Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Ученики и последователи Малиновского и Радклифф-Брауна 3 страница




Критика теории"основной личности"
Самая главная, принципиальная слабость теоретической позиции этнопсихологической школы состоит в том, что ее основной тезис - примат личности над обществом - опровергается и фактическим материалом, и даже собственными теоретическими рассуждениями сторонников этой школы.
В самом деле. На примере жителей острова Алор Кардинер старался показать, как формируется личность под влиянием местных способов ухода за ребенком (слабая материнская забота о ребенке) и как складывается на основе этого целый тип культуры. Но ведь первичной причиной всего оказывается постоянная занятость женщин земледельческим трудом, т. е. явление чисто общественное, исторически обусловленное. Где же здесь примат "основной личности"? Эта личность сама и формируется под влиянием общественных условий.
Другой факт, еще более яркий - команчи. С них как с наиболее показательного примера начинается исследование в главном труде Кардинера. Излагая данные о культуре и образе жизни команчей (по полевым материалам Ральфа Линтона), Кардинер старается интерпретировать их в психологических терминах, рисуя "структуру основной личности" команчей: это смелые, воинственные люди, для которых главные занятия - охота на бизона, война, нападения на соседние племена, похищение лошадей, захват рабов. Внутри своего племени индеец-команч не знал ни подчинения, ни запретов; все были равны, никакой иерархии; притом пища (стада бизонов) была в изобилии, а потому и нужда в магии и в помощи сверхъестественных сил не ощущалась. Единственным источником внутренних трений было соперничество из-за женщин, а также стремление слабеющих стариков продлить свое полноправное положение в племени; но и эти поводы для трений были незначительны. Словом, "структура основной личности" у комаычей была прямо противоположна таковой у островитян Алора, и, как подчеркивает Кардинер, пример команчей и выбран-то главным образом для того, чтобы ярче обрисовать этот контраст.
Но желая показать на этом примере зависимость всего культурного облика народа от "структуры основной личности", Кардинер, сам того не замечая, показывает как раз обратное: зависимость психики человека ("основной личности") от условий культурной среды и в конечном счете от материальных условий жизни народа. В самом деле, ведь и воинственность команчей, дух независимости и демократического равенства, господствовавший среди них, - все это было прямым следствием того особого "международного" положения, в каком находились команчи в XVIII в. Их страна была расположена между "Новой Испанией" (Мексикой) на юге, "Новой Францией" (французской колонией Луизианой) на востоке и англо-американскими колониями на севере. Обзаведясь лошадьми и ружьями от испанцев через торговлю и военные набеги, команчи продавали лошадей и рабов французам, а военную добычу, захваченную у французов и англо-американцев, - в Мексику. Стада бизонов были еще изобильны, конная и ружейная охота на них была легка, и пищи было много. Вот условия, в которых сформировался этнический характер воинственных и свободолюбивых команчей.
Самое же интересное то, что, как указывает сам Кардинер, эта конкретно-историческая обстановка существовала для команчей недолго, а потому и описанная "структура основной личности" у них сложилась недавно и просуществовала, в сущности, в течение лишь XVIII века. Ведь они поселились в теперешней своей стране, в прериях, видимо, в конце XVII в., придя с гор Монтаны. Предки их, племена плато, жившие в скудных природных условиях, известны были как миролюбивые, скромные, безобидные люди. "Из такой-то основы и развилась культура исторических команчей",- пишет Кардинер, одной этой фразой невольно разрушая всю свою "психологическую" концепцию. К этому надо прибавить, что столь же быстрым был и упадок культурного уклада команчей, стоило им попасть под контроль правительства США. "...Эффективный период, когда действовали команчи, длился приблизительно столетие, - пишет Кардинер. - Позже они оказались в окружении быстро расширяющихся Соединенных Штатов, были заперты в территории (т. е. в резервации) и насильно выселены. Когда пограничная цивилизация (США) стабилизировалась под властью центрального правительства, разбойничество команчей сделалось бесполезным; оно стало помехой (a nuisance) и должно было быть прекращено. Но это означало конец культуры команчей"7. "Структура основной личности" команчей распалась. Можно ли придумать более наглядное доказательство ошибочности основной доктрины этно-психологической школы?
