Комментарии 2 страница. 596Батыю наследовал в правлении Узбек (Asbeck), умерший в 6834 году [от сотворения мира]

596 Батыю наследовал в правлении Узбек (Asbeck), умерший в 6834 году [от сотворения мира]. Его сменил сын его Джанибек (Zanabeck), который [желая царствовать один и без всякого опасения] перебил своих братьев; умер он в 6865 (НГ 6868) году. Ему наследовал Бердибек (Berdebeck), также убивший двенадцать братьев и сам скончавшийся в 6867 году. После него не более месяца правил Кульпа (Alculpa), убитый сразу же по восшествии на престол вместе с детьми неким царьком (regulus) (НГ князем) Наврусом (Naruss, Narusch). [Когда он овладел царством] все русские князья собрались к нему и, испросив каждый право властвовать в своей области, удалились обратно. Наврус был убит в 6868 году. Царскую власть после него наследовал Хидырь (Chidir), который был убит сыном Темир-Ходжой (Themirhoscha, Themirorsa). Этот последний [приобретя царство путем злодейства] владел им едва семь дней, ибо был согнан темником (temnick) Мамаем, и, убежав за Волгу, был (НГ настигнут и) убит в 6869 году [преследовавшими его воинами]. После них власть получил в 6890 году от сотворения мира Токтамыш (Thachamisch), выступивший 26 августа с войском и опустошивший Москву огнем и мечом. Разбитый Темир-Кутлугом (Themirkuth, Themickuten), он бежал к [великому князю] литовскому Витольду. После этого в 6906 году от сотворения мира Темир-Кутлуг стал во главе Сарайского (Sarai) царства и умер в 6909 году. Ему наследовал в правлении сын его Шадибек (Schatibeck) ⁵⁹⁶. ⁵⁹⁷ После него Темир-Аксак (Themirassak) двинул для опустошения Московии огромное войско на Рязань, внушив государям [Московии] столь великий страх, что [отчаявшись в победе и] бросив оружие, они прибегли единственно к божественной помощи: тотчас послали во Владимир за неким образом пресвятой девы Марии, который был прославлен многими явленными там (от него) чудесами. Когда его везли в Москву, то навстречу ему в знак почтения вышел государь со всем населением. Нижайше помолившись сперва об отвращении врага, (государь) проводил образ в город с величайшим благоговением и поклонением. Говорят, такой набожностью они добились того, что татары не пошли дальше Рязани. В вечное воспоминание об этом событии на том месте, где ожидали образ и где он был встречен, выстроили храм, и этот день, который русские именуют “сретение” (sretenne, stretenne), т. е. “день встречи”, ежегодно торжественно празднуется 26 августа. А это случилось в 6903 году.

Русские рассказывают, что этот Темир-Аксак человек темного происхождения, достиг такого высокого положения разбоем и в юности был выдающимся вором; тут-то он и получил свое имя. Именно, однажды он украл овцу и был пойман хозяином овцы (НГ или пастухом), причем сильный удар камнем перебил ему голень; он укрепил ее железом (НГ поэтому он вынужден был постоянно пользоваться железом), и из-за хромоты и железа ему и дали имя, ибо слово themir означает “железо”, a assak — “хромой”. Во время тяжкой осады Константинополя турками он послал туда своего сына со вспомогательным войском. Тот [167] разбил турок, снял осаду и вернулся к отцу победителем [в 6909 году] ⁵⁹⁷.

Татары разделяются на орды (hordae) (НГ называют свою страну или царство ордой), первое место среди которых и славой и многочисленностью заняла Заволжская (Sawolhensis, Sawolskhi) орда, так как говорят, что все остальные орды получили начало от нее. [“Орда” же на их языке значит “собрание” или “множество” ⁵⁹⁸. Впрочем, всякая орда имеет свое название, а именно: Заволжская, Перекопская (Praecopensium), Ногайская (Nahaisensium) и многие другие ⁵⁹⁹, которые] все исповедуют магометанскую веру; однако, если их называют турками (Turcae), они бывают недовольны, почитая это за бесчестье ⁶⁰⁰. Название же “бесермены” (Besermeni) ⁶⁰¹ их радует, а этим именем любят себя называть и турки. Поскольку татары населяют разные и далеко и широко раскинувшиеся земли, то они не совсем походят (друг на друга) своими обычаями и образом жизни. (НГ Ближайшие (к нам) перекопские —) Это люди среднего роста, с широким мясистым (НГ будто опухшим) лицом, с косящими (НГ маленькими) впалыми глазами; волосы они отпускают только на бороде (НГ в виде усов (der ober Khnebepart)), а остальное (НГ даже и на голове) бреют. Только более именитые (insigniores, Obristen) носят за (НГ над) ушами (НГ длинные) косы (crines contorti, eingedraet), и [притом очень] черные ⁶⁰²; телом они сильны, духом смелы, падки на любострастие, причем извращенное, с удовольствием едят (мясо) лошадей и других животных, не разбирая рода их смерти (НГ едят павших лошадей и скот), за исключением свиней [от которых воздерживаются по закону]. Относительно голода и (недостатка) сна (НГ говорят) они до такой степени выносливы, что иногда выдерживают это (лишение) целых четыре дня, предаваясь тем не менее необходимым трудам. И наоборот, добыв что-нибудь съедобное, они пресыщаются сверх меры [и этим обжорством как бы вознаграждают себя за прежнюю голодовку, так что не оставляют