Имеются человеческие жертвы 26 страница

— Жизнь! — вдруг с холодной высокомерной ус­мешкой произнес Нелюбин. — Тут, кажется, кто-то говорит о жизни? Да разве вы можете понимать, что такое жизнь? И что вообще вы знаете? Так что кончим на этом! Никаких показаний вы от меня не

услышите. Прикажите увести меня. И хватит устра­ивать этот детский сад!

Турецкий вызвал конвой, и Нелюбина увели.

Старый учитель и наставник, конечно, был прав. Турецкий чувствовал, что в эту «первую ночь» по­терпел фиаско...

Нелюбина не трогали два дня, и вовсе не потому, что он так хотел, а просто не до него было. Требо­валось допросить множество людей, задержанных в связи с последними оперативными мероприятиями.

Информации обрушилось столько, что следст­венно-оперативная группа Турецкого еле поспевала допрашивать людей. Всего было арестовано семнад­цать человек: сам Нелюбин, шестеро боевиков-уго­ловников у телецентра, девять членов подпольной организации «Долг», включая Дениса Грязнова, у штаб-квартиры «Гражданского действия», а также подполковник милиции Михеев, замначальника Регионального управления по борьбе с организован­ной преступностью.

«Братва», дерзкая и наглая с простыми людьми, здесь хорохориться уже не смела. Все, как один, кто раньше, кто чуть позже, дружно поджали хвосты и пораскрывали рты, или, говоря их языком, запели.

Несколько менее разговорчивыми оказались члены «Долга», но когда в коридоре СИЗО двое из них как бы случайно столкнулись с Нелюбиным, шагавшим под усиленным конвоем из двух автомат­чиков, заговорили и они, и все дали чрезвычайно интересные и важные показания, полностью рас­крывшие задачи, планы и цели этой организации. Правда, все они ссылались на человека, сбившего их с толку и заманившего в свои сети, на Романа Тучкина, который пока что допрошен быть никак не мог, так как находился в реанимации Зареченской больницы в коматозном состоянии из-за пере­дозировки наркотиков.

Что касается Михеева, то и он был полностью изобличен и, выйдя из шока после внезапного арес­та и ознакомившись с имеющимися против него показаниями, также был вынужден пойти на со­трудничество со следствием.

Непосредственным же основанием для его арес­та послужила организация им так и не удавшейся попытки убийства содержавшегося под стражей Иссы Арсланова.

Группой захвата, напрямую подчинявшейся Михееву, был задержан некто Ландырев, которому Ми­хеев обещал освобождение или побег, если он, ока­завшись в одной камере с Арслановым, ночью убьет его ножом, который должен был передать ему под­полковник Михеев. Именно в момент передачи ножа в одном из следственных кабинетов для до­просов СИЗО, где второе лицо области, занятое борьбой с оргпреступностью, захотело побеседовать с задержанным Ландыревым с глазу на глаз, он был взят с поличным и немедленно разоружен, причем весь эпизод от начала до конца был записан на видеопленку скрытой телекамерой.

Откуда было знать Михееву, что намеренно включенный в оперативную схему уголовник Ландырев, карточный шулер — «катала», много лет со­стоял тайным агентом-информатором Степногорского областного угрозыска, ценнейшим источни­ком Коренева, носившим оперативную кличку Птенчик?

Как и все остальные, Михеев отлично понимал, что положение его совершенно безнадежное и толь­ко подробнейшие чистосердечные признания могут дать ему хоть какой-то шанс на смягчение его уча­сти.

Допрос Нелюбина должен был стать кульмина­ционным моментом в этом эпизоде дела, и все это понимали, а потому к допросу надо было подгото­виться особенно тщательно. После очередного сове­щания в составе, уже ставшем обычным — област­ной прокурор Золотов, Коренев, Грязнов и Турец­кий со своими помощниками, — пришли к выводу,

что сначала следует провести несколько очных ста­вок свидетелей с Нелюбиным.