Но вопреки этой очевидности Кардинер в заключительной главе своей книги ("Основная личность и история") снова и снова выдвигает на первый план "личность". Даже если бы алорцы и команчи, говорит он, были поставлены в одни и те же условия внешней среды, все равно история их текла бы различно, "потому что каждая культура характеризуется различными жизненными целями и ценностями". Напротив, в современном западном обществе характер "основной личности" сохранился на всем протяжении истории в течение 4 или 5 тыс. лет, по существу, без изменений, ибо сохранялась патриархальная моногамная семья с хорошей родительской заботой о детях, с системой семейной дисциплины.
"Характеры в Ветхом Завете, в драмах Софокла и Шекспира, в романах Джемса Джойса вылеплены на одной матрице (mold)". Это проявляется, например, в религии: "Судя по постоянству отношений человека к богу, прослеживаемом на протяжении 5 тысяч лет, структура основной личности западного человека не изменилась" 8.
Научная бесплодность этнопсихологического метода видна, в частности, и из того, что применение его давало порой у авторов, изучавших один и тот же народ, прямо противоположные результаты. Так, относительно индейцев пуэбло исследовавшая их Лаура Томпсон писала, что культура этих индейцев гармонично интегрирована и типичная "личность" обнаруживает здесь черты миролюбия, скромности, вежливости и т. п. Напротив, изучавшая тот же народ Эстер Голдфранк нашла, что культура индейцев пуэбло полна скрытой напряженности (covert tension) и типичная личность отличается у них подозрительностью, боязливостью, амбициозностью, враждебной настроенностью 9.

Отход от тезисов этнопсихологической школы
Надо сказать, что добросовестные этнографы, хотя и поддавшиеся моде на психологию и психиатрию, делали не раз такие оговорки в своих работах, которые фактически сводили на нет основной тезис этнопсихологов.
Даже Ральф Линтон (1893-1953), ближайший сотрудник Кардинера, в большинстве своих работ или совсем не касался вопроса об "основной личности", или умел поставить ее на свое скромное место. В капитальном труде "Изучение человека" он настаивал на примате общества над индивидом. Вопрос о причинах различий между личностями в одном и том же обществе и о причинах сходства между индивидами, принадлежащими к разным обществам, он считал очень сложным и далеко не изученным. В особой книге о "Культурных основах личности" Линтон занимает несколько колеблющуюся позицию между признанием примата личности, или общества, или культуры, считая во всяком случае, что все эти три элемента неразрывно между собой связаны и постоянно взаимодействуют.
В целом он все же, при всех оговорках, склоняется Ц к идее приоритета общества: "...не столько индивиды, сколько общества являются функциональными единицами в борьбе нашего вида за существование, и именно общества как единые целые суть носители и воспроизводители (perpetuators) культур"10. Несколькими годами позже, на Нью-Йоркском совещании этнографов в июне 1952 г., Линтон напрямик заявил, что он сомневается в прямой зависимости характера человека от воспитания его в детстве; да и в каждом обществе встречаются очень разнообразные личности. Иначе говоря, Линтон попросту отказался от основного тезиса школы, в которой он сам был прежде одним из лидеров.
Очень показательно также, что в книге Рут Бенедикт "Хризантема и меч" (1946), наделавшей в те годы много шума - и действительно интересной как попытка обрисовать национальный характер японцев, особенности их культурного уклада и нравственных понятий, - ни слова не говорится об "основной личности" и ее роли в формировании "культурной модели" японского народа. А ведь Р. Бенедикт тоже считалась одним из корифеев этнопсихологической школы.
В конце концов идейный вождь этнопсихологов Абрам Кардинер, оставшийся, видимо, генералом без армии, начал действовать весьма своеобразно. В своих, последних книгах он приписывает уже одному себе исследования, проделанные в свое время его сторонниками под его редакцией, и о некоторых из этих бывших сторонников упоминает лишь вскользь и иронически, других замалчивает совсем. Рассматривая подробно те же фактичекие данные по народам танала, маркизцам, команчам, собранные Ральфом Линтоном, он даже не упоминает имени этого исследователя, создавая впечатление, будто он сам собрал эти сведения. Между тем Кардинер никогда и нигде не вел полевой этнографической работы. За такие, можно сказать, небывалые приемы "научной деятельности" очень резко критиковал Кардинера его же прежний единомышленник Жорж Девере 11.

Проблема "аккультурации"
В годы господства этнопсихологической школы многие американские этнографы посвящали свои работы проблеме, которая как раз тогда представлялась одной из самых важных в этнографии.
