Жестокое обращение с детьми: феноменология и помощь 7 страница

Мать в течение всего времени ни о чем не догадывалась, отец постоянно напоминал дочери, что, если мать что-нибудь узнает, семья развалится, часто говорил, что благополучие близких зави­сит от нее.

Ситуация раскрылась, когда девушка попала на прием к психо­логу после суицидной попытки. Даже после того, как девушка рас­сказала матери об инцестных отношениях, та не верила в них до того момента, пока муж сам не признался в них. Мать рассказала, что их семья считается «образцовой», отец всегда заботился о дочери, «одевал», «провожал и встречал с дискотеки», «все вокруг восхищались им».

После раскрытия инцеста девушка прекратила отношения с отцом, в течение года не появлялась дома, не отвечала на его письма. Отец по настоянию матери обратился к психотерапев­ту, проходил анонимное лечение. Мать чувствовала себя очень виноватой, встала на сторону дочери, старалась всячески оказы­вать ей поддержку и помощь.

В этом случае инцест продолжался четырнадцать лет, угрозы отца видоизменялись по мере взросления дочери и соответство­вали ее возрасту. Девочка находилась под постоянным давлением и контролем со стороны отца, фактически была лишена личной свободы. Очевидно, что этот контроль, который внешне выглядел как забота о ребенке, был необходим для того, чтобы отношения между отцом и дочерью оставались скрытыми от других. Девуш­ка так описывала свои переживания в детском возрасте: «Я всегда чувствовала себя не такой, как другие девочки, боялась общаться с кем-нибудь, чтобы они не догадались об этих отношениях, ужасно боялась проговориться. Я часто не могла сидеть на уроках, так как мысли были ужасными, прикидывалась больной, отпрашивалась под разными предлогами домой, бродила вокруг дома, боясь вер­нуться туда до прихода матери». Наряду с тем, что она ненавидела характер отношений с отцом, ей не удавалось прекратить их само­стоятельно даже в достаточно взрослом возрасте, - в 23 года она чувствовала себя очень зависимой от отца. В процессе взаимодей­ствия стало очевидным, что, кроме страха за себя и близких, одним из факторов, мешающих прекратить отношения с отцом, была при­вязанность и жалость к нему: «Я его люблю, только бы никогда не вступать с ним в сексуальные отношения».

Последствиями этих отношений были трудности в интимных отно­шениях с мужчинами, негативное отношение к себе. Девушка была из­насилована незнакомым мужчиной (даже не пыталась сопротивлять­ся, сама пошла за насильником, жалела его, испытывала отвращение к себе, но ни в чем не обвиняла его), тяжело переживала происшедшее, совершила истинную суицидную попытку, случайно осталась в живых. По характеру девушка была очень покорной, не могла ни в чем никому отказать, всем старалась помочь, не считаясь со своими интересами. Была сильно привязана к брату и матери (хотя отношения с послед­ней не были действительно близкими), отличалась чрезмерно повы­шенным чувством долга и ответственности, в то же время испытывала трудности в принятии решений. В ее отношении к брату и матери так­же проявлялись существенные искажения (она не хотела ехать домой на каникулах, чтобы не вступать в сексуальные отношения с отцом, но считала, что должна ехать, так как боялась, что отец устроит скандал матери и брату).

Важно подчеркнуть, что инцестные отношения всегда являются насилием, если не по форме, то по существу, и прежде всего психо­логическим насилием. Их травматичностью и вредное воздействие на личность ребенка усугубляются патологическим сочетанием различных полярных чувств - привязанности и отвращения; дове­рия к близкому человеку и пониманием ненормальности происхо­дящего; необходимостью сохранять тайну и вынужденной изоляци­ей, как от других близких людей (прежде всего от матери), так и от сверстников, постоянным чувством вины то перед одним, то перед другим родителем. Это может приводить к формированию таких черт личности, как чрезмерная зависимость и покорность, неуве­ренность в себе и сниженная самооценка. Сформировавшееся в детстве и поддерживающееся в течение длительного времени чув­ство беспомощности и невозможности что-либо изменить может оказывать продолжительное влияние на поведение и отношения уже взрослого человека, который в отличие от ребенка на самом деле вполне способен постоять за себя и управлять своей жизнью самостоятельно.

