Игры патриотов 26 страница

В практике обоих это был далеко не первый случай. Всегда найдется человек, который чего-то не поймет или перепутает.

- Чудесно. Так отмените эту поездку. Пусть он простудится или... придумайте что-нибудь, - предложил Мюррей.

- На это Его высочество не пойдет. В таких вопросах он стал непреклонен. Он не позволит, чтобы угрозы террористов как-то влияли на его жизнь.

Мюррей хмыкнул.

- Трудно не восхищаться выдержкой этого парня, но...

- Совершенно верно, - согласился Оуинс, хотя ему не очень-то было по душе, когда его будущего короля именовали "парнем". Но он давно уже привык к языку американцев. - Нам от этого не легче.

- Насколько точно разработан маршрут? Окончательный он или как? - спросил Мюррей.

- Кое-какие детали - предварительные, конечно, но большая часть маршрута уже окончательно утверждена. Люди из нашей службы безопасности встретятся с вашими в Вашингтоне. Они вылетают на следующей неделе.

- Ну, вы знаете, там вам окажут полную поддержку. И разведслужба, и ФБР, и местная полиция - все. Мы там о нем позаботимся, - заверил его Мюррей. - Они у нас очень популярны. Кстати, возьмут они с собой ребенка?

- Нет. В этом вопросе нам удалось его переубедить.

- 0'кей. Я позвоню завтра в Вашингтон, и все покатится, как положено. А что там с нашим другом Нэдом Кларком?

- Пока ничего. Его "коллеги" явно устроили ему тяжелую жизнь, но он слишком туп, чтобы сломаться. Мюррей кивнул. Он знал этот тип людей.

В тот вечер Райан, подчинившись пожеланиям Кэнтора и Грира, ушел раньше обычного. Он решил побывать на одной лекции в Джорджтаунском университете. Лекция, к сожалению, оказалась неинтересной. Профессор Дэвид Хантер, enfant terrible Колумбийского университета, считался признанным авторитетом по проблемам стран Восточной Европы. Его недавно вышедшая книга "Отсроченная революция" была глубоким исследованием политико-экономических проблем советской империи, и Райан, подобно прочим слушателям, надеялся почерпнуть что-то новое. Однако лекция профессора свелась практически к пересказу этой книги. А в конце он и вовсе выступил с довольно странным утверждением о том, что страны НАТО должны действовать более напористо в направлении попыток оторвать от Советского Союза страны-сателлиты. Идея показалась Райану безумной, хотя она, разумеется, вызвала оживленную дискуссию.

После лекции Райан поспешил в зал, где давался прием - он в тот день отказался от обеда, чтобы не пропустить лекцию. На длиннющем столе было множество всяких закусок, он наполнил тарелку и пристроился в углу, возле лифта, где было поспокойнее.

- Прошу прощения, доктор, - вдруг услышал он. Рядом с ним стоял среднего роста человек с румяным лицом? Костюм на нем был дешевым. В голубых глаза искрилось веселье.

- Как вам лекция? - спросил голубоглазый. Говорил он с заметным акцентом.

- Довольно интересно, - уклончиво сказал Райан.

- Ага. Я вижу, что капиталисты умеют врать не хуже нас, бедных социалистов.

Смеялся этот человек заразительно, но тут Джеку почудилось, что в глазах его искрилось не только веселье, но и что-то другое. Была в них некая оценивающая настороженность. Человек этот ему не нравился.

- Мы с вами где-то встречались?

- Сергей Платонов.

Райану, чтобы пожать протянутую руку, пришлось сперва пристроить свою тарелку на угол стола.

- Я третий секретарь советского посольства. Вероятно, моя фотография в Лэнгли не лучшего качества,, раз вы меня не узнали.

"Русский, - подумал Райан, стараясь не показать удивления.

- И при этом знает, что я работаю на ЦРУ". Третий секретарь - это вполне могло означать, что он из КГБ. Не исключено, что специализируется на сборе разведданных среди дипломатов или же он состоит при Иностранном отделе ЦК КПСС. Впрочем, разницы тут никакой нет. Разведчик с дипломатическим прикрытием. "Что мне теперь делать?" Он знал, что завтра ему придется написать рапорт об этой встрече - о том, как она произошла и о чем они говорили. Не меньше часа работы. Он сделал усилие, чтобы вежливость не изменила ему.

