Собрание сочинений по психопатологии в 2 тт. Т. 2 21 страница

1 Эти данные мне в устном виде любезно сообщил Вильманнс.

О ДОСТОВЕРНЫХ ОСОЗНАНИЯХ

(ЛОЖНЫХ ОСОЗНАНИЯХ), ПСИХОПАТОЛОГИЧЕСКИЙ ЭЛЕМЕНТАРНЫЙ СИМПТОМ

Существуют больные, которые точно чувствуют, что рядом с ними, за ними, над ними кто-то есть. Некто, кого они никоим образом чувственно не воспринимают, но чье достоверное присутствие они переживают непосредственно. Этот феномен отличается как от ложных восприятий (потому что совершенно ничего не воспринимается), так и от бредовых идей (потому что непосредственно переживается нечто, что при последующей оценке либо опредеделяется как обман чувств, либо получает бредовую оценку как существовавшее реально). Эти и подобные феномены мы должны подтвердить фактическим материалом, описать и отграничить от других. Краткий экскурс в новейшую психологию облегчит нам нашу задачу.

Каким образом с точки зрения психологии даны нам предметы? Предметы мы можем воспринимать, представлять, создавать в фантазии; во всех этих случаях предметы даны нам конкретно. Мы говорим о восприятиях, представлениях, картинах фантазии. Но фактом является и то, что предметы, кроме того, могут быть даны не конкретно. Этот на первый взгляд удивительный факт отмечался при удобном случае в прежние времена философами, в современной психологии он является несомненно установленным1.

' В школе Кюльпе. Ср. особенно N. Ach, Die Willenstatigkeit und das Denken, Gottingen, 1905.

Когда мы читаем слово «колокол», мы понимаем (это легко можно констатировать при чтении связного текста) значение без того, чтобы в сознании появлялись какие-либо конкретные элементы. Мы не видим в воображении никакого колокола, мы не слышим никакого звона, не ощущаем холода металла, но мы тем не менее знаем, что это колокол. В этом случае предмет дан нам не конкретно. Мы имеем знание о предмете без каких-либо чувственных оснований. Это знание о не конкретно данном предмете Ах называет «осознание». Он мог констатировать частое появление таких единил осознания у всех лиц, принимающих участие в экспериментах, при которых он по определенной системе организовывал самонаблюдение.

Представим еще несколько случаев таких «осознаний» из обыденного опыта. Я только что поговорил со своим другом, сижу теперь за письменным столом и пишу. Друг сидит за моей спиной в другом конце комнаты. Я его не вижу, я его не слышу. Но тем не менее время от времени у меня появляется сознание, т. е. я осознаю, что он сидит сзади меня в комнате. Преимущественно все остается при этом осознании, но бывает, что я представляю его чувственно, т. е. думаю о нем как о видимом. Другой случай: я прохожу в полной темноте по комнатам. Внезапно я осознаю, что прямо передо мной стена, я отступаю, чтобы не наткнуться. Откуда появляется это осознание, я не знаю. Оно может либо подтвердиться как верное, либо быть ошибочным1.

В описанных случаях мы осознаем достоверное присутствие объекта. Совсем иначе это выглядит в случае с чтением, при котором называемые словами предметы даны нам в сознании не конкретным способом: либо как отсутствующие (колокол), либо как непространственные абстрактные предметы (добродетель). Основываясь на этом, мы можем провести важное для нас различие внутри фактического материала, который новейшая психология определяет как осознания. Во-первых, существуют достоверные осознания, в которых мы знаем о присутствии

' Здесь мы пока имеем дело с фактическим материалом, со способом, каким нам даны предметы, а не с вопросом о генезисе этих осознаний. То, что они в первом случае обусловлены предыдущими восприятиями, а во втором определенными незамеченными ощущениями (если положить толстые ковры и повязать платок вокруг лба, то осознание стены не появляется), здесь к делу не относится.

какой-либо вещи или человека без того, чтобы чувственно воспринимать его. Эти осознания можно в одно мгновение превратить в полноценное чувственное реальное восприятие. Во-вторых, существуют мысленные осознания, в которых мы знаем о чем-либо отсутствующем или полностью непространственном. Эти осознания мы можем превратить в конкретные представления.

Очень четко это различие мы можем увидеть в наблюдении снов Хаккером1.

