Амнезия событий раннего детство и Эдипов комплекс 1 7 2 страница

остаются без присмотра родителей. Идея создания подобных центров — превентивная мера, попытка предотвратить нега­тивные последствия, возникающие в результате снижения за­боты о детях. Своим существованием они обязаны убеждению, что на развитие вызывающего и асоциального поведения на ранних стадиях можно сравнительно легко повлиять в благо­приятной атмосфере таких центров, напоминающей школь­ную или домашнюю обстановку. Позже, когда выросшие без родительского присмотра, совершившие преступления подро­стки оказываются в исправительном заведении, сделать это зна­чительно сложнее, а порой просто невозможно.

Тем не менее в настоящий момент посещение Дневных цен­тров не может быть принудительным. В то время как посеще­ние школы является обязательным, вопрос о доверии своего ребенка на попечение работникам Центра оставлен на усмот­рение родителей. По этой причине Дневные центры должны постоянно доказывать то, что их существование не является бес­полезным, завоевывая авторитет в глазах каждого ребенка и родителя своей успешной работой, точно так же, как до указа об обязательной прививке против оспы надо было снова и сно­ва убеждать родителей в необходимости такой прививки.

Но работники Дневных центров указывают на другое за­труднение, присущее их положению. В большинстве случаев им приходится иметь дело с детьми, уже успевшими пройти через руки различных воспитателей. Они отмечают, что эти дети, по крайней мере вначале, неадекватно реагируют на них самих и их поступки. Они приходят с уже сложившимися пред­ставлениями и нередко своим поведением выражают недове­рие, тревогу или пренебрежение по отношению к учителю. Та­кое отношение у них выработалось в результате предыдуще­го общения со взрослыми. К тому же жизнь ребенка в Дневном центре — не более чем приложение к его школьной жизни, и Центры в основном осваивают более либеральные, гуманные и современные способы воспитания, чем те, которые преобла­дают в большинстве школ. Таким образом, школа, требуя от ребенка определенного стандарта поведения и внушая ему та­кой стандарт, нередко создает для Центров препятствия в до­стижении цели.

Так что положение работников Дневных центров далеко не завидное. Они постоянно сталкиваются с трудными задачами, требующими независимого решения и вмешательства; и это не говоря уже о том, что они не являются главными и самыми важ­ными взрослыми в жизни ребенка.

Школьные учителя на это могут сказать, что мы не правы, расценивая их положение как наиболее благоприятное. Они так­же утверждают, что чаще всего получают ребенка слишком по­здно; очень сложно, например, в первом классе начальной шко­лы привить ребенку правильное и серьезное отношение к уче­бе и к преподавателям, если прежде ему была знакома только беззаботная атмосфера детского сада. Они несут с собой в шко­лу модель поведения, приобретенную в детском саду, и отно­шение, не приемлемое в условиях школы.

В соответствии с вышесказанным работники детских садов имеют дело с еще не испорченной воспитанием группой, а сле­довательно, находятся в более выгодном положении. Но даже от них мы, к нашему изумлению, слышим жалобы, что их трех— шестилетние воспитанники уже являются сформировавши­мися личностями. Каждый ребенок наделен свойственными только ему чертами характера и реагирует на действия воспи­тателей по-своему. С каждым ребенком воспитатель связыва­ет определенные ожидания, конкретные надежды и опасения, у каждого из них свои пристрастия, каждый по-своему выража­ет зависть и нежность, требует любви и отвергает ее. И речи не может быть о влиянии личности воспитателя на покорное, еще не сформировавшееся существо. Воспитательница имеет дело с маленькими личностями, сложными и с трудом поддающими­ся влиянию,

Поэтому учителя и воспитатели — в школах, в Дневных цен­трах или детских садах — всегда оказываются в одинаково труд­ном положении. Очевидно, что формирование личности завер­шается раньше, чем мы себе это представляли. Чтобы выявить происхождение тех особенностей характера ребенка, которые причиняют преподавателю столько хлопот, исследователь дол­жен обратиться к периоду, предшествующему его поступлению в воспитательные заведения, к первым взрослым в жизни ре­бенка, то есть к периоду до шести лет и к его родителям.

