ЧАСТЬ I 8 страница. Тиммонс презрительно усмехнулся

Тиммонс презрительно усмехнулся.

— А тебе-то какое до этого дело? Ты что, крошка Долли, которая решила выдать замуж всех своих подруг?

— Они мне не подруги! — взвинчено воскликнула Джина. — Ну ладно, не хочешь — как хочешь!

Джина в сердцах повернулась и зашагала к выходу. Однако, увидев через дверь, как Сантана призывно вскинула руку, чтобы подозвать официанта, Джина мгновенно позабыла обо всех обидных словах, только что сказанных ей прокурором, и буквально вприпрыжку вернулась назад, к стойке бара.

— Послушай, Кейт, — торопливо заговорила она. — Сантана уже собирается расплатиться. Она только что подозвала официанта. Не сиди как пень, расплатись по счету, это доставит ей удовольствие и понравится ей. Женщины с южной кровью обожают, когда за ними ухаживают, ну знаешь, цветы, конфеты, подарки... Ей же просто не хватает внимания. Дешевые мотели и пляжи не для нее!..

Последние свои слова она произнесла так многозначительно, что Тиммонс с изумлением воззрился на нее.

— Ого! Я недооценивал тебя, Джина, — покачав головой протянул он. — Оказывается, ты неплохо осведомлена о некоторых делах...

Джина польщенно улыбнулась.

— Просто я немного научилась разбираться в людях.

Но это не могло ввести в заблуждение окружного прокурора.

Тиммонс укоризненно посмотрел на нее и сказал:

— Да ты просто шпионишь за мной!.. Я даже знаю, для чего ты это делаешь. Я тоже научился неплохо разбираться в людях.

Улыбка сползла с лица Джины, сменившись выражением холодной неприступности.

— Какое это имеет значение? — процедила она сквозь зубы.

Тиммонс спокойно продолжил:

— Я думаю, что это имеет большое значение для тебя. Ты хочешь уличить Сантану в супружеской неверности, чтобы добиться возвращения своего ребенка. Только, пожалуйста, не говори, что я неправ.

Джина сверкнула глазами.

— Да, именно этого я и добиваюсь, — отчужденно сказала она.

Тиммонс надменно покачал головой.

— Я думаю, что это неудачный способ, тебе мало чего удастся добиться. Во всяком случае, я сильно в этом сомневаюсь.

Джина снисходительно посмотрела на Тиммонса.

— Ты ошибаешься. Все обстоит как раз наоборот. Тиммонс ухмыльнулся.

— Кажется, мне все становится понятно. Ты готова пойти на любой шаг, пусть даже авантюрный, лишь бы добиться своего. Нет, надо быть полным идиотом, чтобы иметь с тобой дело... Так что, извини.

Тиммонс поставил стакан на стойку бара и зашагал к выходу. Затем, немного задержавшись в дверях, он все-таки вошел в зал ресторана.

Джина зло выругалась про себя, но это не помешало ей, словно опытному шпику, осторожно последовать за окружным прокурором.

Сеанс гипноза в кабинете доктора Роулингса подошел к концу.

Главный врач клиники остановился за спиной Келли и, положив ей руки на плечи, вкрадчивым голосом сказал:

— А сейчас мы начинаем отсчет, Келли. Ты проснешься, когда я назову цифру «три». Ты позабудешь обо всех неприятных моментах нашего разговора. Ты проснешься в прекрасном настроении, посвежевшей и бодрой. Приготовься, — он сделал небольшую паузу и медленно произнес. — Раз... Два... Три...

На счет «три» Келли тряхнула головой, как будто освободилась от тяжких оков сна.

Она с некоторым удивлением огляделась по сторонам и спросила:

— Что со мной случилось? Я спала?

Роулингс успокаивающе поднял руку.

— Да, ты спала, Келли. Но это было совсем недолго. Можешь не беспокоиться об этом.

Келли с сомнением посмотрела на Роулингса.

— Вы говорите неправду, — неожиданно сказала она. — Вы загипнотизировали меня. Я не понимала что делаю.