Иногда именно это способствует тому, что пострадавший и в бу­дущем оказывается жертвой других сексуальных посягательств из-за неуверенности в своих правах и неумения противостоять насилию.

Возможное объяснение механизма формирования психологиче­ских последствий сексуальных посягательств предлагает теория вы­ученной беспомощности М. Селигмана (M. Seligman). Согласно этой теории, человек, сталкиваясь с ситуациями, которые он никаким обра­зом не может разрешить, теряет веру в возможность воздействовать на обстоятельства в будущем. При длительном сохранении такого по­ложения человек может считать себя неспособным разрешать ситуа­ции, с которыми он объективно способен справиться.

Ситуацию «что ни сделаешь, все плохо», в которой часто оказыва­ются жертвы инцеста, также использовал Дж. Бэйтсон (G. Bateson) при описании «двойной ловушки» как механизма, объясняющего модель формирования шизофренического поведения.

Это делает понятной серьезность последствий инцестных отноше­ний для детей.

Инцест встречается во всех социальных слоях общества, мы наблю­дали большей частью внешне благополучные семьи. В большинстве семей, где были выявлены инцестные отношения, обнаруживались следующие особенности:

• Закрытость семьи при наличии тесных связей между ее члена­ми. Семья оказывается изолированной от других, так как в ней есть тайна, которая не должна выйти наружу. Насильник прила­гает много усилий для того, чтобы скрыть сексуальные отноше­ния с ребенком, и с этой целью старается всячески контролиро­вать отношения других членов семьи между собой и внешним миром.

• Возникает дистанцированность в отношениях между матерью и дочерью, которая обусловлена тем, что взрослый принужда­ет ребенка скрывать отношения с ним от других членов семьи, прежде всего от матери.

Возможно, это не является общим правилом, но во всех семьях, с которыми мы работали, где отчим или отец состояли в инцестных от­ношениях с ребенком, они занимали психологически зависимую, под­чиненную позицию в семье. Большинство из них имели какие-либо сексуальные проблемы, например, снижение потенции после дли­тельной алкоголизации или в результате операции на предстательной железе.

В тех случаях, когда удавалось их пригласить на прием и погово­рить о случившемся, они давали очень схожие между собой объяс­нения, часто довольно нелепого характера. Так, отчим одной из по­страдавших, 16-летней девушки, преподаватель вуза, объяснял, что он «хотел защитить дочку от насилия», «показать ей, что такое настоящий секс, чтобы она ни на что другое не соглашалась».

Особенностью инцестных отношений является и то, что послед­ствия раскрытия их часто оказываются не менее травматичными для всех членов семьи, чем сами эти отношения. Раскрытие инцеста часто приводит к распаду семьи, вынужденному уходу инцестного родителя, тяжелому состоянию и матери, и ребенка. Ребенок теряет отца, мать - мужа, причем зачастую в ее сознании виновным в этой потере являет­ся ребенок, «из-за которого все и произошло». Кроме всего прочего, уход мужа (истинную причину которого часто кажется невозможным объяснить окружающим) может приводить к существенному ухудше­нию материального положения семьи.

На повторную судебно-психологическую экспертизу была на­правлена девочка 7лет, которая неожиданно полностью измени­ла свои показания относительно сексуальных домогательств со стороны отчима, происходивших более года назад. В семье трое детей, двое от второго брака. Мать не работает, так как млад­шему ребенку к этому времени исполнилось 1,5 года. Дело было заведено после того, как мать, неожиданно вернувшись, застала полностью раздетых мужа и дочь в момент принуждения дочери к орально-генитальному контакту. Мать тут же вызвала мили­цию, и отчим был арестован. Так как отчим был единственным кормильцем в семье, к тому моменту, когда должен был состо­яться суд - примерно через год после деликта, - семья впала в полную нищету. Окружающие (мать и бабушка), которые снача­ла жалели девочку, постепенно изменили к ней отношение, ста­ли говорить о том, что она сама спровоцировала этот эксцесс, что, может быть, ничего не было, а она все выдумала. Девочка выглядела очень несчастной, грустной, у нее отмечалось резкое снижение самооценки, она хотела, чтобы «папу скорее отпусти­ли», говорила: «Скорей бы вернулся папа - когда он был, у нас было сладкое».