БД! [У i;.!s,

1 8 Раздел I. Психоанализ раннего детства

Возможно, у вас появилось ощущение, что таким образом задача упрощается. Вместо того чтобы день ото дня наблюдать поведение детей старшего возраста в школах и Дневных цен­трах, мы постараемся собрать сведения об их впечатлениях

и воспоминаниях ранних лет.

На первый взгляд это совсем не сложно. Вы всегда стреми­лись к тому, чтобы отношения с доверенными вам детьми бы­ли искренними и открытыми. Сейчас это очень пригодится. Отвечая на ваши вопросы, ребенок будет готов рассказать

< вам все.

Я советую каждому из вас совершить такую попытку, но предупреждаю вас, что вы получите скудные результаты. Дети не рассказывают о своем прошлом, зато они охотно расскажут вам о событиях последних нескольких дней или недель, о про­веденных выходных, о своем последнем дне рождения, возмож­но даже о прошлогоднем Рождестве. Но здесь их воспоминания обрываются, или, в любом случае, дети теряют способность рассказывать о них.

Вы можете сказать, что наша уверенность в том, что ребенок в состоянии вспомнить свое прошлое, не имеет под собой осно­ваний. Следует иметь в виду, что дети не могут отличить важ­ные события от незначительных. Поэтому вы считаете, что бу­дет разумнее и продуктивнее задать наши вопросы не ребенку, а взрослому, интересующемуся исследованием раннего опыта

своего детства.

Я, конечно, рекомендую вам воспользоваться также и этим, вторым способом, но знаю, что вы будете удивлены, когда обнаружите, что приятелю, искренне желающему помочь вам, почти нечего сказать. Его более или менее осознанные воспо­минания с небольшим количеством пробелов обратятся, может быть, к пятому или шестому году жизни. Он опишет свои школь­ные годы, возможно даже дом, где он жил на третьем, четвер­том и пятом году жизни, имена братьев и сестер и даты; он мо­жет даже упомянуть такое особое событие, как переезд из од­ного дома в другой, или какой-то необычный случай. На этом список иссякнет, прежде чем вы обнаружите искомое, а имен­но знаки того, как его пятилетнее развитие вело к формирова­нию характерных черт личности.

Амнезия событий раннего детства и Эдипов комплекс 1 9

Разумеется, это подходящий повод для нового разочарова­ния. События, о которых мы хотим услышать, играющие столь важную роль в формировании характера индивида, касаются самых интимных переживаний в его жизни. Это тот опыт, ко­торый каждый хранит как самое сокровенное и, не допуская к нему никого, кроме самого себя, застенчиво скрывает даже от самых близких друзей. Учитывая это обстоятельство, следует обратиться за информацией к единственному человеку, готово­му ее выдать. Иными словами, каждый исследователь должен изучить самого себя. Здесь дело касается нас самих, и мы дол­жны положиться на способность нормального взрослого чело­века помнить прошлое, на нашу заинтересованность в этих све­дениях и желание преодолеть все барьеры, препятствующие личности выдать свои секреты другим.

Тем не менее, даже если мы подойдем к этому делу со всей заинтересованностью и вниманием и будем предельно откро­венны, результаты все равно будут скудными. Нам не удастся пролить свет на ранние годы нашей жизни и собрать непрерыв­ную цепочку воспоминаний того периода. Мы можем связать события с определенными периодами времени, которые для различных индивидов могут быть совершенно разными. Для некоторых это пятый год жизни, для кого-то — четвертый, еще для кого-то — третий. Однако до этого момента в сознании каж­дого из нас существует большой пробел, темнота, на фоне ко­торой выделяются лишь некоторые беспорядочные и бессвяз­ные фрагменты, при ближайшем рассмотрении лишенные зна­чения и смысла.

Например, молодой человек не помнит ничего из первых четырех лет своего детства, кроме короткого эпизода на кораб­ле, где капитан в красивой форме протягивает к нему руки, чтобы поднять его над парапетом. Опрос других людей пока­зал, что в тот же период времени он пережил серьезные потря­сения и тяжелейшие удары судьбы. Или опять же, в памяти девушки, раннее детство которой было богато эмоциональными переживаниями, среди путаницы событий сохранилось лишь одно четкое воспоминание: во время прогулки в детской ко­ляске она поворачивается назад и смотрит на няню, толкаю­щую коляску!