Под понятием "аккультурации" разумеют изменения культуры народа под воздействием культуры другого, обычно соседнего народа. Аккультурация, собственно говоря, процесс взаимный: оба соседних народа могут оказывать друг на друга влияние, что-то заимствовать от соседа, что-то терять или изменять из своего культурного багажа. Нообычно более сильное влияние оказывает народ, обладающий более развитой культурой, особенно если культурное воздействие сочетается с политическим и экономическим давлением.
Именно так обстоит дело в Америке, где мощное капиталистическое государство давит на слабые и малочисленные индейские племена, и те вынуждены подчиниться своим угнетателям и в культурном отношении. И вот те же самые общественно-политические причины, какие начиная с 1930-х годов привели к господству этнопсихологической школы, побудили многих этнографов обратить особое внимание на явления аккультурации, в данном случае на изменения в культуре индейцев под воздействием культуры "белых" американцев.
Сама по себе задача эта - изучение аккультурации - была вполне актуальной, и производившиеся тогда исследования дали богатый и полезный фактический материал. Но теоретическая основа этих исследований была в большинстве случаев очень слабой: она подчинялась установкам этнопсихологической доктрины.
Малочисленные и разрозненные индейские племена не могли оказывать успешного сопротивления колонизаторам. Их самобытный социальный и культурный уклад распадался, экономика подчинялась капиталистаческой системе. Но американские этнографы, хотя собрали и опубликовали много ценных сведений об этой трагедии индейцев, сами понимали ее, по существу, лишь как психологический процесс культурной перестройки. Ральф Линтон, один из столпов этнопсихологической школы, в то же время больше других сделавший для изучения аккультурации, писал: "Существо процесса культурных изменений заключается в индивидуальных психологических процессах познавания и забывания" 12.
Изучение аккультурации признавалось в те годы одной из важнейших задач этнографии. Для координации усилий в этом направлении и общего идейного руководства ими был еще в середине 30-х годов создан особый комитет из трех видных ученых: Роберта Редфилда, Ральфа Линтона и Мелвилла Херсковица. Они составили и опубликовали в 1935 и 1936 гг. особый "Меморандум для изучения аккультурации". В этом "Меморандуме" было сформулировано и общее определение самого понятия "аккультурация". Оно гласило: "Под аккультурацией понимаются те явления, которые возникают, когда группы индивидуумов с различными культурами вступают в продолжительный и непосредственный контакт, вследствие чего изменяются первоначальные культурные модели одной или обеих групп" 13. Этим определением в Америке пользовались и этнопсихологи, и те этнографы, которые придерживались более широкой, исторической точки зрения: сам Редфилд, Ральф Билс и др.14
Очень богатый фактический материал по проблеме аккультурации и некоторые теоретические выводы содержатся в сборнике "Аккультурация" (под редакцией Бернарда Зигеля), где сжато изложено содержание 39 книг и 55 журнальных статей по этой проблеме 15.

Изучение современного американского общества
Очень знаменательна попытка группы этнографов, примыкавших к этнопсихологическому направлению, применить новый метод к изучению не примитивных народов, а самого же американского общества. Для исследования был выбран средней величины город в штате Новая Англия, зашифрованный под условным названием "Янки-Сити". Это очень обстоятельное исследование было проведено под руководством Ллойда Уорнера, Лео Сроля и П. Лёнта; материалы его предполагалось издать в шести томах ("Yankee City series"), Вышло в свет три тома (1945) 16.
Усилиями большого коллектива были обследованы всесторонне восемь этнических групп - потомков иммигрантов разного времени, сохранивших до сих пор свою обособленность: ирландцы, франко-канадцы, евреи, итальянцы, армяне, греки, поляки и русские. Выяснены особенности выбора местожительства и занятий каждой группой, их семейный уклад, церковная организация, школа, язык. Для дополнения привлечены и данные о расовых группах в других частях страны (китайцы, негры и др.). Но любопытны выводы, которые делаются из этого интересного и ценного материала.
Оказывается, что место каждой этносоциальной и расовой группы в общей социальной структуре американского общества определяется прежде всего степенью отличия культурного облика данной группы от господствующего культурного типа США, а еще более - расовыми различиями. Чем меньше разница в культуре и языке, тем легче и быстрее происходит включение данной группы в американское общество, тем слабее этническая обособленность и тем легче продвижение людей в верхние социальные слои. Напротив, чем больше различия культуры, а особенно расовые различия, тем труднее и дольше протекает ассимиляция, тем обособленнее группа, тем ниже и ее социальный ранг. В шкале рангов на первом месте стоят англоязычные протестантские группы (англичане, шотландцы), которые ассимилируются быстро, уже в первом поколении; они почти не обособлены, легко продвигаются в верхние общественные слои. На противоположном нижнем конце шкалы стоят негры, которые хотя по языку и культуре близки к белым американцам, но из-за расовых различий не ассимилируются. Так будет и впредь, полагают авторы, пока не изменится сам социальный строй американского общества.
