История всемирной литературы 81 страница. Самым популярным сочинением Рамы I Путтаётфы принято считать пьесу об Инао

Самым популярным сочинением Рамы I Путтаётфы принято считать пьесу об Инао. Королю в разное время приписывали три разных текста: «Даланг», по стилю изложения напоминающий «Рамакиан» первой монархии (современный таиландский литературовед принц Дхани Ниват, однако, относит это сочинение ко времени третьей монархии — 1824—1852 гг.); «Инао Малый» (рукописный фрагмент этого произведения был обнаружен в XX в. в г. Наконситаммарат), иногда полагают, что Рама I является автором лишь заключительной части, а основной текст был создан еще при Поздней Аютии; и «Театральный текст Инао», близкий по композиции, характерам персонажей, языку «Унаруту» и содержащий в основном изложение истории любви Инао и Чинтары (французский востоковед П. Швейсгут склонен распространять авторство короля лишь на этот последний текст).

541

ПРОЗА

До XVIII в. прозаические произведения не играли заметной роли в истории художественной литературы. В монастырях прозой записывались буддийские трактаты (хотя в этих случаях предпочтительнее был язык пали), при дворе — официальные документы или исторические хроники. Еще во второй половине XVII в. при Нарае Великом благодаря стараниям монахов из Чиангмайского университета сиамцы смогли познакомиться с отдельными историями из книг индийского собрания «Панчатантра» и сборника персидского происхождения «Двенадцать сторон» (по другой версии — «Двенадцать голов»). Сказки из этих собраний сразу приобрели большую популярность, впоследствии они неоднократно обрабатывались и переводились. Несмотря на то что первый полный перевод

542

обоих сборников был осуществлен лишь в начале XX в., уже к концу XVIII в. в Сиаме распространяются пересказы этих историй, притч, басен в прозе и стихах. Кое-что из тех записей сохранилось. Первоначально к сочинениям подобного рода при королевском дворе относились с презрением, однако очень скоро простонародная литература завоевала признание и во дворце.

Наиболее известны сказки, входившие в циклы «Книга ткачихи», «Книга веталы» и «Двенадцать сторон». Героиня первого цикла — юная Нанг Тантрай («Ткачиха») напоминает Шехерезаду. Она рассказывает бесконечные сказки своему повелителю, дабы очаровать его и спасти от казни своего отца. Внутри этой обрамляющей истории множество притч, басен, волшебных сказок, в которых действуют как животные, так и люди. «Книга веталы» довольно точно повторяет содержание известного индийского сборника «Двадцать пять рассказов веталы». Цикл сказок «Двенадцать сторон» также построен по принципу «обрамленной повести»: багдадский халиф Мухаммад, посетив могилу персидского царя Нуширвана, обнаружил там гробницу с двенадцатью сторонами, на каждой из них были высечены сказки (по другой версии на каждом из двенадцати углов была изображена голова и каждая из них рассказывала свою историю), которые и приводятся в сборнике. Обычно считают, что палийский текст, с которого был сделан перевод на сиамский язык, является, в свою очередь, переводом с персидского, однако оригинал неясен.

Первые прозаические опыты на сиамском языке не отличались высокими художественными достоинствами; имена их авторов остались неизвестными. Сиамцы эти сказки воспринимали как иноземные, поскольку фон, обстановка, географические названия, имена, характеры персонажей сохранялись в этих переделках без изменений.

Заметный сдвиг в развитии сиамской прозы произошел в период «первой монархии» благодаря переводческой деятельности Пра Кланга (1750—1805), настоящее имя — Хон Бунлонг. Начав карьеру мелким чиновником на таможне, он дослужился до высшего придворного ранга тьао прая и сделался правой рукой Рамы I. Автор композиций на темы из «Инао», «Царя царей», «Книги веталы», удачных подражаний народным пленг яо, метких стихотворных афоризмов и т. д., Пра Кланг вошел в литературу прежде всего как переводчик и филолог, познакомивший сиамских читателей с произведениями монской и китайской классической словесности, создавший великолепные образцы литературной прозы на сиамском языке. Главные литературные труды Пра Кланга — перевод и изложение сиамской прозой исторической хроники монов «Царь царей» и китайского романа «Троецарствие».