20 Раздел I. Психоанализ раннего детства

Вы, конечно, согласитесь, что здесь мы сталкиваемся с край­не противоречивым набором фактов. С одной стороны, из на­ших наблюдений за маленькими детьми и рассказов родствен­ников о нашем детстве мы знаем, что поведение ребенка на этой стадии развития осмысленно и активно; он выражает свое от­ношение к происходящему, во многих отношениях проявляет себя как разумное существо. С другой стороны, этот период стерся из его памяти или, в лучшем случае, оставил о себе край­не скудные воспоминания. Согласно свидетельствам школь-' ных учителей и воспитателей детских садов, по истечении этих ранних детских лет человек вступает в жизнь в качестве пол­ностью сформировавшейся личности. Но все же память рабо­тает так, будто в этот период, когда ребенок наиболее воспри­имчив и чувствителен, когда происходит комплексное развитие его личности, ничего достойного запоминания не происходило.

До сих пор академическая психология попадала в эту ло­вушку. В качестве материала для своих исследований ученые брали только ту часть психической жизни индивида, которая известна ему самому, что неизбежно приводило к недооценке значения первых лет жизни, остававшихся для него неизвест­ными.

Первую попытку разрешения этого противоречия совершил

психоанализ. Исследовав природу ошибочных действий, кото­рые человек совершает в своей повседневной жизни, забывая и теряя вещи или кладя их не на свое место, читая или слыша неверное слово, психоанализ доказал, что такие ошибки не яв­ляются случайными. Прежде такие случаи объясняли, не осо­бенно вдумываясь, как результат невнимательности, усталос­ти или просто случайности. Психоаналитические исследова­ния показали, что, как правило, мы ничего не забываем, кроме того, что мы по той или иной веской причине не хотели бы по­мнить, хотя эта причина обычно нам не известна.

Подобным образом, исследуя пробелы в воспоминаниях детства, психоанализ прибегает к нетрадиционным способам объяснения. Он утверждает, что столь поразительный феномен не имел бы места без серьезных на то оснований. Именно этот мрак, окутывающий первые годы жизни, и препятствия, возни­кающие на пути каждого, совершающего какую-либо попытку

Амнезия событий раннего детства и Эдипов комплекс 21

рассеять его, привели психоаналитиков к мысли, что тут скры­вается что-то важное. Точно так же взломщик, наткнувшийся на особенно изощренное устройство замка, приходит к выводу, что усилия, которые он приложит, чтобы взломать его, будут щедро вознаграждены; люди не причинили бы себе столько хлопот, чтобы запереть нечто бесполезное!

Но в данный момент в мои планы не входит объяснение, каким образом психоанализ справился с этой целью — восста­новить воспоминания детства. Описание метода психоанализа само по себе займет больше времени, чем имеется в нашем рас­поряжении. Его более детальное рассмотрение и исследование мы оставим на случай другого курса лекций. Сейчас нас инте­ресует главным образом содержание первых пяти лет жизни, в той мере, в которой психоанализу удалось восстановить его. Я напомню только, что это восстановление совершалось путем толкования сновидений и объяснения происхождения ошибок, совершенных как здоровыми людьми, так и пациентами, стра­дающими неврозами.

Психоаналитическая реконструкция воспоминаний детства апеллирует к самой ранней поре младенчества, к периоду, ког­да ребенок обладает только наследственными качествами, при­сущими ему от рождения, — иными словами, к тому состоянию, в котором мы тщетно надеялись застать его в момент поступ­ления в учебное заведение. То, что нам известно об этой стадии развития, не впечатляет. Новорожденные дети во многом схо­жи с детенышами животных, однако в некотором отношении находятся в менее выгодном положении, чем молодые живот­ные. Последние зависят от своих матерей только в течение не­продолжительного периода времени, самое большее, несколь­ких недель. После этого они превращаются в самостоятель­ных особей, способных обходиться без посторонней помощи. С детьми дело обстоит иначе.

Ребенок по крайней мере в течение года находится в такой зависимости от матери, что погиб бы в ту же минуту, когда мать перестала бы заботиться о нем. Но даже по прошествии года младенчества до независимости еще далеко. Ребенок не в состоянии добывать пищу и средства к существованию, за­щититься от опасности. Как известно, на то, чтобы полностью

22 Раздел I. Психоанализ раннего детства

освободиться от опеки взрослых и стать самостоятельным, тре­буется пятнадцать лет, а то и больше.