Перед нами, таким образом, своего рода логический фокус: меняются местами причина и следствие. В то же время тут налицо своеобразная попытка обосновать этнографическими методами наличие резких классовых противоречий и тяжелой национальной и расовой дискриминации в США. Все дело, по мнению авторов исследования, в этнорасовых различиях, в культурной обособленности, и именно они-то мешают американскому обществу слиться в одно гармоническое целое.
Несостоятельность основных установок этнопсихологической школы особенно заметно обнаружилась во время большой конференции американских этнографов ("антропологов") в Нью-Йорке в июне 1952 г. На этой конференции, продолжавшейся две недели, участвовало свыше 80 человек, в том числе немало этнографов из стран Европы, Азии, Латинской Америки; обсуждались главным образом теоретические и методологические вопросы, и там тезисы этнопсихологов подверглись серьезной критике 17. После Нью-Йоркской конференции этнопсихологическое направление, по существу, сходит со сцены. На смену ему с 50-х годов выступают на передний план новые течения.

Сноски
1 "American Anthropologist", v. 34, N 1, 1932, pp. 4 и 24.
2 См.: Benedict Ruth. Patterns of culture. Boston, 1934, pp. 232-234.
3 Kardiner A. The psychological frontiers of society. New York, 1945, pp. VII-VIII.
4 См.: Kardiner A. The psychological frontiers of society, pp. 6-22.
5 Kardiner A. The psychological frontiers of society, p. 30.
6 См.: Mead М. Coming of age in Samoa. New York, 1928; eadem. Growing up in New Gwinea. New York, 1930; Косвен М. Проблемы воспитания и психологии ребенка в свете этнографического материала (работы Маргарет Мид). - "Советская этнография", 1946, Л № 2; его же. Рецензия на книгу М. Мид. - Там же, 1947, № 1.
7 Kardiner A. The psychological frontieres of society, p. 81.
8 Каrdiner A. The psychological frontieres of society, p. 414.
9 An Appraisal of anthropology today, Chicago, 1953, p. 323.
10 Linton R. The cultural background of personality. New York, 1945, pp. 15-16.
11 См.: Devereux G, Notes sur une "Introduction и la ethnologic". - In: "Ethnologia Europaea", 1967, N 3.
12 Acculturation in 7 American Indian tribes. Ed. by R. Linton. New York, 1940, p. 481.
13 Redfild R., Linton R., Herskovits M., Memorandum for the study of acculturation. - In: "American Anthropologist", v. 38, 1936, pp. 149-152.
14 Более подробно см.: Бахта В. M. Проблема аккультурации в современной этнографической литературе США. - В кн.: "Современная американская этнография". М„ 1963; Хорошаева И. Ф. Проблема аккультурации в мексиканской этнографии. - Там же.
15 См.: Acculturation. Critical abstracts, North America. Bernard 1' Siegel, editor, Stanford. California, 1955.
16 См.: Шаревская Б. Апология расизма в американской этнографии. - "Советская этнография", 1948, № 2, с. 246-248.
17 См.: Аверкиева Ю. П. Материалы Нью-Иоркского съезда этнографов. - "Советская этнография", 1955, № 4.



ГЛАВА 12 СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ЭТНОГРАФИЧЕСКОЙ НАУКИ В КАПИТАЛИСТИЧЕСКИХ СТРАНАХ ЕВРОПЫ И СЕВЕРНОЙ АМЕРИКИ

Особенности современного состояния этнографии
Очень трудно охарактеризовать в кратком очерке современное этнографической науки в странах зарубежной Европы и в Северной Америке. Оно отмечено печатью крайнего разнообразия применяемых методов и поставленных проблем, весьма неодинаковым пониманием общих задач этнографии и ее места среди смежных научных дисциплин. В каждой стране своя традиция, и часто не одна.
