Утро вечера мудренее

На следующее утро Фома, одетый в тяжелый боевой доспех, вышел на Ордынку и не торопясь пошел мимо ордынского подворья. Прошел. Ничего. Фома выругался, повернул обратно. Из–за тына стали выглядывать татары. Фома с явной дерзостью подошел еще ближе и, поворачиваясь другой раз, плюнул через плечо в сторону подворья. Тотчас с пронзительным свистом в Фому полетела стрела, угодила в щит. Фоме только того и нужно было, юркнул в ближайший переулок. Там он осторожно вытащил стрелу, привязал к ней клок пакли, пропитанной жиром, высек огонь, поджег и, выскочив на Ордынку, пустил горящую стрелу в крышу ордынского терема. Стрела впилась в дранку, горела. Задымилась крыша. Татары с криком полезли тушить пожар, а Фома был таков.

Час спустя все три посла поскакали в Кремль. Мчались они во весь опор. Народ шарахался в стороны. В руках у Карача обгорелая стрела. Ворота Кремля были открыты. Князь Дмитрий встретил послов на Красном крыльце. Грозно нахмурясь, послы прошли в палату. Там Карач бросил на стол стрелу и закричал, зачастил так, что переводчик едва успевал за ним.

Дмитрий взял в руки стрелу, в раздумье качал головой, показывая стрелу Владимиру, ткнул пальцем в наконечник, Потом прервал посла, который все не мог угомониться.

– Напрасно гневаешься на нас, посол. Поищи среди своих людей, кто хотел спалить ваш терем.

Все три посла закричали в один голос:

– Какие наши люди? Все видели чернобородого руса, пустившего стрелу.

– Не может того быть. – Дмитрий возражал твердо, без крика. – Смотрите, стрела свистящая, а всем ведомо, что эти стрелы делают в Орде. На Руси таких не сыщешь, мы свистом врагов не пугаем.

Карач понял, швырнул стрелу в сторону, сказал гневно:

– Что ждать от людей русских, когда сами князья козни строят.

Дмитрий ответил сурово:

– Попридержи язык, посол!

– Как бы не так! Тебе говорю! Про тебя говорю! Кто Михайла–князя в Москву заманил? Кто его в заточении держит? – не унялся посол.

Карач не видел, как чуть заметно улыбнулся Дмитрий Иванович:

– Ты ошибаешься, посол. Князь Михайло Александрович Тверской со бояры уехал восвояси.

Татарин в полном недоумении обвел всех глазами.

– Так было дело, – сказал Владимир Андреевич.

– Воинстину так, – подтвердил митрополит.

На том бы и кончить, но тут вылез вперед князь Еремей, не утерпел:

– Так, так! Князь Михайло из удела покойного князя Семена мне Городень [230]выделил, ибо податься ему было некуда. Князь Михайло уезжал, весьма оскорбяся и негодуя наипаче на владыку Алексия, тот его крестным целованием крепил. Хочешь не хочешь… – Еремей поперхнулся, смолк, поморщился и зашептал Владимиру: – Одурел ты! На ноги наступаешь. Больно ведь!

– Это ты одурел! – шепотом же ответил Владимир.

Тем временем вперед выдвинулся Тетюкаш, хотел что–то сказать, да не поспел: в палату входили отроки, несли подарки.

Дата добавления: 2015-06-26