Судьбу ребенка неизбежно определяет его продолжитель­ная зависимость от взрослого, что также отличает людей от особей животного мира. Мать играет в течение первого года жизни самую важную роль в судьбе ребенка, хотя бы потому, что ее нежная забота — единственная его защита, это ощуще­ние остается на всю жизнь. Ребенок чувствует себя в безопас­ности до тех пор, пока он знает, что мать находится поблизости, .t и дитя беспокойством или возмущением демонстрирует свою беспомощность, когда мать покидает его. Без матери он не смог бы утолить свой голод; ее присутствие становится жизненно важным для него.

Но отношения между матерью и младенцем вскоре приоб­ретают гораздо больший смысл и уже не могут быть объясне­ны только стремлением к самосохранению. Мы замечаем, что ребенок хочет видеть свою маму рядом с собой и скучает по ней, даже когда его голод утолен и опасность ему не угрожает. Мы говорим, что ребенок любит свою мать. В ответ на ее нежную любовь и заботу у него появилась привязанность к матери. Вер­но то, что эта привязанность проистекает из инстинкта само­сохранения, но тем не менее она стала независимой от этого ин­стинкта и дифференцировалась от него.

Нежные взаимоотношения между матерью и ребенком, ка­залось бы, дают все возможности для его безмятежного физи­ческого и психического развития. И конечно, ребенок был бы абсолютно счастлив, если бы мать занималась исключительно его кормлением и заботой о нем.

Но в этот момент внешний мир впервые вмешивается в их от­ношения. Когда первый год жизни остается позади, выросший из младенческого возраста ребенок начинает понимать, что мать при­надлежит не только ему. В семье, в которой он является только маленькой и не самой важной частью, есть и другие члены — отец, братья и сестры, о присутствии которых он узнал только что, но которые, как выяснилось, не менее важны, чем он сам. И все они, разумеется, отстаивают свои права на обладание матерью.

Несложно понять, что маленький ребенок смотрит на своих братьев и сестер как на врагов. Он ревнует к ним мать и хотел

Амнезия событий раннего детства и Эдипов комплекс 23

бы, чтобы их не было, так как они нарушают привычное и един­ственно приемлемое для него положение вещей.

Вы лично можете убедиться в том, что дети в раннем возра­сте испытывают чувство ревности, понаблюдав за их поведени­ем, например, в момент рождения другого ребенка. Так, двух­летняя девочка, отец которой с гордостью показывает ей ново­рожденного брата и ожидает, что она придет в восторг, просто спрашивает: «А когда он снова умрет?» Одна женщина расска­зывала мне, что, когда она кормила своего ребенка грудью, к ней довольно близко подобрался ее трехлетний сын, вооруженный каким-то острым предметом, и она с большим трудом остано­вила его, чтобы он не нанес увечье малышу. Можно привести множество подобных примеров. Известно немало случаев, ког­да двух- и трехлетние дети, оставленные по небрежности роди­телей наедине с малышами, наносили им серьезные травмы.

У нас есть все основания на то, чтобы считать ревность ма­лолетних детей серьезным явлением. Она проистекает из тех же источников, что и ревность взрослых, и причиняет ребенку столько же страдания, сколько мы испытываем во взрослой жизни, когда в наши отношения с любимым человеком вмеши­вается нежелательный конкурент. Различие заключается в том, что ребенок более стеснен в своих действиях, чем взрослый, и по­этому единственным воплощением его эмоций является жела­ние. Он бы хотел, чтобы его «надоедливые» братья и сестры куда-нибудь удалились, он желает им смерти. Для маленького ребенка, еще не разобравшегося, что такое смерть, не существу­ет разницы между смертью человека и просто разлукой с ним.

Желание смерти братьев и сестер вполне естественно для ребенка. Чем больше он дорожит своей матерью, тем сильнее это желание. К тому же вначале ребенок совершенно прямоли­неен в своих чувствах. Эмоциональный внутренний конфликт возрастает, когда он понимает, что его мать, по необъяснимой для него причине любящая этих «навязчивых» братьев и сес­тер, требует, чтобы он расстался со своими враждебными чув­ствами и делил с ними маму, и даже любил их. Здесь и начина­ются все сложности во взаимоотношениях детей внутри семьи.