С одной стороны, в капиталистических странах Европы и Америки существует теоретический разнобой. С другой стороны, традиционно сохраняется различие в понимании задач этнографии (и пределов этой науки) между европейскими и американскими учеными. В зарубежной Европе до сих пор удерживается деление всей области этнографии (в нашем широком ее понимании) на две довольно резко разграниченные сферы и два направления интереса: родиноведческое изучение своего народа и сравнительное изучение чужих, главным образом внеевропейских народов. Эти две сферы изучения немцы называют соответственно Volkskunde и Volkerkunde, французы - traditions populaires и ethnologic, англичане - folklore u social anthropology. Такое деление почти неизвестно в Америке.
Эти два направления с самого начала зарождались независимо друг от друга, даже в разное время и из разных корней: изучение своего народа (Volkskunde) - в первые десятилетия XIX в. на почве подъема национально-освободительного движения в Европе и пробуждения интереса к родной старине и народным традициям; изучение внеевропейских народов (Volkerkunde) - около середины XIX в. и в несомненной связи с колониальной экспансией европейских государств.

Этнография в США. Культурный релятивизм.
В Северной Америке преобладающими течениями стали после преодоления этнопсихологизма, т. е. примерно с 1950-х годов, во-первых, так называемый культурный релятивизм, во-вторых, возрожденный эволюционизм в разных его оттенках. Наряду с этим заметно стихийное тяготение к историзму и, наконец, попытки со стороны наиболее прогрессивных ученых как-то приблизиться к марксизму.
Главная идея культурного релятивизма, иногда называемого "теорией ценностей" - это признание равноправия культурных ценностей, созданных и создаваемых разными народами.
Идея культурного релятивизма не совсем нова. Ее очень ясно и отчетливо выразил еще Франц Боас. Можно считать, что от него и ведет свое начало "теория ценностей" в американской этнографической науке. Понятие "ценности" в последние десятилетия стало вообще довольно часто употребляться в этнографической литературе. На Нью-Иоркской конференции этнографов 1952 г. завязалась целая дискуссия о том, что такое собственно "ценности" в культуре 1. Главным и самым крупным представителем "культурного релятивизма был Мелвилл Херсковиц (1895-1963).

Мелвилл Херсковиц
Этот видный деятель науки, учившийся у Боаса и Гольденвейзера, начал свою научную деятельность как специалист по физической антропологии и по расоведению. От соматической антропологии он перешел к "социальной антропологии" и исследовал социальный аспект расовой проблемы. В широко обобщенной форме Херсковиц изложил свои взгляды по проблемам этнографии в большом труде "Человек и его творения", позже переизданном в более сжатом виде под названием "Культурная антропология".
Основной тезис культурного релятивизма, как уже. сказано, - признание самостоятельности и полноценности каждой культуры и отрицание абсолютного значения "нашей", т. е. европейско-американской, системы оценок; иначе говоря, принципиальный отказ от этноцентризма и европоцентризма при сопоставлении культур разных народов. Мы не имеем права, отмечал Херсковиц, выдавать наши европейско-американские моральные понятия за абсолютные: они относительны, релятивны. Вот один пример: в Европе и в Америке полигамия осуждается общественным мнением и запрещается законом. Но вот в Дагомее патриархальная полигамная семья составляет вполне нормальную и законную общественную единицу; она сложилась в ходе вековой истории народа, хорошо приспособлена к условиям хозяйства; она для дагомейцев хороша.
Но не только оценка сходных явлений бывает различна у различных народов, и сама структура культурного комплекса может быть различной. В культуре каждого народа бывает некий "культурный фокус" - самая существенная черта культуры данного народа. Например, в современной европейско-американской культуре самое существенное - технология; в средневековой Европе - супернатурализм, т. е. засилье религиозной идеологии; у современных меланезийцев - социальный "престиж"; у тода в Индии - буйволы; на острове Понапе (Микронезия) - ямс.
Вообще при сравнении между собой "культур" разных народов Херсковиц склонен подчеркивать скорее сходства, чем различия между ними. Самое важное для него - "универсалии", т. е. черты общечеловеческой культуры. Они могут проявляться у разных народов весьма различно, но в существе своем они универсальны. Так, различные формы общественных неродственных объединений: мужские и женские союзы, обрядовые и воинские группировки, ремесленные гильдии, клубы и пр.-.все это лишь разные виды ассоциаций, одинаковых и по числу, и по типу, я по функциям у всех народов, как "бесписьменных", так и "цивилизованных". Приемы воспитания молодежи у разных народов неодинаковы, но все они подчинены одной и той же цели. Народное творчество проявляется в разных формах, но основа его - стремление к красоте (или "эстетический импульс") - свойственна всем народам без исключения.