Работа над «Царем царей» велась по распоряжению Рамы I группой придворных историков во главе с Пра Клангом (которому принадлежит основная роль в этом труде) и была завершена в 1784 г. «Царь царей» — вольный перевод полулегендарной хроники монского государства Пэгу (Хансавати). Внимание к этому литературно-историческому памятнику со стороны сиамцев можно, пожалуй, объяснить стремлением досадить своим давним соперникам бирманцам, уничтожившим Монское государство и попиравшим монскую культуру, а также, вероятно, и надеждой на установление каких-либо контактов с монами. В хронике «Царь царей» излагаются события с XIII по начало XV в., причем реально-историческое тонет в океане вымысла. Хроника состоит из трех частей: в первой рассказыватся об основании монской столицы Мартабана, о деятельности правителя монов Вареру и о распрях между его преемниками; вторая (основная) часть посвящена монскому королю, взявшему себе титул Рачатират — Царь царей (по-видимому, имеется в виду Разадари, 1358—1423); третья часть представляет собой своеобразное назидание — как следует понимать исторические события и какие уроки надобно извлечь из них. Хроника содержала богатейший материал этнографического, исторического и фольклористического характера; этот материал, интересно подобранный и увлекательно изложенный по-сиамски, сразу сделал труд Пра Кланга и его помощников достоянием читающей публики, вызвав живейший интерес не только к истории монов, но к сочинениям в прозе вообще.

Перевод популярнейшего в Китае романа Ло Гуань-чжуна (1330—1400) «Троецарствие» (по-сиамски произносится «Самкок») был окончательно завершен Пра Клангом в 1802 г. При короле Раме I установились политические и торговые связи с Китаем, начал проявляться интерес к китайской литературе. Знакомство с «Троецарствием» произвело сильнейшее впечатление на сиамских читателей. Очень скоро эпизоды из китайского романа появились на сцене народного театра, зазвучали в выступлениях уличных рассказчиков. Стремясь передать возможно более полно историческую обстановку и события романа Ло Гуань-чжуна, почти без купюр и не злоупотребляя китайской лексикой, Пра Кланг блестяще справился со своей задачей. Выполненный ясным языком, перевод Пра Кланга и в наши дни является любимым чтением таиландцев.

543

Таиландское литературоведение считает XIX в. временем бурного расцвета национальной культуры, это относится и к области изобразительного искусства, и к области театра, и, конечно, к области литературы. Успехи в развитии культуры в XIX в. стали возможны благодаря культурным событиям и процессам XVIII в., особенно второй его половины. В этой связи нельзя не упомянуть о серьезном освоении богатств тайского фольклора и о крепнущих связях с культурами соседних народов — индийцев, монов, кхмеров, малайцев, китайцев, что привело к расширению круга тем, жанровому разнообразию, развитию не только придворной поэзии, но и прозы, драматургии. Наконец, расширились и пополнились ряды пишущей и читающей аудитории — литературное творчество постепенно перестает быть привилегией высшего света и верхов буддийской общины.

543

КХМЕРСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

По традиционной кхмерской классификации литература XVIII в. относится к так называемому «послеангкорскому», или средневековому, периоду, который длится более шести веков. Господство буддизма хинаяны и пришедшей с ним традиции палийской литературы определяло единство культуры и литературы этого времени, а также пути развития кхмерской художественной мысли. Несмотря на относительную стабильность буддийского миросозерцания, литература и искусство кхмеров указывают на ряд сдвигов в ви́дении мира и художественном мышлении. Поэтому вторую половину средневекового периода обычно разделяют на два подпериода: Раннее Средневековье (XV—XVII вв.) и Позднее Средневековье (XVIII — сер. XIX в.).

