Владыка преспокойно исполнил требование

Но однажды случилось так, что Владыка, явившись к старцу с келейником своим врасплох, застал Феофила дома. Блаженный принял высокого гостя весьма радушно и, как бы желая выразить свою глубокую радость, посадил его на скамью, а сам принялся ставить самовар. Когда вода начала закипать, он перенес самовар на середину комнаты, на пол, и подставил под кран глиняную миску. Затем взял у Архипастыря его деревянную клюшку и внимательно осмотрел ее со всех сторон.

После описанного случая Владыка чрезвычайно заинтересовался личностью блаженного и стал к нему присматриваться. Имея намерение посетить старца в его келии, чтобы лично убедиться в несправедливости возводимой на него клеветы, он нередко отправлялся к его жилищу, но всякий раз Феофил старался не допустить Владыку до такого праздного любопытства и однажды перед приходом его даже заделал двери хворостом и стал замазывать глиной, так что митрополит волей-неволей должен был возвратиться назад.

Вскоре, однако, случилось так, что доселе сомневавшийся в святости жизни и прозорливости блаженного старца митрополит совершенно изменил свой ошибочный взгляд в противоположную сторону.

Но возвеличится правдивый

И раб неправды злочестивый

Вознегодует на него...

Во славу Бога своего! (В. Пясецкий.)

Как известно, молитвенное правило Высокопреосвященнейшего Владыки Филарета было чрезвычайно продолжительно¹¹ и на выполнение его требовалось по 6-7 часов в сутки.

"Не понимаю, — так говорил он в личных беседах с Лаврскими старцами, — как старики вообще, а монахи особенно проводят жизнь свою, если не приобрели навыка и вкуса к молитве!? Это должно быть для них чрезвычайно тяжело и скучно. Поэтому, ах, как необходимо заранее всем, желающим в старости проводить жизнь не безотрадную, привыкать к молитве." И, следуя такому совету, сам первый неукоснительно соблюдал все это на деле. Как-то раз понадобилось Владыке побывать экстренно в Китаеве. Утружденный накануне различными делами митрополит встал на полчаса позднее обыкновенного и чрезвычайно торопился, чтобы поспеть к назначенному времени. Когда он прочитывал утреннее правило, в молельную комнату его вошел келейник иеромонах о. Назарий и доложил Владыке, что лошади поданы. Не желая делать промедления и не имея возможности дочитать молитвенное правило, митрополит приказал подать рясу и, усевшись в карету уехал. Через полчаса он был уже в Китаевском лесу и, опустив каретное окно, с жадностью вдыхал в себя чудный аромат свежего утреннего воздуха. Вдруг взгляд его остановился на одном большом, близко стоявшем дереве. Там, взобравшись на самую верхушку его, преспокойно сидел Феофил, с молитвословом в руках.

— Ты что здесь делаешь? — крикнул изумленный Владыка.

— Келейное правило дочитываю, — спокойно отвечал сверху Феофил.

— Что, что ты сказал? Говори громче! Не слышу!

— Келейное правило, говорю, дочитываю!! — во весь голос закричал тогда блаженный. — Дома некогда было, поездка помешала, так вот хоть по дороге дочитаю!

— Да, да, да... Это ты про меня говоришь, значит? — сразу догадался Владыка. — Ну, спасибо тебе, проказник, что меня, старика, надоумил. Слезай назад поскорей. Теперь я уже сам дочитаю.

— А что стоит эта палка? — спросил блаженный, глядя на Владыку.

— Ничего не стоит, — отвечал на это митрополит.

— Нет, — сказал тогда старец, — она стоит целых 25 рублей.

И с этими словами положил клюшку на стоявшую под самоваром миску, а из самовара вынул кран и забросил его в угол. Вода полилась на палку, переполнила края миски и полилась ручьем на пол. Владыка поднялся со своего места и, в крайнем смущении проходя по мокрому полу, поспешил из келии на двор...

С тех пор прошло несколько дней. На дворе стоял июнь. Погода была тихая, ясная, приятная. Владыке вздумалось прогуляться по лесу, и, не взяв с собою никого из келейников, митрополит отправился в путь (Высокопреосв. Филарет по внешнему своему одеянию почти ничем не отличался в Голосееве от прочих собратий. Всегда в обычной шапочке, простой рясе, со старческим костыльком в одной руке, а в другой — с Евангелием или Апостолом Владыка был скорее похож на простого скитского старца). Там в конце Голосеевского леса был пригорок, и возле ограды из частокола стояла простая садовая скамейка, на которой Владыка всегда отдыхал. Это место было самым излюбленным местом Высокопреосвящ. Владыки, ибо отсюда открывался такой великолепный вид, что и город и св. Лавра были видны здесь, как на ладони. Пользуясь уединением, митрополит просиживал здесь по целым часам и, воздевая к небу свои святительские руки, возносил к Богу тайную молитву о благоденствии живущих во святом граде и обители Печерской.

Желая и на этот раз сотворить свою обычную молитву, Владыка опустился на колена, но из-за кустов вышел с палкою человек и, подходя к старцу и указывая на свою дубину, спросил:

— А что стоит эта палка?

Владыка хотел осенить его благословением, но незнакомец прямо обратился к своей цели:

— Не надо. Давай, что у тебя есть. Митрополит преспокойно вынул кошелек, в

котором находилось 25 рублей, и, отдавая, его сказал:

— Ну, брат, жалко мне тебя. Тут должно быть мало.

Но когда он распахивал полу, чтобы вынуть из кармана кошелек, незнакомец заметил на нем золотые с цепочкою часы и дерзновенно сказал:

— Коли говоришь мало, так давай вдобавок и часы.

— Эге! — сказал незнакомец, — да они, кажись, золотые.

— Так что же? Для тебя, брат, выгоднее.

— Как же так: ты — монах, а у тебя часы золотые. Или ты не из простых? Может быть ты казначей, или еще кто-нибудь?

— Нет, — не казначей.

— Так, кто же ты?

— По правде сказать, меня зовут митрополитом.

— Митрополитом!! — остолбенел незнакомец.

— Ну, да… Что же ты, любезный, так переполошился? Господь с тобой.

Дата добавления: 2015-06-26