ничего. Обремененные, таким образом, пищей и усталые они] спят по три-четыре дня подряд. В то время как они спят таким глубоким сном, литовцы и русские, в земли которых они (татары) совершают внезапные набеги, угоняя оттуда добычу, пускаются за ними в погоню и, откинув всякий страх, повсюду поражают их, забывших об осторожности и (как бы) мертвых (sepulti) от еды и сна, без караулов и в беспорядке (НГ Поэтому, когда, совершив набег на Литву или Руссию, они бывают усталы и обременены добычей, их преследуют, и преследователи, зная приблизительно, какое место удобно для их (татар) стоянки, не разводят в эту ночь в своем лагере огней, чтобы татары полагали себя в безопасности. Те разбивают лагерь, режут скот и наедаются, отпускают лошадей пастись и засыпают. В таком положении они весьма часто подвергаются нападению и бывают разбиты.). Если во время разъездов их мучит голод и жажда, они обычно подрезают жилы у тех лошадей, на которых едут, и, выпив крови, утоляют голод; кроме того, они думают, что это полезно и для животных (НГ У них нет путей для перегонов скота (Tribnerweg) и дорог.). Так как почти все они кочуют, не имея определенных жилищ, то обычно движутся по звездам, главным образом [северному] полюсу, который [на своем языке] называют Selesni koll, т. е. “железный кол” (ferreus clavus, eisner Nagl) ⁶⁰³. Особенное наслаждение доставляет им кобылье молоко, ибо они верят, что люди делаются от него храбрее и тучнее. Питаются они также очень многими травами [в особенности растущими близ Танаиса]; соль употребляют весьма [168] немногие. Всякий раз как [их цари] распределяют своим подданным (НГ добычу или другое) продовольствие, они, как правило, дают на сорок человек одну корову или лошадь. [Когда их зарежут] внутренности получают только более знатные (praestantiores, die ansehenlichern) и делят их между собой. Затем они пожирают их, разогрев на огне настолько, чтобы можно было стряхнуть и обтереть приставший навоз (НГ надевают рубец, сердце, легкие, печень и т. д. на небольшие вертела над огнем, (держа их) до тех пор, пока не смогут палочками слегка очистить (их) от навоза, и едят.). Они с удовольствием облизывают и обсасывают не только пальцы [измазанные жиром], но и [нож или] палочку (НГ ставшую жирной и мокрой), которой обтирали навоз. Лошадиные головы считаются, как у нас кабаньи, лакомством [и подаются только более знатным]. У них в изобилии имеются лошади, (хотя) с низкой холкой и малорослые, но крепкие (НГ и выносливые), [одинаково] хорошо переносящие голод [и работу] и питающиеся (НГ листьями) ветками и корой деревьев, а также корнями трав, которые они выкапывают и вырывают из земли копытами (НГ даже из-под снега, если нет травы.). [Столь выносливыми лошадьми татары весьма умело управляют] московиты уверяют, будто эти лошади под татарами быстрее, чем под другими (НГ — это известно им по опыту.). Эта [порода] лошадей называется “бахмат” (Pachmat) (НГ у них, как правило, толстые хвосты.) ⁶⁰⁴. Седла и стремена у них деревянные, за исключением тех, которые они отняли или купили у соседей-христиан (НГ в других местах.). Чтобы седла не натирали спину лошадей, они подкладывают под них траву или листья деревьев. (На лошадях) они переплывают реки, и если убоятся силы наседающих врагов, то [в бегстве] бросают седла, одежду [и всякую другую поклажу и] оставив только оружие [мчатся во весь опор]. Их оружие — лук и стрелы; сабля у них редка. Сражение с врагом они начинают издали и очень храбро, хотя долго его не выдерживают, а (НГ пуская стрелы, а затем) обращаются в притворное бегство. Когда враг начинает их преследовать, то [при первой возможности] татары пускают назад в них стрелы; затем, внезапно повернув лошадей, снова бросаются на расстроенные ряды врагов (НГ причиняя этим большой урон; если преследование ведется беспорядочно, они скоро разворачиваются (снова).). Когда им приходится сражаться на открытой равнине, а враги находятся от них на расстоянии полета стрелы, то они вступают в бой не в строю, а изгибают войско и носятся по кругу, чтобы тем вернее и удобнее стрелять во врага. Среди таким образом (по кругу) наступающих и отступающих соблюдается удивительный порядок. Правда, для этого у них есть опытные в сих делах вожатые (ductores), за которыми они следуют. Но если эти (вожатые) или падут от вражеских стрел, или вдруг от страха ошибутся в соблюдении строя, то всем войском овладевает такое замешательство, что они не в состоянии более вернуться к порядку и стрелять во врага. Такой способ боя из-за сходства называют “пляской” (chorea) (НГ с большим войском, то они заводят “пляску” (Tantz), как называют ее московиты; командир или вожатый (Weiser oder Fuerer) приближается со своим отрядом к вражескому войску и, пустив стрелы, отъезжает; за ним — другой отряд, и таким образом один отряд за другим, пока первый снова не вернется вслед за последним. Если они сумеют устроить дело так, то преимущество на их стороне, но если командиры (Weisl), едущие впереди отрядов, погибнут или оробеют, то они быстро приходят в