Наблюдая за детьми старшего возраста, вы, возможно, замети­ли, как часто выражение «братская любовь» не находит своего

24 Раздел 1. Психоанализ раннего детства

отражения в действительности, а лишь выражает чаяния роди­телей и как далеки реальные отношения между детьми от тех, какими их хотели бы видеть родители. Более того, это является убедительным доказательством верности высказанного здесь положения о том, что братья и сестры не испытывают такого острого чувства ревности, когда они меньше привязаны к ма­тери. В малообеспеченных семьях, где мать не может уделять детям много сил и времени, изменения в ее взаимоотношениях с другими детьми, связанные с рождением нового малыша, не < так ощутимы. По этой причине мы нередко замечаем, что в та­ких семьях больше любви и согласия во взаимоотношениях между братьями и сестрами, чем в хорошо обеспеченных семь­ях или семьях со средним достатком. В последнем случае каж­дый ребенок рассматривает своих братьев и сестер как очевид­ных конкурентов на материнскую ласку. Поэтому в такой се­мье главенствуют явные или скрытые зависть и ненависть.

Однако сумятица чувств, испытываемых ребенком во взаи­моотношениях с братьями и сестрами, относительно безобид­ное явление в сравнении с другим, более глубоким эмоциональ-¹ ным противоречием. Братья и сестры соперничают не только из-за материнской любви. В этой ситуации отец значит гораз­до больше. Именно отец играет двойную роль в жизни ребен­ка. Его ненавидят как соперника, который закрепил за собой право обладания матерью, который уводит ее из дома, обраща­ется с ней как со своей собственностью и настаивает на общей постели с ней. Но в то же время его любят и восхищаются им, потому что всегда могут рассчитывать на его помощь, верят в его силу и могущество и больше всего на свете хотят в будущем стать похожими па него. Здесь перед мальчиком впервые вста­ет необычная и вначале совершенно неразрешимая проблема, заключающаяся в том, что чувства любви и восхищения у него вызывает тот человек, которого он одновременно ненавидит и которому желает смерти. Отношения с братьями и сестра­ми, если вы помните, осложнялись лишь тем, что надо было подавить в себе враждебные чувства, чтобы угодить матери. В отношении же к отцу в душе мальчика впервые встречают­ся два противоречивых чувства. Я предлагаю вам самим пред­ставить себе все трудности, подстерегающие столкнувшегося

Амнезия событий раннего детства и Эдипов комплекс 25

с этой проблемой мальчика: во-первых, страх перед масштаба­ми собственных враждебных чувств, во-вторых, боязнь отцов­ского гнева и того, что он может лишиться его любви, в-треть­их, отсутствие прежней простоты и непосредственности во взаи­моотношениях с матерью и, наконец, нечистая совесть и страх перед смертью. Я бы могла еще долго рассуждать по этому по­воду, но оставим это до следующего раза.

Возможно, вы чувствуете, что дальнейшее изучение исто­рии эмоционального развития ребенка — занятие интересное, но не видите его связи с вашей конкретной работой. Вы пола­гаете, что дети старшего возраста, с которыми вы имеете дело, давно переросли стадию полной зависимости от матери, дет­скую ревность и все эмоциональные потрясения первых лет жизни. Но здесь вы ошибаетесь. Явления, с которыми вы стал­киваетесь в ваших группах или классах, непосредственно свя­заны с этим ранним периодом жизни. Те дети, которых вы назы­ваете склонными к конфликтному и асоциальному поведению, завистливыми, вечно недовольными, отождествляют своих одноклассников с родными братьями или сестрами и здесь, в школе, пытаются силой решить проблемы, не решенные дома. Те, кто агрессивно реагирует на малейшую вашу попытку вос­пользоваться своей властью над ними, отождествляют вас со своим отцом и переносят на вас свою предназначенную отцу враждебность и пожелание смерти. Точно так же те, кто выгля­дит настолько застенчивым, что даже не осмеливается взгля­нуть вам в лицо, равно как повысить голос в классе, пытаются отказаться от таких желаний, воспитывают в себе стремление к подчинению. Прежде вас удивляло подобное объяснение этих явлений. Верно то, что у шестилетнего ребенка уже есть опре­деленный набор реакций, и он воспроизводит их применитель­но к вам. То, что предстает перед вашими глазами, — лишь по­вторение давних конфликтов в новом облике. Вы в данном слу­чае являетесь жертвой, но не причиной этих конфликтов.