XVIII век — период бесконечных жестоких войн. Войска захватчиков неоднократно занимали и разоряли столицу страны Удонг (традиционный центр культурной и литературной жизни). В ту эпоху было невосполнимо утрачено либо рассеяно по стране множество материальных и культурных ценностей, в том числе литературных памятников, раскрывающих для потомков историю духовной жизни кхмерского народа в Средние века. В этот период пропали и знаменитые «Королевские хроники», впоследствии восстановленные лишь частично. Анархия и брожение в стране привели к ослаблению Кампучии и значительному сокращению ее границ. В XVIII в. завершилось расчленение некогда самого обширного государства Юго-Восточной Азии, что имело ряд существенных позитивных последствий. Под властью кхмерских королей остались коренные области, единые в этническом, экономическом, политическом и географическом отношении (т. е. территория, приблизительно соответствующая современной Кампучии).

Формирование этнически единого государства стимулирует широкое использование национального языка; с этого времени кхмерский окончательно утверждается основным языком литературы.

Весьма ограниченное количество сохранившихся и доступных для исследователей документов, характерная для Юго-Восточной Азии скудность сведений, касающихся генезиса произведений (дата создания текста часто не указывалась, авторы оставались, как правило, неизвестны), отсутствие разработанной истории кхмерской литературы и по сей день создают серьезные трудности в изучении литературных процессов, происходящих в Кампучии XVIII в. Многое приходится восстанавливать, основываясь на фрагментарных сведениях и догадках отдельных ученых, что, естественно, ведет к субъективной оценке.

Кхмерская литература Раннего Средневековья существовала в рамках уже сложившейся к тому времени национальной традиции, на которую заметное влияние оказали санскритская и палийская литературы, а также местный фольклор. Как правило, эта традиция не выходила за рамки буддийской философии, утверждала абсолютную власть монарха и активно поддерживалась господствующими классами. В литературе Позднего Средневековья, замкнутой в рамках средневековых канонов, стали заметны новые тенденции, еще слабо выраженные и получившие развитие лишь в последующую эпоху.

В XVIII веке в литературе продолжает господствовать поэзия. Не только художественная литература, но и эпиграфика, юридические, медицинские, философские и другие трактаты, т. е. нехудожественные сочинения, пишутся стихами или рифмованной прозой, очевидно, под влиянием древнеиндийской традиции. Все поэтические тексты (исключая пьесы для театра и песни) создаются в пяти классических стихотворных размерах, выбор определяется семантикой текста. Каждый размер характеризуется

544

строго установленным количеством слогов, сгруппированных в ритмические доли, и схемой рифм (внешних и внутренних), связывающих не только строки, но и строфы. Текст делится на части с указанием используемого размера и соответствующего ему напева.

В эту эпоху получает широкое распространение стихотворный роман, возникший, вероятно, в конце прошлого столетия. Кхмерское традиционное литературоведение называет этот жанр «лбаенг» (игра, развлечение). Произведения жанра лбаенг выполняют развлекательную функцию и являются уже собственно художественной литературой в отличие от традиционных жанров: религиозных сочинений (дех — букв. религиозная проповедь) и научных трактатов (кбуон — букв. закон, свод правил). Поэты черпают темы из «Риэмке» (кхмерского варианта индийской «Рамаяны») или из джатак (рассказов о перерождениях Будды), чаще всего из хорошо известного в Кампучии сборника «Паннясаджатака» («50 джатак»), не входящего в палийские канонические тексты и испытавшего сильное влияние фольклорной традиции. Пристрастие поэтов к джатакам можно объяснить все еще сильным влиянием палийской литературной традиции, ее занимательностью, многообразием сюжетов, охватывающих самые разные пласты социальной действительности.

Существенную роль сыграл и тот факт, что в XVIII в. в Кампучии прочно укоренился буддизм. В это время углубленно изучался пали, переводились на кхмерский язык палийские религиозные тексты, в том числе канонические джатаки, пали активно использовался в эпиграфике.