- Вы, мистер Платонов, вероятно, ошиблись. Я - преподаватель истории и работаю в Военно-морской академии в Аннаполисе.

- Нет, нет, - покачал головой Платонов. - Я узнал вас по фотографии на обложке вашей книги. Прошлым летом я купил их аж десять штук.

- Вот как? - не мог скрыть удивления Джек. - Благодарю вас, сэр. От себя лично и от лица моего издателя.

- Наш военно-морской атташе очень заинтересовался ею. Он полагает, что следует обратить на нее внимание Академии имени Фрунзе и, думаю, Военно-морской академии имени Гречко, в Ленинграде, - сказал Платонов, прямо-таки излучая очарование. Райан знал цену такого рода очарованию, однако... - Честно говоря, - продолжал Платонов, - сам-то я только пролистал книгу. Она отлично составлена. Наш атташе считает, что ваш анализ принятия решений в разгаре сражения чрезвычайно точен.

Райан не знал, что сказать. Слова эти польстили ему. Академия имени Фрунзе готовила офицеров для верхнего эшелона армейского руководства. То же самое и Академия имени Гречко - с той разницей, что последняя была разве что чуть менее престижным заведением.

- Сергей Николаевич, - протрубил знакомый голос, - нехорошо играть на тщеславии молодых авторов.

К ним подошел священник отец Тимоти Райли. Иезуит, он во время оно - когда Райан писал свою докторскую диссертацию - возглавлял в Джорджтаунском университете исторический факультет. Этот раскормленный коротышка обладал блестящим интеллектом и был автором массы книг, в том числе и двух, посвященных глубинному анализу истории марксизма. У Райана мелькнуло, что вряд ли книги отца Райли имеются в библиотеке Академии имени Фрунзе.

- Как семья, Джек? - спросил Райли.

- Кэти уже вернулась на работу, а Салли наконец перевели в больницу Хопкинса. Если повезет, в начале следующей недели мы ее заберем домой.

- Она полностью выздоровеет? Ваша дочь, я имею в виду, - спросил Платонов. - Я читал в газетах о нападении на вашу семью.

- Надеемся, что да. Хотя у нее и удалили селезенку, но врачи заверяют, что это не страшно. Поправляется она довольно быстро. Кэти видится с ней каждый день там, в Хопкинсе.

Райан умолчал о том, что Салли сильно изменилась. Дело даже было не в том, что она еще не ходила. Его тревожило, что она уже не искрилась весельем, в глазах ее залегла печаль. Ей пришлось слишком рано усвоить урок о том, что мир - опасная штука, даже если ты окружена заботой родителей. Это страшный урок для ребенка. "Но она все-таки жива, - в который раз повторял себе Джек, - и это главное. Время и любовь способны вылечить все... Только от смерти нет лекарств". Врачи и медсестры в Хопкинсе заботились о Салли, как о собственном ребенке. Это было осязаемое преимущество от жены-врача.

- Страшная вещь, - Платонов покачал головой с выражением отвращения на лице, вроде бы искренним. - Страшная вещь - вот так вот беспричинно покушаться на жизнь невинных людей.

- В самом деле, - пронзительным голосом, так хорошо знакомым Райану, произнес Райли. Об отце Тимоти студенты говорили, что он мог бы, если бы захотел, распилить своим голосом бревно. - Ленин, припоминается, говорил, что цель террора - терроризировать и что чувство жалости столь же противопоказано революционеру, как и трусость на поле боя.

- Тогда были трудные времена, - примирительным тоном сказал Платонов. - Мы не имеем ничего общего с этими безумцами из ИРА. Они - не революционеры, как бы они ни старались выдавать себя за таковых. У них нет революционной этики. То, что они делают, - безумие. Рабочие всех стран вместо того, чтобы убивать друг друга, должны сотрудничать в борьбе с эксплуататорами. Обе стороны конфликта жертвы своих боссов, которые натравливают их друг на друга. Но вместо того, чтобы осознать этот факт, они убивают друг друга, как бешеных собак. Они бандиты, а не революционеры, - заключил Платонов с достоинством, которое, однако, никакого впечатления на его слушателей не произвело.

- Может, и так, но если бы они мне попались, я бы преподал им урок революционной справедливости, - сказал Джек, чувствуя, какое это облегчение - в открытую высказать свою ненависть.

- Я вижу, у вас обоих нет к ним никакого сочувствия - поддел Платонов. - В конце концов, оба вы в каком-то смысле тоже жертвы британского империализма. Разве ваши предки не бежали в свое время в Америку именно поэтому?