В заключительной главе своей книги Херсковиц говорит о практическом, прикладном значении "антропологии" (т. е. этнографии): она учит внимательному и уважительному отношению к культуре каждого народа. Нельзя присваивать себе право вмешиваться в жизнь какого-то племени под тем предлогом, что оно-де неспособно к самостоятельному развитию: такое бесцеремонное вмешательство порождает недовольство, недоверие, обиду, чреватую в будущем столкновениями. Задача любой прогрессивной науки - помочь человечеству; навсегда покончить с подобными явлениями, активно содействовать политике мира. И здесь велика роль антропологии, которая должна защищать право каждого народа на самостоятельное развитие. "Признать, что право, справедливость, красота могут иметь столько же разных проявлений, сколько есть культур, - это значит проявить не нигилизм, а терпимость". Такова в самых кратких словах теория культурного релятивизма Мелвилла Херсковица 2
Сразу же видно здоровое, прогрессивное ядро этой теории. Уважение к культуре каждого народа, хотя бы; считаемого отсталым, внимательное и осторожное отношение к народам - создателям каждой такой культуры, отказ от высокомерного самовозвеличения европейцев и американцев как носителей якобы абсолютных культурных ценностей и непогрешимых судей в этих вопросах - все это несомненно здравые научные идеи, заслуживающие самого серьезного внимания.
Но ведь любую, даже самую правильную мысль можно довести до абсурда, если проводить ее прямолинейно, отвлекшись от общей исторической связи явлений. Так и тут. Нетрудно сразу увидеть натяжки и несообразности, неизбежные при слишком одностороннем применении принципа "релятивизма" к конкретным фактам. Вполне признавая принцип равноправия народов, мы едва ли можем требовать уважения к таким "культурным ценностям", как обычай охоты за головами на Новой Гвинее, гладиаторские бои в Древнем Риме, костры инквизиции в средние века, концентрационные лагеря в фашистской Германии и т. п. "Ценность" ценности все-таки рознь. На это слабое место культурного релятивизма не раз указывала критика 3.

Возрождение эволюционизма
Одна из характерных, притом бесспорно прогрессивных тенденции, очень заметная в американской этнографической культуре последних полутора-двух десятилетий, - это возрождение эволюционистских идей. После длительного периода, когда даже говорить об эволюции человеческой культуры считалось непринятым,- годы господства школы Боаса, а потом этнопсихологической школы - понятие "эволюция" снова получает права гражданства.
При этом разные авторы пытаются каждый по-своему разобраться в точном значении самого термина "эволюция": означает ли он непременно прогресс или направленное и необратимое изменение? или переход от низшего к высшему, либо от простого к сложному? или просто возрастание адаптации? Можно ли вообще прилагать взятое из дарвиновской биологии учение об эволюции видов к человеческой культуре? Этим вопросам была посвящена, между прочим, специальная дискуссия в Антропологическом обществе Вашингтона (1957- 1958) в ознаменование 100-летия со дня появления знаменитой книги Дарвина; материал этой дискуссии опубликован в особом сборнике 4. В дискуссии и в составлении сборника приняли участие видные ученые - антропологи, этнографы, лингвисты, археологи: Ирвинг Халлоуэлл, Джозеф Гринберг, Лесли Уайт, Дж. Мёрдок, Клайд Клукхон и др.
В своей статье "Понятие эволюции в культурной антропологии" Лесли Уайт писал: "Теперь есть признаки того, что эра антиэволюционизма в культурной антропологии приближается к концу. Мы как будто выходим из темного туннеля или просыпаемся от дурного сна. Потеряно много драгоценного времени на борьбу с этим полезным научным понятием (эволюции. - С. Г.), но теория эволюции займет вновь свое место и продемонстрирует свою ценность в культурной антропологии, как это было уже давно в других областях науки..." 5. А. Джордж Мёрдок отмечал: "Если термин эволюция должен получить свое законное место в антропологическом лексиконе, он должен обозначать, как и его биологический прототип, не какую-то туманно-концептуальную абстракцию, а весьма конкретный процесс закономерно адаптивных изменений (of orderly adaptive change)" 6.

