От юнги до помещика

В целом ряде работ буржуазных ученых Петти рассма­тривается только как один из представителей меркантили­зма, может быть, один из самых талантливых и передовых, но не более того. В крайнем случае, ему ставится в заслугу помимо открытия статистического метода трактовка част­ных экономических проблем и вопросов экономической политики: налогообложения, таможенных пошлин. Нельзя сказать, что эта точка зрения абсолютно господствует в современной буржуазной науке. Высказываются и иные взгляды. Роль Петти в экономической науке, его связи со Смитом, Рикардо и Марксом рассматриваются в более пра­вильной исторической перспективе. Однако ведущей яв­ляется позиция, которую занимает Шумпетер.

Теперь стали яснее политические взгляды Петти, его общественная и научная деятельность, связи с крупней­шими учеными эпохи. Стали известны многие детали его жизни. Великие люди не нуждаются в подмалевке их пор­третов, в замазывании пороков и недостатков. Это в полной мере относится к Уильяму Петти. В истории человече­ской культуры он останется не как крупный ирландский землевладелец и ловкий (хотя и далеко не всегда удачли­вый) придворный, а как смелый мыслитель, открывший новые пути в науке об обществе. Ныне, через 300 лет по­сле выхода в свет главных сочинений Петти, его личность и идеи продолжают привлекать внимание людей. Только за послевоенные годы в СССР, Англии, США, Швейцарии, Японии опубликовано до десятка книг о нем.

Эта сторона дела свыше двух столетий представлялась наследникам Петти более важной, чем научная и истори­ческая ценность его сочинений. Только в самом конце XIX в. было издано первое, пока единственное и отнюдь не полное, собрание экономических работ Петти. Тогда же один из его потомков опубликовал первую биографию Петти. В 20-х годах нынешнего века были изданы некото­рые рукописи и переписка.

Вот где собака зарыта! «Благородные потомки» Пет­ти — графы Шелберны и маркизы Лэнсдауны — отнюдь не горели желанием выставлять на всеобщее обозрение сво­его предка, который был сыном небогатого ремесленника, приобрел богатство и дворянство не слишком благовид­ным способом и, по словам одного нового биографа, имел «громкую, но сомнительную репутацию». Этот же биограф (Эмиль Страусе) отмечает, между прочим, что и в сере­дине XX в. в фамильном архиве Лэнсдаунов оставалось много неизвестных трудов Петти.

Еще Мак-Куллох отметил довольно странный факт в судьбе литературного наследия Петти. При всей важности его роли, сочинения Петти никогда не издавались полно­стью и существовали лишь в старых разрозненных изда­ниях, ставших к середине XIX в. библиографической редкостью. Мак-Куллох заканчивал свою заметку о Петти скромным пожеланием: «Благородные потомки Петти, к которым перешли как немалая доля его таланта, так и его поместья, не могли бы воздвигнуть лучший монумент его памяти, чем издание полного собрания его трудов».

Уильяма Петти не надо было открывать заново. Он был если не знаменит, то хорошо известен уже при жизни. С его идеями был знаком Адам Смит. Мак-Куллох писал в 1845 г., что «сэр Уильям Петти был одной из самых заме­чательных личностей XVII столетия». Более того, он пря­мо называл Петти основателем трудовой теории стоимости и проводил от него прямую линию к Рикардо.

Так была почти забыта несколько загадочная фигу­ра замечательного англо-французского экономиста начала XVIII в. Ричарда Кантильона, у которого, как отмечает Маркс, обильно заимствовали такие выдающиеся экономи­сты, как Франсуа Кенэ, Джемс Стюарт и Адам Смит. В конце XIX в. он был фактически открыт заново.

В истории политической экономии бывали случаи, когда людей забывали и воскрешали вновь.

Петти шагает сквозь века

Немец Герман Генрих Госсен выпустил в 1854 г. книгу, которая привлекла столь мало внимания, что разочарован­ный автор через четыре года изъял ее из книжных лавок и уничтожил почти весь тираж. 20 лет спустя на нее слу­чайно наткнулся Джевонс и объявил Госсена, которого давно не было в живых, первооткрывателем «новой поли­тической экономии». Теперь так называемые законы Гос­сена, трактующие с субъективно-психологической позиции категорию полезности экономических благ, занимают вид­ное место в любом буржуазном учебнике политической экономии и в книгах по ее истории.

И все-таки Уильям Петти был в полной мере открыт для науки лишь Марксом. Только Маркс, по-новому осве­тив всю историю политической экономии своим материа­листическим и классовым анализом, показал подлинное место, которое занимает в ней гениальный англичанин. Петти — родоначальник буржуазной классической полити­ческой экономии, которая перешла к анализу внутренних закономерностей капиталистического способа производства, к поискам закона его движения.

Маркса сильно привлекала эта яркая и своеобразная личность. «Петти чувствует себя основателем новой на­уки...», «Его гениальная смелость...», «Оригинальным юмо­ром проникнуты все сочинения Петти...», «Само заблужде­ние Петти гениально...», «Настоящий шедевр по содержа­нию и по форме» — эти оценки из разных произведений Маркса дают представление о его отношении к «гениальней­шему и оригинальнейшему исследователю экономисту»[26].

Марксисты и современные буржуазные авторы подхо­дят к Петти по-разному. Для нас он прежде всего зачина­тель научного направления, которое стало одним из источников марксизма. Буржуазные экономисты, признавая Петти большим ученым и яркой личностью, нередко отка­зывают ему в роли предшественника Смита, Рикардо и Маркса. Место Петти в науке часто ограничивают лишь созданием основ статистико-экономического метода иссле­дований.

Шумпетер утверждает, что у Петти нет трудовой тео­рии стоимости (и понятия стоимости вообще), нет сколько-нибудь заметной теории заработной платы, а следователь­но, не может быть и намека на понимание прибавочной стоимости. Своей репутацией он якобы обязан только «дек­рету Маркса, которым Петти был объявлен основателем экономической науки»[27], а также восторгам некоторых бур­жуазных ученых, которые, как намекает Шумпетер, так сказать, не предполагали, на чью мельницу они льют воду.

Читатели, наверное, помнят, как юный Робинзон Крузо, герой романа
Дефо, вопреки воле отца и мольбам матери тайком бежал из дома и ушел в море. Так начались все его приключения. Подобная история, возможно, произошла в семье сукон­щика Энтони Потти из городка Ромси в Хэмпшире (Южная Англия): его 14-летний сын Уильям отказался заниматься
наследственным ремеслом и нанялся в Саутхэмптоне юнгой на какой-то корабль. Выдуманный писателем Робинзон и вполне реальный Уильям Петти принадлежали к одному поколению: Дефо заставил своего героя родиться в 1632 г., Петти родился в 1623 г. Они принадлежали к одному и тому
же классу — мелкой городской буржуазии, хотя суро­вый старик Крузо был, видимо, побогаче скромного су­конщика.

Уход в море был в Англии XVII и XVIII вв. обычной формой протеста многих юношей против серой будничной жизни, выражением искони присущей молодости тяги к приключениям и независимости. Жизненный прототип Робинзона — шотландец Александр Селкерк бежал из род­ного города от давящего произвола и нудности пуритан­ской церкви. Все это не было протестом против буржуаз­ного образа жизни: напротив, тяга к приключениям более или менее сознательно связывалась у этих юношей со стремлением к обогащению и к утверждению своей лично­сти в новом буржуазном мире. Такая черта полностью ха­рактерна и для молодого Петти.

Дата добавления: 2015-06-26