Роулингс вдруг засуетился и стал перебирать бумаги на столе.

— О чем я говорила, доктор Роулингс? — настойчиво спросила Келли.

Скрывая в уголках глаз победоносную улыбку, главный врач как-то невнятно ответил:

— Я услышал много любопытных и очень полезных фактов. Это весьма и весьма плодотворный сеанс.

Келли вскочила со стула и пристально посмотрела в глаза Роулингса.

Тот, не выдержав, отвел взгляд.

— Мы говорили что-нибудь о мистере Капнике? — обеспокоенно спросила Келли. — Только прошу вас, доктор, ничего не утаивайте от меня.

Роулингс безразлично пожал плечами.

— А я от тебя ничего и не утаиваю. Разве ты помнишь, чтобы мы упоминали о мистере Капнике в нашем разговоре?

Келли мучительно пыталась вспомнить что-нибудь, однако, доктор Роулингс действительно был мастером своего дела — ничего из сказанного ею во время сеанса гипноза не выплыло у нее в памяти.

— Нет, я не помню... — растерянно пробормотала она. Губы Роулингса растянулись в широкой улыбке.

— Ну, вот видишь, значит ничего такого и не было. Тебе не о чем беспокоиться. Все хорошо. Я надеюсь, что сегодня ты будешь спать крепко и увидишь хорошие сны. Спокойной ночи, Келли.

— Спокойной ночи... — ответила Келли и медленно зашагала к выходу из кабинета.

В глубине души она догадывалась, что Роулингс пользовался запрещенными методами, под гипнозом выведывая у нее сведения о Перле. Но никаких воспоминаний от сеанса гипноза у нее не осталось.

Келли медленно шла по коридору клиники, задумчиво разглядывая фотокарточку с изображением Ника Хартли.

Навстречу ей, толкая перед собой тележку, шла Элис. Она остановилась рядом с Келли и с любопытством посмотрела на фотографию.

Улыбнувшись, она ткнула пальцем в снимок и что-то промычала.

— Что, что ты хочешь сказать? — спросила Келли. Радостно улыбаясь, Элис, по-прежнему, тыкала в фотографию.

— Да, это Ник, Ник Хартли, — сказала Келли. — Он сегодня приходил ко мне. Ты же его видела.

Элис в подтверждение сказанного стала трясти головой. Потом она вдруг схватила с тележки пустой пластиковый стаканчик и стала тыкать в него пальцем.

— Что? — непонимающе спросила у нее Келли. — Купить? Что купить?

Элис выхватила у нее из рук фотографию и, попеременно показывая Келли то фотографию, то стаканчик, снова стала что-то мычать.

— Я не понимаю, что ты хочешь мне сказать, Элис. Келли развела руками.

Элис вдруг подняла чашку, из которой стали вдруг одна за другой капать капли недопитого кем-то кофе.

— Что ты хочешь мне сказать? Капли? Капает? — пробормотала Келли.

Вдруг до нее дошло.

— Капник?! Леонард Капник?

Элис обрадованно улыбнулась и снова стала трясти головой.

— Капник, Капник... — едва слышно промолвила она.

— Капник? Что с ним? — обеспокоенно спросила Келли. — Он здесь?

Элис стала тыкать пальцем куда-то дальше по коридору.

— Он вернулся? Где он? Что, он пришел сюда, в клинику? Он вернулся? — возбужденно воскликнула Келли.

Утвердительным кивком головы Элис подтвердила это. С трудом выговаривая слова она сказала:

— Я видела... Я видела... Из-из...

— Что, он в изоляторе?

Элис снова начала энергично трясти головой.

— Ты проведешь меня в изолятор?

Элис снова стала кивать головой.

— Не буду ни о чем спрашивать тебя. Я поняла, что ты хотела мне сказать. Я полностью доверяю тебе... — торопливо произнесла Келли.

Элис развернула тележку и они зашагали по коридору, туда, где в изоляторе сидел Перл.