Тематика и центральный персонаж лбаенг — бодхисаттва (будущий Будда) — указывают на непосредственную связь романов XVIII в. с религиозной литературой, частью которой являются джатаки, однако связь эта в большой степени формальна, поскольку романы носят ярко выраженный светский, авантюрный характер. В них часто повествуется не о стремлении бодхисаттвы к просветлению, т. е. к тому, чтобы стать Буддой, (просветленным), а о любовных приключениях героя, о его военных подвигах, о поисках пропавшей возлюбленной, нередко вводятся описания природы, животного мира, эротические сцены. Сам бодхисаттва — традиционный образ средневековой буддийской литературы — уже не объект поклонения или подражания, не предмет культа, а скорее портрет кампучийских принцев того времени — властолюбивых, воинственных, подверженных страстям и порокам. Цель героя романов не в достижении нирваны, а в земном благополучии. Пытаясь приблизиться к реалиям своей действительности, роман сделал важный шаг в отказе от нормативного, иконографического взгляда на образ литературного героя, что говорит также о пошатнувшемся авторитете феодальных устоев. Подобное изображение бодхисаттвы указывает на некоторое «снижение ценностей», происшедшее в этот период в буддийском миросозерцании кхмеров.

Задачей стихотворных романов было развлечь читателя, но развлечь его художественным словом, изысканным языком. Поэтому в романе рождается и шлифуется особый литературный язык на базе кхмерского языка, призванный заменить классический санскрит, выполнявший подобную функцию в предыдущий, ангкорский период. Делая первые шаги в использовании кхмерского языка в крупных поэтических жанрах, стремясь максимально отделить его от языка повседневного, авторы усложняют его, прибегая к многочисленным изощренным украшениям. Язык стихотворных романов того времени излишне формализован, сознательно архаизирован, переполнен малоупотребимыми словами, санскритизмами, заимствованиями из пали, повторами.

Образцом стихотворного романа XVIII в. может служить «Кронг Сопхомыт» (1798 г.), написанный на сюжет девятой джатаки из сборника «50 джатак» Окня Каосатхипадей Кау, поэтом и сановником короля Анг Тьяна II; «Кхйонг Санг» (1729 г., некоторые исследователи указывают более раннюю дату), созданный анонимным автором на один из сюжетов этого же сборника; «Тьей Тот» (1754) монаха Као, вдохновленного каноническим сборником «500 джатак», и пр. Появление нового жанра художественной литературы — стихотворного романа — знаменовало ее дальнейшее отделение от религиозной и научной литературы.

Новые тенденции заметны и во второй части стихотворной эпопеи «Риэмке» («Слава Рамы», Риэм — Рама, ке — слава), классический письменный текст которой окончательно оформился в середине XVIII в. Эпопея имеет долгую устную традицию, восходящую, как доказывает эпиграфика, к временам Ангкора. Сцены из эпопеи широко представлены и в изобразительном искусстве того периода. От письменной «Риэмке» сохранились лишь начало и конец произведения, которые Институт буддизма в Пномпене опубликовал в 1959 г. Публикация содержит десять начальных книжек, которые заканчиваются описанием битвы войска Рамы с войском Раваны (кхм. Риэп) на острове Ланка, и шесть книжек с окончанием эпопеи; они начинаются сценой, в которой Сита (кхм. Сейта) рисует

545

портрет Раваны. Каждая книжка соответствует связке пальмовых листьев, на которых записан текст, хранящийся в Институте буддизма. Вся средняя часть произведения утрачена. Эпос «Риэмке» чрезвычайно популярен в Кампучии, эпизоды из него широко используются в представлениях народного театра, традиционного классического балета.

При сравнении индийского и кхмерского вариантов заметны большие сюжетные расхождения. Эпопея нередко приводится исследователями кхмерской культуры как яркий пример эклектического характера религиозных воззрений средневековых кхмеров, в которых тесно переплетены брахманизм, буддизм и народные верования. В рамках этого индуистского произведения, приобретшего в Кампучии явно буддийский характер, образ Рамы, в частности, трактуется одновременно как воплощение Вишну, как бодхисаттва и даже сам Будда. Первая часть «Риэмке» была записана в XVII в. Для нее характерна традиционная для Средневековья типизация образа Рамы, трактуемого как воплощение абсолютного добра, а Раваны — как абсолютного зла. В конечной части эпопеи, созданной более чем через столетие, картина существенно меняется. Рама приобретает индивидуальные черты капризного ревнивого мужа и тирана. В тексте есть, например, эпизод (очевидно, фольклорного происхождения), полностью противоречащий духу «Рамаяны», который не встречается больше ни в одной из ее версий в Юго-Восточной Азии: обнаружив под подушкой Ситы портрет Раваны, Рама из ревности приказывает Хануману убить Ситу и принести ему ее печень. Меняется и образ Ситы: она самостоятельна и готова противостоять Раме.