замешательство.). Если же им приходится сражаться на узком пространстве, то такой способ боя уже неприменим, и поэтому они пускаются в бегство (НГ и дело доходит до ближнего или рукопашного боя, они быстро бывают разбиты), так как не имеют ни щитов, ни копий, ни шлемов, чтобы противостоять врагу в правильной (statarius) битве (НГ ни клинков (seitten Wehr)). В седле они имеют обыкновение сидеть, поджав ноги, чтобы иметь [169] возможность (НГ при стрельбе) легче поворачиваться в ту и другую сторону (НГ и даже назад); если они случайно что-либо уронят [и им нужно будет поднять это с земли, то, не вынимая ног из стремян], они поднимают (вещь) без труда. [В этом они столь проворны, что] могут сделать то же самое на полном скаку. Если в них бросаешь копье, они уклоняются от удара, внезапно соскользнув на один бок и держась за лошадь только одной рукой и ногой. При набегах на соседние области (НГ они делают вид, будто падают с лошади, но когда копье пролетит, они снова в седле, причем, одна нога все время у седла, а рукой они держатся за гриву коня) каждый ведет с собой, смотря по достатку (НГ рядом с лошадью, на которой едет), двух или трех лошадей, чтобы, когда устанет одна, пересесть на другую и третью; усталых же лошадей они в это время ведут на поводу. Уздечки у них самые легкие (НГ совсем плохие), а вместо шпор они пользуются плеткой. Лошадей они употребляют только холощеных, потому что таковые, по их мнению, лучше переносят труды и голод. Одежда у них одна и та же как для мужчин, так и для женщин [да и вообще эти последние нисколько не отличаются от мужчин по своему платью], за исключением того, что покрывают голову полотняным покрывалом и носят полотняные же штаны (caligae — так!, Ноsen), вроде (тех, какие носят) моряки. Их царицы, являясь перед народом, обыкновенно закрывают лицо. Остальной народ, обитающий в рассеянии по степи (НГ Простонародье (die gmain Leuet)), носит одежду, сшитую из овечьих (НГ или иных) шкур, и меняет ее только тогда, когда от долгого употребления она станет совершенно потертой и рваной. Они [не остаются долго на одном и том же месте и] считают большим несчастьем длительное пребывание в одном месте. Поэтому иногда, рассердившись на детей [и призывая на них тяжкое несчастье], они обычно (НГ якобы) говорят им: “Чтоб тебе как христианину все время сидеть на месте и наслаждаться собственным зловонием!” (НГ жрать собственное дерьмо.) Поэтому, стравив пастбища в одном месте, они со стадами, женами и детьми, которых везут с собой на повозках, переселяются в другое ⁶⁰⁵. Впрочем, живущие в городках и городах следуют другому образу жизни (НГ есть и другие, живущие в городах и деревнях; это старики либо купцы, которые не ездят вместе с воинами.). Если они начинают какую-нибудь тяжелую войну (НГ какой-нибудь набег), то (НГ более знатные) помещают жен, детей [и стариков] в более безопасные места. Правосудия у них нет никакого ⁶⁰⁶, ибо если кому понадобится какая-либо вещь, то он может безнаказанно украсть ее у другого. Если же кто-нибудь станет жаловаться пред судьей (НГ начальником) на насилие и нанесенную (ему) обиду, то виновный не отпирается, а говорит, что не мог обойтись без этой вещи. Тогда судья обычно произносит такой приговор: “Если и ты в свою очередь будешь нуждаться в какой-либо вещи, то кради у других”. Некоторые уверяют, будто татары не воруют. Воруют они или нет, об этом пусть судят другие, но, во всяком случае, это люди весьма хищные и, конечно, очень бедные, так как всегда зарятся на чужое, угоняют чужой скот (НГ а ближайшие (к нам) татары), грабят и уводят (в плен) людей, которых или продают туркам [и любому другому], или возвращают за выкуп, оставляя у себя только девушек ⁶⁰⁷. Они редко осаждают крепости и города [а сжигают селения и деревни] и бывают так довольны причиненным ими разорением, будто, по их мнению, чем больше они опустошат земель, тем обширнее делается их царство. [И хотя они совершенно не выносят спокойной жизни, однако] не убивают друг друга, разве что их цари поссорятся между [170] собой. Если [во время ссоры] кого-нибудь убьют и виновники преступления будут пойманы, то их отпускают, отняв у них только лошадей, оружие и одежду, [и человекоубийца, получив плохую лошадь и лук] отпускается судьей со следующими словами: “Ступай и займись своим делом”. Золота и серебра они, кроме купцов, почти не употребляют, а практикуют только обмен вещами. Поэтому если [их соседи] выручат сколько-нибудь денег [от продажи] ⁶⁰⁸, то платье и другое необходимое для жизни покупают на них в Московии (НГ или еще где-либо). Границ между собой — я говорю о степных татарах — у них нет никаких. Однажды московиты взяли в плен одного жирного татарина, и на вопрос московита: “Откуда у тебя, собака, столько жиру, если тебе есть нечего?” — татарин ответил: “Почему мне нечего есть, если я владею такой огромной землей от востока до запада? Неужели я не смогу достаточно накормиться от нее? Я думаю, что не хватать еды должно как раз у тебя, владеющего такой ничтожной частью света, да и за ту ты ежедневно воюешь”.