Роулингс нажал кнопку на своем столе. В кабинет заглянула медсестра.

— Миссис Ролсон, приведите ко мне, пожалуйста, Оуэна Мура.

Медсестра медленно направилась по коридору к палате, в которой находился Мур.

Спустя несколько минут, он уже был в кабинете доктора Роулингса.

— А вот и ты, Оуэн! — с напускным радушием воскликнул главный врач. — Заходи, я очень рад тебя видеть.

Испуганно теребя ногти, Оуэн прошел к столу.

— Не надо нервничать, — успокаивающе сказал Роулингс.

Он усадил Мура на стул и добродушно похлопал его по плечу.

— Не надо нервничать, Оуэн. Все хорошо.

Мур испуганно озирался по сторонам.

— Я в чем-то провинился? Почему вы вызвали меня в такой поздний час, доктор?

Улыбнувшись, Роулингс покачал головой.

— Ну как ты мог в чем-то провиниться? Ты ведь образцовый пациент, Оуэн. Я всегда ставил твое поведение в пример другим. Это большая редкость. В основном, я имею дело с неизлечимыми больными, которые проведут в больнице остаток своей жизни. Оуэн, здесь неплохо!.. Но жить на свободе несравненно лучше, не правда ли?

Роулингс подошел к небольшому столику в углу своего кабинета, на котором стояли кофейник и несколько пластиковых стаканчиков.

Налив себе кофе, главврач клиники сделал несколько мелких глотков и, повернувшись к испуганно съежившемуся на стуле Муру, он еще раз спросил:

— Так ты хочешь оказаться на свободе, Оуэн? Я не слышу твоего ответа. Успокойся, ты не должен бояться меня.

Тот недоверчиво посмотрел на доктора.

— Да, конечно... — растерянно произнес он.

— Значит ты хотел бы вернуться домой? — с елейной улыбкой на устах произнес Роулингс. — Это приятно слышать, хотя...

Мур понял причину некоторого неудовольствия Роулингса и тут же торопливо произнес:

— Я, конечно, хотел бы вернуться домой, но мне нравится здесь, в клинике. Я чувствую себя здесь очень хорошо... Вы понимаете, о чем я говорю? Я хочу сказать, не обижайтесь, доктор Роулингс, мне здесь действительно очень хорошо. Но, понимаете, я бы хотел вернуться домой. Вы не представляете, как я соскучился по дому. Близкие перестали меня навещать. Я бы хотел повидаться с ними, но...

— Да, да, — удовлетворенно сказал доктор Роулингс. — Я очень серьезно отношусь к своему врачебному долгу и перед тем, как выписать тебя из больницы, я должен убедиться в том, что ты сможешь нормально жить в обществе людей. Ведь сам понимаешь, для того, чтобы жить в коллективе, необходимо брать на себя определенные обязательства. И не только брать, но и исполнять их. Я должен быть твердо уверен, что ты полностью готов к этому.

Эти душеспасительные разговоры были только тонко рассчитанным ходом, тактической уловкой для того, чтобы развязать язык пациенту.

На самом деле, разумеется, доктор Роулингс ничего подобного и в мыслях не держал.

Пользуясь элементарной тактикой кнута и пряника, он таким образом добивался того, что больные попадали к нему в полное подчинение и зависимость.

— Ну так что? Ты согласен с моими словами? — доверительным тоном спросил Роулингс.

Мур заулыбался.

— Доктор, так вы считаете, что у меня есть надежда вернуться домой? Скажите мне, я уже здоров? Да или нет? Вы можете сказать мне правду?

Роулингс подошел к пациенту и уселся рядом с ним на краешек стола, мягко улыбаясь он сказал:

— Ты уже почти здоров, Оуэн. Но сначала я должен убедиться в том, что ты способен трезво мыслить.

Мур стал испуганно трясти головой.

— Но, но... Я думаю, что у меня все в порядке, я, наверняка, уже способен хорошо думать. Доктор, скажите только, с головой у меня все в порядке?

