Для чего нужна нам сила, или как не стать посмешищем

Давай поговорим. Поговорим о храбрости и трусости.

Мне почему-то вспомнились сейчас старые стихи, ко­торые мы учили когда-то, в тридцатые годы, в сельской школе на Украине:

— Что ты, братец, побледнел, что с тобою сталось?

— Ой, за мною через хлев аж сто волков гналось...

Впрочем, вспомнил я эти стихи не случайно, а потому, что сейчас как раз переводил на русский язык книгу стихов моего туркменского друга, замечательного поэта Каюма Тангрыкулиева. И что же? Смотрю, а в его книжке на туркменском языке есть стихотворение, в котором происходит почти то же самое, что и в Давнем украинском стихотворении, четыре строчки из которого я только что привёл. Значит, многих людей на земле интересует: как это растёт человек, который даже собственной тени боится? Как он может вырасти бойцом, защищать мать свою, отечество от врагов, если уже в детстве боится заступиться за товарища, сказать правду, разнять драчунов? Такой человек вызывает у окружающих презрение, ему и попадает больше других от всякого рода хулиганов и просто грубиянов.

И писатели, изображая трусишку в смешном виде, тоже хо­тят одного: посмотри на себя со стороны, убедись, как неестес­твенно твоё поведение. Об этом и стихи Каюма Тангрыкулиееа, которые я специально для тебя, друг мой, и для твоих товарищей перевёл: вдруг и у вас в классе есть трусливые ребята, которые чуть чего — сразу в кусты? Стихотворение это называется: «Хо­чешь — верь, а хочешь — нет».

Что случилось? Что с тобою?

Эй, Арчил, держи ответ!

Сто свиней гналось за мною —

Хочешь — верь, а хочешь — нет!

Брось, сосед. У нас от силы

Десять их на всё село.

Ну а если десять было?

Убежал — так повезло!

Но никто не встретил стада,

Ведь свинья — она видна.

Всё равно спасаться надо —

Может скушать и одна.

Ну пойдём, её отыщем.

Где там, толстая, лежит?

Убедишься сам, дружище:

След её не убежит.

В этом поле съесть Арчила

Нынче вздумала свинья?

Здесь. Да мимо проскочила,

Где там ей догнать меня!

А не та ль, что у дороги

На траве лежит, сосед?

От неё унёс я ноги,

Хочешь — верь, а хочешь — нет.

Ну, теперь поверил, что ли?

Видишь, спасся я едва...

Это ж перекати-поле —

Шаровидная трава.

Ветер куст по полю, видно,

За Арчилом гнал вослед,

Этой травкой безобидной

Был напуган мой сосед.

Это было в самом деле,

Мы смеялись две недели,

Хочешь — верь, а хочешь — нет!

«Трус от страха медведя «тятей» зовёт», — говорят армяне, с большой иронией говорят они, а вот у туркмен, земляков Ка­юма Тангрыкулиева, пословица жёсткая, грозная: «Кто от бит­вы бежит — пусть в земле лежит», а мы говорим: «Трус умирает дважды», то есть первый раз от страха, а уж потом от истинной причины.

Значит, дорогой Марк Давидович, скажешь ты, чуть что — нужно в драку? В драку-то в драку, да по какой причине? — от­вечу я тебе вопросом на вопрос. Все ли споры на белом свете нужно разрешать кулаками?

Впрочем, послушай, я перевёл для тебя ещё одно стихотво­рение Каюма Тангрыкулиева, называется оно «Петухи»:

Я вёл под уздцы

По селу ишака...

Упало на землю

Зерно из мешка.

И два петуха,

О покое забыв,

Рванулись к нему,

Раздувая зобы.

Есть повод для драки,

Поскольку зерно

На двух петухов

Оказалось одно.

И грозные птицы

(Вот удаль и прыть!)

Давай петушиться

И крыльями бить.

Их гребни горят,

Как в печи уголёк...

Но что там за шум

Их от драки отвлёк?

Глядят петухи:

Под берёзой рябой

Идёт петушиный

Упорнейший бой.

Не перья летят —

И пестры и легки,

А пуговиц белых

И чёрных кружки.

И вороты рвутся

У пёстрых рубах,

И лица надуты

У хмурых рубак.

Свалились на землю

Средь пыльной трухи

Нет, драки такой

Вам не знать, петухи.

Зерно их раздора —

Словечко одно...

Возьмите, петух,

Это — ваше зерно.

Давайте на драку

Наложим запрет:

Посмешищем станем,

А сытыми — нет!