(НГ Орда или) Царство (-, Reich) Казанское, город и крепость того же имени расположены на Волге, на дальнем (НГ северном) берегу реки, почти в семидесяти немецких милях ниже Нижнего Новгорода; с востока и юга по Волге (НГ вниз по Волге) это царство ограничено пустынными степями; с северо-востока с ними граничат татары, зовущиеся шейбанскими (Schibanski) и кайсацкими (Kosatzki) ⁶⁰⁹. Царь этой земли может выставить войско в тридцать тысяч человек, преимущественно пехотинцев, среди которых черемисы и чуваши (Czubashi, Zuwaschi) — весьма искусные стрелки. Чуваши отличаются также и знанием судоходства. Город Казань отстоит от государевой крепости Вятки на шестьдесят немецких миль. Слово “казань” по-татарски значит “кипящий [медный] котел” ⁶¹⁰. Эти татары — культурнее других, так как они и возделывают поля, и живут в домах, и занимаются разнообразной торговлей (НГ и редко воюют.). [Государь Московии] Василий довел их до того, что они подчинились ему и стали принимать царей по его усмотрению; сделать это было тем легче, что сообщение по рекам, впадающим из Московии в Волгу, удобно и они не могут обойтись без (НГ оба государя получают большой доход от) взаимной торговли. В свое время в Казани правил царь Халилек (Chelealeck). Но он умер бездетным, а на вдове его Hyp-Султан (Nursultan) ⁶¹¹ женился некий Абраэмин (Аbrahemin) ⁶¹² [завладев тем самым и царством]. От Hyp-Султан у Абраэмина было двое сыновей: Мухаммед-Амин и Абдул-Латиф (Abdelatiw) ⁶¹³, а от первой жены [по имени Батмасса-Султан (Batmassa soltan)] ⁶¹⁴ — сын Ильгам (Alegam) ⁶¹⁵. Будучи старшим, он наследовал царство по смерти отца. Но так как он не во всем был послушен приказам московита, то (НГ Он во всем был послушен московиту.) советники последнего, приставленные к царю, чтобы следить за его намерениями (НГ которые постоянно там пребывают), однажды (НГ ночью) на пиру напоили его и, усадив в сани с тем, чтобы-де отвезти его домой, той же ночью отправили его в Москву. Задержав его на некоторое время (НГ под стражей), государь отослал его потом в Вологду, где Ильгам и провел остаток жизни. Мать (НГ Мачеха) же его и братья Абдул-Латиф и Мухаммед-Амин были [171] удалены на Белоозеро ⁶¹⁶. Один из братьев Ильгама [Худайкул (Codaiculu)] крестился, приняв имя Петра; за него [нынешний государь] Василий выдал [затем] свою сестру. Другой брат Ильгама, Мениктаир (Meniktair) ⁶¹⁷, до конца жизни сохранял свою веру; у него было множество детей, но все они [вместе с матерью] крестились после смерти отца и скончались (НГ христианами (немецкий текст в данном месте — den Tauff angenumen und darin gestorben — двусмыслен и наряду с указанным допускает и такое понимание: скончались во время крещения)), за исключением одного Феодора (Theodor), который в нашу бытность в Москве был еще жив (НГ Только Дитрих, которого на своем языке они называют Феодором, не крестился; я его еще застал там.) ⁶¹⁸. На место увезенного в Москву Ильгама был поставлен Абдул-Латиф, которого государь сместил с престола по той же причине, что и Ильгама, заменив его Мухаммед-Амином, отпущенным с Белоозера (НГ Мухаммед-Амин). Он правил царством до 1518 года. Hyp-Султан, бывшая, как уже сказано, супруга царей Халилека и Абраэмина, после смерти Ильгама вышла замуж за перекопского (Praecopiensis, zu Precop) царя Менгли-Гирея (Mendligerus, Mendligerei). У нее не было детей от Менгли-Гирея и, тоскуя по своим сыновьям от первого брака, она приехала в Москву к Абдул-Латифу. Отсюда она в 1504 году отправилась к другому сыну — Мухаммед-Амину, царствовавшему в Казани. Казанцы отложились от московита ⁶¹⁹. Следствием этого были многие войны, ведшиеся с обеих сторон государями, в них участвовавшими, долго и о переменным успехом. Так как война эта продолжается и до сих пор, то уместно рассказать о ней поподробнее (НГ а потом к другому сыну Мухаммед-Амину. Казанцы и до той поры не соблюдали верности московиту, а в 1504 году отложились. Это породило множество великих войн, в которых участвовало много (государей), как я скажу о том ниже.). Узнав об отпадении [172] казанцев, московский государь Василий [возмутившись и горя жаждой мести] двинул против них (НГ по рекам) огромное войско с (НГ большими) пушками. Казанцы, которым предстояло биться с московитами за свою жизнь и свободу, проведав об устрашающих приготовлениях великого князя, решили перехитрить врага, поскольку знали, что не смогут состязаться с ним в правильной битве. Они разбили лагерь (НГ со множеством шатров и палаток.) на виду у врага, тогда как лучшая часть войска была скрыта в месте, удобном для засады. Затем, будто пораженные страхом, они вдруг бросились вон из лагеря и пустились в бегство. Московиты, которые находились не столь далеко, увидели бегство татар и, позабыв о строе, стремительно ринулись на лагерь неприятеля. Пока они, полагая себя в безопасности, были заняты грабежом лагеря (НГ Зная приблизительно, когда враг собирался на них напасть, они в урочное время тайком покинули лагерь и укрылись в засаде. Не видя никого в лагере, московиты решили, что татары в страхе бежали, и в беспорядке и без всякой опаски напали на лагерь, принявшись грабить шатры. Тем временем), татары вместе с лучниками-черемисами выступили из засады и устроили такое побоище, что московиты вынуждены были бежать, бросив орудия (tormenta) и пушки. Вместе с прочими бежали, оставив орудия, и два пушкаря. Когда они вернулись в Москву, государь принял их милостиво. Одного из них, Варфоломея, по происхождению итальянца, принявшего, однако, позже русскую веру [и уже тогда бывшего в большой силе и чести у государя], он щедро наградил (НГ С ним мне довелось беседовать) ⁶²⁰. Третий пушкарь (bombardarius) после