Райан разозлился. Даже не верилось, что можно всерьез городить такую чепуху, но он тут же сообразил, что этот русский нарочно провоцирует его, чтобы посмотреть, как он на такие слова отреагирует.

- А что вы скажете о советском империализме? - спросил он, с вызовом уставясь в глаза Платонову. - У тех двоих в Лондоне были "Калашниковы". И у того, что стрелял в мою жену тоже было оружие советского производства, - солгал он. - Такие штуковины в местных магазинах скобяных изделий не купишь. Одобряете вы их или порицаете, но большинство ирландских террористов исповедуют марксизм. Это делает их вашими союзниками, а не моими. И вовсе не случайно, что вооружены они советским оружием.

- Знаете ли вы, сколько стран производит оружие советского образца? Так что, увы, неизбежно, что часть такого оружия попадает не в те руки.

- Так или иначе, мое сочувствие их целям никак не распространяется на методы, к которым они прибегают. Невозможно построить правовое государство на базе убийства, - заключил Райан. - Многие уже пытались, и не вышло.

- Было бы прекрасно, если бы на земле вечно царил мир, - сказал Платонов, игнорируя выпад Райана против СССР. - Но это же исторический факт, что рождение всех государств сопровождает кровь. В том числе и рождение вашего государства. С течением времени государства, взрослея, отказываются от такой методы. Мы ведь все согласны с преимуществами мирного сосуществования. Что касается меня, то я, доктор Райан, вас понимаю. У меня у самого два сына. Была у нас и дочь, Надя, но она умерла, когда ей было семь лет. От лейкемии. Я знаю, что это такое видеть, как мучается твой ребенок. И все же вам в этом смысле повезло больше, чем мне. Ведь ваша дочь жива, - сказал он, подпустив мягкости в голос. - Мы несогласны по многим вопросам, но все мы любим своих детей. А кстати, - сменил он тему, - как вам понравилась лекция профессора Хантера? Должна ли Америка поддерживать контрреволюцию в социалистических странах Европы?

- Почему бы вам не спросить об этом госдепартамент? Это ведь не моя специальность. Я преподаю историю военно-морского флота. Но если вас интересует мое мнение, то скажу: я не вижу, как мы можем поощрять повстанческие настроения, если потом мы будем не в силах оказать восставшим непосредственную помощь, когда ваша страна начнет расправляться с ними при помощи танков.

- Ага, понятно. Значит, вы понимаете, что мы обязаны делать все возможное, дабы оградить наших союзников от агрессии.

Демагог этот Платонов был еще тот - чувствовалось, что у него богатый опыт.

- Я бы, мистер Платонов, не назвал поддержку людей, борющихся за свою свободу, "какой-то формой агрессии". Мне бы хотелось напомнить вам, что ваша страна подавила демократические устремления народов Венгрии и Чехословакии при помощи войск. Именно это я имел в виду, говоря о лекции профессора Хантера: призывать народы, на которые распространяется ваша власть, к восстанию - это все равно что подталкивать их к самоубийству. Это и аморально, и не дает нужных результатов.

- Это ваша позиция. Ну, а как поведет себя ваше правительство? рассмеялся Платонов.

- Я - историк, а не предсказатель. Тут полно народу из "Вашингтон пост". Спросите их.

- В общем, - продолжал Платонов, - хочу сказать вам, что наш военно-морской атташе хотел бы встретиться с вами, чтобы поговорить о вашей книге. Двенадцатого числа следующего месяца у нас в посольстве будет прием. Отец Райли тоже будет там, так что он присмотрит за вашей душой. Приходите вместе с женой.

- Боюсь, что это невозможно. Мы скоро заберем девочку домой, и мне надо все время быть возле нее.

Но от этого дипломата трудно было отделаться.

- Да, это вполне понятно, - сказал он. - Может, в какое-то другое время?

- Конечно. Как-нибудь позвоните мне летом.

- Отлично. Разрешите откланяться - я хотел бы побеседовать с профессором Хантером.

Платонов пожал обоим руки и двинулся к профессору, вокруг которого теснилась толпа, ловившая каждое его слово.

- Любопытный парень этот Сергей, - сказал Райли. - Любит уязвить человека, чтобы прощупать его реакцию. Интересно, действительно ли он верит в правильность советской системы или только разыгрывает правоверность?...