Да, так вот решили петухи, глядя на мальчишек. Конечно, слово слову рознь, бывает такое слово, что унижает тебя, ударя­ет по твоему самолюбию, больно ранит, особенно если слово это произнесено человеком, от которого ты не ожидал такой обиды. Но поможет ли драка? Если твой противник сильнее — он тебя поколотит, а потом еще этим же словом будет дразнить, если ты сильнее — ты его поколотишь, он станет всё равно злиться на тебя и уже тайком оскорблять твоё достоинство. Где же выход?

Сложный это вопрос. Наверное, у тебя были подобные слу­чаи.

А теперь я расскажу тебе историю, которая была со мной. В первом классе сельской школы, в деревне Грузкозорянка, на Украине, я дружил с девочкой, второклассницей, дочерью нашей учительницы Марии Ивановны Бурыма. Девочку звали Юля, я часто бывал у них в доме, потому что брат Юли, Николай, или, как мы звали его — Колян, был большим выдумщиком. Во дворе _мы с ним прокопали глубокую колею, сделали разъезды, ответ­вления, достали колёса от тачек, катали их по колеям, представ­ляя, что это — поезда. И вот, видя меня часто с Юлей, мальчиш­ки и девчонки с нашей улицы, в том числе и моя одноклассница Вера, в доме родителей которой мы снимали комнатку, стали дразнить нас «жених и невеста». Да ты знаешь эту дразнилку: «Жених и невеста, тилинь-тилинь-тесто»! Мне было обидно, а Юля — та вообще плакала. Но дружба наша была крепкой, и мы всё равно ходили вместе. Но всё же я злился, это было видно, и это ещё более подзадоривало дразнилыциков. Наконец я не выдержал, завязалась драка, кого-то я поколоти л, от кого-то мне досталось, стукнул я и Верку. Сижу на крыльце, идёт её мать Анна Григорьевна, смотрит на меня сурово. Ну, думаю, сейчас ещё и от неё попадёт. А она подходит, садится рядом на крылеч­ко хаты и говорит спокойно:

— Отлупцовалы тэбэ, хлопчэ?

— Ага, — говорю.

— А чого ж ты до ных лиз? Их жэ он скилько, а ти — один. Чы усих хотив побыты?

— Ага, — говорю, — усих...

— От чудак. Хиба ж усих побьёшь?

— А что они дразнятся?

— А ты йих нэ слухай. Собака лае— витер носэ. Йидить з своею Юлькою, кав будто вы и е женых та невеста. Боны й отстануть….

И что же ты думаешь? Отстали. Стали мы ходить с Юлькой не только рядом, а взявшись за руки, нам кричали «жених и невеста», а мы говорили: «А вам завидно?» И отстали.

Прошло с той поры столько лет, а совет Анны Григорьевны, нашей хозяйки, простой доброй крестьянки, впитавшей мудрость от отцов и дедов, до сих пор помогает мне в жизни. И когда я слышу я слышу в свой адрес порой напраслину, я продолжаю жить так, как жил до того, если я уверен, что это напраслина, а не критика моих действительно неверных поступков. И как тут не вспомнить русскую нашу пословицу: «Кто гнев одолевает — тот крепок бывает».

Что же, значит, всё прощать? Нет, не прощать, но уметь быть выше мелочей, зато, как говорят в народе: «На крепкий сук точи топор, на брань умей давать отпор». Просто для того, чтобы дать отпор, не обязательно пускать в ход кулаки. Живи достой­но, учись отлично, будь добрым и верным товарищем, вступись за слабого, признайся честно в совершённом проступке— не в этом ли доказательство силы, куда более надёжной, чем кула­ки.

Вот для чего нужны нам силы: для защиты Отечества, для борьбы с тем, кто мешает жить людям, для того, чтобы встать стеной за справедливость. Тут уже себя жалеть нечего. А драть­ся по мелочному пустячному поводу — не походить ли на тех пе­тухов, которые в стихах Каюма Тангрыкулиева говорят: «Посме­шищем станем, а сытыми — нет».

Вопросы и задания

1. Подумайте над следующими вопросами:

а) для чего же нам нужна сила?

б) как нам не стать посмешищем в глазах других?

в) как вы понимаете значение поговорок и пословиц, при­ведённых в рассказе?

2. Выпишите важные, на ваш взгляд, советы М.Д. Сергеева в свою тетрадь. Попробуйте примером из жизни подтвер­дить необходимость этих советов.

Геннадий Машкин (1936 – 23.01.2005)

Геннадий Николаевич Машкин родился в 1936 году в Хабаровске. После окончания Иркут­ского горно-металлургического института ра­ботал геологом. Литературную известность принесла повесть «Синее море, белый пароход» (1965 г.). Г. Машкин __ автор многих прозаических произведений, лауреат Все­российского конкурса на лучшее художественное произведение для детей.

Дата добавления: 2015-06-26