этого поражения вернулся с порученным ему орудием в надежде заслужить у государя великую и вечную милость за свое рвение по сбережению орудия. Но государь встретил его упреками: “Подвергнув себя и меня такой опасности, ты, вероятно, собирался [или бежать или] сдаться врагам вместе с пушкой; к чему это нелепое старание сохранить орудие? Не орудия важны для меня, а люди, которые умеют лить их и обращаться с ними” (НГ итак, он не получил ни милости, ни похвалы (Ergoetzligkhait).). После смерти царя Мухаммед-Амина [при котором отложились казанцы] на вдове его женился Ших-Али (Scheale) ⁶²¹ и с помощью государя московского [и брата жены] ⁶²² завладел царством, но правил всего четыре года. Глубокая ненависть, которую испытывали к нему подданные, усугублялась его безобразным хилым телосложением: у него было огромное брюхо, редкая бородка и женоподобное лицо (НГ на уши свисали две длинные черные пряди) — свидетельство того, что он совершенно не способен воевать. Кроме того, не заботясь о расположении к себе подданных, он был более, чем нужно, предан московскому государю и доверял иноземцам больше, чем своим. Это заставило казанцев вручить царство одному из царей Тавриды (НГ на Перекопе) — Сагиб-Гирею (Sapgirei) ⁶²³, [173] сыну Менгли-Гирея. При его приближении Ших-Али велели оставить престол, и он, видя, что его силы недостаточны, а подданные ему враждебны, счел за лучшее покориться судьбе и (НГ Ших-Али) с женами, наложницами [и всем добром] вернулся в Москву [откуда и прибыл]. Это произошло в 1521 году. После бегства Ших-Али царь Тавриды (НГ на Перекопе) Мухаммед-Гирей ⁶²⁴ с большим войском привел в Казань брата Сагиб-Гирея. [Заручившись расположением казанцев к брату] он на обратном пути в Тавриду перешел Танаис и устремился к Москве. Тем временем Василий [будучи вполне уверен в своей безопасности] не ждал ничего подобного; услышав о приближении татар, он наскоро собрал войско, поручил его водительству (dux) (НГ князя (Khnes)) Димитрия Бельского, и послал его к реке Оке, чтобы не дать татарам переправиться (НГ Князь был молод, пренебрегал стариками, которых это оскорбляло: они в стольких войнах были начальниками, теперь же оказались не у дел. Как обычно бывает при подобных раздорах, обе партии вели себя не лучшим образом.). Мухаммед-Гирей [располагавший превосходящими силами] быстро переправился через Оку и [жестоко грабя окрестности] разбил лагерь [в поле] у неких прудов в тринадцати верстах от самой Москвы. Сделав оттуда вылазку, он грабил и жег все на своем пути. Приблизительно в это же время из Казани выступил с войском и (НГ его брат) Сагиб-Гирей, опустошивший Владимир и Нижний Новгород. Затем оба брата [-царя], подойдя к городу Коломне, объединили свои силы. Василий, понимая, что он не в состоянии отразить столь многочисленного врага, оставил в крепости с гарнизоном своего зятя (sororius, Schwager) Петра, происходившего из татарских царей (НГ того самого, который крестился) ⁶²⁵, и некоторых других вельмож (НГ советников) и бежал из Москвы; [он был до того напуган, что] в отчаянии некоторое время прятался [как говорят] под стогом сена. 29 (НГ 20) июля татары [двинулись дальше, сжигая все вокруг, и] навели такой ужас на московитов, что [даже в городе и крепости те не чувствовали себя в достаточной безопасности. Во время этой паники] женщины, дети [и все, кто не мог сражаться] сбегались в крепость [с телегами, повозками и всем скарбом, и в воротах] возникла такая давка, что [чрезмерно суетясь] они мешали друг другу и топтали друг друга. От множества народу в крепости стояло такое зловоние, что, пробудь враг под городом три или четыре дня, осажденные погибли бы от заразы, поскольку в такой тесноте каждый должен был отдавать дань природе там же, где стоял. В то время в Москве находились литовские послы ⁶²⁶ [оседлав коней, они пустились в бегство]. Не видя вокруг ничего, кроме дыма пожарищ, [и полагая, что окружены татарами] они [выказали такую резвость, что] в один день добрались до Твери, находящейся (НГ за Волгой) в 36 немецких милях от Москвы (НГ и только там они были в безопасности.). Весьма достохвально проявили себя тогда немецкие пушкари, особенно Николай, родившийся на Рейне недалеко от немецкого имперского города Шпайера. Начальник ⁶²⁷ и прочие советники, пребывавшие в совершенной почти растерянности от чрезвычайного страха, наговорив много ласковых слов, поручили ему защищать город. Они просили подвезти к воротам крепости пушки побольше, служащие для разрушения стен, и отбивать оттуда татар. Пушки же эти были столь огромны, что перевезти их туда едва ли возможно было и в три дня, да и бывшего наготове пороху не хватило бы и на один выстрел из крупной пушки: таков неизменный обычай московитов — держать все под спудом и ничего не приготовлять заранее, но если приступит нужда, тогда только делают все впопыхах. Поэтому Николай решил побыстрее на людских плечах стащить к [174] центру крепости пушки, попрятанные вдали от нее. За этим занятием горожан застала внезапная весть о приближении татар; это привело их в такой ужас, что, побросав пушки на улицах, они позабыли даже о защите стен. И если бы тогда сотня вражеских всадников напала на город, она смогла бы без всякого сопротивления сжечь его до основания (НГ Одного немецкого пушкаря Никласа пригласил к себе казначей (Schatzmaister) ⁶²⁷ и весьма ласково просил его подкатить к воротам огромную старую железяку (Eisner Stuckh), много лет простоявшую на одном месте без дела. Пушкарь рассмеялся, а оскорбленный казначей спросил, не над ним ли тот смеется. “Если даже я и подкачу дня за три это орудие к воротам, — ответил пушкарь, — то им все равно невозможно будет воспользоваться, потому