Но вот с кого начать и с кем первым свести Нелюбина — это был чрезвычайно важный вопрос, и здесь никак нельзя было ошибиться. Поэтому ре­шено было предъявить Наталье Саниной для опо­знания Нелюбина в числе ряда лиц.

Наташа Санина сидела за столом рядом с Турец­ким и Даниловым, когда в большой кабинет ввели четверых высоких мужчин спортивного сложения в похожих серых куртках.

— Гражданка Санина! — сказал Турецкий. — Вам предъявляются четверо мужчин для опознания. Посмотрите внимательно и скажите, при каких об­стоятельствах и когда приходилось вам встречаться с одним из присутствующих лиц?

Санина без колебаний указала на Нелюбина и объяснила, что видела этого человека на площади в момент массовых беспорядков, когда он внезапно появился рядом и вытащил ее из разбушевавшейся толпы.

— Вот он, этот человек, — показала она рукой, — стоящий вторым слева.

— Вы опознаете его категорически?

— Да, категорически. Трудно забыть человека, который спас тебя. Когда девятнадцатого апреля во время событий на площади началась давка, меня окружила толпа пьяных подонков, но рядом оказал­ся этот человек. Он заслонил и оттащил меня от них и помог выбраться из толпы. Правда, потом я узна­ла, что все это было подстроено нарочно, чтоб ока­зать на меня в дальнейшем психологическое воздей­ствие. Даже обидно. Я приняла это тогда за рыцар­ский поступок настоящего мужчины. И была благо­дарна ему.

— Вы больше никогда не видели его?

— Нет, видела.

— Когда и при каких обстоятельствах?

— Возможно, я никогда бы не вспомнила, но волнения того дня как будто активизировали па­мять. Впервые я увидела его на Центральном клад­бище в конце декабря девяносто третьего года. Но это вряд ли имеет значение.

— Теперь все имеет значение, — сказал Дани­лов. — И больше никогда не встречали?

— Нет, я видела его еще раз, примерно минут через десять — пятнадцать после того, как он выво­лок меня с площади и привел на улицу Юности.

— А при каких обстоятельствах вы увидели его вновь и почему это вам запомнилось? — спросил Турецкий, пристально вглядываясь во внешне не­возмутимое лицо Нелюбина, которому в этот мо­мент, кажется, на долю секунды все же изменила выдержка.

— В такие минуты, наверное, как-то особенно четко работает память, — сказала Наташа. — Поэ­тому я помню все, как будто просматриваю какой- то фильм. Я медленно шла от площади, где остался Русаков, когда вслед за разбегавшимися людьми меня обогнали двое очень похожих невысоких пар­ней кавказской наружности. Я видела, как они вбе­жали в арку большого дома...

— Вы могли бы точно указать этот дом и эту арку?

— Безусловно, — твердо сказала она.

— Видели ли вы то, что происходило в глубине двора за этой аркой?

— Нет, я оставалась на улице и видеть ничего там не могла. Я видела только, как вслед за кавказ­цами в ту же арку быстрым шагом вошли трое в каких-то похожих куртках, такого, знаете, грязно-болотного цвета. Они вышли оттуда почти сразу же и снова оказались на улице впереди меня и подо­шли вот к этому человеку, как я поняла, ожидавше­му их. Я даже решила, что они ошиблись двором.

— Слышали ли вы что-нибудь?

— Нет, ничего.

— Как долго они пробыли там?

— Полагаю, меньше минуты.

— Пытались ли они потом войти в другие дворы?

— Нет.

— А что было дальше? — спросил Турецкий.

— Они перебросились несколькими словами вот с этим человеком, но я не могла их слышать — они были метрах в сорока — пятидесяти от меня. Но я поняла, что все они вместе, и притом все четверо были озабочены и серьезны. Потом они прошли еще несколько десятков метров, и я потеряла их из виду.

— Свидетель Санина, — сказал Турецкий, — могли бы вы узнать тех троих людей, которые вошли во двор вслед за двумя кавказцами?