Но Райана интересовало нечто более насущное.

- Чего ему от меня надо? - спросил он Райли.

- Он проверял вас, - рассмеялся тот.

- Зачем?

- Вряд ли вы нуждаетесь в моем ответе. Вы ведь работаете на ЦРУ. Если я верно понимаю ситуацию, адмирал Грир хочет, чтобы вы были при нем. В следующем году Марти Кэнтор уходит - будет работать в Техасском университете, - и вы один из кандидатов на его теперешнюю должность. Я не знаю, осведомлен ли об этом Сергей, но вы попались ему на глаза, и он решил прощупать вас на всякий случай. Это вполне естественно.

- На место Кэнтора? Но мне об этом никто ничего не говорил!

- Жизнь полна неожиданностей. Они, вероятно, еще не завершили полную проверку вашего прошлого. Я полагаю, что у вас еще маловато нужной вам информации, а? Насчет этих террористов...

- Извините, но я не могу обсуждать этот вопрос.

Священник улыбнулся.

- Понятное дело. Работа, проделанная вами там, произвела впечатление на нужных людей. Если я правильно оцениваю ситуацию, они связывают с вами известные надежды, - Райли отпил глоток шампанского из бокала. - Я знаю Джеймса Грира, и он от вас не откажется просто так. Ваша "Ловушка для канареек" произвела на него сильное впечатление. Да и не только на него.

- Откуда вы все это знаете? - поразился Райан.

- Джек, ну, а как, по-вашему, вы вообще попали туда? В Центре стратегических и международных исследований тоже понравилась ваша работа. Марти сравнил их оценку с моей и пришел к выводу, что вас следует попробовать. И вы оказались на уровне. В этом городе есть люди, которые считаются с моим мнением.

- Ах, вот оно что, - Райан улыбнулся, хотя и с некоторым усилием. Он позволил себе забыть самое главное об иезуитском ордене: они знают всех, через кого могут разузнать практически что угодно. Время от времени каждый человек нуждается в совете, и многие прибегают к помощи священнослужителей. И нет лучших советчиков, чем иезуиты, прекрасно образованные, хорошо знающие мирские дела и в то же время далекие от них... большую часть времени. Как и все священники, они прекрасные слушатели. Орден иезуитов настолько преуспевает в сборе информации, что однажды госдепартамент поручил своим дешифровальщикам разгадать его код. И когда это удалось, в госдепартаменте очень были удивлены, возможностями иезуитов.

Основав орден, Игнатий Лойола поставил перед ним две задачи: рассылать по всему свету миссионеров и строить школы. И в том, и в другом иезуиты преуспели. Те, кто окончил иезуитские учебные заведения, несли на себе печать их влияния. В их колледжах и университетах наравне с обычными науками преподавали философию, теологию и этику, стремясь свести к минимуму все низшие инстинкты и отшлифовать интеллект. Интеллектуальные способности отца Райли были хорошо известны, с его мнением ученого многие считались, а кроме того, у него был и большой моральный авторитет.

- На нас можно положиться, Джек, - кротко выговорил Райли. - Вряд ли вы заподозрите, что среди нас может оказаться коммунистический агент. Итак, заинтересованы ли вы в этой работе?

- Не знаю, - признался Джек, уставясь на свое отражение в окне. - Это значит, что я смогу меньше времени быть со своей семьей. А мы ожидаем второго ребенка этим летом.

- Поздравляю. Это хорошая весть. Я знаю, что вы человек семейный. Эта работа потребует известной жертвенности, но вы для нее подходящий человек.

- Вы так думаете?

- Не все, кто там работает, мне по душе, а вот таких, как вы, там надо бы побольше. Джек, у вас хорошие мозги, вы умеете принимать верные решения. Но еще важнее то, что вы - хороший человек. Я знаю, что вы честолюбивы, но у вас есть моральные Ценности. И я один из тех, кто считает, что таковые все еще кое-что значат в этом мире, как бы мерзко в нем ни обстояли дела.

Секунду помолчав, Райан сказал:

- Мне надо найти этих мерзавцев, отец.

- Насколько вы продвинулись к тому, чтобы поймать их?

- Не то, чтобы очень,.. - сказал Джек и запнулся, сообразив, что нельзя было этого говорить. - Здорово вы меня...

- У меня этого и в голове не было, - искренне сказал Райан. - Мир стал бы лучше без этой публики. У них что-то не в порядке с мозгами. Трудно понять, как кому-то приходит в голову желание причинить боль ребенку.