что оно разнесет ворота”. “Что же делать?” — спросил казначей. — “Я думал, что чем больше, тем лучше”. Тогда только принялись искать маленькие пушки (спрятанные) вдалеке от крепости, и крестьяне носили фальконеты (Fakkhanetlen) прямо на спине без всяких приспособлений (on alle gefaess). Вдруг раздались крики: “Татары, татары!” Все тут же побросали пушки и побежали в крепость, так что орудия длинной вереницей лежали вдоль улицы. Всего несколько всадников легко могли бы сжечь город. Пороху было не более центнера (em Centh), и первым делом надо было натолочь пороху. Пушек, по приказу князя, отлито было множество, но не было при этом ничего, что является принадлежностью цейхгаузов. Все лежало взаперти, и если возникала в чем-либо нужда, приходилось готовить все в спешке.). В таком смятении наместник и другие защитники города (НГ Советники) сочли за лучшее умилостивить царя Мухаммед-Гирея (НГ Менгли-Гирея), послав ему обильные дары, в особенности же мед, чтобы побудить его снять осаду (НГ чтобы он не двинулся дальше и не причинил еще большего ущерба). Приняв дары, Мухаммед-Гирей (НГ он) обещал снять осаду и покинуть страну, если Василий грамотой обяжется быть вечным данником царя, какими были его отец и предки. Получив составленную согласно его желанию грамоту, Мухаммед-Гирей (НГ Менгли-Гирей) отвел войско к Рязани, где московитам было позволено выкупать и обменивать пленных; прочую же добычу он выставил на продажу. В татарском лагере находился тогда Евстахий [по прозвищу] Дашкович (Taskowitz) ⁶²⁸, подданный польского короля, пришедший к Мухаммед-Гирею (НГ татарам) с вспомогательным войском (НГ несколькими сотнями всадников), так как между польским королем и московским князем не было тогда никакого (НГ ни мира, ни) перемирия. Он все время выставлял на продажу кое-что из добычи под стенами крепости, намереваясь [при удобном случае] ворваться в ворота [вслед за русскими покупщиками и, выбив оттуда стражу, захватить крепость]. Царь хотел помочь его предприятию, также пустив в ход хитрость. Он послал одного из своих (людей) [человека верного] к начальнику крепости, которому приказывал, как рабу своего данника, доставить ему все, что он требовал (НГ провиант и все прочее необходимое), а также явиться к царю лично. Начальником же был Иван Хабар (Kowar) ⁶²⁹, человек, искушенный в военном деле и такого рода уловках [так что его никоим образом нельзя было выманить из крепости]; он попросту ответил, что ничего не знает о том, что его государь — данник и раб татар, если же его известят об этом, то уж он знает, как тогда поступить. Ему тотчас же предъявили грамоту его государя, подтверждавшую обязательства последнего перед царем. Меж тем как начальник пребывал в тревоге из-за этой грамоты (НГ над которой многие из них плакали), Евстахий [делал свое дело и] каждый раз располагался все ближе к крепости. Чтобы лучше скрыть свой умысел, татары за определенный денежный выкуп освободили знатного человека (homo primarius) князя (knes) Федора Лопату (Lopata) ⁶³⁰ и весьма многих других русских, захваченных при набеге на Москву; более того, пленников стерегли столь небрежно, как бы специально давая им возможность бежать, что большинство из них действительно убежало в крепость (НГ Князя Феодора Лопату, знатного человека, попавшего среди прочих во время этого наезда в плен и бежавшего, а также многих других из хитрости отпущенных татарами и бежавших в крепость, татары требовали вернуть.). Тогда татары огромной толпой подошли к крепости и стали требовать вернуть беглецов. Хотя перепуганные русские вернули их, однако татары не только не отступали от крепости, но за счет множества новоприбывших их число даже возросло. Грозившая опасность повергла русских в великий страх и (НГ хотели было выдать их и пребывали) в совершенном отчаянии [они не находили удовлетворительного выхода]. Тогда пушкарь Иоанн [175] Иордан (Jordan) [по происхождению] немец, уроженец долины (НГ Халя (Haal) в долине) Инна (Oenus, Inn), быстрее московитов оценив опасность, выстрелил на свой страх и риск по татарам и литовцам из выстроенных в ряд орудий (НГ на родине бывший оружейником (Kuglschmid), обнаружил их замысел, когда они уже вплотную приблизились (к стенам), так что из большого орудия им нельзя было причинить уже никакого вреда. Он доложил об этом начальству и хотел стрелять, но те не согласились на это из страха. Он все-таки выстрелил один раз в толпу неподалеку от царя), чем привел их в такой ужас, что они разбежались прочь от крепости. Через Евстахия [зачинщика этой затеи] царь потребовал от начальника (крепости) объяснений; тот отвечал, что в нанесенной царю обиде повинен пушкарь, стрелявший без его ведома и приказа, возложив таким образом на пушкаря всю ответственность (НГ против его приказа.). Царь немедленно потребовал выдать его, и большинство, как это чаще всего и бывает в отчаянном положении, решило подчиниться [чтобы тем самым отвести от себя ярость врага]. Воспротивился этому только начальник Иван Хабар [и лишь благодаря его покровительству немец был тогда спасен]. Царь же, либо не вынося промедления, либо потому что его воины были обременены добычей, [под давлением собственных обстоятельств] вдруг снялся с лагеря и ушел в Тавриду, забыв даже в крепости грамоту московского государя с обязательством быть ему вечным данником. Взятый им в Московии полон был столь велик, что может показаться невероятным: говорят, что пленников было более восьмисот тысяч. Частью они были проданы туркам в Каффе, частью перебиты, так как старики и немощные [за которых невозможно выручить больших денег] отдаются татарами молодежи, как зайцы щенкам, для первых военных опытов; их либо