— Не знаю, — сказала она. — Как и кавказцы, те трое были чем-то похожи друг на друга, с той лишь разницей, что восточные ребята были как близне­цы, в одинаковых черных кожаных куртках.

Турецкий снял телефонную трубку и произнес всего два слова:

— Доставьте второго, — и обратился к тем, кто участвовал в процедуре опознания: — Благодарю вас за помощь, все, кроме подозреваемого Нелюбина, свободны. Нелюбин, вы можете пока сесть. Сви­детель, вы свободны. Вот ваш пропуск, предъявите на выходе. Вас проводят. Благодарю, всего доброго.

В кабинет привели плотного невысокого кавказ­ца лет тридцати. И при виде его — это не ускольз­нуло от взгляда Турецкого — Нелюбин заметно из­менился в лице и нахмурился.

Исса Арсланов был приведен в кабинет не один. Рядом с ним стоял огромный конвоир, к руке кото­рого было приковано наручниками запястье кавказ­ца, густо поросшее черными волосами.

И Турецкий смог оценить свою предусмотри­тельность. Почти минуту Арсланов стоял, как бы отвернувшись и стараясь не смотреть на Нелюбина, но при этом губы его шевелились, а лицо и белки глаз наливались кровью. И вдруг, едва не повалив конвоира, что-то гортанно выкрикнув, он рванулся к Нелюбину, но дюжий надзиратель-контролер все же сумел остановить его. Арсланов метался, хрипел и тихо выл, а потом впился зубами в свободную руку так, что сразу выступила кровь.

— Проводится очная ставка, — объявил Дани­лов. — Подозреваемый Нелюбин! Знаете ли вы этого человека?

Нелюбин молча смотрел в сторону, как бы и не услышав вопроса.

Данилов выждал некоторое время и повернулся к Арсланову:

— Заключенный Арсланов! Прошу вас успоко­иться! Обращаюсь к вам с тем же вопросом: знаете ли вы этого человека и если да, то где и при каких обстоятельствах вы встречались?

— Да, я знаю его, — справившись с собой и с резко усилившимся из-за волнения акцентом заго­ворил Арсланов. — Я видел его несколько раз в Чечне, еще до начала войны, осенью девяносто чет­вертого года. А потом — в Грозном. По-моему, он командовал отрядом спецназа. Потом пропал. А снова увидел его здесь.

— Как вы оказались в Степногорске? — спросил Данилов.

— Дядя позвал. Мы сюда три брата приехали. Дома работы нет, дядя сказал — будет работа. Мойка, шиномонтаж, то-се...

— Вы воспользовались предложением вашего дяди?

— Я — да, братья — нет.

— Почему так? — спросил Данилов. — Вы же старший брат, могли повлиять на них.

— Щенки были, дураки! — с болью сказал Исса Арсланов. — Работать не хотели, занялись нарко­той. А вот он, этот шайтан, их поймал, ну и подбил одного человека тут заколоть. Очень большие день­ги обещал.

— Вы знаете, кого именно? — спросил Данилов.

— Я не знал, — в отчаянии взмахнул свободной

рукой Арсланов. — Совсем не знал! Если б знал, разве пустил бы? Война кончилась, а это не война. Мне один парень сказал, что знает, где они.

— И где они были? — спросил Данилов.

— Где-то в области.

— И вы нашли их?

— Одного нашел, среднего, Ахмата. Я спросил, что за работу надо сделать. Он сказал — работа про­стая, а заплатят, как за десять лет.

— И сколько? — спросил Михаил.

— По тридцать тысяч обещали каждому. Зеле­ных... А какая работа может стоить столько? Только одна... Я все сразу понял. Я сказал, чтоб думать не смели, это вас шайтаны ловят, у них свои дела. А он сказал: «Нам задаток дали, по три тысячи на брата». Я сказал: «Отдайте задаток! Если нету, я отдам».

— А он?

— Сказал, ладно, подумаем.

— Ну а дальше? — спросил Данилов.