Хаккер смог с уверенностью констатировать, что во сне он часто переживал знание о чем-либо, осознание какого-либо факта без того, чтобы он сам был представлен какими-либо конкретными элементами. Из примеров, которые он приводит, первый иллюстрирует чувственное осознание, а следующий за ним — мысленное осознание: «Я был в комнате и читал книгу, при этом у меня появилось осознание того, что там были две знакомые девушки, которые смотрели, как я читаю, но во сне они не появлялись. О самих девушках я не имел ни малейшего представления, т. е. в воспоминаниях я не мог установить, что я как-то воображал, и все же я непосредственно знал, что они здесь и кто они» (достоверное чувственное осознание).

«Я был в городе, в котором разразилась кровавая революция. Поэтому я сказал своим братьям и сестрам, которые были со мной: только один человек может подавить революцию, поэтому лучше всего бежать отсюда, потому что никогда не известно, как настроена чернь. При этих словах, после которых я вскоре проснулся, я подумал о самом разном. Не только о французской революции и Наполеоне, но и об образе Брута в шекспировском "Юлии Цезаре" и обо всем, что с этим связано» (мысленное осознание), От вопроса, подтверждает ли фактический материал феноменов приведенное описание и установленные различия, следует отделять вопрос о происхождении осознаний. Осознания в обычной жизни базируются либо на предшествующих им реальных чувственных восприятиях (как в случае с сидящим за спиной другом), либо на одновременно существующих элементах восприятия (как в случае с замеченной в темноте стеной). При

1 Hacker, Systematische Traumbeobachtungen mit besonderer Berucksichtigung der Gedanken, Arch. f. d. ges. PsychoL, Bd., 21. S. 37, 38.

нормальной жизни души, наверное, не было бы важным особо выделять эти осознания, но при патологической жизни души они становятся бросающимся в глаза явлением, которое необходимо отмечать. Не на основе предшествующих чувственных восприятий, а первично, как нечто непонятное, психологически конечное здесь нередко выступает чувственное осознание. Оно является частотной феноменологической формой, в которой больному даются содержания. Приведем прежде несколько примеров, в которых самые важные места выделены курсивом.

1. Больной Кр. (Dementia praecox) рассказывает: «У меня было чувство, как будто во мне кто-то был и затем вышел, с боку или как-то? Это было странное чувство. Было так, как будто этот некто все время шел рядом со мной. Если я вставал, он вставал тоже, если я шел, он шел со мной. Он все время оставался на своем месте. Если я поворачивался, чтобы посмотреть на него, он поворачивался вместе со мной так, что я не мог его увидеть. Я его никогда не видел, никогда не чувствовал его прикосновений. Иногда у меня было чувство, что он подходит ближе или отодвигается».— Больной никогда не касался его руками, никогда не видел его, не представлял себе ничего конкретно, чувствовал, что за ним наблюдают, но оценивал все, однако, как обман чувств.

2. Служащий банка Л. (Dementia praecox) находится в начале процесса. Он не перенес острого психоза. Он жалуется на физические изменения, неработоспособность, он стал религиозен, слышит голоса, голоса будят его и т. п. Уже несколько лет у него есть чувство, что куда бы он ни шел, везде с ним душа его умершего отца. В подтверждение этому он находил при случае (иногда конкретно-чувственные основания) опоры. Когда он лежал в постели (особенно после излишеств), он полагал, что слышит хриплое дыхание своего отца. Он чувствовал, что отец как бы управляет им через душу: «Наполовину совесть, наполовину извне». Однажды он почувствовал, что отец находится сзади него в комнате. Он оглянулся «назло», сделал. защищаясь, движение назад. Больной думал: «Теперь, кажется, он меня крепко держит за воротник». Никогда он не чувствовал никаких физических прикосновений со стороны отца. Но «в фантазии» он точно чувствовал, где позади него в каждое мгновение был отец — наискосок, со стороны справа или слева. Никогда он не видел его «лицо в лицо». Больной обернулся и

крикнул: «Прочь!» Он находит это смешным и все же верит в реальность происходившего: «Потому что я религиозен, потому что я прошел через душевную борьбу». Эта душа имеет также влияние на ход его мыслей. Он не ощущает это прямо, но так думает. Душа заботится о том, чтобы в кино не было места, если он туда идет, и вообще заботится о том, чтобы он вел правильный образ жизни. Если он идет в церковь, он считает, что душа отца внушила ему это.

