О смысле и практической пользе философского знания

Похоже, страстным было желание античного человека проникнуть занавесу непосредственно данного, чтобы найти нечто, благодаря чему можно было бы объяснить устройство мира, а вместе с этим и понять своё земное предназначение. Поэтому ни ранние формы верования – анимизм, фетишизм, тотемизм, магия и пр., ни мифологический образ мысли и непосредственно связанный с ним образ жизни не в состоянии были удовлетворить его пытливый ум. Конечно, человек продолжал питать почтение к богам, наивно предполагая, что только они обладают полнотой мудрости и спасительным светом истины, пока однажды не понял, что люди сами создают себе предметы поклонения по своему образу и подобию, приписав им желаемое - бессмертие. Тем более что богов много и они различны, а мудрость – одна и неизменна, о чем впервые стало известно первому из семи мудрецов - Фалесу.

Многая речь на устах – ещё не залог разуменья.

Мудрость единую знай, единого блага ищи.

Поскольку же предмет философского знания – логос или единая мудрость - благодаря активным усилиям античных мыслителей становится достоянием широкого круга граждан греческих полисов, постольку это обстоятельство не могло не повлиять на их, казалось бы, непоколебимый от века мир.

С того исторического момента, когда греческая философия обнаруживает принципиальное различие между мнением и знанием, между мнимым и мыслимым бытием, возникает проблема преодоления этого различия. Способом решения этой проблемы выступает диалектика как искусство вести диалог, в ходе которого тот, кто обладает этим искусством, способствует радикальной переработке имеющего у собеседника материала представлений и тем самым его восхождению от незнания к знанию, от многообразия чувственного бытия к бытию «божественному, чистому и единообразному», по выражению Платона. Божественное бытие разумно, поскольку в нем содержание мышления есть его чистая форма, которая уже не находится вне философствующего индивида, а, наоборот, разумеет себя в духе философа. Поэтому отныне философ-мудрец, подобно египетскому жрецу, возносится над миром человеческого опыта, а основанием этого вознесения выступают априорные истины-идеи, которыми он обладает: «Мы непременно должны знать равное само по себе ещё до того, как увидим равные предметы» (Сократ).

В отличие от жрецов, философы не устраивают, за редчайшими исключениями, из открытия высшей сущности никакой тайны, не мистифицируют философский способ познания. Их уверенность в истине заключается в том, что логика есть присущая человеку способность разуметь разумное и вечное. Только внимая логосу, можно, по Гераклиту, познать истинное единство бытия и небытия, закон вечного течения временного. Поскольку уже у Сократа речь идет о философском познании как необходимом процессе очищения души, благодаря чему она получает возможность «перейти в род богов», постольку теоретическая проблема философского восхождения к истине становится одновременно и морально-практической проблемой преодоления невежества как источника человеческих заблуждений, порождающих зло. Впрочем, казнь Сократа есть отнюдь не случайное проявление невежества в мировой истории, она представляет собой закономерную реакцию мифологического представления на философскую иронию. Мысль в форме иронии разума лишает истинности самое, казалось бы, сокровенное, превращая почитаемые гражданами древние сказания о богах и героях в иносказания, в аллегорические и фантастические образы. Даже поэты, например Еврипид, называют их уже не иначе, как «выдумками людей» и «нелепой брехней». Когда простые вопросы философа становятся причиной неслыханных доселе метаморфоз, в результате чего быль вдруг превращается в пыль, в небылицу, вопрос о спасении нравов становится уже вопросом политическим.

Вместе с выходом философии на историческую арену начинается болезненный процесс ломки устоявшегося образа жизни. «Разве ты не замечаешь зла,- пишет Платон в седьмой книге «Государства», - связанного в наше время с умением рассуждать, - насколько оно распространилось?». Вместе с тем «зло» рассудительности, по Платону, есть необходимая сила, позволяющая «преодолеть самого себя», т.е. «обуздать в себе «худшую часть души», чтобы восторжествовала идея разумной справедливости – как в человеке, так и в государстве.

Философский огонь логоса, выступив из стихии мифологических представлений, начинает буквально сжигать свои естественные предпосылки, рассматривать только себя в качестве истинного начала всего существующего. Отныне оно (и, прежде всего, человеческий мир) должно быть пронизано логическими определениями, благодаря которым всякое единичное перестает быть чем-то неделимым и как бы самостоятельным, а либо становится образом своего вечного первообраза, идеи, либо изгоняется за пределы разумного. Эпоха предрассудка завершена. Только в разумном государстве царствует божественное бессмертие, в котором душа человека обретает достойное своему образу положение. К примеру, воином, стоящим на страже законов государства, становится только тот, кто обладает достаточно развитым рассудком и волею. Таким образом, античная философия приходит к выводу, что спасение человеческой души становится возможным и необходимым делом, но состоит оно отнюдь не в бегстве от цивилизации, как предлагали, например, киники, а, наоборот, в её приобщении к своей субстанции – к посюстороннему, но в то же время сверхчувственному, идеальному царству разума. Теоретически разработанный греческой мыслью рациональный способ спасения души получает свое практическое воплощение в римском мире, где мы наблюдаем буквально триумфальное шествие логоса. Своеобразие этого воплощения заключается в том, что культ «закона-бесстрастия» (Аристотель) всё более наполняется религиозно-мистическим содержанием, а сила закона персонифицируется и обожествляется в лице императора как одушевленного закона. Этому, несомненно, способствует восточное влияние, которое проникает в культуру Рима, составляя со временем существенный элемент его универсального государственного порядка.