В этом случае, несмотря на то что взрослые были свидетелями сек­суальных домогательств по отношению к ребенку, под давлением тяже­лых материальных проблем ситуация изменилась в их сознании таким образом, что девочка оказалась виноватой в случившемся.

Особую роль при раскрытии инцеста играет позиция матери. Если мать не верит дочери, что довольно часто случается, то ре­бенок оказывается в еще более тяжелой ситуации, подвергается дополнительному давлению со стороны обоих родителей. В случае признания факта у матери возникает ощущение краха семьи, вины перед дочерью («не смогла защитить ребенка»), при этом она мо­жет одновременно испытывать амбивалентные чувства к дочери как к сопернице в отношениях с мужем, особенно когда речь идет о дочерях-подростках.

Возникает сложная смесь тяжелых переживаний - ощущений несостоятельности как жены и женщины в сексуальном плане по отношению к мужу, как матери по отношению к ребенку. Не прео­долев эти чувства, мать не может оказать достаточной поддержки ребенку.

В Кризисную службу после судебно-психологической экспертизы обратилась мать с девочкой 9 лет. Они старались не смотреть друг на друга и практически не общались между собой.

Мать рассказала, что развелась с отцом девочки, когда той было 3 года; отец после развода отношения с ними не поддержи­вал. С 5-летнего возраста девочки в семье живет отчим, девочка считает его родным отцом, отношения в семье были хорошие. Когда мать выходила за него замуж, знакомые предупреждали ее о том, что «рано или поздно он тебя бросит», так как тот был младше матери на 7 лет. Муж последние два года не работал в связи со сложностями трудоустройства, время проводил дома, делал много работы по дому, занимался уроками с девочкой. Мать работала «за двоих», поздно приходила домой. Последние полто­ра года девочка не хотела оставаться с отчимом одна, плакала; мать считала, что девочка просто не хочет делать уроки, ле­нится. Однажды, когда мать и дочь были вдвоем, и между ними возник близкий контакт, девочка сообщила матери, что отчим принуждает ее к сексуальным отношениям. Мать была потря­сена, тут же обратилась в прокуратуру, отчим был арестован. По показаниям девочки, он принуждал ее к орально-генитальным контактам, показывал порнофильмы; при этом вовлекал в про­смотр фильмов двух ее подруг.

Мать выглядела подавленной, обвиняла себя в том, что вы­шла замуж, имея ребенка, боялась возвращения мужа («его отпу­стят, он нас убьет»; страхи были явно преувеличенными). Поз­же рассказала о том, что совсем не может общаться с девочкой, так как при взгляде на нее перед глазами возникают картины сексуальных отношений между мужем и дочерью. Она кормила дочь, заботилась о ней, но не могла с ней разговаривать, поэто­му, когда девочка приходила из школы, мать ложилась спать и вставала только тогда, когда ребенка надо было кормить или укладывать спать.

Девочка была печальной, держалась тихо, часто поглядывала на мать, мало говорила.

На первом этапе работы, возможно, самым существенным по­зитивным фактором было то, что мать и дочь были вынуждены вдвоем ездить на прием к психологу (мать в это время с повышен­ной ответственностью относилась к своим родительским обя­занностям) и поневоле общались друг с другом.

При первой встрече мать так описывала ситуацию, что было непонятно, кем приходится ее муж девочке - отцом или отчимом. Даже на прямые вопросы пыталась отвечать уклончиво. Потом рассказала, что он - отчим, но девочка не знает об этом, после случившегося девочка сама часто спрашивает, кто он ей - отец или отчим, но мать не может сказать правды. Мать считала себя виновной в том, что повторно вышла замуж (ведь ее «пред­упреждали не выходить»), что «отказывала ему в оральном сексе» («тогда бы ничего не случилось»), больше всего винила себя в том, что она не обратила внимания на нежелание девочки оставаться с отчимом.