3. У больной Кр. (Dementia praecox) в рассудочном состоянии (она ушла из дома в церковь) было чувство, что когда она убегала, ее подталкивали сзади в спину. Она физически ничего не чувствовала, ее не трогали. Она часто оборачивалась, но никого не видела. У нее было чувство, что человек находился сзади нее на 1—2 метра. Он преследовал ее, пока она не пришла в церковь. Это был «некто», кто, она точно не знает, может быть, старая женщина, которая, как ей казалось, уже давно преследует ее. Иногда она слышала (она сразу подчеркивает, что мы не услышали бы, только она, настолько по-другому это было): «Так ты должна уйти»,— это был единственный дополнительный, возможно, чувственно воспринимаемый элемент, который был, возможно, псевдогаллюцинаторным, а возможно, просто осознанием, так как хорошо наблюдающие больные иногда сообщали, что слов им, собственно, не говорили, что они их просто знали. Так, Нерваль1 пишет о некоторых содержаниях: «Это примерно те слова, которые то ли мне сказали, то ли, как я думал, значения которых я схватывал».

4. Больной док. М. (Dementia praecox), слушая курортный оркестр в одном из курортных мест, выполнял в остром психотическом состоянии, стоя, оживленные движения под музыку. Он ждал любимую им даму. Его ритмические движения сопровождало очень интенсивное переживание. Сначала он чувствовал: дамы еще нет. Затем: теперь она, возможно, уже здесь. «Теперь я чувствую, она делает такие же движения. Примерно в 10 метрах позади меня, повернувшись ко мне спиной, она следовала каждому малейшему движению*. Больной не видел ее, не видел ее и раньше, но знал это совершенно точно. Эта интенсивная

' Nerval, Aurelia (Selbstschilderung einer Dementia praecox), Munchen 1910, S. 70.

действительность была подавляющей. Чувствам он доверял меньше. «Это было очевидно»,— так он говорил, если уж использовать выражение из учения о нормальном убеждении. Он знал совершенно определенно: это была эта дама. Он знал, что она делает точно те же самые движения, что и он, хотя он никоим образом не чувствовал ее физически и не воспринимал. Когда бледный воображаемый образ сопровождал сознание присутствия дамы, он представлял ее себе, во всяком случае, без каких-либо особенностей, в нормальных платьях. Тому же самому больному во время дальнейшего богатого переживаниями психоза многочисленные содержания были даны как чувственные осознания. Так, в определенное время он чувствовал: сейчас придет богиня. Он чувствовал, что она снаружи, и он чувствовал — это Мона Лша.

5. Больной Ш. (Dementia praecox) написал длинную историю своей болезни, в которой встречается следующее описание: «У меня было чувство, как будто за кроватью был кто-то, кто записывал мою речь (психотические речи), чтобы опубликовать ее на следующий день в газете. Я несколько раз сказал этому невидимому духу: "Неправда ли. Вы поняли меня, то, что я только что сказал об Иисусе, Вы опустите... Вы ведь меня поняли... как Вы полагаете?...Это опускаем, разумеется, это опускаем..." Я на самом деле ждал ответа, которого не последовало, тогда я сказал: "Я буду и за Вас просить Иисуса, очень сильно, значит Вы это опускаете, не так ли?"» Ответа, естественно, не последовало.

6. Больная С. (Dementia praecox) страдала в рассудочном состоянии манией преследования. В отеле «Принц Карп», где она жила, ей было «жутко» в номере. «Это был салон, но такой необычный, всегда такой, как будто кто-то там есть». Она никогда никого не видела и не слышала, но она заявляет, делая сильное ударение: «Там кто-то был». Она чувствовала себя при этом «стесненно, как будто за мной наблюдали». «Это было что-то неопределенное». «В зале внизу (в клинике) всегда был кто-то».

7. Одна больная Фореля 1 пишет: «У меня часто было живое впечатление, что я только что получила сообщение, которое было сделано шепотом или так, что я, собственно, не слышала.

Forel, Arch. f. Psychiatrie, Bd. 34, S. 981, 986.

Внезапно мне казалось, что я знаю что-то, чего я раньше не знала, и что кто-то из семьи или знакомых сообщил мне это приглушенным голосом, но я не видела, кто это был, и не слышала ясно его голос. Это было только своеобразное чувство, что кто-то будто бы там, или был там раньше». Эта же больная описывает «чувство..., что я как будто бы состою с кем-то в контакте, которое на улице охватывало не так сильно, как в закрытом помещении, особенно в дремотном состоянии, когда засыпаешь или просыпаешься».