Существует мнение, что некогда, испытывая сильнейшее культурное влияние Ангкора, сиамцы восприняли «Риэмке» от кхмеров. Политические события XVIII в. вновь предопределили укрепление контактов с Сиамом, в том числе культурных. На этот раз воздействие было обратным: более развитая сиамская литература оказала заметное влияние на кхмерскую. Нередки случаи, когда под видом литературных заимствований из Сиама на родину возвращались переработанные кхмерские памятники, перенятые сиамцами несколько столетий назад. Возможно, оформившийся в XVIII в. литературно-поэтический текст заключительной части «Риэмке» либо создан на основе измененного сюжетно варианта национальной эпопеи, вернувшегося из Сиама, либо представляет собой прямое заимствование одной из иноязычных версий «Рамаяны» или наложение этой версии на живую национальную традицию.

Стихотворный размер поэмы «Риэмке» не классический литературный, а так называемый «театральный» (бат лкхаон), связанный с музыкальными ритмами. Поэтому поэму следует рассматривать как драматическое произведение, поскольку «театральные» размеры рассчитаны не на читателя, а на слушателя. Поэтический текст такого произведения органически связан с мелодией, зависимой в большой степени от индивидуальной трактовки исполнителя-импровизатора. «Театральные» размеры могут быть представлены общим собирательным понятием «бат поль» (поль — говорить, рассказывать), условно переводимым как «музыкальный размер». Форма бат поль напоминает классический литературный размер, но необычайно подвижна по структуре — фактор, необходимый при импровизированных представлениях на сцене.

В театральной обработке дошли до нас и тексты некоторых стихотворных романов, как правило анонимные. Театральное искусство всегда играло важную роль в культурной жизни кхмеров. Помимо знаменитого придворного балета, в стране существовало много разнообразных театральных форм, особенно форм народного театра, традиция которых уходит корнями в далекое прошлое. Они различались тематикой и спецификой исполнения (пение, речитатив, мимический танец и пр.). Кроме популярных бродячих трупп, в деревнях часто создавались театральные труппы, выступавшие по праздникам или в честь торжественных событий. Тексты воспроизводились по памяти и нередко служили лишь основой для импровизации. Очевидно, некоторые из них впоследствии были записаны. Эти записи явились одним из источников возникновения кхмерского стихотворного романа. Вероятно, влиянию устной народной традиции роман в значительной степени обязан своим определенным критическим отношением к идеалу правителя в образе бодхисаттвы, стремлением приблизиться к реальной жизни.

XVIII в. иногда называют веком кхмеризации, поскольку именно в это время кхмерский язык утверждается как основной литературный язык Кампучии. На кхмерском языке сделаны надписи на стенах Ангкор Вата, XVII—XVIII вв., собранные французским ученым Е. Эмонье в единый сборник под названием «Современные надписи Ангкор Вата» («современные» в отличие от «древних», т. е. более ранних надписей на старокхмерском языке, найденных в Ангкоре). Авторы «Современных надписей Ангкор Вата» (по-видимому, удалившиеся от мира буддийские монахи) стремились донести до потомков рассказ о благородных деяниях своих высокопоставленных современников.

546

Надписи дают богатейшие сведения о духовной жизни, системе ценностей и строе мыслей кампучийцев того периода. Всего надписей сорок, они различного объема, почти все датированы — факт, делающий их весьма ценным документом для сравнительной датировки других средневековых рукописей. Почти все надписи прозаические. Исключение составляет наибольшая по объему и представляющая особый интерес для филологов «Великая надпись Ангкора» (название Е. Эмонье), выполненная в стихах с использованием трех литературных размеров. Это первая датированная стихотворная надпись на кхмерском языке. Она сделана в 1701 г. Тьей Ноном, придворным короля Тхоммориэтьиа. Надпись автобиографична, в ней автор рассказывает о пожалованных ему титулах, о своей семье, о жизни в данном рождении, о пожеланиях на будущую жизнь. В этом единственном известном нам произведении Тьей Нона видно мастерство автора, сумевшего донести до читателя живое человеческое страдание. Благодаря тематике — обращение к конкретной человеческой судьбе — «Великую надпись Ангкора» можно считать преддверием литературы последующей эпохи.