Девочке сказали, что «папа в больнице, потому что так по­ступают только больные люди». Она беспокоилась и жалела его, в одной из бесед сказала, что папа попал в больницу из-за нее, если бы она ничего не рассказала, он был бы дома. Одновременно она чув­ствовала себя виноватой перед матерью, потому что ей «сразу же надо было обо всем рассказать, и тогда бы она так не расстра­ивалась» (очевидно, что, исходя из представлений ребенка, у нее не было возможного выхода из ситуации: не рассказывала - плохо, рас­сказала - тоже плохо).

Работа с этим случаем продолжалась больше года, когда со­стояние матери улучшилось, она сама рассказала девочке о том, что отец ей не родной. С этого момента девочка стала писать отчиму письма, в которых говорила, что она скучает по нему, ждет домой после выздоровления.

Улучшение состояния матери позволило ей почувствовать свою необходимость для ребенка, восстановило адекватные семейные роли матери и дочери. Стало возможным обсуждение различных трудностей в отношениях, в том числе и с отчимом. Мать не препятствовала девочке писать письма, во многом поддерживала ее. Через год поведение и круг интересов ребен­ка стали адекватны возрасту; девочка охотно рассказывала о своих контактах со сверстниками, улучшилась успеваемость в школе.

У матери на первом этапе было большое количество негативных переживаний: растерянность, страх, потеря смысла жизни, симптома­тика посттравматического стрессового расстройства, - все это спо­собствовало нарушению отношений с дочерью. Когда ее состояние стало улучшаться и она осознала, что основным виновником случив­шегося является муж, а она сама и девочка - пострадавшие, она смог­ла сконцентрировать внимание на помощи дочери, и их отношения стали быстро налаживаться. Растерянность матери была обусловлена многими факторами: она оказалась под давлением родственников мужа, которые считали, что все случившееся «ошибка»; она не могла никому рассказать об этой истории и посоветоваться; у нее было ощу­щение потери мужа, дочери, семьи; она беспокоилась за последствия этой ситуации для дочери; она, наконец, чувствовала себя несостоя­тельной женщиной. Психотерапевтическая помощь дала возможность справиться с этими переживаниями.

Таким образом, при раскрытии инцестных отношений и мать, и ре­бенок испытывают множество негативных переживаний. Важно пом­нить, что, как бы ребенок ни был против сексуальных отношений, если инцест длится значительное время и протекает без физического на­силия, ребенок, кроме негативных чувств к насильнику, испытывает и позитивные, что значительно интенсифицирует последствия. Ребенок оказывается в тупике, выбраться из которого самостоятельно он не может: перед папой виноват, потому что все рассказал, перед мамой -что сразу не рассказал.

Способом преодоления описанных последствий инцеста явля­ется восстановление детских и родительских ролей в семье, что, в частности, включает в себя правильную атрибуцию ответственно­сти за произошедшее. Нормализация ролей означает адекватное понимание матерью того, что в ситуации инцеста ребенок является пострадавшим; он особенно нуждается в материнской заботе и люб­ви, которых был лишен длительное время. Это возвращает матери

ощущение нужности, восстанавливает чувство семьи («мы вместе, есть ребенок, о котором я должна заботиться»). У ребенка, в свою очередь, вновь появляются безопасные отношения с заботящимся о нем взрослым. Обсуждая с ребенком вопросы ответственности за произошедшее, необходимо учитывать (возможное) наличие пози­тивных чувств к инцестному родителю (со слов одной из постра­давших: «Я его очень люблю, но ненавижу эти приставания»). После раскрытия инцеста ребенок может считать эти чувства постыдны­ми, подтверждающими его собственную вину, и очень важно дать ему понять, что эти чувства нормальны, имеют право на существо­вание (можно не любить человека за что-либо и при этом быть к нему привязанным).

Описанные выше случаи происходили во внешне благополучных семьях. Дети из асоциальных семей вообще редко обращаются за пси­хологической помощью в силу низкой социальной компетентности, сомнений в том, что им кто-то будет помогать, отсутствия круга людей, на которых можно положиться. Кроме того, в асоциальных семьях сек­суальные посягательства часто оказываются лишь одним из многих проявлений насилия, которое переживают дети. Однако в тех случаях, с которыми мы сталкивались, выявлялись некоторые особенности пе­реживаний последствий сексуальных посягательств, проявляющиеся прежде всего в значительно меньшей выраженности привязанности к инцестному родителю.