8. Подобные наблюдения больных встречаются часто. Мы приведем еще только относящиеся к этому места из самоописания Сгриндберга («Инферно»): «Когда я снова вхожу в сад гостиницы, я чую присутствие человека, который пришел, пока я отсутствовал. Я не вижу его, но я чувствую его·» (с. 99). «Ужасное молчание царит в доме, когда я гашу лампу. Я чувствую, что кто-то подстерегает меня в темноте, касается меня, трогает мое сердце, сосет» (с. 110). «Часто у меня такое ощущение, что кто-то стоит позади моего ступа. Тогда я несколько раз бью кинжалом назад, представляя себе, как побеждаю врага» (с. 158). «Когда я снова открываю дверь моей комнаты, у меня появляется чувство, что в ней уже живут живые и враждебные существа. Комната наполнена ими, и мне кажется, что я пробираюсь сквозь толпу, пытаясь достичь своей кровати» (с. 161). «Ночь я провожу в гостинице, где по моей просьбе ночуют мои мама и ребенок, чтобы защитить меня от ужаса смерти, и присутствие которых я ощущаю благодаря своему шестому чувству» (с. 183). «Войдите ночью снова в вашу комнату, и вы там кого-то найдете; вы его не видите, но вы явно чувствуете его присутствие. Пойдите в сумасшедший дом и спросите врача сумасшедших, и он станет говорить вам о слабых нервах, сумасшествии, стеснении в груди и т. п., но он никогда вам не поможет!» (с. 199). «Бывают вечера, когда я убежден, что кто-то находится в моей комнате. Тогда от ужасного страха у меня бывает температура с холодным потом» (с. 252).

По аналогии с обычным случаем со стеной в темноте напрашивается предположение, что при этих чувственных осознаниях патологической душевной жизни поводом для достоверности осознаний является также скудный — галлюцинаторный — материал ощущений. В пользу или против данного предположения

нельзя сказать ничего существенного. Ведь есть случаи, когда даже хорошо наблюдающие больные ничего этого не замечают. Но есть и случаи, в которых сначала появляется склонность предположить наличие чистого осознания, а затем при более конкретных вопросах вскоре устанавливается, что были какие-то своеобразные ощущения на коже, сквозняк, что что-то тянуло в сторону и т. п. Если мы обратим внимание на то, что при многих иллюзиях чувственные основания очень незначительны, что достоверное иллюзорное восприятие с подавляющим преимуществом представляет собой достоверное осознание со скудной чувственной репрезентацией, то мы поостережемся декларировать наличие принципиальной, непреодолимой противоположности достоверных осознаний и иллюзий. Достоверные ложные восприятия и достоверные осознания представляются нам скорее конечными пунктами длинной цепочки переходов: при ярко выраженных ложных восприятиях все предметное, насколько это вообще возможно, представлено чувственно, при чистых достоверных осознаваниях все чувственно-конкретное отпадает. Возможные переходы не мешают нам говорить наряду с обманом чувств об обмане осознания. Названные так феномены, которые до сих пор нигде не нашли себе места, таким образом, имеют краткое имя и обобщены с точки зрения их характерных особенностей.

Совершенно аналогично ложным восприятиям, которые, несмотря на всю их достоверность, могут быть оценены больным как реальные, так и нереальные, ведут себя в отношении оценки ложные осознания. Больная Кр. никогда не считала присутствующий в достоверном осознании слева позади себя образ реально существующим. Больная С., основываясь на достоверном осознании, оценивает ситуацию, когда, якобы, кто-то есть в комнате: «Это действительно так».

Феноменологическая позиция ложного осознания по отношению к ложному восприятию, возможно, стала таким образом яснее. Теперь мы должны описать их место по отношению к явлениям бреда. Здесь наибольшую сложность вызывают некоторые феномены, которые так же, как и достоверный обман осознания, до сих пор не имеют адекватного имени. Одна больная говорит, что она чувствует, что ее преследуют и на нее клевещут. «Я бы хотела думать по-другому. Но я вынуждена думать так,

как думаю, это ведь факты. Я чувствую (кладет, заверяя, руку на грудь), что это так». Одна из больных Зандберга постоянно просила в первое время, когда заболела, своего мужа: «Ну, скажи мне». На вопрос, что же он должен ей сказать, она постоянно отвечала: «Да ведь я не знаю, но ведь что-то есть».