Роулингс уверенно кивнул.

— Да, я почти не сомневаюсь в этом. Но, как ты сам понимаешь, мне необходимо последнее доказательство.

Мур испуганно посмотрел на главного врача.

— Что вы имеете в виду? Какое доказательство?

— Я должен убедиться в том, что абсолютно здоров, — ласково улыбаясь, сказал доктор. — Мне нужно всего лишь небольшое свидетельство этого.

— Какое свидетельство?

Роулингс доверительно наклонился к Муру.

— Как ты сам понимаешь, главный врач клиники, чтобы лучше лечить своих пациентов, должен больше знать о них. Сам понимаешь, какую ценность для меня имеет информация о наших больных.

Мур снова перепуганно съежился.

— Я не понимаю, о чем вы говорите. Ведь вы все обо мне знаете. Я вам уже столько раз о себе рассказывал.

Роулингс улыбнулся самой обезоруживающей улыбкой, на которую был способен.

— Видишь, Оуэн, как ты прекрасно меня понимаешь. Ты относишься к числу тех пациентов, которые помогают врачам и во всем идут им навстречу. Но теперь, меня интересует информация о другом пациенте.

— О ком же?

Роулингс понизил голос до низкого шепота:

— Меня интересует наш новый больной. Мистер Леонард Капник... Ты не мог бы разузнать о нем побольше и рассказать мне об этом?

Мур озадаченно посмотрел на доктора.

— Вы поручаете мне шпионить за ним?

Испугавшись собственных слов, Мур стал озираться по сторонам.

Чтобы успокоить его, Роулингс рассмеялся, стараясь выглядеть как можно более естественно.

— Не говори ерунды, Оуэн. Я не прошу тебя шпионить. Мне просто ненавистно это слово.

Мур мгновенно обрадовался.

— Да, да. И мне тоже... Я тоже ненавижу это слово.

Роулингс отхлебнул кофе и продолжил:

— Да и вообще, Мур. Подумай сам, как можно шпионить за человеком, которого даже нет в клинике?

Оуэн потрясенно глядел на главного врача.

— Да, да, вы правы. Действительно, это невозможно, это правда.

— Ну разумеется, это правда, — убежденно сказал Роулингс. — Вот видишь, я не обманываю тебя. Я отношусь к тебе абсолютно честно. И ты должен относиться ко мне так же. Обещаешь?

У Мура не оставалось другого выхода.

— Да, — прошептал он.

— Ну, вот и хорошо.

Роулингс удовлетворенно прошелся по комнате.

— Поговори со своими приятелями, а потом зайди ко мне. Расскажешь все, что тебе удалось узнать. Договорились?

Мур растерянно опустил глаза.

— Да.

Тиммонс неспешно проследовал в зал ресторана «Ориент Экспресс» и уселся на стул, стоявший рядом с Сантаной.

Увидев его она торопливо полезла в сумочку.

— Я уже собралась уходить, Кейт. У нас с тобой ничего не получится, — поспешно сказала она.

Окружной прокурор поморщился.

— Это в такую-то рань? Сантана нервно взглянула на часы.

— Я не считаю, что еще рано. Наступил вечер и мне пора возвращаться домой. Скоро вернется Круз. Я должна расплатиться и уйти.

Пока она торопливо копалась в сумочке, Тиммонс, стараясь добиться максимальной театральности от произведенного эффекта, вынул из кармана ключ от президентского номера и помахал им перед глазами Сантаны.

— Еще только половина десятого, — успокаивающе сказал он. — А Круз приезжает не раньше, чем в одиннадцать.

Дрожащими руками она перебирала банкноты, пытаясь поскорее уйти.

— Кейт, я не хочу больше задерживаться! — возбужденно сказала она. — Я и так провела целый вечер в этом ресторане.

Тиммонс лукаво улыбнулся.

— Поверь мне на слово, в президентском номере стоит побывать хоть раз в жизни. Давай заглянем туда. Только ненадолго. Ты просто посмотришь на обстановку и, может быть, мы выпьем по чашечке кофе.

