Структура методологического знания. 16 страница

всех цивилизованных странах—гомосексуальность уже перестала считаться «болезнью»[99].

Кстати, достижение подобного результата в нашем исследовании, стало, по всей видимости, возможно, почти исключительно благодаря открытию психоанализа

Фрейдом.

Открытию, позволяющему, на основе анализа мельчайших деталей, сопоставить все данные, и получить единую картину столь «странной» дружбы между Кафкой и

Бродом.

И. С. Кон, в своей работе: «Гомосоциальность и гомосексуальность. О природе мужского общения»[100] писал: «Вопрос о психологической природе мужского общения… и его сексуально-эротических аспектах (гомосексуальность)… привлекает к себе внимание исследователей…

Соотношение сексуальных и несексуальных отношений и

привязанностей выглядит сложным и изменчивым, его трактовка зависит от ценности господствующей культуры. До тех пор, пока однополая любовь оставалась не называемой, ученые избегали прямо говорить о сексуальных аспектах мужских… взаимоотношений.

Сексуально-эротические мотивы мужской дружбы и товарищества зачастую не осознавались не только как исследователями, но и участниками подобных отношений. Гетеросексуальным исследователям подобные мысли

просто не приходили в голову… Кроме того, мешали цензурные запреты…

В последние 15-20 лет маятник качнулся в противоположную сторону. Новые архивные данные и более тонкие методы исследования (… психоанализ)

позволили… литературоведам деконструировать множество биографий великих людей, обнаружив за многими вполне респектабельными и асексуальными дружескими отношениями не только гомоэротические чувства, но и реальные гомосексуальные связи…

…за любыми мужскими привязанностями стоит явный или тайный гомоэротизм».

Действительно, наше исследование – исследование уже XXI века – позволяет нам сделать предположения, о которых, быть может, раньше и трудно (дабы не навлечь на себя всяческие необоснованные обвинения) было упоминать. И тогда уже мы еще раз можем предположить о том, что характер «дружбы»

между Максом Бродом и Францем Кафкой был действительно странным.

Познакомившись друг с другом еще будучи студентами Немецкого Университета в Праге («Я познакомился с Францем Кафкой в первый год моего пребывания в университете, - пишет Макс Брод[101], -- в 1902 / 1903 г., где-то в начале зимы. Франц, который был старше меня на год, учился в то время на втором курсе…»), а это 18 лет Кафке и 17 -- Броду, они с тех пор уже не

расставались до самой смерти Кафки (он ровно месяц не дожил до своего 41-летия) в 1924 году. Причем, с самых первых дней знакомства,-- встречались по два раза в день. Сначала они дожидались друг друга после работы (работали оба

где-то по полдня). Потом шли вместе домой. (Вернее, зачастую, Брод и дожидался Кафку – первым приходя на встречу – и провожал его до парадной). А, кроме того,

«друзья» встречались еще и вечером[102].

Причем, казалось, в характере самих встреч не было ничего необычного. Франц Кафка и Макс Брод вместе гуляют – не в силах наговориться (и это при общеизвестной

«молчаливости» Кафки!) – по улицам. Вместе читают книги («Совместное чтение и разговоры о любимых авторах было первое, что нас сблизило…», -- вспоминал Брод[103]); Вместе (т. е. вдвоем!) ходят в походы. (Случалось, правда, они брали кое-кого

еще. Но это лишь, вероятно, с целью хоть как-то «разбавить» компанию, не допустив излишнего любопытства). Да и вообще создается впечатление, что друзья неразлучны… Т. е. вполне типичные отношения… Свойственные, однако, больше «влюбленным», нежели просто друзьям!

А если случалось – в основном Кафке – не прийти на встречу, то он писал другу записки. По мнению Брода, характер подобных записок «… является свидетельством безгранично богатого духа их автора, никогда не уступающего рутине и стандарту»[104]. Вполне соглашаясь с высказыванием Брода, можем предположить, что он свидетельствует и о кое-чем еще:

«Дорогой Макс!

Я чуть было не забыл об этом. Я должен сказать тебе, что не пойду завтра на выставку. Предпочитаю сидеть и заниматься. Сейчас было бы безответственно развлекаться, поскольку я надеюсь скоро получить докторский диплом… Твой Франц»[105].

«Сейчас, дорогой друг, я не смогу выйти ни на минуту… С любовью. Франц»[106].

«Дорогой Макс!

Прости меня, пожалуйста, за вчерашний вечер! Я приду к тебе в пять вечера. Мои извинения будут комичны, но ты в них поверишь. Твой Франц»[107].

«Дорогой мой Макс!

…если ты готов зайти ко мне (я полагаю, в среду?), ты сможешь это сделать… Твой Франц»[108].

«Мой дорогой Макс!

…моя прекрасная открытка -- … это мой поцелуй, переданный тебе, -- и на глазах у всего народа! Я полагаю, что у тебя все гораздо лучше, чем мне кажется. Вчера я подумал, что в этом была лишь моя вина, но я посчитал, что это не имеет особого значения, потому что впереди у нас целая жизнь… а что

еще ты можешь пожелать? Ночью, конечно, хочется гораздо большего. Но утром?»[109].

Обратим внимание, что и Кафка и Брод всячески пытаются завуалировать свои отношения (по всей видимости, выходящие за рамки дружеских) именно «дружескими».

«Что за прекрасная дружба должна быть у нас», -- пишет[110] Кафка Броду. Но вот уже следующая фраза наводит на одно предположение: «…если,-- добавляет Кафка,-- она начинается таким образом!»[111]. И через предложение после этого,-- «…Ночью, конечно, хочется гораздо большего. Но утром?»[112].

Дата добавления: 2015-06-04