Миссис МакОгуошер печально кивнула. — «Да, доктор, пос­леднее время он только о том и думает, что больше не продержится, вот я и решила срочно вызвать вас»

Ну, ну, мистер МакОгуошер, — бодро приветствовал его доктор, — что с нами такое? Боли в груди? Должно быть, очередной приступ стенокардии — один из первейших ее симптомов, знаете, — ощуще­ние близкой смерти».

Но мы не можем этого сделать, Мозес, просто не можем. Что скажут соседи? Нам этого никогда не простят. Не лучше ли нам пое­хать куда-нибудь на отдых, и там ты немного поправишься. Надеюсь, доктор Джонсон подыщет нам сиделку, которая станет за тобой уха­живать». Раздавшийся звонок сорвал ее с места. Горничная уже спе­шила к двери, и спустя пару минут доктора Джонсона провели в комнату.

Быстро пробежав пальцами по клавишам, она нажала кнопку вызова. Новейшее электронное чудо тихонько пожужжало, отыски­вая домашний телефон доктора Джонсона. Спустя мгновение в труб­ке послышался чей-то голос, и миссис МакОгуошер сказала: «Доктор Джонсон, приезжайте скорее, мужу совсем плохо, опять приступ грудной жабы». Доктор, зная, что имеет дело с богатым пациентом, не колебался ни минуты: «Хорошо, миссис МакОгуошер, я буду через десять минут». Женщина положила трубку и, вернувшись к мужу, присела на ручку его кресла.

Ну, нет, Мозес, с меня довольно, — воскликнула жена, бросаясь к телефону. — Я сейчас же звоню доктору Джонсону».

На этом разговор до поры и закончился, но за ужином старик вдруг со стуком выронил вилку и нож и, задыхаясь, стал сползать со стула.

Жена осторожно положила в приготовленный коктейль кубики льда и подала ему стакан. «Но как же мы вернемся в иудейство, если мы стали добрыми католиками, Мозес?» — спросила она. Старик неторопливо обдумал ее слова, попивая свой вечерний коктейль, и, наконец, сказал: «Ну, ну, мама, когда слетает последняя штукатурка, нечего возводить ложный фасад. Мы не можем вернуться в землю наших отцов, но вернуться в старую веру можем. Думаю, мне пора повидаться с ребе».

Мама, — произнес наконец Мозес, — помнишь нашу Старую Веру? Иудейская вера — вот вера нашей семьи. Как же мне теперь не позвать раввина и не потолковать с ним? Мне очень во многом надо разобраться».

Нет, нет, мама, нет. Прежде чем приедет доктор Джонсон, нам надо поговорить», — возразил Мозес. С этими словами он сел и в глубокой задумчивости охватил голову руками.

Миссис МакОгуошер взяла мужа за руку: «Пойдем, присядем, Мозес, у тебя такой вид, будто ты вот-вот свалишься с ног. Я, пожа­луй, пошлю за доктором Джонсоном».

Отпустив шофера, старый Мозес устало переступил порог. Это был дом человека богатого, но не отличающегося хорошим вкусом. Бесценные раритеты и дешевые современные поделки стояли в нем бок о бок, образуя такую немыслимую мешанину старого и нового, присущую старым евреям, выходцам из Европы, что вместо лавки старьевщика получился вполне привлекательный интерьер.

«Мама, мама, — промолвил старик, держась обеими руками за грудь, — помнишь, как мы приехали из Старого Света? Помнишь, как мы плыли самым дешевым классом, как скот в загонах? Мы с тобой тяжело работали, мамочка, и ты, и я, в жизни нам крепко досталось, и теперь я уже не знаю, правильно ли мы поступили, став католиками. По рождению мы иудеи и должны ими оставаться. Думаю, мы долж­ны вернуться в Старую веру».

Дата добавления: 2015-06-04