Такие сначала смутные предчувствия, у многих в виде определенного знания о другом значении реального события, внезапных озарений (я сын короля Людвига) и др., являются исходными бредовыми переживаниями, которые затем в оценках бредовых идей принимают свою зафиксированную форму, с которой мы сталкиваемся в дискуссии с больным. Во всех этих случаях бредовых переживаний речь идет не о достоверно представленных вещах, лицах, событиях, а о мысленно схваченных, где-либо в другом месте происходящих вещах, о других значениях, без того, чтобы в реальном окружении прибавились новые предметы. Так же, как мы вначале противопоставляли в обычной жизни достоверные и мысленные осознания, мы можем в области ложных осознаний противопоставить достоверные ложные осознания и бредовые осознания. Последние относятся не к новым достоверно окружающим вещам, а к отсутствующим вещам или чистым значениям.

То, что отличает достоверные ложные осознания и бредовые осознания от нормальных достоверных осознаний и мысленных осознаний, это то, что у нормальных феноменов сознание реальности содержания появляется вторично на основе предшествующего восприятия или предшествующих оценок, в то время как сознание реальности содержаний патологических феноменов появляется первично, совершенно непонятным, объяснимым лишь воздействием болезни способом.

Если мы заглянем в имеющуюся литературу в поисках прежних описаний феноменов, соответствующих нашим достоверным осознаниям, то мы найдем лишь одно, впрочем, довольно ясное, у Джеймса* об особенном виде галлюцинаций.

Галлюцинации «достигают часто только частичного развития. У затронутого лица бывает видение в определенном месте и в определенной форме как реальное в строжайшем смысле этого

' Die religiose Erfahrung in ihrer Mannigfaltigkeit, Deutsch, Leipzig, 1907, S. 54 ff.

слова: оно часто появляется неожиданно и исчезает неожиданно· но его нельзя воспринять обычным способом посредством чувств, ни увидеть, ни услышать, ни ощутить». Примеры, которые приводит Жанэ из различных самоописаний, большинство которых бьвю написано в религиозных целях, частью очень хороши. Лучшие мы приводим здесь вновь: «Я думал еще о событиях последней ночи, когда почувствовал, как нечто вошло в комнату и подошло вплотную к моей кровати. Это продолжалось только 1—2 минуты. Я понял это не чувствами, тем не менее, с этим было связано чувство ужаса. Болыпе, чем какое-либо другое ощущение, взволновало это самые глубины моей души. Я испытал очень сильную, похожую на судороги боль, которая распространялась по верху груди, но была внутри организма — и все же это чувство было не столько болью, сколько ужасом. В любом случае рядом со мной было нечто, и я ощущал его присутствие с большей явностью, чем когда-либо ощущал присутствие какого-либо создания из крови и плоти. Я замечал его уход и приход: легкий шорох сквозь дверь, и вызывающее ужас восприятие исчезало. Еще дважды в моей жизни я испытал такое чувство ужаса. Один раз это продолжалось целых четверть часа. Все три раза уверенность в том, что там, в комнате, стояло нечто, была бесконечно сильнее, чем как если бы я находился в обществе живых существ. Это нечто было близко от меня и казалось мне намного более реальным, чем какое-либо обычное восприятие. Хотя я и чувствовал, что оно похоже на меня, такое же смертное, маленькое и озабоченное, но я не узнал в нем какого-либо существа или определенного человека». После изображения экстаза описывается, что «у Бога во время этого экстаза не было ни образа, ни цвета, ни запаха, я не мог дотронуться до него руками; и чувство его присутствия не было связано с каким-либо пространственным представлением. Скорее это было так, как будто присутствие существа из чистого духа сильно изменило меня. Но чем больше я стараюсь найти слова, чтобы описать эту интимную связь, тем больше я понимаю невозможность, передать это переживание при помощи наших обычных образов. Самое подходящее выражение для того, что я ощущал, в конце концов следующее: Бог был близко от меня, хотя и невидим; я не воспринимал его ни одним из моих чувств, но я сознавал его присутствие».

В последнем случае содержание достоверного осознания не имеет не только конкретно-чувственной, но и пространственной определенности, в то время fias. в болыпиистве случаев достоверное осознание чувствуется как по крайней мере гце-нибудь локализованное.

Кроме того, рассматривая достоверные осознания, следует упомянуть так называемые extrokampine Halluzinationen (Блейлер), которые также приносят больным в душу что-либо достоверно с сознанием реальности, без того, чтобы больные видели что-либо внешними органами чувств. Эти больные «видят» абсолютно явно позади себя совершенно определенного человека. Но образ видимого не достоверный, а представляемый. Это очень детальное, появляющееся совсем независимо от воли больного с неожиданной достоверностью представление, содержание которого переживается иногда как бредово-действительное, а иногда как присутствующее, достоверно действительное. При достоверных осознаниях сопровождающий его представляемый образ дан либо как совсем не замечаемый, либо как бледный намек, а при названных галлюцинациях он богат, подробен, красочен и т. д. То, что между ними могут встречаться переходы, естественно.