В Кризисную службу обратились две сестры 14,5 и 13 лет. Они пришли в сопровождении матери одноклассницы одной из сестер, у которой проживали последние несколько дней.

Девочки просили защитить их от отца, который в течение двух лет заставлял старшую сестру вступать с ним в сексуаль­ные отношения. Обратились после того, как он изнасиловал млад­шую, и девочки все рассказали матери одноклассницы.

Семья состояла из четырех дочерей (19, 14,5, 13 и 7лет) и отца, мать погибла при невыясненных обстоятельствах, известно, что она много пила. Старшая сестра на момент обращения уже жила отдельно с молодым человеком, девочки не знали о том, что она также в течение нескольких лет подвергалась сексуальному наси­лию со стороны отца, избавилась от этого, только уйдя к молодо­му человеку.

Отец нападал на дочерей, только находясь в алкогольном опья­нении, совершал все действия в грубой форме, избивал, если они со­противлялись, никогда не разговаривал с ними об этом.

Девочки с ненавистью и страхом говорили об отце, хотели, чтобы «его посадили», отказывались возвращаться домой. Их воз­мущение подогревалось тем, что в милиции им сначала не пове­рили. Уголовное дело было заведено лишь после официального об­ращения из Кризисной службы и расследовалось вяло. Фактически расследование стало проводиться только после привлечения вни­мания к этому случаю средств массовой информации и обращения в вышестоящие инстанции.

В этом случае в отличие от других, описанных выше, сексуаль­ные посягательства сочетались с эмоциональным и физическим насилием, что способствовало формированию сильных негативных чувств к отцу. Сестры боялись его, ненавидели, хотели отомстить. В то же время раскрытие инцеста стало возможным лишь тогда, когда в сексуальные отношения были втянуты одновременно две сестры, которые смогли оказать поддержку друг другу. Старшая из сестер (19 лет), уже жившая к этому времени отдельно, смогла впервые рассказать о том, что происходило с ней, только на приеме у пси­холога, работавшего с младшими сестрами. Инцестные отношения повлияли на сестер по-разному, больше всего они сказались на старших двух сестрах, подвергавшихся насилию в течение значи­тельно более длительного времени. Обе они выглядели неуверен­ными, достаточно пассивными, у 14-летней сестры выявлялся высо­кий уровень невротизации.

Опыт психологического консультирования взрослых, в детстве пе­реживших инцест, свидетельствует о длительном воздействии послед­ствий этих отношений. Они оказывают сильное влияние на сексуальную сферу, формирование собственных семейных отношений, самооценку и жизненную активность. Психотерапевтическая работа в этом случае направлена прежде всего на помощь в переживании и отреагировании детских эмоций, связанных с инцестными отношениями, помощь в осознании того, что ситуация изменилась - особенно в отношении за­висимости: пострадавший уже не тот беспомощный ребенок, который ничего не мог изменить. Сейчас он способен самостоятельно влиять на собственную жизнь, иметь и отстаивать собственные интересы.

В заключение хочется еще раз отметить, что жертвой инцестных отношений является не только ребенок, хотя он и страдает больше всех, но вся семья в целом. Это определяет тактику оказания пси­хологической помощи - привлечение к сотрудничеству и оказание помощи другим пострадавшим (в наиболее типичных случаях - ма­терям), нормализация ролевой структуры семьи.

Глава 4

Психологическое насилие

Из беседы с одной матерью о сыне: «У меня такое чувство, что мне дали большую неуправляемую собаку и забыли ее забрать...»

Определение и виды

Иногда отношения между детьми и родителями складываются таким образом, что их последствия для здоровья и развития ре­бенка оказываются сходными с последствиями описанных выше видов насилия, несмотря на отсутствие физического воздействия на ребенка. Недоброжелательная обстановка, запугивание, оскор­бления, насмешки, враждебность, неоправданные завышенные ожидания и требования могут приводить к постоянному пере­живанию ребенком своей неуспешности, неспособности, ненуж­ности и несчастливости. Такое отношение к ребенку со стороны родителей, близких людей, воспитателей называется психологи­ческим насилием.