Лесли Уайт
Наиболее разработанное выражение получил эволюционизм новейшей формации в работах виднейшего американского этнографа Лесли Уайта, многолетнего профессора Мичиганского университета.
Важнейшая теоретическая работа Уайта - "Эволюция культуры" (1959). Другие его статьи по принципиальным вопросам объединены в сборнике "Наука о культуре".
"Культура" - центральное понятие во всем научном мировоззрении Лесли Уайта. Он понимает под культурой совокупность символов, точнее, способность человека создавать символы. Культура, говорит Уайт, - это "вне-телесный" (extra-somatic), временной континуум вещей и действий (events), основанный на символизме (dependent upon symboling). Что же такое символ, символизм? По Уайту, это способность человека произвольно придавать вещам некое значение, которое самим по себе вещам не присуще. Такая способность свойственна исключительно человеку; это есть главный признак, отличающий человека от животных.
Мысль Уайта о значении символики в культуре человека, о чисто человеческой, чуждой, животным способности к символизации очень интересна 7. Но едва ли прав он, отождествляя всю культуру с символикой. Ведь в человеческой культуре очень много вещей, которые делаются и используются человеком, так сказать, по их прямому назначению, независимо от придаваемого им какого-либо иного, символического значения. Так, например, жилище и одежда служат человеку прежде всего для непосредственной защиты тела от холода, жары, дождя и пр., т. е. совершенно безотносительно к тому, какое символическое значение люди могут в дальнейшем придавать жилищу, одежде или иным предметам материальной культуры. Поэтому определение культуры, даваемое ей Уайтом, хотя и интересно, но явно слишком узко.
Не менее важное место, чем "культура", занимает в концепции Лесли Уайта понятие "эволюции". Этот термин он употребляет в весьма углубленном смысле: он связывает его с методологическим приемом рассмотрения явлений в системе пространственно-временных координат, тогда как отнесение их к одной только координате времени ведет к историческому рассмотрению явлений, а отнесение последних к одним только пространственным координатам - к изучению повторяющихся процессов в культуре. Аналогичное отнесение явлений к временным, пространственным и пространственно-временным координатам различает автор и на уровне биологических и физических наук.
Эволюцию культуры Лесли Уайт рассматривает с точки зрения учения об энергии. Во всей Вселенной господствуют законы термодинамики, согласно которым энергия стремится к равномерному рассеянию в пространстве, а структура Вселенной - к упрощению (увеличению энтропии). Однако в живых организмах процесс направлен в противоположную сторону - к накоплению энергии и к усложнению структуры. Культурное же развитие состоит в том, что сама культура служит неким механизмом для "запрягания" (harnessing) энергии, т. е. для связывания ее в целях использования человеком. С ходом развития культуры постепенно меняется соотношение "человеческой" и "нечеловеческой" энергии, используемой людьми: вторая неуклонно возрастает за счет первой.
Основу всего процесса эволюции культуры Уайт видит в технологическом развитии. Оно оказывает определяющее влияние на все остальные компоненты эволюции: "социологический", "идеологический" и "сентиментальный". Все эти четыре аспекта развития взаимодействуют между собой, но значение их неодинаково:
"технологический фактор есть основной, все другие зависят от него". Этому взаимодействию "факторов" и детерминирующей роли "технологического фактора" Уайт уделяет очень большое внимание, разбирая эти вопросы весьма обстоятельно.
Критика, в том числе марксистская, больше всего упрекала Лесли Уайта именно за этот "технологический детерминизм". Он и в самом деле составляет, несмотря на все оговорки Уайта относительно "взаимодействия" факторов, - слабое место концепции, несколько упрощенное понимание исторического процесса.
Общий закон развития культуры Уайт выражает в такой почти математической формуле: "Культура движется вперед по мере того, как возрастает количество обузданной (harnessed) энергии на душу населения, или по мере того, как возрастает эффективность или экономия в средствах управления (control) энергией, или то и другое вместе" 8.
Исходной формой общественного развития Л. Уайт считает семью - семью, унаследованную человеком от своих животных предков. В этом вопросе Уайт, таким образом, стоит ближе к позициям Вестермарка, чем Моргана (ведь Вестермарк тоже был эволюционист!). Но между "семьей" у антропоидов и человеческой семьей есть, по Уайту, существенная разница: у антропоидов единственной функцией "семьи" была сексуальная - удовлетворение полового влечения. Человеческая же семья приобрела две новые функции - взаимопомощи и взаимозащиты. Это-то и открыло перед человечеством путь к неограниченному развитию, к расширению кооперации. По мере общей социальной эволюции "биологический фактор пола (в семье.- С. Т.) убывает, а культурный фактор взаимопомощи возрастает".