И наконец, мы для сравнения обратим внимание, на каждому знакомые, а у некоторых людей чаще и интенсивнее появляющиеся переживания, в которых мы чувствуем, что кто-то как будто присутствует. Это переживания, которые в лучшем случае могут иметь очень бледный характер, не говоря уж о том, чтобы в оценке принималась во внимание хоть какая-нибудь реальность.

Девушка долгое время провела в лесу в одиночестве. К ней приходят воспоминания об умершем друге. И чем больше она погружается в прошлое, тем сильнее становится чувство, что умерший как будто бы невидимо присутствует, как будто шелест листьев, воздух не мертвы, а наполнены его душой, как будто он снова с ней. Но это чувствуется тихо, не как реальное, совсем как «как будто». Сюда же относятся, кроме того, ощущения, что умершие как будто бы присутствуют в определенных местах, убитый на месте убийства, другие мертвые в их любимых местах.

Эти переживания, несомненно, в определенной степени похожи на патологические достоверные осознания, но их характер «как будто бы·» позволяет им проявиться совсем по-другому в отличие от интенсивных элементарных патологических пережи-

ваний достоверного присутствия чувственно не воспринимаемого «нечто». Один мужчина, описывающий свои религиозные переживания в форме достоверных осознанностей Джеймса (с. 55), говорит: «Но различие этих двух переживаний для меня столь же велико, как различие между ощущением легкого тепла, источник которого неизвестен, и чувством в полном сознании стоять в центре огня».

Источники

Heimweh und Verbrechen, Inaugural-Dissertation, Heidelberg (Le-

ipzig [F. C. W. Vogel] 1909, 116 S., und in: Gross' Arch. f.

Krim.-Anthropol. Bd. 35, H. l, S. l ff., Leipzig, 1909).

Eifersuchtswahn. Ein Beitrag zur Frage: «Entwickliivi^ einer

Persönlichkeit» oder «Process»? (In: Zs. f. d. ges. Neurol. u.

Psych., Berlin u. Leipzig 1910 ff. [J. Springer/ JA. Barth],

Originalien Bd. l, S. 567—637).

Die Methoden der Intelligenzprüßtng und der Begriff der Demenz.

Kritisches Referat. (Ebd. Referate und Ergebnisse, Bd. l [1910],

S. 401—452).

Zur Analyse der Trugwahrnehmungen (Leibhaftigkeit und Realitätsur-

teil). (Ebd., Originalien Bd. б [1911], S.460—535).

Die Trugwahmehmwigen. Kritisches Referat. (Ebd., Referate und

Ergebnisse,Bd. 4 [1912], S. 289—354).

Die phänomenologische Forschungsrichtung in der Psychopatholo-

gie. (Ebd., Originalien, Bd. 9 [1912], S.391—408).

Kausale und «verstandliche» Zusammenhange zwischen Schicksal

und Psychose bei der Dementia praecox (Schizophrenie). (Ebd.,

Originalien Bd. 14 [1913], S. 158—263.

Über leibhaftige Bewusslheiten (ßewussthetstauschungen). Ein psyc-

hopathologisches Elementarsymptom. (In: Zs. f. Pathopsychologie,

Leipzig, 1913. Bd. 2, S. 150—161).

Карл Ясперс

Собрание сочинений по психопатологии в 2 тт.

Том 2

Издательская программа «АКАДЕМИЯ»

Подписано в печать с оригинал-макета 25.09.96.

Формат 84х108/32. Гарнитура Тайме. Бумага книжно-журнальная.

Печать офсетная. Усл. печ. л. 13,44. Тирах 5 000 экз.

Заказ № 834.

Лицензия АР № (№4058 от 5 мая 1995 года

Изл.1тс'и>стпо «Белый Кролик»

19917S С -llcicpöypr, В О, Ьольшои пр.. 55

Лицензия.;1Р№071190 от 11 июля 1995 года

Издак-льскии центр «АКАДЕМИЯ»

129336 Москва, y.'l Норильская. 3ft

Тел 474-94-54.475-2S-10

Отпечатано с оригинал-макета на И1111 «Уральский рабочии»

620219 Екатеринбург, ул. Тургенева, 13.

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

Дата добавления: 2015-06-04