент системы нуждает- ся в прочих, он и есть взаимоотношение между ними Поэтому суть каждой вещи есть чистое отношение.

Именно в этом направлении и шло глубинное раз- витие человеческой мысли от Ренессанса до сегодняш- него дня: категория субстанции постепенно растворя- лась в категории отношений10. А так как отношение не res 11, а идея, то и современная философия получила название идеализма, а средневековая, идущая от Ари- стотеля, — реализма. Идеализм — порождение арийс- кой расы: к этому шел Платон, об этом писали древние индусы в своих пуранах 12: «Ступив на землю — ступа- ешь на перепутье ста дорог». Каждая вещь и есть такое перепутье: ее жизнь, ее бытие - это совокупность отно- шений, взаимных влияний. Камень на обочине дороги не может существовать без остальной Вселенной *.

Наука трудится не покладая рук, чтобы обнару- жить эту неистощимую бытийность, которая является источником жизненной силы. Но как раз точность научных методов никогда не позволяет им вполне достичь цели. Наука предлагает нам лишь законы, иначе говоря, утверждения о том, что такое вещь вообще, что у нее общего с другими, об отношениях, которые идентичны для всех или почти для всех случа- ев. Закон падения твердых тел объясняет нам, что такое тело вообще, каковы общие закономерности движения каждого тела. Но что такое данное, конкрет- ное тело? Что такое все тот же почтенный камень с отрогов Гвадаррамы? 14 Для науки этот камень — частный случай применения общего закона. Наука пре- вращает каждую вещь в частный случай, иначе говоря, в то, что роднит эту вещь с множеством ей подобных. Это и называется абстракцией: жизнь, в представлении науки, — это абстрактная жизнь, в то время как, по определению, жизненное есть конкретное, уникальное, единственное. Жизнь — индивидуальна.

Для науки вещи суть частные случаи; таким об- разом получает разрешение первая часть жизненной проблемы. Но необходимо, чтобы вещи были чем-то несколько большим, чем просто вещи. Наполеон—это не просто человек, некий частный случай человеческой породы; он уникален, он — это он. И камень с Гвадар- рамы отличается от другого, химически идентичного, камня альпийских отрогов.

* Такое, в духе Канта и Лейбница, понимание бытия вещей, теперь вызывает во мне некоторую неприязнь 13 (примеч. 1915 года).

Дата добавления: 2015-06-25