Подражать самому себе

Хочется остановиться еще на одном способе самовну­шения, который кажется мне исключительно ценным.

Подражание...

Важнейший инструмент нашего психического разви­тия со всеми его минусами и плюсами... Без него не об­ходится никто. Беда только в том, что мы обычно обращаем внимание на внешнюю сторону, а глубокая, внут­ренняя, ускользает... А внутренняя сторона подража­ния — это изменение, самоперевоплощение.

Это процесс, близкий актерскому вживанию в образ.

Присмотревшись, всегда можно найти в своем окру­жении человека, сполна наделенного как раз теми психи­ческими качествами, которых вам не хватает. Например, я несдержан, а Коля Н. — сама выдержка и хладнокро­вие. Формула самовнушения: «В этой ситуации я — Ко­ля Н.!» (Образно или словесно.) «Я такой же, как он». Или просто: «Я — это он».

Обычно это и делается по отношению ли к Коле Н. или к персонажу кино или литературы. Но полуосознан­но и, главное, неразборчиво. Вместе с полезным берется и совершенно ненужное.

Похоже, что способность к подражанию, как и к дру­гим самовнушениям, у разных людей не одинакова и зависит от прирожденной живости интеллекта и чувств. Но уверен, что эта способность может быть развита каждым. Ведь это своего рода инстинкт, и наиболее пол­но развертывается он в детстве и юности.

Итак, первая задача — найти хорошего антипода по тому качеству, которого у вас не хватает. Вторая — мак­симально «подогнать» себя под него. «Подогнать» не вообще, а именно по нужному качеству, избирательно!

Так, прицельно, не грех подражать даже врагу. Но, разумеется, лучше другу, человеку близкому, высоко це­нимому. Окрашиваясь положительными эмоциями, по­дражание приобретает естественный усилитель. Глав­ная трудность, повторяю, в том, чтобы отделить внеш­нюю сторону от внутренней.

Такую ошибку в свое время делали некоторые учени­ки Корсакова. Корсакову была свойственна теплая, мяг­кая, сочувственная манера общения с больным. Это было заложено в глубине его натуры, и сила его искрен­ности действовала неотразимо. Ученики же, пытавшиеся его копировать, впадали в слащавость и сюсюканье, тон их был неискренен, что больные сразу и всегда чувство­вали, хотя, быть может, и не всегда сознавали. Это вре­дило. Только ближайший сотрудник — Сербский, предан­ный Корсакову как никто другой, боготворивший его и следовавший ему во всем, внешне никогда ни на йоту не подражал своему великому руководителю. Сербского называли «alter ego» — «вторым «я» Корсакова, но его манера обращения с больным была внешне прямо про­тивоположной: деловитой, строгой, сухой и даже слегка грубоватой. И все же больные сразу и бесповоротно до­верялись и любили его. Они чувствовали его искрен­ность, потому что этот человек оставался самим собой.

Нет, дело не в копировании!

При внутреннем подражании интуитивно ухватывает­ся логика чувств и поведения другого человека. Это и вводится в собственную индивидуальность и становится ее частью. Внешние проявления при внутреннем подра­жании, конечно, меняются, но они оказываются есте­ственными. Сложные психические качества вводятся сра­зу, целиком. Используются интуитивные, малодоступные сознанию умозаключения, вернее «чувствозаключения», основанные на реальных восприятиях и следах памяти.

Ведь в общении с каждым человеком мы восприни­маем и чувствуем гораздо больше, чем можем выразить. Не только голос, жесты и манеры, но и некие обобщен­ные сгустки всего психического склада, множество «человекоощущений» — все это откладывается в нас и неосо­знаваемо лепит образ...

Вот один пример.

«Стало совсем плохо после того, как двое парней на улице отпустили нелестное замечание в адрес моей внеш­ности... После этого жизнь стала просто невыносимой, никуда не выходила, ни с кем не общалась... Но случи­лось невероятное. Я познакомилась с женщиной, внешне почти безобразной, но чем-то удивительно привлекатель­ной... Она сказала мне: «Я прекрасно знаю, что собой представляю, уродливее меня поискать, ты в сравнении со мной — красавица. Но я поняла одно: на тебя смотрят так, как ты сама на себя смотришь. Стоит только почув­ствовать себя обаятельной, и тебя будут считать такой. Но это надо уметь». И она умеет!.. Это придало мне ка­кую-то смелость. Терять было нечего. Я начала играть эту женщину, все время подставляла ее вместо себя. Ходила легко, улыбалась, даже кокетничала... И вскоре заметила, что на меня смотрят по-другому...» (К., биб­лиотекарь.)

А вот пример самовнушенного «переноса» себя из одной ситуации в другую.

«Именно с ней мне больше всего нужна была спокой­ная уверенность. Но как раз с ней я ощущал в себе и слабость, и детскость, и виноватость, откуда-то все время вылезало мелкое уязвленное самолюбие — все, что угод­но, кроме достоинства... То ли она мне это внушала свои­ми ожиданиями, то ли я их поддерживал в ней своим по­ведением... Во всяком случае, с другими я чувствовал се­бя совершенно иначе: естественнее и увереннее. Но вот как-то раз я пришел к ней в том особом блеске, в кото­рый меня приводило общение с М. Мне стало тоскливо в предчувствии очередного падения, но фейерверк не был израсходован, и отчаянно захотелось продлить. Я вдруг решился представить себе, что продолжаю общаться с М., а не с ней... Если бы она знала! Но она ни о чем не догадывалась, только, быть может, незаметно для себя повела себя как-то иначе, а я ощутил проблеск иного са­мочувствия и в первый раз взял инициативу тона...»

Да, психика — инструмент, который никогда не иг­рает на одной струне, в каждом — множество. Но неко­торые могут промолчать всю жизнь, так и не издав ни звука, а между тем они-то, может быть, самые ценные... Слушать себя и других — слушать и сравнивать в раз­ных звучаниях. Не уставая перебирать, никогда не веря, что все исчерпаны...

Дата добавления: 2015-06-26