Общество потребления

Сознание человека всегда находится в рамках определен­ного «смысла», принятого им осознанно или бессознательно в качестве индивидуальной жизненной программы. Индивид, в силу своих духовных и интеллектуальных особенностей, может не задумываться о том, для чего он живет, и даже отрицать тот факт, что его бытие подчинено неким смысловым императивам, но как бы там ни было, его существование обязательно обуслов­лено определенным «смыслом», который последовательно фор­мирует его судьбу. Человек не способен жить вне рамок «смысла», такова особенность его природы.

Также «смысл», через формируемую им иерархию ценнос­тей, определяет коллективное бытие людей. Любой народ, куль­тура, государство существуют до тех пор, пока в массовом со­знании присутствует некий общепризнанный «смысл» суще­ствования индивидов как общности. Когда по каким-то причинам смысловые установки людей изменяются, ломается их устоявшийся уклад жизни, а вся социальная сфера разруша­ется, чтобы обрести новую форму и содержание в соответствии с новым «смыслом».

История человечества — это не только история военной и политической борьбы народов, но и летопись противоборства идей, несущих в себе определенные «смыслы». Нередко те со­циальные или этнические группы, которым удавалось навязать врагам свои «смыслы», обретали над ними господство. Очень часто сила оружия отступала перед силой идей, и неистовый пророк, «глаголом разящий», ставил на колени целые полки.

Подчиняя себе сознание человеческих масс, идеи создают или низвергают в небытие целые миры, наделяя «идеократов» могуществом демиургов, чья воля способна творить сущее.

За всю свою многовековую историю Запад прошел через че­реду «революций смысла», которые сопровождались радикаль­ными социально-политическими и экономическими метамор­фозами. Именно «битвы идей» в умах людей определили судьбу западной цивилизации, сформировав ее духовно и материаль­но. В результате этого «естественного отбора» на Западе побе­дила идея общества с непрерывно совершенствующимся про­изводством беспредельно расширяющегося спектра материаль­ных благ, рассчитанного на неутомимого потребителя с бесконечно возрастающими потребительскими амбициями.

Как бы комично это ни выглядело, но, несмотря на всю эс­тетику социальных теорий Старого и Нового Света, от эпохи Просвещения до эпохи «всемирно победившего либерализма», западная цивилизация с ее фантастическими достижениями в науке и технике превратилась, образно говоря, в гигантский сти­мулятор желудочно-кишечных процессов среднестатистическо­го обывателя. Симбиоз идей «абсолютно эффективного производ­ства» и «ничем неограниченного потребления» сформировали ос­новополагающий «смысл» Запада. Как следствие этого, человеческое счастье было отождествлено с высокооплачивае­мой работой и покупать что хочешь, когда хочешь и в любом количестве. Безусловно, что герои Запада, чьи жизни легли на алтарь борьбы во имя «человеческого счастья», перевернулись бы в гробах, а мудрецы, учившие заблудшее человечество пониманию этого счастья, расписались бы в собственном идио­тизме, если бы узнали, что то, ради чего они жили и умирали, не более чем плановый shopping по выходным в перерывах между изнуряющей и отупляющей работой.

Не без иронии можно констатировать, что в итоге долгих и кровавых потуг «гора родила мышь» — Запад пришел к тоталь­ному господству филистерского, обывательского, мещанского, жлобского «смысла жизни», чьи незатейливые аксиомы оказа­лись в логическом ряду между понятиями «хорошая работа» и «хороший достаток»¹. Все это было обобщено категорией «нор­мальная жизнь». Естественно, что любая другая жизнь в массо­вом сознании автоматически становилась «ненормальной», лю­бой другой «смысл жизни» в лучшем случае, — глупым эпатажем, желанием уйти от «реальной жизни», в худшем - извращением и/или преступлением.

Здесь опять-таки надо вновь особо подчеркнуть: трактова­ние современным обывателем понятия «нормальная жизнь» весь­ма специфично, оно не является чем-то само собой разумеющим­ся, чем-то таким, что всегда и всеми безоговорочно принималось, оно всего лишь «вбитая» пропагандой в сознание масс ценностная установка, отрицающая и подавляющая все возможные альтерна­тивы (NB). Более того, самый поверхностный анализ свидетель­ствует о том, что «нормальная жизнь» с точки зрения современного обывателя, с ее универсальным «смыслом», не только лишена нор­мальности, но и надежно блокирует всякую возможность индиви­да достичь самого элементарного человеческого счастья (NB).

