Взгляд на детство с точки зрения психоанализа б 1

Защитные механизмы как материал наблюдения

Внешние проявления подсознания у взрослых и детей стано­вятся еще более явными для аналитиков, когда внимание сосре­доточено не только на подтексте и производных бессознатель­ного, то есть на побуждениях, фантазиях, образах и так далее,

но и на методах эго, препятствующих проявлению этих факто­ров в сознательном поведении. Хотя эти механизмы сами по себе являются автоматическими и бессознательными, их результаты достаточно явственны для наблюдателя-аналитика. Что, разу­меется, не относится к такому механизму эго, как вытеснение. Ясное и простое, оно не оставляет никаких следов своей дея­тельности, на поверхности не остается ничего, кроме отсутствия тех склонностей и стремлений, которые, согласно психоанали­тическому представлению о норме, являются обязательными компонентами личности. Если, например, родители описывают свою маленькую дочь как «нежную, ласковую, скромную, по­слушную», аналитик отметит очевидное отсутствие таких свой­ственных детству качеств, как жадность и агрессия. Если роди­тели подчеркивают, что их старший ребенок «любит младших», аналитик будет искать скрытую зависть и ревность. Если ребе­нок описан родителями как «безразличный и не проявляющий интереса к различиям между мальчиками и девочками, детским гениталиям, взаимоотношениям между родителями», для нас очевидна внутренняя борьба, которая приводит к сознательно­му угашению здорового сексуального любопытства, и т. д.

К счастью, существуют и другие защитные механизмы, ко­торые облегчают работу аналитика. Одним из них является формирование реакции, которое по определению выявляет скрытые мотивы реальных действий. Маленький мальчик, ис­пытывающий сильный страх «всегда, когда отец вечером или в ненастную погоду уходит из дома», выдает тем самым свое вы­тесненное желание его смерти; то же самое касается детской тревоги, когда ребенок ночью прислушивается к дыханию спя­щего сиблинга, который, если недосмотреть, «может умереть во сне». Свойства стыда, жалости, отвращения, как известно, при­обретаются детьми не иначе как в результате внутреннего со­противления проявлениям эксгибиционизма, жестокости, жела­ния пачкаться; их появление, таким образом, является ценным диагностическим указателем. Подобным образом сублимации очень легко могут быть сведены к ими символизируемым при­митивным импульсам, от которых они произошли. Проекции маленьких детей выдают их восприимчивость к множеству не­желательных качеств и установок и т. д.

62 Раздел I. Психоанализ раннего детства

Перенимая передовой психоаналитический опыт, аналити­ки также проявляют все больший интерес к проявлениям спе­цифических комбинаций установок, то есть личностным ти­пам, которые можно заметить невооруженным глазом и кото­рые могут дать значимую информацию. Этот путь был открыт благодаря углубленному изучению генетических корней навяз­чивого характера, специфические свойства и наклонности кото­рого — аккуратность, опрятность, упрямство, пунктуальность, скупость, нерешительность, накопительство и т. д. — берут свое начало из бессознательных аналыю-садистских стадий, побуж­дений. Неясно, почему этот феномен, хотя и был изучен в чи­сле первых, остается единственным в отношении инструктив­ных связей между поверхностными и глубинными процессами. Здесь мы разделяем высказанное 3. Фрейдом предположение, «что и другие свойства характера сходным образом являются конденсатами или реактивными образованиями определенных прегенитальных формаций...» (1932).

Фактически, с момента написания этих строк в 1932 году, уже подтвердилось множество таких гипотез, особенно в отно­шении орального и генитального типов характера, в частности относительно детей младшего возраста. Если ребенок проявля­ет жадность, алчность, стремление к зависимости, требователь­ность или если у него развит страх отравления или он отказы­вается от пшци и т. д., очевидно, что угроза его развитию и про­грессу проистекает из точки его фиксации на оральной стадии. Если он демонстрирует крайнюю амбнциозиость, связанную с импульсивным поведением, мы делаем заключение о фиксации на гениталыюй стадии. Во всех этих примерах связи между вытесненным содержанием ид и проявляющимся эго так не­оспоримы и прочны, что аналитику достаточно одного взгля­да, чтобы сделать точные выводы: что происходит или уже про­изошло в потайных уголках человеческого сознания.