- Отец, их совсем не обязательно понимать. Важно знать, где и как их поймать.

- Это дело полиции и суда. На то у нас и законы, Джек, - сказал Райли, и в голосе его прозвучала укоризна.

Райан снова посмотрел на свое отражение в окне, как бы не узнавая себя.

- Вы, отец, хороший человек, но у вас никогда не было детей.

Я, может быть, готов простить тех, кто покушается на меня, но на мою дочь - нет, никогда! Если я их найду... Черт, конечно, я не смогу!.. Но мне очень хотелось бы, - сказал он уже не столько Райли, сколько своему отражению в окне. И в глазах отражения читалось согласие: "Да".

- Ненависть - плохое чувство. Она может ударить по вас самому, она может привести к перерождению вашей личности.

Райан отвернулся от окна - тот, кого он там увидел, странным образом беспокоил его.

- Не исключено, что это уже произошло, - сказал он.

Глава 20

ДАННЫЕ

Эта магнитофонная запись была особенно скучной. Оуинсу было не привыкать к чтению полицейских рапортов, протоколов допросов и - что было хуже всего документов разведслужбы, но эта магнитофонная запись была скучнее некуда. Микрофон, установленный службой безопасности в магазине Кули, был очень чувствителен и фиксировал всякий шорох. А тут еще Кули то и дело что-то мурлыкал себе под нос. Детектив, в чьи обязанности входило прослушивать запись еще до подчистки ее, дал своему начальнику послушать ее в первозданном виде, чтобы продемонстрировать, каково ему приходится в этом мире какофонии.

Оуинс услышал, как звякнул дверной колокольчик, потом - скрип колесиков кресла по полу. Одно колесико, видать, ржавое, отметил Оуинс.

- Доброе утро, сэр! - послышался голос Кули.

- Доброе утро, - сказал покупатель. - Ну, как насчет Карло? Вы решили?

- Да, решил.

- Так какова же цена?

Молчание. Эшли объяснил Оуинсу, что владелец магазина никогда не называл цены вслух - он протягивал покупателю карточку с соответствующей цифрой. Наверное, подумал Оуинс,. чтобы не вовлекаться в спор о цене.

- Это, знаете, довольно дорого, - послышался голос Уоткинса.

- Я мог бы запросить и больше, но вы - один из лучших наших клиентов, ответил Кули. Послышался вздох.

- Хорошо. Она стоит того. Зашелестели банкноты.

- Скоро у нас, возможно, будет кое-что новенькое из одной коллекции в Керри, - сказал Кули.

- Вот как? - с интересом откликнулся Уоткинс. - Надо будет посмотреть.

- Само собой, сэр.

- В этот момент, - сказал Оуинс Эшли, - Уоткинс наклонился вперед, и наш человек, наблюдавший за ними из ювелирного магазина, потерял его из виду.

- Возможно, он передал какое-то послание.

- Возможно, - согласился Оуинс и выключил магнитофон - прочее не представляло интереса.

- Во время последней поездки в Ирландию Кули не был в графстве Керри. Он был только в Корке. Навестил трех букинистов, провел ночь в отеле и выпил несколько пинт пива в местной пивной, - сообщил Эшли.

- Пивная?

- Именно. В Лондоне он не пьет, а в Ирландии - да.

- Он с кем-нибудь встречался там?

- Вот на это ответа нет. Наш человек держался вдали - ему было приказано не вызывать подозрений...

Эшли помолчал с минуту, припоминая, что именно насторожило его во время прослушиванья магнитофонной записи.

- Мне показалось, что Уоткинс расплатился за книгу наличными.

- Вы правы. И это довольно необычно. Как правило, он пользуется чеками и кредитными карточками. За исключением случаев, когда делает покупки в этом магазине. В его банк чеки из этого магазина никогда не поступали. Временами он берет в банке Довольно значительные суммы наличными. Но совпадают ли они с его покупками в этом магазине или нет, сказать невозможно.

- Очень странно, - задумчиво сказал Эшли.

- Может, потому, что на чеках ставится дата? - предположил Оуинс.

- Возможно.

У Эшли за спиной было множество дел такого рода, и он знал, что на все вопросы ответы получить невозможно. Какие-то подробности так и остаются неразгаданными.

- Вчера я еще раз просмотрел послужной список Джеффа, - сказал он. - Вы знаете, что когда он был в Ирландии, в его взводе погибли четыре человека?