Итак, в чем круглые сутки убеждает западная пропаганда весь мир? Во-первых, в том, что главной целью жизни человека является достижение возможности максимального (как в коли­чественном, так и в качественном плане) потребления матери­альных благ, и, во-вторых, втом, что для этого индивид должен отдать всего себя без остатка работе, т. е. производству этих ма­териальных благ. В целом в итоге западное общество оказалось в состоянии тотальной трудовой мобилизации, направленной

^{1 В 1843 году в одном из своих писем К. Маркс писал: «Это верно — старый мир принадлежит филистеру. Но не следует относиться к филисте­ру как к пугалу, от которого боязливо отворачиваются. Напротив, мы дол­жны внимательно к нему присмотреться. Стоит изучить этого господина мира.}

^{Разумеется, филистер — господин мира только втом смысле, что фи­листерами, их обществом, кишит мир, подобно тому как труп кишит чер­вями» (Маркс К., Энгельс Ф. Собрание сочинений. — М.: Государственное изд-во политической лит-ры, 1955. Т. 1. С. 372.)}

на создание максимально эффективной экономики. При этом современная пропаганда утверждает, что подобное массовое жертвоприношение имело место во все времена и у всех наро­дов, а создание условий, благоприятствующих максимальному потреблению, было изначально главной целью экономической деятельности человека. Но так ли это?

В том-то и дело, что это не так. У разных народов и разных культур цели экономической деятельности, т.е. то, ради чего ра­ботал человек, были несхожими. Более того, даже в Европе в докапиталистические времена экономическая деятельность не определялась стремлением к максимальному, уходящему в бес­конечность потреблению.

«Докапиталистический человек — это естественный чело­век, — писал В. Зомбарт. — Человек, который еще не баланси­рует на голове и не бегает на руках (как это делает экономичес­кий человек наших дней), но твердо стоит на земле обеими но­гами и на них ходит по свету. Найти его хозяйственный образ мыслей поэтому нетрудно: он как бы сам собою вытекает из че­ловеческой природы.

Само собою понятно, что в центре всех страданий и всех за­бот стоит живой человек. Он «мера всех вещей»: mensura omnium rerum homo¹. Но этим уже определяется отношение человека к хозяйству: оно служит человеческим целям, как и всякое другое создание рук человеческих. Итак, вот основное следствие тако­го понимания: исходной точкой всякой хозяйственной деятель­ности является потребность человека, его естественная потреб­ность в благах. Сколько благ он потребляет, столько и должно быть произведено; сколько он расходует, столько он и должен заприходовать. Сначала даны расходы, а по ним определяются доходы». [78, с. 12].

Европеец докапиталистической эпохи, подчиняющийся традиционным представлениям своей культуры о целях труда, руководствовался «идеей пропитания», т. е. идеей создания ма­териальных условий своего полноценного физического суще­ствования без излишеств «переедания» (во всех смыслах этого слова). Ему не были известны искусственно созданные потреб­ности, не вытекающие из естественной природы человека и, по сути, отрицающие ее. В те времена царили простота и здоровая жизнь, основанные на том принципе, что «ремесло должно кор­мить своего работника», и не более того. «Он (работник. —Авт.) хочет работать столько, чтобы заработать свое пропитание; он,

^{1 Мера всех вещей — человек (лат.).}

как те ремесленники в Иене, о которых нам рассказывал Гете, «большей частью обладают настолько здравым смыслом, чтобы не работать... больше того, сколько необходимо для зарабаты­вания на веселое житье», - писал В. Зомбарт [78, с. 14]. При этом он подчеркивал, что «хозяйственная жизнь в докапиталистическую эпоху действительно находилась под воз­действием принципа покрытия потребностей, что крестьянин и ремесленник в своей нормальной хозяйственной деятельнос­ти искали себе пропитания и ничего больше» [78, с. 15].

То есть в понимании человека Традиции всякая экономическая деятельность имела свои пределы, тонна так же, как и человечес­кие потребности. Лишь человек Модерна, а затем и Постмодер­на, утратив свою природную естественность, утратил во всем меру, и прежде всего меру в труде и потреблении.

Ничем не сдерживаемое стремление к обладанию, однознач­ный выбор между «иметь или быть» в пользу «иметь», привели к тому, что индивидуальная жизнь современного западного обыва­теля оказалась в жестких рамках трудовой деятельности, по­глотившей практически без остатка все его свободное время. Че­ловек Традиции был мудр, он жил размеренно, без спешки, сма­куя жизнь как дорогое вино, стараясь по возможности получить от нее максимальное удовольствие. Труд он рассматривал как досадную необходимость, и когда перед ним стоял выбор — «ра­ботать или не работать», он, не задумываясь, выбирал празд­ность, так как считал ее действительной свободой. При этом не­обходимо учитывать, что благодаря наличию у европейца дока­питалистической эпохи свободного времени он развивался духовно и интеллектуально (а не бесперебойно, до отупения функционировал в механизме глобальной производственной системы, как это делает современный индивид), он созерцал и творил, вследствие чего возникло соцветие европейских куль­тур¹.