Я предвижу ваше второе возражение. Возможно, вы почув­ствовали, что описанная мною семья не существует вовсе или по крайней мере большинство семей, с детьми которых вы имее­те дело, не такие. Не так часто встретишь мать, дарящую своим детям столько любви и тепла и распределяющей эту ласку так

26 Раздел 1. Психоанализ раннего детства

равномерно. Не всегда встретишь и отца, так хорошо ладящего со своей женой и служащего для малолетнего сына предметом любви и восхищения. Как правило, картина совершенно иная.

Но, описывая такую образцовую семью, я преследовала опре­деленные цели. Я хотела, чтобы вы почувствовали всю слож­ность ситуации, в которой оказывается ребенок, испытываю­щий противоречивые чувства даже при наиболее благоприят­ных внешних условиях. Каждый фактор, способствующий их ухудшению, иначе говоря, все обстоятельства, омрачающие. картину образцовой семейной жизни, в то же самое время обо­стряют внутренний конфликт ребенка.

Представим себе, что ребенок на протяжении первого, наи­более важного года жизни совсем не воспитывался своей мате­рью, а переходил из одной приемной семьи в другую или вос­питывался в детском доме постоянно меняющимися, более или менее безразличными нянями. Не следует ли нам считать, что отсутствие первой естественной эмоциональной привязанно­сти сильно повлияет на его дальнейшую жизнь?

Или допустим, что отец, с которого мальчик берет пример и по стопам которого хочет следовать во всем, страдает алкого­лизмом, психическими расстройствами или является преступ­ником. В этом случае стремление подражать отцу, в нормаль­ных условиях оказывающее неоценимую поддержку в воспи­тании, может погубить ребенка.

Когда родители состоят в разводе и каждый из них пытает­ся взять верх над другим во влиянии на ребенка и представить другого виновным, полноценное эмоциональное развитие ре­бенка находится под угрозой. Его доверие к родителям подо­рвано, так как его способность к критической оценке разбуже­на слишком рано.

Я приводу здесь слова восьмилетнего мальчика, тщетно пы­тавшегося помирить своих родителей, собиравшихся разво­диться. Он заявил: «Если папа не любит маму, то мама не лю­бит папу, и поэтому они меня тоже не могут любить. Тогда и я их не люблю. И потому вся семья разваливается». Выводы, сделанные ребенком в этих условиях, тревожны. Он ведет себя как служащий обанкротившейся фирмы, разочаровавшийся в собственных принципах работы и потому потерявший всякий

Амнезия событий раннего детства и Эдипов комплекс 27

интерес к своим обязанностям. В таких обстоятельствах ребе­нок так же, как и в предыдущем примере со служащим, прекра­щает исполнять свою задачу, то есть в данном случае нормаль­но развиваться, и в качестве реакции на ненормальные условия обнаруживает отклонения.

Дамы и господа, на сегодня хватит. Я представила вам сего­дня события раннего детства в той форме, в которой они были воссозданы методом психоанализа. Не знаю, насколько право­мочными показались вам эти выводы. В любом случае осуще­ствленные психоаналитиками открытия в целом помогли при­влечь внимание людей к событиям первых лет жизни.

В завершение я представлю вашему вниманию случай, под­тверждающий практическое значение таких теоретических по­строений.

Недавно немецкий суд вынес решение в бракоразводном про­цессе. В ходе судебного разбирательства возник вопрос, с кем из родителей оставить двухлетнего ребенка. Защищавший мужа адвокат доказал, что жена, в силу всех особенностей своего характера, не способна должным образом воспитать ребенка. В ответ на это адвокат жены построил свое возражение на том факте, что двухлетний ребенок нуждается в заботе, а не в вос­питании. Чтобы разрешить этот спор, экспертам был задан во­прос, в каком возрасте, по их мнению, начинается воспитание ребенка. Только часть из приглашенных экспертов принадле­жала к психоаналитической школе, а часть — к другим, придер­живающимся ортодоксальных взглядов. Тем не менее, они еди­ногласно пришли к выводу, что воспитание ребенка начинает­ся с первых дней его жизни.

У нас есть все основания, чтобы предположить, что в пери­од, предшествующий открытию психоанализа, эксперты при­шли бы к обратному выводу.