- Что? Похоже, мы не зря им интересуемся!

- У меня это тоже мелькнуло, - поддакнул Эшли. - Наш человек в Германии порасспросил одного из сослуживцев Уоткинса. У него был взвод в том же полку, а сейчас он подполковник. Он рассказал, что Джефф гибель своих солдат принял очень близко к сердцу, что он все время кричал, что им тут нечего делать в Ирландии, что они занимаются тут не солдатским делом и потому напрасно теряют людей. Не правда ли, все это придает делу несколько другой поворот?

- Очередной лейтенант со своим пониманием, как решить ирландскую проблему, - презрительно фыркнул Оуинс.

- Именно. Надо уйти, и пусть эти чертовы ирландцы сами разбираются со своими делами. В армии, как вы знаете, многие так думают.

Оуинс знал, что так некоторые думают не только в армии, но и во всей Англии.

- И все же это еще не может рассматриваться как мотив, - сказал он.

- Все-таки лучше, чем ничего. Оуинс кивнул, соглашаясь.

- Что еще рассказал тот подполковник?

- Служба у Джеффа была явно нелегкой. Он и его люди понасмотрелись там на всякое. Он был там, когда католики приветствовали армию и когда ситуация стала обратной. Правда, это для всех было тяжелое время, - прибавил Эшли.

- Да, в общем, у нас пока мало данных. Офицер, которому не по душе служба в Северной Ирландии, покупал редкие книги у местного жителя, который теперь открыл магазин в центре Лондона. Любой адвокат скажет вам, что это чистой воды совпадение. У нас нет ничего, что хоть отдаленно напоминает доказательство. Биография у того и другого чистенькая - хоть в святые производи.

- Но это именно те, кого мы ищем, - твердо выговорил Эшли.

- Я знаю это, - сказал Оуинс, сам удивившись своим словам. Профессионализм подсказывал ему, что такое утверждение - ошибка, но инстинкт говорил совсем другое. Такое ощущение не впервые посещало начальника Си-13, и всегда он в таких случаях испытывал беспокойство. Случалось, что инстинкт его подводил, и тогда он делал ложные шаги. Но это было очень редко. - Вы знаете правила игры, и согласно этим правилам у меня нет достаточных оснований, чтобы явиться к Верховному комиссару. Он вышвырнет меня из кабинета коленкой под зад и будет прав. У нас нет ничего, кроме подозрений.

Они какое-то время молча смотрели друг на друга.

- Я никогда не хотел быть полицейским, - улыбаясь и покачивая головой сказал Эшли.

- Я тоже не об этом мечтал. Когда мне было шесть лет, я хотел водить паровозы, но отец сказал, что в нашей семье и без меня хватает машинистов. Пришлось стать полицейским.

Они рассмеялись. Больше им ничего не оставалось делать.

- Я усилю наблюдение за поездками Кули за границу, - сказал, отсмеявшись, Эшли.

- Надо ждать, когда они совершат какой-то промах. Рано или поздно, вы же знаете, все они делают ошибочный шаг.

- Не будет ли поздно? - Вот в чем был вопрос.

- Все в порядке, - сказал Алекс.

- Как ты раздобыл это? - изумился Миллер.

- Проще простого, парень. Электрические компании регулярно делают аэроснимки своей территории. А вот тут, - он открыл свой портфель и запустил туда руку, - топографическая карта. И вот оно - то местечко, парень, которое тебя интересует, - Алекс протянул ему лупу. Снимок был цветным, сделали его в яркий, солнечный денек. Видны были даже марки машин. Снимали, похоже, прошлым летом - трава только-только скошена...

- Какой высоты утес?

- Приличной. Не завидую тому, кто с него свалится. И коварный к тому же. Известняк какой-то что ли. В общем, крошится под ногами. Видишь забор вот тут? Значит, надо держаться подальше от края.

- Дорога только одна, я вижу, - отметил Миллер.

- Да, тут тупик. И это проблема. Тут вот и тут лощины. Обрати внимание на высоковольтную линию - она идет по пересеченной местности, вот от этой дороги. Похоже, что там когда-то была проселочная дорога, связанная с этой, но потом она заросла травой. Но, может, мы сумеем ею воспользоваться.

- Как?

- Я потом объясню. В пятницу мы с тобой едем ловить рыбу.

- Что? - удивился Миллер.