^{1 Необходимо заметить, что культура Древней Греции, которая во мно­гом до сих пор является для европейцев образцом, возникла благодаря праз­дности эллинов, которые переложили основную тяжесть забот о хлебе на­сущном на рабов. Первохристианское сознание также отвергало труд как некую абсолютную ценность, считая ее помехой в духовном совершенство­вании. «Посмотрите на воронов: они не сеют, ни жнут; нет у них ни храни­лищ, ни житниц, и Бог питает их; сколько же вы лучше птиц»? (Лук. 12: 24.) «Итак, не ищите, что вам есть или что пить, и не беспокойтесь, потому что всего этого ищут люди мира сего; ваш же Отец знает, что вы имеете нужду в том; наипаче ищите Царствия Божия, и это все приложится вам». (Лук. 12:29,30,31.)}

Впрочем, даже отношение к труду и его плодам у традици­онного человека было иным, чем у его потомков капиталисти­ческой эры. Если современный индивид отчужден от того, что он называет «работа», выказывая интерес к ее результатам лишь в рамках рыночных отношений (где качество труда зависит су­губо от возможности его выгодной продажи), то его предки про­изводили, как писал В. Зомбарт, «еще не меновые ценности (оп­ределенные чисто количественно), но исключительно потреби­тельные блага, т. е. качественно различаемые вещи.

Труд настоящего крестьянина, так же как и настоящего ре­месленника, есть одинокое творчество: в тихой погруженности он отдается своему занятию. Он живет в своем творении, как художник живет в своем, он, скорее всего, совсем бы не отдал его на рынок. С горькими слезами на глазах крестьянки выво­дят из стойла любимую пегашку и уводят ее на бойню; старик-кустарь воюет за свою трубку, которую у него хочет купить тор­говец. Если же дело доходит до продажи (а это, по крайней мере, при наличности хозяйственной связи обмена должно составлять общее правило), то произведенное благо должно быть достой­ным своего творца. Крестьянин, так же как и ремесленник, стоит за своим произведением; он ручается за него честью художни­ка. Этим объясняется, например, глубокое отвращение всякого ремесленника не только к фальсификатам или хотя бы суррога­там, но даже и к массовой выделке [78, 16—17].

Производитель капиталистической эпохи безразличен к плодам своего труда, психологически он отстранен от них и стре­мится отдать им как можно меньше своих сил и времени. Его экономический успех определяется способностью быстро из­бавиться от созданного продукта путем продажи. Для современ­ной экономики западного типа значение имеет только прибыль. На данный момент качество товара и услуг вторично. Аналити­ческие структуры промышленных корпораций и «мозговыетре­сты» тратят огромные средства на разработку эффективных ме­тодик проведения рекламных кампаний (все больше напоми­нающих по своей сути и форме психические атаки), способных вынудить потребителя приобретать товар не только не нужный ему, но и заведомо низкого качества, который нередко несет уг­розу здоровью и даже жизни людей.

В качестве примера можно обратиться к западной пищевой промышленности, передовые технологии которой полностью решили задачу производства в огромном количестве доступных широким массам потребителей продуктов питания. Наданный момент пищевые транснациональные корпорации ведут успешную торгово-экономическую войну с национальными произ­водителями во всех странах мира, заполоняя их внутренние рын­ки своей продукцией. Прежде всего данный успех объясняется способностью международных компаний производить дешевую продукцию, что позволяет быстро и эффективно разорять кон­курентов и получать огромные прибыли.

Однако добиться максимального удешевления продуктов питания, т. е. предельного снижения производственных затрат, можнолишьтремя способами: заставить фермера бесплатно ра­ботать, лишить продавца прибыли, предложить потребителю продукт, сделанный из максимально дешевого сырья. На дан­ный момент для решения проблемы минимизации расходов на производство широко используется последний вариант.

Фермерам и в большей степени аграрной индустрии удалось в последние годы понизить производственные затраты путем:

1. Использования гормональных препаратов.

2. Применения антибиотиков.

3. Подмешивания в корм различных искусственных добавок.

4. Кормления скота животной мукой.