Его слова действовали на Сантану почти гипнотически.

Растерянно улыбнувшись, она сказала:

— Ты снова обольщаешь меня, Кейт. Он торжествующе улыбнулся.

— Да. И я не скрываю этого. Ты можешь говорить все что угодно, но я вижу в твоих глазах пламя страсти. Забудем обо всем. Пойдем. Подари мне хотя бы один божественный час.

Сантана молчала, не осмеливаясь что-нибудь сказать.

Тиммонс долгим, пристальным взглядом впился в ее глаза.

Чтобы окончательно не поддаться его влиянию, она опустила голову.

— Ну ладно, — примирительно сказал он. — Ладно. Можешь не отвечать. Я ухожу, а эти ключи оставляю тебе. Ты поднимешься в номер, я буду ждать тебя там. И не беспокойся, все оплачено.

Сантана снова почувствовала, что не может справиться с собой, со своими эмоциями, которые захлестывали ее. Эта порочная страсть снова проявила себя.

Сантану неудержимо тянуло к Тиммонсу.

Тиммонс делал свое дело как опытный змей-искуситель. Она не могла отказать ему.

Тиммонс сунул ключи от номера в руку Сантане и, сжав ее пальцы, поднялся из-за стола.

Затем он снова нагнулся к ней, как будто забыл что-то сказать.

— Я люблю тебя... — прошептал он на ухо Сантане. В ее глазах блеснула надежда, смешанная со страстью.

— Я буду ждать, — повторил он.

С этими словами Тиммонс медленно прошел по залу ресторана и, задержавшись на секунду в дверях, чтобы обменяться взглядами с пристально наблюдавшей за ним Джиной, вышел в холл.

Джина удовлетворенно улыбнулась и полезла в сумочку за сигаретой.

Несмотря на то, что Тиммонс долго сопротивлялся, все получилось именно так, как она хотела.

Он, наверняка, отправился в номер. Вскоре там окажется и Сантана. В этом Джина была совершенно убеждена.

К сожалению нынешний прокурор не знал, что его предшественник на этом посту, своим распоряжением, установил в президентском номере аппаратуру подслушивания и видеозаписи.

Пока все шло по плану, построенному Джиной. Если это будет продолжаться и дальше, то вскоре в ее руках окажутся такие компрометирующие материалы, о которых никто даже не догадывается.

Вот тогда Джина окажется на коне. Тогда все узнают, что она из себя представляет, что она значит. С ней будут считаться. От нее не будут брезгливо отворачиваться. Мало того, на этом деле она хорошенько погреет руки. А деньги ей сейчас ох как нужны.

Чувствуя, как ее переполняет возбуждение, Джина торопливо сунула в рот сигарету. Руки ее дрожали, когда она пыталась найти в сумочке зажигалку.

Однако, спустя несколько мгновений, ее планы оказались под угрозой.

В зал ресторана взъерошенный и взмокший от быстрой ходьбы влетел Тэд Кэпвелл.

Увидев стоявшую к нему спиной в углу зала Джину, которая пыталась прикурить сигарету, Тэд бросился к ней.

— Вот ты где?!! — возбужденно воскликнул он. — Хорошо, что я тебя, наконец-то, нашел!

Увидев Тэда, Джина выронила сигарету.

— Что ты хочешь, Тэд?

Вместо ответа он схватил ее за руку и потащил куда-то за портьеру.

— Что ты делаешь, Тэд? — возмущенно воскликнула Джина. — Мне же больно. Куда ты меня тащишь?

Когда они оказались в углу, Тэд задернул портьеру и, резко схватив Джину за плечи, развернул ее перед собой.

— Нам надо поговорить.

— Отпусти меня! — недовольно воскликнула она. — Мне же больно...

— А мне плевать, — нервно сказал Тэд. — Я хочу поговорить с тобой — и точка.

Она поняла, что громким выражением неудовольствия и криками ничего не добьешься. А потому, перешла на более миролюбивый тон.