Другие формы детского поведения как материал наблюдения

Постепенно с течением времени возникало «осознание того, что определенные знаки и сигналы, проявляющиеся в пове­дении человека, могут быть небесполезны для аналитика»

г

Взгляд на детство с точки зрения психоанализа 63

(Hartmann, 1950a). Многие поступки ребенка в результате ана­лиза становятся понятными и могут быть выявлены те бессоз­нательные моменты, которые лежат в их основе. Очевидность такого факта, как формирование реакции, побудила аналити­ков собирать дополнительные сведения, которые имеют одина­ково стабильные и неизменные связи со специфическими мо­тивами ид и его производными.

Если брать за отправную точку тот факт, что исполнитель­ность, чувство времени, чистоплотность и не агрессивность являются безошибочными указаниями пережитых, относящих­ся к прошлому конфликтов, в основе которых лежат анальные стремления, тогда представляется возможным установить по­добные указатели и для конфликтов фаллической фазы. Мож­но отметить застенчивость и скромность, которые являются реактивными образованиями и как таковые сменяют предше­ствующие эксгибиционистские тенденции, а также поведение, описываемое обычно как шутовство, фиглярство, которое в анализе раскрывается как искаженная форма фаллического эксгибиционизма, представление о котором как об индивиду­альной особенности сменилось представлением о нем как о дефек­те и изъяне. Преувеличенная мужественность и бросающаяся в глаза агрессия являются сверхкомпенсацией, которая выдает лежащий за ней страх кастрации. Жалобы на плохое обращение и предвзятое отношение являются очевидной защитой от пас­сивных фантазий и желаний. Если ребенок жалуется на чрез­мерную скуку, мы можем быть уверены, что он насильственно вытесняет из сознания свои фантазии о мастурбации и мысли о занятиях ею.

Наблюдение за поведением детей в течение болезни также позволяет сделать заключения об их внутреннем психическом состоянии. Дети могут искать утешения в своем окружении или отдалиться от окружающих, стремясь к уединению и по­кою; то, какой из этих двух типов поведения он выбирает, вы­дает то, в какой степени его нарциссизм превышает или уступает силе его привязанности к объективному миру. Кроткое подчи­нение установленным доктором режиму, диете и ограничени­ям подвижности и т. д., которое часто ошибочно приписыва­ется мнимой благоразумности и рассудительности ребенка,

64 Раздел I. Психоанализ раннего детства

свидетельствует либо об удовольствии, извлекаемом им от ре­грессии к пассивному состоянию с сопутствующими ему забо­той и любовью окружающих, либо о чувстве вины, то есть о вос­приятии ребенком болезни как заслуженного наказания. Если поведение ребенка напоминает поведение ипохондрика, озабо­ченного своим здоровьем, это сигнализирует о недостатке вни­мания со стороны его окружения.

Даже наблюдение за типичной игровой деятельностью де­тей предоставляет множество полезной информации. Рисова­ние, конструирование, лепка, игры на воде и на песке — хорошо известные виды сублимации анальных и генитальных жела­ний. Когда ребенок разбирает игрушки с целью узнать, что внут­ри, это выдает сексуальное любопытство. Показательным явля­ется даже то, как маленький мальчик играет в железную дорогу:

его основное удовольствие является следствием серии аварий (как символ заинтересованности сексуальной жизнью родите­лей); он сосредоточен на постройке тоннелей и подземных ли­ний (выражает интерес к внутренним органам); вагоны и машины всегда тяжело нагружены (как символ беременности матери); скорость и исправность являются для него основны­ми факторами (как символ сексуальной активности). Предпоч­тение мальчиками той или иной позиции на футбольном поле во время игры символизирует их отношение к атаке, обороне, столкновению, успеху, поражению и в итоге — к активной мас-кулинной роли. Увлеченность девочки лошадьми либо скрывает примитивные аутоэротические желания (если девочка получа­ет удовольствие от ритмичных движений лошади), или указы­вает на идентификацию с ухаживающей матерью (если девоч­ке доставляет удовольствие ухаживать за лошадью, смотреть за ней и т. д.), либо зависть к пенису (если она идентифицирует себя с большим, сильным животным и расценивает его как часть собственного тела), или ее фаллические сублимации (при ее стремлении умело обращаться с лошадью, управлять ею, вы­дрессировать ее и т. п.).

Детские привычки питания значат для опытного наблюда­теля больше, чем просто «фиксация на оральной фазе», кото­рой приписывается большинство пристрастий в еде и наиболее ярким представителем которой является детское обжорство.

Взгляд на детство с точки зрения психоанализа 65

Если углубиться в детали, можно обнаружить и другие подоб­ные факторы. Помимо этого, так как нарушения приема пищи являются образующим фактором, характеризующим опреде­ленную фазу и уровень развития ид и эго, их детальное наблю­дение и направление в нужное русло улучшают функциониро­вание сигнальных и знаковых функций поведения.

Необходимо упомянуть и об одежде, еще одной области, которая может предоставить наблюдателю очень ценный мате­риал. Хорошо известно, что эксгибиционизм может быть перене­сен с самого тела на одежду и проявиться в форме тщеславия. Вытеснение и сопротивление предстают как пренебрежение к материалу одежды. Чрезмерная сензитивность по отношению к плотному, жесткому, «колючему» материалу указывает на подавляемый кожный эротизм. У девочек, испытывающих не­приязнь к анатомическим особенностям своего тела, это выра­жается в избегании ношения женской одежды, неприятии вся­ческих оборок, украшений и т. п., либо, напротив, в сильном пристрастии к кричащим, дорогостоящим нарядам.

Таким образом, разнообразные формы отношений и поведе­ния детей, в том числе и вне анализа — дома, в школе, в компа­нии сверстников или взрослых, являются, как было показано, почти неисчерпаемыми источниками наблюдения.

Так как каждый перечисленный тип поведения генетичес­ки связан со специфическим инстинктивным побуждением, из которого он происходит, это дает возможность на основании результатов наблюдений за детским поведением делать непо­средственные заключения об определенных скрытых от созна­ния отношениях и конфликтах, играющих важную роль.

Фактически среди всего этого обилия информации не сле­дует забывать, что велика возможность ошибки. Для одних ана­литиков выводы подобного рода не имеют практической цен­ности, или, точнее выражаясь, они совершенно бесполезны на практике. Для того чтобы сделать их основой, толкование долж­но как игнорировать защитные механизмы эго, которые восста­ют против бессознательного (а это означает недовольство па­циента), так и усиливать сопротивление.

Далее, не должна быть превышена зона влияния. Наряду с поведенческими факторами, которые становятся явными,

3 А. Фрейд

66 Раздел I. Психоанализ раннего детства

существует множество других, которые происходят от одного или нескольких подсознательных побуждений и не привязаны ни к одному из них. Без объяснения путем анализа эти формы поведения остаются неразгаданными.

Эго в непосредственном наблюдении

Хотя в областях, описанных выше, непосредственный наблю­датель оказывается в невыгодном положении по сравнению с практикующим аналитиком, его положение значительно улуч­шается с включением психологии эго в сферу психоаналити­ческой работы.

Поскольку эго и суперэго являются сознательными образо­ваниями, непосредственное, то есть поверхностное, наблюде­ние становится подходящим средством исследования в добав­ление и в сочетании с методами глубинной психологии.