Психологическое (эмоциональное) насилие настолько распро­странено, что «можно с полной уверенностью утверждать: ни один человек не вырастает без того, чтобы не испытать на себе - прямо или косвенно - какое-то из его проявлений» (Hart et a/.,1987 - цит. по [Крайг, 2000]). Однако в практике именно к психологическому наси­лию особенно редко относятся как к насилию, его влияние на жизнь ребенка часто недооценивается, оно редко рассматривается как по­вод для вмешательства.

Распространенность этой формы насилия трудно измерить в кон­кретных цифрах в силу того, что оно трудно выявляется и плохо фор­мализуется. Границы психологического насилия особенно нечеткие, его часто трудно отделить от неправильных, искаженных отношений в семье; оно больше, чем другие виды насилия, зависит от культуральных особенностей выражения эмоций, принятых паттернов общения в семье и обращения с детьми.

Когда говорят о психологическом насилии, как правило, имеют в виду не отдельные действия и не серию их, а характер отношения к ребенку со стороны родителя или лица, его заменяющего, а также другого значимого лица, от которого ребенок зависит, например, вос­питателя, учителя.

Под психологическим или эмоциональным насилием понимает­ся неспособность родителя или другого лица, заботящегося о ре­бенке, «обеспечить подходящую для ребенка доброжелательную атмосферу; оно включает действия, оказывающие неблагоприятное влияние на эмоциональное здоровье и развитие ребенка: ограниче­ния его активности, оскорбления, осмеяния, угрозы и запугивания, дискриминацию, неприятие и другие нефизические формы враж­дебного обращения» (цит. по [Насилие и его влияние на здоровье, 2003]). К нему относятся также постоянная ложь и обман ребенка; предъявление ребенку требований, не соответствующих его объ­ективным возможностям, эмоциональное отвержение ребенка или превращение его в «козла отпущения» теми людьми, которые долж­ны заботиться о нем. Психологическое насилие приводит к потере доверия, разрушает отношения привязанности между взрослыми и ребенком и негативно влияет на формирование самоконцепции ребенка.

Психологическое насилие является неотъемлемой частью физического и сексуального насилия и всегда сопровождает их. Однако и само по себе оно может приводить к не менее драма­тическим последствиям. Дети, переживающие психологическое насилие, достаточно часто чувствуют себя несчастными. Они мо­гут иметь эмоциональные нарушения (страх, тревогу, подавлен­ность); их поведение может быть как чрезмерно нормативным, ориентированным на похвалу, так и протестным (оппозиционным по отношению к родителям или другим взрослым), они могут быть очень агрессивными или робкими, часто неуспешными в школе. Ребенок может реагировать на хроническое переживание психо­логического насилия различными соматическими расстройствами: беспричинные подъемы температуры, боли в животе, головные боли и т.п. - это характерные симптомы у детей, переживающих эмоциональное неблагополучие. В серьезных случаях, по мнению Д. Глейзер, последствием эмоционального насилия может являть­ся посттравматическое стрессовое расстройство. Именно серьез­ность последствий такого обращения с ребенком и сходство их с последствиями, возникающими в результате других видов наси­лия, позволяют рассматривать описанное выше отношение к ре­бенку как насилие.

По аналогии с названием описанного Кемпе в 1962 г. «синдрома избитого ребенка» Гарбарино с соавторами [Garbarino et a/., 1986] ис­пользуют термин «психологически избитый ребенок», выделяя пять форм психологически пагубного отношения.

• Отвержение - взрослый не понимает ценности, важные для ре­бенка, пренебрегает существенно важными для него потребно­стями.

• Изоляция - взрослый ограждает ребенка от нормального соци­ального опыта, не дает ему заводить друзей, формирует у ре­бенка представление о том, что он один в этом мире и не может ни на кого полагаться.

• Терроризирование - взрослый словесно оскорбляет ребенка, создавая атмосферу страха и запугивания.

• Игнорирование - взрослый лишает ребенка необходимых сти­мулов к эмоциональному и интеллектуальному развитию.

• Развращение - ребенка вовлекают в пагубное антисоциальное поведение, что приводит к формированию искаженного пред­ставления о социальных нормах, препятствует его социализа­ции.