побивают камнями, либо сбрасывают в море (НГ или с высоты), либо убивают каким-либо иным способом. Проданные же (НГ либо оставленные) пребывают рабами полных шесть лет, после чего они хотя и становятся свободными, но не имеют права покидать страну (НГ и должны служить или иным каким способом добывать себе пропитание.). Казанский царь Сагиб-Гирей всех захваченных им в Московии пленников продал татарам на рынке в Астрахани, расположенной (НГ еще одном царстве) близ устья Волги. Когда татарские цари покинули таким образом Московию, государь Василий снова вернулся в Москву. При въезде его в самых воротах крепости, куда для встречи государя стеклось огромное множество народу, стоял немец Николай [благодаря сообразительности и усердию которого, как я сказал, и была спасена крепость]. Увидев его, Василий громким голосом сказал: “Твоя верность мне и старание, которое ты выказал, охраняя крепость, известны нам и мы изрядно отблагодарим тебя за эту услугу”. Когда (НГ затем из Рязани) прибыл другой немец, Иоанн, прогнавший татар от рязанской крепости, Василий объявил ему: “Здоров ли ты? Бог даровал нам жизнь, а ты сохранил ее. Велика будет наша милость тебе”. Оба они надеялись, что государь щедро одарит их, но ничего не получили, хотя часто надоедали государю напоминаниями о его обещаниях. Оскорбленные такой неблагодарностью государя, они потребовали отпуска (dimissio), чтобы посетить родину, откуда они давно уехали, и своих родных (НГ отпустить их к их друзьям.). Этим они добились, что каждому к их прежнему (НГ ежегодному) жалованью прибавлено было [по приказу государя] по десяти флоринов. Между тем [при дворе государя] возник спор, кто был виновником бегства русских при Оке: [176] старейшие (seniores) возлагали вину на командовавшего войском князя (knes) Димитрия Бельского, молодого человека, пренебрегшего их советами [говоря, что татары перешли реку по его беспечности], а он, отводя от себя обвинение, утверждал, что прежде всех начал бегство (НГ князь (Knes)) Андрей, [младший] брат государя, а прочие последовали за ним. Василий, не желая показаться слишком строгим к брату [который явно был виновником бегства], лишил должности и княжества одного из начальников, бежавшего вместе с братом (НГ князя (Knes) Ивана Воротынского), и заключил его в оковы. Затем в начале лета Василий, желая отомстить за нанесенное татарами поражение [и смыть позор, испытанный им, когда он во время бегства прятался в сене], собрал огромное войско, снабдил его большим количеством пушек [и орудий], которых русские никогда ранее не употребляли в войнах, двинулся из Москвы и расположился со всем войском на реке Оке близ города Коломны. ⁶³¹ Отсюда он отправил [в Тавриду] к Мухаммед-Гирею (НГ Менгли-Гирею) гонцов (caduceatores), вызывая его на битву, потому что в прошлом году он (Василий) подвергся нападению без объявления войны, из засады, по обычаю [воров и] разбойников. Царь ответил на это, что для нападения на Московию ему известно достаточно дорог и что войны решаются оружием столько же, сколько и обстоятельствами, поэтому он привык вести их по своему усмотрению, а не по чужому (НГ удобное время; он не намерен устраивать походов по чужому желанию.). Рассерженный этим ответом Василий [горя жаждой мести] снялся с лагеря и в 1523 году двинулся в Новгород, а именно в Нижний, чтобы оттуда разорить и занять Казанское царство. Отсюда он направился к реке Суре [что в казанских пределах], построил там (НГ на границе) крепость, которую назвал своим именем (НГ Василевгородом) ⁶³², но [в тот раз не двинулся далее, а] отвел назад свое войско. На следующий же год он послал одного из своих [главных] советников — Михаила Георгиевича (НГ Григорьевича) ⁶³³ с еще большими, чем прежде, полчищами для покорения царства Казанского. Казанский царь Сагиб-Гирей, устрашенный столь ужасными приготовлениями, призвал к себе племянника со стороны брата, царя Тавриды ⁶³⁴, юношу тринадцати лет (НГ одного из младших сыновей брата), чтобы тот [временно] стал во главе царства, а сам бежал к турецкому [императору] молить его о помощи и поддержке. [Повинуясь призыву дяди] юноша пустился в путь. Когда он прибыл к Гостиновозеру (Gostinowosero), т. е. острову, который называется Купеческим ⁶³⁵ и расположен среди рукавов Волги (НГ острову или отмели (Weerd) посреди Волги) недалеко от казанской крепости, его встретили князья (principes) этого царства (НГ жители) с пышностью и почетом, ибо в этой свите был и сеид (Seyd), верховный жрец татар ⁶³⁶. Он пользуется у них такой властью и почетом, что при его приближении даже цари выходят ему навстречу, стоя предлагают ему руку — а он сидит на лошади — и, склонив голову, прикасаются (к его руке); это позволено только царям, герцоги же (НГ и начальники) касаются не руки его, а колен, знатные люди — ступней, а простой народ (plebeii, der gmain Man) — только его платья или лошади. Этот сеид тайно симпатизировал Василию и держал его сторону, поэтому он старался захватить юношу и отправить его [связанным] в Москву, но был в этом уличен, схвачен и всенародно зарезан ножом. Меж тем предводитель (dux, Veldhaubtman) войска Михаил собрал [в Нижнем Новгороде] суда для доставки орудий и провианта; число этих судов [177] было так велико, что река, пусть и широкая, повсюду казалась покрытой множеством кораблей. Он спешил с войском к Казани и, добравшись до [острова купцов] Гостиновозера и расположившись лагерем 7 июля, медлил там двадцать дней, поджидая конницу (НГ свои русские полки (Volckh).). Между тем несколько московитских шпионов подожгли казанскую крепость, построенную из дерева, и она совершенно сгорела на глазах русского войска. По страху и малодушию воевода пренебрег