Например, нет расхождений в вопросе использования на­блюдения за пределами аналитической сессии, по отношению к свободной от конфликтов области эго, то есть разным систе­мам эго, которые служат ощущению и восприятию. Несмотря на тот факт, что результаты их деятельности имеют большое значение для интернализации, идентификации и формирова­ния суперэго, то есть для процессов, которые доступны только в процессе анализа, сами по себе эго и суперэго, а также степень их влияния доступны оценке и измерению со стороны созна­тельных процессов.

Кроме того, поскольку эго-функции являются связанными, аналитик почти в равной степени прибегает к наблюдению как в ситуации анализа, так и за ее пределами. Контроль эго ребенка над двигательными функциями и развитием речи, например, может быть исследован при помощи непосредственного наблюдения. Память может быть исследована тестированием в том, что каса­ется ее продуктивности и объема, но только аналитическое иссле­дование поможет установить ее зависимость от принципа удо­вольствия (помнить только приятное и забывать неприятное). Успешное ^функционирование или дефекты тестирования реаль­ности обнаруживаются в поведении. Синтетическая функция, с другой стороны, работает незаметно, и ее нарушения обнару­живаются в анализе, за исключением наиболее тяжелых, серь-

Взгляд на детство с точки зрения психоанализа 67

езных случаев повреждения, которые становятся очевидными естественным образом.

Поверхностные наблюдения и глубинные исследования до­полняют друг друга также в отношении таких значимых аспек­тов, как способы психического функционирования. Открыти­ем первичного и вторичного процессов, первый из которых отвечает за работу сновидений и формирование симптомов, а второй за рациональное сознательное мышление, мы, безус­ловно, обязаны аналитической работе. Но различия между эти­ми двумя процессами могут обнаруживаться даже при беглом взгляде, например, в процессе внеаналитического наблюдения за детьми на втором году жизни или подростками, склонными к делинквентному поведению. У обоих типов детей четко вид­на быстрая смена двух режимов функционирования: в перио­ды психического спокойствия поведение обусловлено вторич­ными процессами, а когда пробуждаются инстинкты (сексуаль­ного удовлетворения, нападения или одержимости), вступают в силу первичные процессы.

В конечном счете существуют такие сферы работы, где не­посредственное наблюдение в отличие от аналитических ис­следований становится методом отбора. Есть ограничения для прохождения анализа', установленные, с одной стороны, спо­собами коммуникации, которыми владеет ребенок, а с другой стороны — возможностью осуществления взрослым переноса в процессе анализа и возможностью его использования в рекон­струкции инфантильных переживаний. Прежде всего нет ка­кого-то одного определенного пути, который ведет от анализа к довербальному периоду. В этом отношении в последние годы непосредственное наблюдение во многом обогатило аналити­ческие знания, касающиеся материнско-детских отношений и последствий влияния окружающего в течение первых лет жиз­ни. Кроме того, различные формы ранней тревоги разлучения с матерью становятся доступными для наблюдения в детских домах, приютах, больницах и т. д., но не в процессе анализа. Такие открытия являются заслугой непосредственного наблю­дения, что характеризует его очень положительно. С другой

' См.: Heinz Hartmann (1950a). стороны, необходимо отметить в расходной части, что ни одно из этих открытий не было сделано прежде чем наблюдатели прошли аналитическую подготовку и что большинство жиз­ненно важных фактов, таких, как последовательность развития либидо и ин4)антильные комплексы, несмотря на их очевидные производные, оставались незамеченными при непосредствен­ном наблюдении до тех пор, пока не были реконструированы аналитической работой.

Существуют также сферы, где местное наблюдение, лонги-тюдные исследования и детский анализ работают в сцепке. Мы получали исчерпывающую информацию, если за детальными записями поведения младенца следовал анализ ребенка в по­зднем детстве и полученные результаты сопоставлялись или если анализ маленьких детей служил прологом для детального лонгитюдного изучения внешнего поведения. Это дает допол­нительное преимущество, заключающееся в том, что в таких экспериментах эти два метода (анализ и непосредственное на­блюдение) служат проверке друг друга.

Дата добавления: 2015-06-04