В XVIII в. по-прежнему популярен жанр наставлений — тьбап (значение термина эволюционировало от «литературного сочинения» до понятия «закон», «правило поведения)», сформировавшийся в предыдущем столетии). Он включает стихотворные произведения различного объема, создававшиеся, видимо, монахами в буддийских монастырях — в то время, наряду с королевским двором, центрах общественной и литературной жизни. В монастырях получали образование дети из окрестных местностей, для которых тьбап служили пособием по овладению основами социальной и религиозной морали, а также источником необходимых сведений по ведению хозяйства и пр. Считается, что этот жанр не кхмерского происхождения. Ряд литературоведов возводят его к индийским афоризмам (субхашита), отмечается также заметная связь тьбап с «Артхашастрой», древнеиндийским трактатом о политике, экономике и управлении государством. В Кампучии субхашита получили широкое распространение (как ни в одной из сопредельных с Индией стран) и способствовали возникновению своеобразного национального жанра, который лишь отдельными чертами напоминает своего предполагаемого индийского предка. Как неоднократно подчеркивается в текстах тьбап, цель их — донести до современников опыт и учения предков, сохранить традицию. Они пестрят афоризмами, пословицами и поговорками. Знание тьбап считалось необходимым для всех образованных членов общества, они заучивались наизусть и передавались из поколения в поколение практически без изменений. Классические и наиболее популярные в Кампучии тьбап под общим названием «Старые поучения» («Тьбап тьах») были созданы в XVII в. В XVIII в. появляются серии тьбап под собирательным названием «Новые поучения» («Тьбап тхмей»). Они довольно многочисленны и, как правило, повторяют темы «Старых поучений», пополняя их подробными комментариями. Часто под одним и тем же названием (например, «Тьбап срей» — «Поучения для девочек», «Тьбап прох» — «Поучения для мальчиков» и пр.) существует несколько различных текстов. В «Новых поучениях» по сравнению со «Старыми» заметно перенесение акцента с религиозной морали на светскую, на поведение человека в обществе того времени. Например, «Поучения для девочек», по мнению кхмерского литературоведа С. Пэу, отражают процесс определенного отхода от традиции, утверждавшей довольно свободное и почетное положение женщины в кхмерском обществе.

В конце XVIII в. появляются первые произведения видного кхмерского поэта, замечательного мастера стиха Окня Кхлеанг Нонга, сановника и хрониста королевского двора, воспитателя принцев Анг Снгуона и Анг Дуонга. Время и место его рождения неизвестны. Он получил образование в Сиаме, затем вернулся в Кампучию и при нескольких правителях играл важную роль в политической и административной жизни страны. Творчество Нонга конца XVIII в. отражает общую картину литературной жизни страны того периода. Им было созданы в это время «Афористические поучения» («Тьбан сопхиасыт», 1790); написанный на один из сюжетов «50 джатк» стихотворный роман «Совершенство мудрости» («Понняса Сереса» 1797), а также роман «Выбор пути» («Лоуканайапака», 1794), основой которого послужила «Махасутха-джатака» из канонических «10 джатак». Герой этого романа — бодхисаттва — из десяти традиционных буддийских совершенств ищет и находит для себя высшее — мудрость Откликаясь на трудную политическую ситуацию в стране, Нонг призывает к мудрости и гибкости в управлении государством, в этом он видит путь к спасению нации. Но наиболее значительные и интересные произведения созданы им в первой половине XIX в.

В кхмерской литературе XVIII в. наметились тенденции к отходу от канонов классического Средневековья, получившие развитие в начале следующего столетия и реализованные в середине XIX в. в литературе Нового времени.

Литературы Индонезийского архипелага и Малакки [XVIII в.]