таким случаем захватить крепость и не только не повел воинов на штурм крепостного холма, но даже не воспрепятствовал татарам снова строить ее. Вместо этого 28 числа того же месяца он переправился через Волгу на тот берег, где была крепость, и расположился [с войском] при реке Казанке (Cazanca), двадцать дней выжидая случая, чтобы начать дело. Пока он там медлил, невдалеке от него разбил лагерь и казанский царек (regulus) (НГ юноша) и, высылая черемисских [пехотинцев], постоянно, хотя и безуспешно, тревожил русских. (НГ Изгнанный) Царь Ших-Али, также прибывший на(НГ нескольких) судах [на эту войну], письмом увещевал его отступиться от своего наследственного царства, на что тот отвечал кратко: “Если ты добиваешься моего царства, давай решим (дело) оружием: пусть владеет им тот, кому оно будет даровано судьбой”. В то время как русские предавались напрасному промедлению, они истратили продовольствие, которое привезли с собой, и начали страдать от голода, ибо подвезти ничего было нельзя, потому что черемисы опустошили все окрестности и следили за движением врага так тщательно, что государь не мог ничего узнать о нужде, от которой страдало его войско [да и они сами не могли подать ему никакой вести]. Вследствие этого Василий назначил двоих: одного, князя (knes) Иоанна Палецкого (Paliczki) ⁶³⁷, грузить в (НГ Нижнем) Новгороде суда продовольствием, плыть оттуда вниз по реке к войску и, оставив там продовольствие и узнав истинное положение дел, поскорее вернуться к нему; другого с той же целью он послал с пятьюстами всадниками сухим путем, но и он (начальник), и его (войско) были перебиты черемисами [на которых они наткнулись], и только девятерым удалось в суматохе спастись бегством. Тяжело раненный начальник умер в руках врагов на третий день. Когда молва об этом поражении дошла до войска, то в лагере настало сильное замешательство, усугубившееся вдруг пронесшимся пустым слухом о полном истреблении всей конницы, так что никто не помышлял ни о чем, кроме бегства. Хотя в этом все были согласны, но все еще не знали, возвращаться ли им вверх по реке, что было всего труднее, или спуститься вниз, пока не доберутся до других рек, из которых потом можно будет вернуться посуху длинным кружным путем (НГ не подвергаясь опасности со стороны врага.). В то время как они предавались таким размышлениям, будучи сверх всякой меры мучимы голодом, вдруг явились те девять человек, которые, как я сказал, спаслись после поражения пятисот, и сообщили, что должен прибыть Иоанн Палецкий с припасами. [Хотя он и торопился, но] по несчастному стечению обстоятельств потерял большую часть своих судов и явился в лагерь лишь с немногими. Именно когда он, утомившись от продолжительных трудов, однажды ночью высадился для отдыха на берег (НГ отдыхал в корабле у берега) Волги, немедленно прибежали черемисы и, громко крича, стали выпытывать, кто это проплывает. Слуги Палецкого, думая, что это рабы плывших на судах (nautae) (НГ корабельщики), осыпали их бранью и пригрозили высечь их плетьми на следующий день, если те несносными воплями будут тревожить сон и покой их господина. [178] Черемисы ответили на это: “Завтра у нас с вами будет другой разговор, ибо мы всех вас отведем связанными в Казань”. И вот рано утром, когда солнце еще не взошло и весь берег был окутан густейшим туманом, черемисы внезапно напали на корабли и навели на русских такой ужас, что начальник флота Палецкий, оставив в руках врагов девяносто крупных судов, на каждом из которых было по тридцати человек, отчалил от берега на своем корабле, поплыл по середине Волги и под покровом тумана почти нагишом добрался до войска. Вернувшись затем оттуда в сопровождении многих судов, он испытал ту же участь я вторично попал в засаду черемисов. Потеряв шедшие с ним корабли, он едва ушел целым сам с немногими людьми. Пока таким образом голод и враг терзали русских, посланная Василием конница, переправившись через реку Свиягу (Wiega), которая впадает в Волгу с юга и отстоит на восемь миль от (НГ ниже) Казани, направилась к войску, но дважды была встречена татарами [и черемисами]. После столкновения, в котором обе стороны понесли большие потери, татары отступили, и конница соединилась с остальным войском. [После того как конница таким образом усилила войско] 15 августа началась осада казанской крепости. Узнав об этом, царек (НГ юноша) тоже расположился станом с другой стороны города, на виду у врагов, и, часто высылая конницу, велел ей разъезжать вокруг вражеского лагеря и тревожить их, что приводило к постоянным схваткам. Участники этой войны, люди, достойные доверия, рассказывали нам, что однажды шестеро татар выехали на поле к войску московита, и царь Ших-Али хотел напасть на них со ста пятьюдесятью татарскими всадниками, но начальник войска запретил ему это, выставил перед ним две тысячи всадников [лишив Ших-Али удобного случая отличиться]. Они хотели окружить татар [как бы кольцом], чтобы те не спаслись бегством, но татары [расстроили этот план (прибегнув) к такой хитрости], когда московиты наседали на них, они мало-помалу отступали и, отъехав немного дальше, останавливались. Так как московиты делали то же самое, то татары заметили их робость и, взявшись за луки, принялись пускать в них стрелы; когда те обратились в бегство, они преследовали их и ранили очень многих. Когда же московиты снова обратились против них, они стали понемногу отступать, снова останавливались, разыгрывая перед врагом притворное бегство. В это время две татарские лошади были убиты пушечным выстрелом, но всадников не задело, и остальные четверо вернули их к своим целыми и невредимыми на глазах двух тысяч московитов.

Дата добавления: 2015-06-30