Структура методологического знания. 11 страница

комнаты в то время, когда еще много людей лежали на кроватях… Ряд жилищ… прерывался борделями, через которые я проходил особенно быстро, хотя вроде ради них-то и выбран этот путь… Но последняя… комната была опять-таки борделем, и здесь я

остался… девицы лежали по краям пола. Четко видел я двоих на земле, у одной голова свешивалась через край…

… Я имел дело главным образом с той девицей… Я ощупал ноги и стал размеренно сжимать бедра. При этом я испытывал такое удовольствие, что удивлялся, почему за такое

развлечение, как раз самое прекрасное, платить еще не надо. Я был уверен, что я… обманываю мир. Потом девица, не перемещая ног, выпрямила верхнюю часть тела и повернулась ко мне спиной, которая, к моему ужасу, была покрыта большими сургучно-

красными кругами с блекнущими краями и рассеянными между ними красными брызгами. Теперь я заметил, что все ее тело полно ими, что мой большой палец на ее бедре лежит на таких пятнах и на мои пальцы налипли эти красные частички будто

раздробленного сургуча».

А вот еще, не менее характерная деталь. 14 августа 1913 г. Кафка вносит в дневник следующую запись[71]: "… Коитус как кара за счастье быть вместе. Жить по возможности аскетически, аскетичней чем холостяк, -- это единственная возможность для

меня переносить брак…".

"Повод к заболеванию, -- отмечает Фрейд[72], -- наступает… когда вследствие собственного созревания или внешних жизненных условий реальное сексуальное требование серьезно предъявляет к нему свои права. Из конфликта между требованием

влечения и противодействием отрицания сексуальности находиться выход в болезнь, не разрешающий конфликта, а старающийся уклониться от его разрешения путем

превращения либидозного стремления в симптом… именно сексуальный компонент конфликта создает возможность заболевания…".

В работе "Достоевский и отцеубийство"[73] Фрейд вносит дополнительные коррективы, предполагая, что чем жестче и суровее был отец, тем сильнее «Сверх – Я» будет перенимать у него эти качества, и в итоге: "… "Сверх - Я" стало садистским, "Я" становиться мазохистским… В нашем "Я" возникает большая потребность в наказании, и "Я" отчасти отдает себя… в распоряжение судьбы, отчасти… находит удовлетворение в

жестоком обращении с ним "Сверх - Я" (сознание вины), -- замечая что, -- каждая кара является… в основе своей кастрацией и как таковая - осуществлением… пассивного

отношения к отцу…".

Анализ дневников Кафки, и, в частности, нижеприведенные записи, позволяют предположить о наличии у Кафки садо-мазохистских импульсов.

21 сентября 1917 г. "Ф… ехала, чтобы повидать меня… мне следовало бы помешать этому. Насколько я представляю себе, на ее долю выпало, в значительной степени по моей вине, самое большое несчастье. Я сам не могу себя понять, я совершенно

бесчувственен…в целом же она невинно приговорена к тяжким пыткам; я совершил несправедливость, из-за которой она подвергается пыткам, и я же подаю орудия пыток…"[74].

5 июля 1916 г. "…Бедная Фелица"[75].

24 января 1915 г. "С Ф… мне кажется, невозможно, чтобы мы когда-нибудь соединились, но я не отваживаюсь сказать об этом ни ей, ни - в решающий момент - себе. И я снова обнадежил ее… Когда я пытаюсь понять, как она страдает… ко мне

возвращаются… головные боли. Мы не должны мучить себя длинными письмами, пусть эта встреча останется случайным эпизодом…Меня окружали лишь скука и безнадежность. Не было еще ни одной минуты, когда нам было бы хорошо… с Ф. Я,

кроме как в письмах, никогда не ощущал сладости отношений с любимой женщиной... только безграничное восхищение, покорность, сострадание, отчаяние и презрение к

самому себе..."[76].

И тогда уже замеченная у Кафки предрасположенность к садо-мазохизму, по всей видимости, являлась следствием общения с Фелицией Б. В т. ч., и само это «общение»

было, в какой-то мере всецело подчинено стремлением Кафки к удовлетворению этой, своего рода, перверсии.

Попробуем подтвердить наше предположение. Долгих пять лет (1912-1917) длился роман между Францем Кафкой и Фелицией Бауэр. За это время состоялось две помолвки (конец мая - начало июня 1914 г. и июль 1917 г.) и расторжение оных (1914, конец июля, - менее чем через два месяца после заключения первой, и 1917 год - всего через несколько месяцев, после заключения второй). Причем, казалось, Кафка все сделал, чтобы брак

не состоялся.

В письме Фелиции Б. от 16 июня 1913 г.[77], он, вроде как, и просит руки своей возлюбленной,-- но при этом (как будто специально -- а на самом деле бессознательно) старается выставить себя в самом неприглядном свете. Словно изначально желая, чтобы Фелиция сама ему отказала.

Может создаться впечатление, что Ф. Кафка играет в некую игру, словно апробируя на "жертве" некоторые свои идеи да желания: "… не думаю, что когда-либо встречал в жизни человека, который в… самом заурядном… человеческом общении… был бы более жалок, нежели я,-- пишет он.-- Памяти у меня никакой, ни на заученное, ни на прочитанное, ни на пережитое, ни на услышанное… о большинстве вещей я… знаю меньше любого первоклашки, а что знаю, то знаю по верхам и уже на второй вопрос не отвечу. Думать я не умею… Я и рассказывать толком не могу, да и говорить почти не умею… Я и в самом деле считаю, что для человеческого общения я потерян.

Впору подумать, что я рожден для одиночества…

Дата добавления: 2015-06-04