547

НЕКОТОРЫЕ ОБЩИЕ ТЕНДЕНЦИИ

XVIII век был веком усиливавшегося обособления Нусантары (культурный регион, охватывающий Индонезийский архипелаг и Малаккский полуостров) от внешнего мира, и в первую очередь от мусульманской Индии и Ближнего Востока, игравших главную роль в процессе ее культурного формирования в XV—XVII вв. Это усиление культурной изоляции было связано с экспансией нидерландской Объединенной Ост-Индской компании, боровшейся за монополию в торговле пряностями. Эта борьба толкала чиновников Компании к расширению контролируемых ею территорий в Нусантаре, однако к исходу XVIII в. из всех Больших Зондских островов Компании удалось подчинить только Яву, где их основной некогда соперник — государство Матарам, вконец обескровленное «третьей войной за престолонаследие», распалось на две части: Суракарту и Джокьякарту.

Народы Нусантары — одни в большей, другие в меньшей степени — ощутили, как мир их дрогнул, стал уже и теснее. Меньше всего переменилась, пожалуй, жизнь сельской общины. Зато ощутила пределы своих возможностей местная аристократия с ее политическими амбициями: яванские войны и неудачная попытка бугийских князей установить, опираясь на свои дружины, контроль над берегами Малаккского пролива еще раз показали, что голландцы будут решительно противиться всякой попытке любого индонезийского государства изменить status quo или добиться гегемонии в том или ином районе. Заметно сузилось и поле деятельности поредевшего местного купечества, в первую очередь яванского.

В связи с общей ситуацией уже к концу XVII в. в Нусантаре замедляется процесс исламизации (официально ислам утвердился к этому времени почти на всей Яве, на большей части Суматры, полуострова Малакки и Южного Сулавеси и в прибрежных районах большинства остальных островов Индонезии, а население глубинных районов большинства островов исповедовало культы, в которых сочетались черты политеизма, культа предков, анимизма и т. д.). В то же время активность христианских миссионеров в Индонезии в XVIII в. была сравнительно невелика, так как руководство Объединенной Ост-Индской компании, стараясь избежать лишних трений с местным населением, намеренно сдерживало рвение миссионеров на Яве. Что же касается служащих Компании, они сами заимствовали многие внешние формы индонезийской культуры, и их быт в известной мере стал напоминать образ жизни яванского дворянства.

В политическом и экономическом отношении ущемленные, в культурном отношении предоставленные самим себе, народы Нусантары замыкаются в собственных пределах, обращаются к своим древним традициям, осмысливают и пересматривают накопленные ими за предшествующие столетия культурные ценности. Так, именно в это время, по мнению исследователей, возникло «благороднейшее проявление яванского художественного гения» — знаменитая среднеяванская школа батика, рисунка по ткани, воспроизводящего многообразные формы народного орнамента или сцены из представлений любимого детища индуяванской культуры — кукольно-теневого театра (ваянг пурво). Оживление местных культур идет рука об руку с активизацией местных литературных языков, до известной степени теснящих письменный малайский язык, который в XVI—XVII вв. становился универсальным средством выражения религиозной мысли и литературного вымысла во всей Нусантаре.

547

БАЛИЙСКИЙ КУЛЬТУРНЫЙ КРУГ
(ОСТРОВА БАЛИ И ЛОМБОК)

Если некоторое обособление индонезийских культур как друг от друга, так и от внешних влияний было характерной чертой XVIII столетия, то балийская культура оказалась в этой ситуации уже в XVII в., когда балийцы, сохранив в массе своей верность «индубалийской религии», в известной мере противопоставили себя принявшим ислам народам Индонезии. Основным литературным ориентиром для балийцев по-прежнему оставалась занесенная туда главным образом в XIV в. древнеяванская литература. Не ограничиваясь подстрочными переводами древнеяванских поэм и популярной практикой их импровизированного парафраза с листа, балийцы начиная с XVII в. все более интенсивно осваивают находящиеся у них в обращении яванские материалы. Произведения яванской литературы перерабатываются, язык их под влиянием родственного балийского языка трансформируется, и в результате возникает своеобразная балийско-яванская литература, которую можно сравнить с литературой

Дата добавления: 2015-06-04