Вся последующая история человеческого общества сводилась, по Уайту, фактически к расширению системы социальных связей. "Если взаимопомощь внутри семейной ячейки (nuclear family), т. е. мужа, жены и их детей, желательна, то почему не распространить ее за пределы семьи?" Это распространение в чисто биологических формах было еще у антропоидов, но оно не имело большого значения. В человеческом же обществе с его языком как средством различения внесемейных родственных отношений возникло такое явление, как социальное (а не только биологическое) родство. И это родство все более выдвигается на первое место. "В антропоидной семье (т. е. у обезьян. - С. Г.) социальные отношения были подчинены сексуальным потребностям; в человеческой семье сексуальные влечения становятся все более подчинены социальным потребностям". Возникает институт брака как форма экономических, а не сексуальных отношений 9.
Марксистское учение о социально-экономических формациях осталось чуждо Лесли Уайту, но он по-своему близко подошел к этому учению. Уайт различает два великих периода в эволюции человеческого общества и культуры. Он разграничивает "примитивные" и "цивилизованные" (или "гражданские" - civil) общества. Главное различие между тем и другим - появление частной собственности: "Собственность есть основание гражданского общества", - писал Уайт 10.
Уайт в своих сочинениях настойчиво призывает "антропологов" не замыкаться в рамки чисто академических исследований, а смело ставить большие мировоззренческие вопросы и вопросы практической жизни. Он с восторгом вспоминает моргановские прогнозы о светлом будущем человечества, когда вновь возродятся "свобода, равенство и братство древнего родового быта, но уже в высших формах". Он верит в то, что рабочий класс, двигающий уже и сейчас прогресс "технической культуры", в будущем "будет также и управлять ею в социальном отношении". Он верит в будущую победу социалистического строя. Переход к этому высшему общественному строю Л. Уайт мыслит себе в форме революции. Ведь до тех пор, пока дело идет о "количественном" росте культуры в пределах одной социальной системы, это есть собственно "эволюция", а "качественное" изменение самой системы есть "революция" 11.
Все научное и общественное мировоззрение Лесли Уайта, настроенное по эволюционистскому камертону, пронизано оптимизмом и верой в творческие силы человека. Его эволюционизм, однако, - это не упрощенный эволюционизм XIX века: это научное мировоззрение, обогащенное всеми достижениями этнографии нашего времени. Оно включает в себя, как мы видели, и элементы динамического структурализма, и здоровое зерно культурного релятивизма. От наследия XIX в. Уайт сохранил помимо моргановских традиций также контовское позитивистское (более или менее идеалистическое) представление о росте человеческого разума от теологической стадии через метафизическую ("принципы", "сущность" и пр.) к опытной, подлинно научной стадии. Он уверен, что метод точных наук вполне может быть распространен и на изучение культуры.
Из новейших течений в этнографии лишь одно осталось чуждым и враждебным Уайту: психологическое направление. Он энергично боролся против него все годы, пока это реакционное течение само себя не изжило.
Верный памяти Моргана, Лесли Уайт очень много сделал для его научной реабилитации и для пропаганды в США его учения, а также для изучения научного наследства Моргана: он переиздает сочинения Моргана, комментирует их, публикует его остававшиеся неизвестными рукописи.
Как общественный деятель Лесли Уайт всегда стоял на прогрессивных позициях. К Советскому Союзу он относился с большой симпатией. Еще в 1932 г. он написал специально для журнала "Советская этнография" большую принципиальную статью (цитировавшуюся выше).
Маршалл Салинс
Из учеников и единомышленников Л. Уайта заслуживает особого упоминания Маршалл Салинс. Разрабатывая теоретическую основу эволюционистской точки зрения, он в то же время пытается преодолеть схематичность чистого эволюционизма. Это преодоление достигается тем, что Салинс разграничивает два понятия: "общей" и "специфической" эволюции. "Общая эволюция, - пишет он, - есть... переход от меньшего к большему превращению энергии, от низшего к высшему уровню интеграции, от меньшей к большей общей приспособляемости. Специфическая эволюция есть филогенетический, разветвляющийся исторический переход культуры по многим линиям, приспособительная модификация отдельных культур" 12.




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-06-04; Просмотров: 397; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.007 сек.