— Больше живыми я их не видел, — угрюмо ска­зал Исса. — Ну а дальше вы знаете.

— Я-то знаю, — вздохнул Данилов. — Но сейчас вы должны снова рассказать все по порядку.

— Что говорить? Пропали ребята. Мне сказали, есть человек, поможет найти. Ну и встретились мы вот с ним, — он кивнул в сторону Нелюбина, кото­рый сидел на стуле и не шевелясь смотрел в окно, спокойный, как изваяние. — Он сказал: у меня есть ход в МВД. Твои парни сидят.

— А за что их задержали, не сказал? — уточнил Данилов.

— Ничего не сказал. Мы же кавказцы. За что угодно могут.

— Продолжайте...

— Он сказал: парней можно освободить, а то им тут убийство шьют. В пресс-камере держат, менты бьют каждый день. А помочь нельзя — из Москвы следователь приехал, вот его уберешь, завтра братья твои с тобой будут. Дал винтовку с прицелом. Я два раза пытался. Один раз стрелял, думал — вышло, оказалось, нет.

— Ну и кто этот следователь? — спросил Дани­лов.

— Вы же знаете, — сказал Исса Арсланов. — Вот он, — и показал на Турецкого.

— А потом?

— Я его ранил только, сказали по телевизору, где лежит, мы опять вот с ним встретились, он сказал: работа не сделана. Хочешь братьев увидеть — дове­ди до конца. Привез за город, дал мне два пистолета системы Стечкина, двадцатизарядные. А потом ока­залось, это он из тех пистолетов моих братьев убил!

Данилов выдвинул ящик стола и один за другим с тяжелым приглушенным стуком выложил на стол несколько пистолетов.

— Заключенный Арсланов, подойдите к столу. Вы могли бы показать пистолеты, которые вам передал этот человек?

— Но вы же взяли меня с ними? — удивился Исса.

— Все равно покажите!

Исса уверенно показал на два длинноствольных пистолета. И тогда Данилов выложил на стол еще один, третий пистолет.

— Подозреваемый Нелюбин! Перед вами три пистолета системы Стечкина одного года выпуска. На всех трех образцах оружия спилены заводские номера. Однако при помощи криминалистической экспертизы эти номера удалось определить. Вот с этим и этим пистолетом при попытке покушения на старшего следователя прокуратуры Турецкого был задержан гражданин Арсланов. Вот с этим были задержаны вы при новой попытке убийства того же человека. В телах убитых Ахмата и Руслана Арслановых обнаружены пули, выпущенные из всех этих трех пистолетов. Но и это не все. Точно так же установлено, что стволы всех трех пистолетов при­способлены для стрельбы с глушителем, причем на­резка под глушители на всех трех пистолетах выполнена на одном станке. Как вы можете это объяс­нить?

— Это ваше дело — объяснять, — мрачно улыб­нулся Нелюбин. — А я, знаете ли, по другой части...

— Арестованный Арсланов, — сказал Дани­лов, — ознакомьтесь с протоколом очной ставки и поставьте свою подпись в указанных местах.

Арсланова увели.

— Ну что? — спросил Турецкий. — Вы намере­ны по-прежнему молчать, Нелюбин? Или вы счи­таете, что мы больше ничего не знаем? Например, историю этих пистолетов, как они оказались у вас, или почему с этими тремя стволами в том дворе дома семнадцать по улице Юности оказались трое ваших подручных, и почему из них были убиты Ахмат и Руслан Арслановы, и почему, наконец, именно чеченцев вы подрядили на убийство Влади­мира Русакова, заранее приговорив обоих убийц к смерти, точно так же, как приговорил вас к смерти, послав убивать меня, ваш старый подельник и друг.

— Может, вы даже знаете, что это за друг? — даже с какой-то иронией спросил Нелюбин. — Ну так приведите его сюда!

— Всему свое время, — сказал Турецкий. — Не станем опережать события. Вы мне лучше скажите другое: а вот фамилия Михеев вам что-нибудь гово­рит?