Другое, но близкое описание дает Д. Глейзер (Великобритания) (конспект устного выступления на конференции ISPCAN в Варшаве, ав­густ 2003 г.). Она описывает следующие категории отношений между родителем и ребенком, которые можно отнести к психологическому насилию:

• Эмоциональная отгороженность - отсутствие реакции на эмо­циональные потребности и нужды ребенка.

• Враждебное отношение - жесткие наказания, использование ребенка в качестве «козла отпущения», перекладывание на него ответственности за собственные неудачи.

• Непоследовательность - противоречивость в реакциях на по­ступки ребенка, повышенные ожидания и требования, не соот­ветствующие возможностям ребенка.

• Неумение признать, что ребенок является самостоятельной личностью, имеет свои границы.

• Неумение развивать у ребенка социальные навыки.

Психологическое насилие

Психологическое или эмоциональное насилие - неспособность родителя или другого лица, заботящегося о ребенке, «обеспечить под­ходящую для ребенка доброжелательную атмосферу; оно включает действия, оказывающее неблагоприятное влияние на эмоциональное здоровье и развитие ребенка: ограничения его активности, оскорбле­ния, осмеяния, угрозы и запугивания, дискриминацию, неприятие и другие нефизические формы враждебного обращения».

(Всемирная организация здравоохранения, 2003)

Проявления психологического/эмоционального насилия В семье:

• Постоянная критика ребенка

• Длительное прерывание контакта с ребенком

• Постоянное унижение

• Запугивание ребенка

• Отвержение

• Игнорирование потребностей ребенка

• Нарушение личных границ

• Манипулирование ребенком

• Повышенные ожидания

• Искажение социальных навыков

В школе:

• Привычное занижение оценок

• Игнорирование успехов ребенка

• Публичные негативные оценки ребенка

• Обобщение любых поступков на личность ребенка

• Негативная оценка родителей ребенка

Примеры и последствия

Для ребенка реальностью является мир в том виде, как его опи­сывают, представляют ему родители. Дети, подвергающиеся эмоцио­нальному насилию, верят в то, что они являются плохими, глупыми или никчемными, могут иметь низкую самооценку и чувствовать себя не­состоятельными.

В практике термин психологическое (эмоциональное) насилие в нашей стране используется редко, что оказывает влияние на отно­шение к таким случаям и ведению их специалистами, даже тогда, когда они попадают в поле зрения профессионалов. Когда случай квалифицируется как насилие, это означает, что ситуация нуждается во вмешательстве и в изменении, так как она может нанести суще­ственный вред психическому здоровью ребенка.

Описанный ниже случай является типичным, но мало кто из спе­циалистов будет квалифицировать его как психологическое насилие, несмотря на то, что все его признаки налицо.

Мать 10-летнего мальчика обратилась за психологической по­мощью в связи с тем, что ее сын плохо учится, не делает домаш­ние задания.

Семья неполная, отец не принимает участия в воспитании ре­бенка, мать ни от кого помощи не получает.

Мать имеет высшее образование, однако, по специальности не работает в связи с тем, что много времени посвящает воспита­нию сына. Когда мальчику было два года, она работала в детском саду, чтобы быть вместе с сыном, всегда много занималась им. Ре­бенок рос подвижным, часто получал замечания от воспитателей, мать с повышенной чувствительностью относилась к этим заме­чаниям, ругала его, говорила мальчику, что он «весь в отца, так как в нашей семье таких не было». Ситуация ухудшилась, когда мальчик начал учиться. Несмотря на то, что ребенок пошел в школу подго­товленным, умел писать и читать, с самого начала он учился нео­хотно, забывал записывать домашние задания, постоянно что-то забывал дома, на уроках отвлекался. Мать регулярно делала с ним домашние задания, всегда проверяла дневник и тетради. Выполне­ние заданий продолжалось до вечера, мальчик всячески старался за­тянуть время, отвлекался; как только мать выходила из комнаты, он доставал игрушки и играл в них. Выполнение уроков сопровожда­лось криками, ежедневными скандалами, частота которых резко снижалась во время каникул, особенно летом.

Дата добавления: 2015-06-04