— Тэд, давай поговорим в другой раз, — пытаясь освободиться от его крепкой хватки, хныкающе протянула она. Он дышал так тяжело, как будто ему только что пришлось перенести с места на место один из холмов, окружавших Санта-Барбару.

— Никакого следующего раза не будет! — нервно заявил Тэд. — Я должен услышать все немедленно, сейчас же.

Джина взмолилась:

— Если ты хочешь что-нибудь узнать о Хейли, то я клянусь, что расскажу это все в следующий раз. Я все расскажу. Только отпусти меня. У меня совершенно нет времени. Я очень спешу.

Но Тэд был настроен решительно.

— Никакого следующего раза, никаких «спешу» или «тороплюсь»... Ты расскажешь мне все здесь и сейчас! А если не захочешь этого делать... — он сделал угрожающую паузу.

Потеряв всякую надежду вырваться из его крепких рук, Джина высунула голову из-за портьеры и глянула в зал. Сантана торопливо достала из сумочки несколько купюр, положила их на столик, за которым сидела, и быстро зашагала к выходу.

Джина заметила, что в руке у нее зажат ключ от президентского номера.

Ситуация обострялась до предела.

Это появление Тэда было совершенно некстати. Чтобы поскорее отвязаться от него, Джина пошла на попятную.

— Ладно, Тэд, — торопливо сказала она. — На самом деле, все очень просто. Хейли — моя племянница. Клянусь, мы собирались сознаться во всем. Но нам пришлось учитывать несколько фактов. Обстоятельства были против нас. Хейли не могла бы работать в вашем доме, если бы СиСи узнал, что я ее родственница.

Тэд разочарованно опустил голову.

— Значит, это правда?

— Да, — подтвердила Джина. — Мне очень жаль, но это правда. Хейли действительно моя племянница...

Тэд сокрушенно покачал головой.

— Ну ладно, получается, что все это время, пока мы были вместе, Хейли мне врала. Ведь я ничего не знал об этом...

Джина поспешно принялась убеждать его в обратном:

— Она оказалась в очень затруднительном положении. Она хотела все сказать тебе, но тогда, ты бросил бы ее. Поэтому она предпочла молчать.

Тэд удрученно покачал головой.

— Джина, ты понимаешь, что это означает для меня?

Она сделала попытку улыбнуться.

— Я думаю, что ничего страшного в этом нет.

Тэд мрачно улыбнулся.

— Да, разумеется, как же ты можешь понять... Ведь все наши прошлые отношения были построены на обмане, вот что получается. Такое я мог ожидать от тебя, но не от Хейли.

Джина как обычно не обратила внимание на столь оскорбительное высказывание в свой адрес. Ее спешка и ее занятость не позволяли ей отвлекаться на такие мелочи.

К колким замечаниям в свой адрес она уже давно привыкла, но все-таки нельзя было сказать, что Джине была безразлична судьба племянницы.

Она заглянула в глаза Тэда.

— Но все-таки, я надеюсь, ты мог бы простить ее?

Тэд отрицательно помотал головой.

— Если бы она была все время честна со мной, то мне было бы наплевать на это. Однако, она соврала.

Джина поморщилась.

— Тэд, все это слова. Ты себе представить не можешь, сколько неприятностей исходит от правды. Мне очень жаль, что все так получилось, но, извини, я очень спешу.

С этими словами она оставила растерянного Тэда стоять посреди зала.

Сейчас ее ждали куда более важные дела — Кейт Тиммонс и Сантана Кастильо встретились в президентском номере отеля «Кэпвелл».

Кейт Тиммонс вышел из двери на седьмом этаже отеля «Кэпвелл» и с опаской огляделся по сторонам. К его счастью здесь было пусто. В отличие от холла, на этаже не сновали горничные, портье, администраторы и метрдотели. Никем не замеченный, он прошел к двери президентского номера и, осторожно повернув ручку, убедился, что вход открыт. Сантана уже была здесь. Она нервно расхаживала по шикарным апартаментам, как обычно заводя себя до состояния истерики. Стараясь, чтобы его голос звучал, как можно более миролюбиво, Тиммонс сказал:

— Я рад, что ты пришла. Надеюсь, что мы используем предоставленное нам время не для того, чтобы выпить кофе. Как ни странно, но слова окружного прокурора подействовали на нее успокаивающе.