Что собой представляет животная мука? Это специальная смесь, большей частью состоящая из отходов от убоя животных. Вот как описывает производство животной муки немецкий жур­нал «Spiegel»: «Отходы растираются и перемешиваются с тру­пиками свежевылупившихся петушков, вдоволь поставляемых бройлерными фабриками, подопытными крысами из лабора­торий Фарминдустрии, протухшей сывороткой с молококомбинатов. Полученное месиво разбавляют обычными канализаци­онными стоками» [97].

Этот своеобразный корм активно применяется из-за его де­шевизны, так как стоимость продукции в животноводстве в ос­новном формируется ценами на корма. «Животная мука, изго­тавливаемая в полном соответствии с принципом «производить дешевле дешевого», разбавляется канализационной жижей, вы­качиваемой из отстойников городских очистных сооружений. И никого не интересует, что эта «субстанция» может содержать тяжелые металлы и диоксин¹. При этом такие эксперты, как Франц Дашнер, руководитель Института медицины окружаю­щей среды во Фрайбурге, постоянно предупреждают: «Жижа с

¹ Диоксины — супертоксиканты, универсальные клеточные яды, по­ражающие все живое. Образуются как побочные продукты высокотемпе­ратурных химических реакций с участием хлора и попадают в окружаю­щую среду с продукцией или отходами многих технологий.

отстойников очистных сооружений вредит практически любой органической системе: от мозга до сердца, мускулов или нервов» [97].

По-настоящему выгодными становятся корма после добав­ления к ним химических «присадок». Свинье при нормальных условиях ее содержания для набора номинального веса требу­ется около года. С применением так называемых «силовых кор­мов» и «ускорителей роста» этот срок уменьшается до трех ме­сяцев. Самые популярные «стимуляторы роста» — это синтети­ческие аналоги половых гормонов. Свиней подкармливают андрогенами (мужской половой гормон), что у мужчин может провоцироватьопухоли простаты. А птице дают стильбен — син­тетический аналог женского полового гормона эстрогена. При­менение стильбена очень выгодно: на 1 долл. затрат получается около 15 долл. прибыли. Так как стильбен — антагонист мужс­кого полового гормона прогестерона, то он способен подавлять мужскую половую функцию. Настоящим подарком для ферме­ров стали тиреостатики, которые блокируют гормон щитовид­ной железы, что вызывает у животных нарушение теплового ба­ланса и обеспечивает большие привесы, так как энергия, полу­ченная с кормами, уже не расходуется в виде тепла. У человека мясо с тиреостатиками нарушает функцию щитовидной желе­зы, приводит к нарушению половой функции и отставанию в умственном развитии.

В качестве профилактики и для предотвращения эпидеми­ческих заболеваний у скота им в корма подмешиваются анти­биотики. Побочным эффектом этого стала неожиданно про­явившаяся способность антибиотиков стабилизировать кишеч­ную микрофлору у молодых животных, что усилило у них обмен веществ, повысило коэффициент использования кормов. Вслед­ствие этого скот стал лучше развиваться и быстрее расти, сни­зилась его заболеваемость. При применении кормовых антиби­отиков значительно повысился прирост массы тела животных, снизились расход кормов на единицу продукции и себестои­мость мяса, сократился период откорма.

В итоге в мясных продуктах, поступающих на прилавки ма­газинов, в большом количестве оказались как резистентные ви­русы, так и антибиотики, постоянное воздействие которых зас­тавляет вирусы уже в организме человека мутировать и приоб­ретать невосприимчивость к воздействию лекарственных препаратов. Поданным «Центров по контролю за инфекцион­ными заболеваниями», в список возбудителей опасных болез­ней, устойчивость которых развивается особо стремительно, входят возбудители пневмонии, менингита, инфекций кожи, легких, кровяных сосудов, гонореи, малярии, туберкулеза, СПИДа.

К примеру, население США в больших объемах употребля­ет в пищу продукты, содержащие возбудители опасных болез­ней, резистентных к антибиотикам. В октябре 2001 года сотруд­ники медицинского журнала «New England Journal of Medicine» проверили мясо, продаваемое в супермаркетах Вашингтона. Ре­зультаты исследования показали, что 20 % мясопродуктов были заражены сальмонеллами. Из них 84% были устойчивы, по крайней мере, к одному типу антибиотиков, 53% — к трем или более типам, а 27 % — к более чем шести типам антибиотиков. Сальмонеллезом в США ежегодно заболевают 1,4 млна чело­век, около 600 из них умирают.

А вот как «Spiegel» описывает технологию производства крайне дешевого и доступного широким массам потребителей заменителя мяса: «Рецепт прост. Берете обычную коричневую жижу из бытовой канализации, выпариваете ее до получения гранулята, добавляете туда хорошую порцию соевого протеина и красителей. Готово. Этот заменитель мяса, родившийся в японских лабораториях, пробующим его людям по вкусу напо­минает курятину.