28 Раздел I. Психоанализ раннего детства

Инстинктивные проявления раннего детства¹

Мне не известно, как вы восприняли предыдущую лекцию, но осмелюсь предположить, что впечатление было двойственным. С одной стороны, вы, возможно, думаете, что я не смогла пред­ложить ничего, кроме давно известных вам фактов, и сделала это с излишним пафосом; что у меня сложилось ошибочное мнение, будто учителя до сих пор считают своих учеников не­кими существами, не связанными с семьей; что я забыла, что сегодня даже самый молодой преподаватель, столкнувшись с трудностями, в первую очередь думает о домашнем окружении ребенка, о неблагоприятном родительском влиянии или о по­следствиях того, что ребенок является младшим, старшим или средним в семье. Вы всегда пытаетесь объяснить поведение ребенка в школе тем или иным обращением с ним в семье. Так что задолго до прослушивания моей лекции вам был известен тот факт, что характер ребенка формируется под влиянием до­машней обстановки.

В то же время вам может показаться, что я сильно преувели­чиваю, приравнивая чувства и поступки детей к соответствую­щим проявлениям взрослых людей. Так, я приписала ребенку, вступившему в бытовые разногласия со своими братьями и сестрами, желание смерти последним; а нежное и совершенно невинное отношение мальчика к матери превратила в чувства мужчины, желающего вступить в интимные взаимоотношения

с женщиной.

Вам кажется вполне естественным, что мальчик в своих буд­ничных отношениях с отцом осознает, что тот превосходит его в силе, и неохотно подчиняется ограничивающим его свободу родительским требованиям. Но я раздула этот конфликт до масштабов битвы не на жизнь, а на смерть. Вы уже давно с удив­лением узнали, что психоанализ зашел так далеко, что сравнил эмоциональное состояние маленького ребенка с чувствами пер­сонажа древнегреческого мифа, царя Эдипа, сразившего своего

' Вторая лекция по психоанализу для педагогов (1930). Текст дан по изданию:

Фрейд А. Теория и практика детского психоанализа. Т. I. M., 1999. С. 22-34.

Инстинктивные проявления раннего детства 29

отца и овладевшего матерью. Возможно, своим выступлением я просто доказала вам, что предубеждение, которое вы всегда испытывали по отношению к психоанализу, не было лишено оснований, и то, что раньше было предубеждением, теперь ста­ло мнением, опирающимся на ваш собственный опыт. Здесь я не собираюсь приводить аргументы в защиту точки зрения пси­хоанализа. Я прошу вас просто немного повременить с вы­водами.

Давайте еще раз вернемся к вынесенному немецким судом вердикту, который, как я показала вам, полностью соотносит­ся с идеями психоанализа. Что следует подразумевать под по­нятием «воспитание» с первого дня жизни? Что можно воспи­тывать в юном, мало отличающемся от животного создании, о мыслительных процессах которого нам до сих пор было из­вестно так мало? На чем могут основываться попытки образо­вания? Судя по набросанной мной схеме внутренней жизни ребенка и его взаимоотношений с окружающими, можно поду­мать, что ответ не сложен. Задача будет заключаться в том, что­бы проверить, правда ли ребенок испытывает враждебные чув­ства по отношению к братьям, сестрам и отцу, а также желание физического обладания матерью, и не дать этим желаниям во­плотиться.

Но при ближайшем рассмотрении такое определение воспи­тания ребенка на ранних стадиях развития оказывается неле­пым и неудовлетворительным. Маленький ребенок беспомо­щен и бессилен перед окружающими его людьми. Мы знаем, что его существование поддерживается лишь благодаря доб­роте окружающих. Его сила не идет ни в какое сравнение с их силой. Так что у него нет ни малейшего шанса осуществить свои опасные желания. Судебной и медицинской практике действительно известны случаи, когда мальчики, насколько это позволяло их физическое развитие, исполняли роль отца по отношению к матери или когда девочки использовались от­цами в сексуальных целях. Но во всех этих случаях исполне­нию ненормальных желаний способствовали не физическая сила и энергия ребенка, а ненормальное поведение взрослых, использовавших детские желания в целях удовлетворения собственной похоти. В реальной жизни, как правило, гораздо

Дата добавления: 2015-06-04