— Нет, — смущенно сказала она, — мне надоело притворяться. Но это будет наша последняя встреча.

Тиммонс в изнеможении рассмеялся.

— О, боже! Только не говори мне, что между нами будет очередная сцена прощания. Ты должна понимать: все, что повторяется больше двух раз, уже не смешно.

Он запустил руку в ее пышные волосы и притянул Сантану к себе. Она не сопротивлялась, но поддалась не охотно.

— Это действительно наша последняя встреча, я говорю правду. Мне больше не хочется поступать подло по отношению к Крузу.

Тиммонс притворно вздохнул.

— Ну ладно, последняя так последняя. Раз уж так суждено, то пусть этот вечер запомнится нам обоим надолго. Иди ко мне.

Он крепко обнял ее за талию и обжег ей губы своим поцелуем. Они опустились на шикарную, покрытую атласным покрывалом кровать и стали медленно погружаться в любовную нирвану.

Ни Тиммонс, ни Сантана не слышали, как где-то дальше по коридору осторожно открылась дверь, и Джина Кэпвелл тихонько скользнула в крошечное подсобное помещение, установленное аппаратурой. Одна из стенок этой комнатки через зеркальное стекло выходила на гостиную президентского номера.

Стараясь не издать ни единого звука, Джина отодвинула тонкую деревянную перегородку, перекрывавшую зеркальное стекло, и едва ни завизжала от восторга.

Прямо перед ней, как на ладони, были все апартаменты. А посреди комнаты, на огромной кровати, лежали, слившись в объятиях и поцелуях, Кейт Тиммонс и Сантана Кастильо. Джина закусила нижнюю губу, чтобы не выдать себя радостным восклицанием. Это было именно то, ради чего она затеяла всю эту интригу. Тиммонс клюнул на ее крючок. Теперь и он, и Сантана были в ее руках. Оставалось лишь включить установленную на высоком штативе видеокамеру и навести резкость.

Этим и занялась Джина в следующие несколько минут. Она внимательно наблюдала в видоискатель объектива за тем, как Тиммонс медленно стаскивает платье с Сантаны. Затем он торопливо сдернул с себя пиджак и швырнул его на пол. Джина удовлетворенно кивала головой, наблюдая за их любовными ласками.

— Давайте, давайте, голубки, — шептала она. — Уж я-то вам крылышки подрежу. Вы у меня друг к дружке больше летать не будете.

Тяга к чувственным наслаждениям заглушила в Тиммонсе голос его изощренного разума. Он понимал, что Джина предпринимает все это не просто так, но о том, что она затеяла на самом деле, он едва ли догадывался. Компрометирующий материал, который сейчас окажется в руках Джины, мог стать миной замедленного действия, подложенной под его будущую карьеру. Все зависило от того, насколько умело этим распорядиться Джина...

Элис медленно катила тележку, уставленную подносами, по коридору дальнего крыла клиники доктора Роулингса. На этот раз тележка была покрыта свисавшими до самого пола белыми бумажными скатертями. Стараясь не привлекать ничьего внимания, Элис медленно продвигалась по коридору к двери, на которой было написано: «Изолятор». Осторожно оглядевшись по сторонам, Элис остановилась возле двери изолятора.

Убедившись в том, что за ней никто не наблюдает, она тихонько постучала по тележке. Из-под скатерти выбралась Келли. Оглядевшись вокруг, она торжествующе улыбнулась.

— Получилось, Элис, — прошептала она, — получилось. Все вышло так, как мы придумали. Теперь покажи мне, где он.

Элис показала на дверь изолятора.

— Идем.

Они осторожно, на цыпочках добрались до двери, и Келли, приложив ухо к дверному косяку, прислушалась.