Туалетбургер, как его назвали журналисты, представляет со­бой извращеннейший пример нового поколения продуктов из реторты. Они создаются чаще всего в лабораториях мультимил­лионеров от пищевой промышленности. Идея проста: сделать долговременной стратегию извлечения полезных веществ из продуктов, сэкономить на дорогом сельхозсырье и, в идеале, создать из мусора готовую еду для размещения на полках супер­маркетов.

Уже сегодня 75 % всех пищевых продуктов, потребляемых немцами, доставляется не прямо из крестьянских хозяйств, а после широко известных «процессов облагораживания» на про­изводствах мультимагнатов» [97].

Вышеизложенные факты наглядно свидетельствуют о том, что в современной экономике западного типа высокое качество продукта нередко становится препятствием на пути достиже­ния максимальной прибыли. При этом необходимо учитывать, что современные технологии практически сравняли качество продукции господствующих на мировом рынке производите­лей. Теперь им проще договориться о разделе «сфер влияния», чем вступать в конкурентную борьбу. Международные монопо­лии объединились против потребителя. В современных условиях главной задачей производителя является не создание каче­ственного продукта, требующего больших затрат, а убедитель­ная имитация качества. Максимальная прибыль нуждается лишь в маркетологических фантомах и низких издержках производ­ства. Мировой рынок ориентирован на изощренную ложь и де­шевую продукцию, которая была бы доступна самым широким массам потребителей.

Для производителя традиционного общества отчуждение от своего труда и его продуктов было невозможно, так как поста­вило бы под сомнение полноценность его личности, как в гла­зах окружающих, так и в своем собственном восприятии. В та­кой психологической атмосфере «производство благ есть осу­ществление деятельности живых людей, которые «вкладывают душу» в свое творение; эта деятельность поэтому в такой же степени следует законам плоти и крови этих индивидуальнос­тей, как процесс роста дерева или половой акт животного, ко­торые получают направление, цель и меру соответственно внут­ренним необходимостям, управляющим этими живыми суще­ствами» [78, с. 16—17].

С началом капиталистической эпохи и постепенным фор­мированием тоталитарной экономической системы, целиком подчинившей целям своего существования современное общество, трудовая деятельность человека теряет свою естественную са­модостаточность, индивид становится системным элементом, функционирующим по законам глобальной производственной мегаструктуры. В данных условиях смысл и цель его труда оп­ределяются не им самим, а неведомыми ему факторами, труд становится следствием внешнего принуждения, что приводит к его отчуждению. Наиболее емко об этом писал молодой Маркс в своих «Экономическо-философских рукописях 1844 года»: «В чем же заключается отчуждение труда? Во-первых, в том, что труд является для рабочего чем-то внешним, не принадлежа­щим к его сущности; в том, что он в своем труде не утверждает себя, а отрицает, чувствует себя не счастливым, а несчастным, не развивает свободно свою физическую и духовную энергию, а изнуряет свою физическую природу и разрушает свои духов­ные силы. Поэтому рабочий только вне труда чувствует себя са­мим собой, а в процессе труда он чувствует себя оторванным от самого себя. У себя он тогда, когда он не работает; а когда он работает, он уже не у себя. В силу этого труд его не доброволь­ный, а вынужденный; это — принудительный труд. Это не удов­летворение потребности в труде, а только средство для удовлет­ворения всяких других потребностей, но не потребности в труде. Отчужденность труда ясно сказывается в том, что, как толь­ко прекращается физическое или иное принуждение к труду, от труда бегут как от чумы. Внешний труд — труд, в процессе кото­рого человек себя отчуждает, есть принесение себя в жертву, са­моистязание. И наконец, внешний характер труда проявляется для рабочего втом, что этот труд принадлежит не ему, а другому, и сам он в процессе труда принадлежит не себе, а другому» [79, с. 90-91].

Не осознавая того, индивид отдает большую часть своей жиз­ни тому, что лично для него лишено всякого смысла и имеет значе­ние лишь для чуждой ему и довлеющей над ним экономической сис­темы. Таким образом, современный человек перестал принад­лежать самому себе. Достигнув вершины своего развития, западный капитализм приобрел форму нового рабовладельчес­кого строя, при котором рабы (индивиды, включенные в торго­во-производственные отношения) являются собственностью безликих сил, воплотивших свою суть в финансово-экономи­ческой системе западного типа.

Дата добавления: 2015-06-26