Однако именно душа Востока была не удовлетворена той формулой спасения, которую ей предложил рациональный мир Запада, поскольку она всё позитивное воспринимала по-прежнему - как «тварное», лишенное в себе истинного содержания, отчего и искала спасения в ином мире. И находила, раскрывая путь к этому миру внутри себя самой. Можно сказать, что религия Востока вступила в противоречие с философией Запада, и пунктом их противостояния стало сердце Рима. Оно явно разрывается на две стороны. Страдающая от абстрактной рациональности душа находит отныне успокоение только в свободе от всего созерцаемого, будь то красота обнаженных богов или всевластие сурового закона.

Как известно, византийские ученые мужи связывали переход от античного к христианскому миру с совпадением двух событий – с рождением Христа и царствованием Августа, т.е. с событиями, благодаря которым религиозно-философское противоречие как противоречие существования и сущности достигает предельного пункта. Это страдание было необходимым условием для духовного преобразования логоса (единой мудрости), развитие которого составит внутреннее содержание всемирной истории. Постичь же в понятии это содержание и, тем самым, раскрыть смысл истории народов может только философское умозрение.

В дополнение к сказанному и, может быть, из-за желания прояснить (для более широкой аудитории!) уже то, что сказано, предлагаю взглянуть ещё раз на нашу проблему смысла философского знания в характерной для греческой культуры манере.

Чтобы понять философии смысл и значение для рода людского,

Следует мыслью войти в то, что жизнью обычно зовется.

Жизнью не в смысле животных инстинктов и всякой растительной жизни –

Жизнью стремлений разумных существ, - в этом смысле.

Высшим предметом стремления мысли является Логос –

Тот, что в себе неразрывен и мудростью дышит.

Внемли Ему! И услышишь биение пульса истинной жизни.

Только она даст ответ на вопрос изначальный.

Логоса жизнь протекает в процессе познания.

Сам же процесс не находится вне человека.

Будто река он течет без конца и начала,

Люди приходят, уходят, а Он остается…

Вот почему называется истинной жизнью

То, что нетленно и вечно в себе пребывает.

Логос - творец бытия и познания сути,

Строго Он шествует к истине двух этих граней.

Всякий же может внести свою лепту и всё же –

Истинным быть может только разумный мыслитель.

В духе философа Логос себя разумеет.

Это имеет для рода людского особую ценность –

Ведь философствуя, Логос питает всех хлебом духовным,

Хлебом спасительным, вечным – божественным хлебом.

Что же касается принципа полезности, то, даже не раскрывая для себя всех задач практической философии (этики), следует, на мой взгляд, обратить внимание на вполне актуальную для нашего времени позицию стоиков, которая способствует решению главной задачи – воспитать в себе дух разумной свободы. Для этого можно предложить предполагаемому читателю, к примеру, виртуальный диалог больного с врачем-философом о том, как избавиться от какой-либо внешней зависимости – алкогольной, табачной, наркотической т.п. Опять же, в характерной для греческой культуры манере.

ПАЦИЕНТ:

Ныне пришел рассказать про зеленого змия,

Что не дает мне покоя ни днем и ни ночью.

Просто не знаю: куда мне бежать и откуда?

Силу извлечь, чтоб свободы глотком насладиться.

ВРАЧ:

Ты не спеши растворять себя в мутной зеленой стихии

И не вопи о преградах как будто бы неодолимых.

Лучше послушай совет мой логически стройный

И поспеши исполнять все мои наставления.

Знай! Что недуг излечим при одном лишь условии

(пациент лезет за деньгами?!)

Речь не идет о лекарстве каком-либо внешнем.

Только в себе обнаружь ты надежды дыхание,

Веруй в себя! И боги тебя не покинут.

Шаг к исцелению, первый, стремись сделать четко,

Без колебаний таких, типа «так мол и так мол».

Ты человече и в том нет сомнению места.

Мыслью своей уничтожь в себе хилую тленность!

Если шагнешь ты из мрака нужды в мир свободы,

Не прибегая к каким-либо внешним опорам,

То разлетятся оковы телесных недугов,

Змия зеленого след не останется даже.

Дата добавления: 2015-06-26