Из комнаты не доносилось ни единого звука. Перл сидел на корточках дальней комнаты и, обхватив руками колени, мучительно искал выход из сложившегося положения.

— Ну думай же, думай, — едва шевеля губами повторял он. — Ты должен, должен найти что-нибудь.

В этот момент он услышал тихий голос из-за двери:

— Перл, ты здесь? Перл, отзовись.

Это был голос Келли. Перл мгновенно вскочил и бросился к двери. Пока он бежал к двери, Келли снова спросила:

— Ты здесь, Перл? Скажи хоть слово.

Приподнявшись на цыпочках, он осторожно выглянул в зарешеченное окошко в двери. Действительно, это были Келли и Элис. Стараясь не поднимать много шума, Перл воскликнул:

— Келли, это ты? Как я рад тебя видеть!

На ее лице было выражение крайней степени счастья.

— Перл, я тоже безумно рада тебя видеть. Я не думала, что ты вернулся. Я уже больше не надеялась встретить тебя.

Он стоял на цыпочках, вытянув шею.

— Как ты меня нашла, Келли? Ах, да. Я ведь совсем забыл — здесь была Элис.

Темнокожая девушка смущенно опустила глаза и улыбнулась.

— Да, — ответила Келли. — Это она помогла мне пробраться сюда. Вообще-то здесь очень строгий режим, и никого не пропускают, но Элис помогла мне.

Он радостно воскликнул:

— Большое тебе спасибо, Элис! Как нам повезло — у нас есть настоящий друг. Кстати, вам известно, чем занимается наш дражайший доктор Роулингс?

Келли отрицательно покачала головой.

— Нет, я не знаю, о чем ты говоришь. Но доктор Роулингс догадывается о наших взаимоотношениях. А еще он сказал, что ты никогда больше не вернешься сюда.

Они выпаливали свои слова скороговорками, опасаясь, что вот-вот могут появиться санитары. Тогда их такое долгожданное и, вместе с тем, неожиданное свидание прервется.

— Перл, как я ужасно рада видеть тебя, — чуть не плача от радости сказала Келли. — Мне было так грустно, когда я слышала от других, что ты больше не вернешься назад.

Келли вдруг умолкла и испуганно посмотрела по сторонам. Ей показалось, будто в коридоре раздались шаги. Но, убедившись в том, что все спокойно, она снова повернулась к Перлу.

— Да, я тоже очень скучал без тебя, — сказал он. — За то время, которое мы вместе провели в клинике, ты стала для меня очень близким человеком. Вот поэтому я и вернулся. Я вызволю тебя из этой клетки, не беспокойся, все у нас будет в полном порядке. Я найду способ, как освободить тебя отсюда. Она посмотрела на него с невыразимой симпатией. Точнее, в этом взгляде было нечто большее, чем просто симпатия. Это была влюбленность.

— Я думала о тебе, — сказала она, прильнув к двери. — Я все время думала о тебе. Мне было очень одиноко без тебя.

Теперь у нее на глазах выступили слезы.

— Да, я понимаю тебя, — прошептал Перл. — Я тоже думаю о тебе. Чем больше думаю, тем теплее становится у меня на душе.

Любовная горячка еще не целиком охватила Сантану, и она, на мгновение придя в себя, вырвалась из крепких объятий Тиммонса. Платье на ней было полурасстегнуто, одно плечо обнажилось, волосы растрепались. Безуспешно пытаясь бороться с бурной страстью, она отвернулась.

— Я знал, что ты придешь сюда, — тяжело дыша произнес Тиммонс.

Она поправила съехавшую на руку бретельку лифчика.

— Почему?

Он снова обхватил ее за плечи и притянул к себе.

— Потому что ты замечательная, сексуальная, ненасытная женщина. Я понимаю тебя и мне это нравится. Я хочу все время быть с тобой. Я всегда хочу тебя. Я преклоняюсь перед тобой. Она попыталась возразить.

Дата добавления: 2015-06-04