- Ты ведь хочешь взглянуть на утес, не так ли? Кроме того, сейчас сезон голубой рыбы. Я ее страсть как люблю.

Наконец Брекенридж установил силуэтные мишени. Джек теперь заглядывал сюда регулярно, в основном по утрам, до лекций. Тот инцидент у ворот заставил и морских пехотинцев, и гражданских охранников намного серьезнее относиться к своей службе. Два морских пехотинца и один из гражданских охранников тоже палили по мишеням, ведя счет попаданиям.

- Очень даже неплохо, - сказал Брекенридж, проверив мишень Джека. - Если хотите, можем включить вас в нашу команду на соревнования. Я полагаю, что вы уже вполне созрели для медали.

Джек покачал головой.

- Мне это не для медали нужно, Пушка.

- Когда ваша крошка возвращается домой?

- В следующую среду, надеюсь.

- Чудесно, сэр. А кто будет за ней присматривать?

- Кэти возьмет отпуск на несколько недель.

- Моя жена велела спросить, не нужна ли вам какая-нибудь помощь, - сказал Брекенридж.

- Большое спасибо, Пушка. Очень даже... У нас будет бывать Сисси, жена Джексона.

- Но если что, то... Какие-нибудь сдвиги насчет тех ублюдков?

Ежедневные поездки Райана в штаб-квартиру ЦРУ уже не были большим секретом.

- Пока никаких.

- Доброе утро, Алекс, - сказал управляющий полевыми работами. - Вы сегодня, вижу, задержались. Что-нибудь случилось?

Берт Гриффин всегда приходил на работу рано, но с Доббенсом он редко пересекался, так как тот обычно уходил домой в семь часов.

- Я искал спецификации для этого нового трансформатора "Вестингхауз".

- Что, скучно стало работать ночами? - с улыбкой поинтересовался Гриффин. Это было самое легкое время года. Летом, когда начнут работать все кондиционеры, начнется запарка. А весна всегда была временем для обдумывания новых идей.

- Я думаю, пора опробовать его.

- Уже все отладили?

- Более или менее. Так что пора, думаю, провести испытания.

- 0'кей, - Гриффин откинулся на спинку стула. - Так что там?

- Меня, сэр, более всего беспокоят старые трансформаторы, когда мы начнем их заменять, дело и того будет хуже.

- Ox, и не говорите, - Гриффин закатил глаза. - Алекс, если вы сумеете наладить эти "вестингхаузы", я вам лично презентую новую машину от имени нашей компании.

- Ну что же, я попробую. Один "вестингхауз" работает за полтора старых трансформатора.

- Будем надеяться... Но там, кажется еще не устранены какие-то неполадки.

- Да нет, в основном уже справились. Так они говорят, по крайней мере. Но все равно надо провести полевые испытания. Что-то у них там вольтаж прыгает.

- И серьезные флуктуации?

- Когда как. Вот гляньте, - Алекс достал из ящика стола таблицы и зачитал цифры. - Судя по всему, это влияние окружающей среды. Похоже, что это происходит только в случае резких перепадов температуры в данной местности. Если это и вправду так, то мы запросто с этим справимся.

Гриффин подумал с минуту и спросил:

- Где вы хотите проводить испытания?

- В местечке к югу от Аннаполиса.

- Экая даль! Почему именно там?

- Там наша линия заканчивается. Если трансформатор забарахлит, пострадает не так уж много домов. С другой стороны, одна из моих команд всего в двадцати милях от этого места, и я их уже поднатаскал с этим новым оборудованием. Так что в течение первых месяцев они каждый день будут проверять, как работает новый транформатор. Если он окажется в порядке, то уже осенью можно будет заказать целую партию, а следующей весной начать их установку.

- 0'кей. Так где, говорите, это место? Доббенс развернул на столе Гриффина карту.

- Вот.

- Тут живут люди зажиточные, - сказал Гриффин с сомнением.

- Да ладно вам, босс! - рассмеялся Алекс. - Вы представляете, что будет, если газеты пронюхают, что мы экспериментируем только в районах бедняков? Да и вообще, эти защитники природы - богачи!

Доббенс неспроста упомянул о защитниках окружающей среды. Гриффин терпеть не мог этих, как он их величал, "защитников природы с Парк-авеню". У него была маленькая ферма, и он не любил, когда городские жители заводили разговоры о спасении природы.

Дата добавления: 2015-06-04