Нелюбин, по обыкновению, вновь не ответил. Казалось бы, ничто не изменилось в лице человека, сидящего в лучах лампы, но по каким-то едва при­метным, едва уловимым признакам Турецкий понял: тот дрогнул. Дрогнул, несомненно! И точно крыса, загнанная в лабиринт, суется и мечется во все углы, но вновь и вновь забегает в тупики и вновь бросается отыскивать единственный выход.

Турецкий снова снял трубку:

— Доставить третьего!

— Может быть, вы устали? — обратился к Нелюбину Турецкий. — А то мы можем передохнуть.

Но тот все так же гордо молчал и смотрел на них даже как будто бы свысока, как на каких-то ничтож­ных пигмеев, напрасно пытающихся нарушить его олимпийское спокойствие.

В кабинет ввели сухопарого загорелого человека с большими залысинами и поредевшими седовато- русыми волосами.

— Знаком ли вам, арестованный Михеев, нахо­дящийся перед вами гражданин и если да, назовите его имя, а также где, когда и при каких обстоятель­ствах вы встречались с ним.

— Да, я знаю этого человека, — сказал Михеев, и Нелюбин впервые за все это время нервно вздрог­нул и быстро повернул к нему не то возмущенное, не то удивленное лицо. И даже губы его, кажется, беззвучно вышептали какое-то слово.

— Итак, Михеев, что вы можете сообщить?

— Это капитан запаса Нелюбин Павел Петро­вич. Он появился в Степногорске весной восемьде­сят восьмого года в связи с выводом наших войск из Афганистана, где он проходил службу в войсках специального назначения. Мы познакомились с ним по роду службы во время соревнований между бойцами и офицерами армейского спецназа и спец­наза МВД.

— Вы подружились? — спросил Данилов.

— Не знаю, как сказать, — пожал плечами Ми­хеев. — Может, и так... Хотя, наверное, дружбой это не назовешь. Встречались изредка, раз-другой в месяц. Он проходил службу в области, а я в городе. Приятельствовали, в общем.

— Вы замечали в нем какие-нибудь странности?

— Да нет, пожалуй. Какой-то угрюмый он всегда был или очень серьезный. Страшно сильный — да. И жестокий очень, даже в военно-спортивных со­ревнованиях, в поединках.

— И что дальше?

— В восемьдесят девятом, зимой, он узнал, что я оказался в очень трудных денежных обстоятельст­вах: проигрался в карты, был у меня такой грех... Можно сказать, страсть... Причем играл я с теми, с кем, конечно, не должен был играть. Это тоже были офицеры нашего управления, но какие-то темные люди, сомнительные.

— И что же? — спросил Турецкий.

— Нелюбин сказал, что готов мне помочь и вы­ручит, если я дам слово, что, когда придет черед и возникнет необходимость, беспрекословно подчи­нюсь любой просьбе и приказу и пойду ему навстре­чу. Я был тогда доведен до крайности. Тут все сме­шалось — и страх, и досада, ну и конечно, карточ­ный долг, сами понимаете, не хотелось отдавать... По тем деньгам это было почти что полтора «жигу­ля». Хоть пулю в лоб! А тут семья, двое детей ма­леньких — не убежишь... Ну, я и согласился.

Нелюбин сидел, уже справившись с собой и не­возмутимо скрестив сильные руки на груди, но Ту­рецкий видел, как нервно вздуваются и опадают мощные мышцы на его ногах. Все-таки в хладно­кровии ему нельзя было отказать.

— Продолжайте, Михеев, — сказал Турецкий.

— А через два или три дня оба моих кредитора погибли при загадочных обстоятельствах. Их «уазик» сковырнулся с моста в реку, а Нелюбин сказал мне, что отныне я его должник...

Рассказ Михеева продолжался еще около полу­часа, и туда вошли все эпизоды, связанные с захва­том воинского снаряжения и обмундирования, а также оружия и боеприпасов. Таких эпизодов, как оказалось, было даже больше, чем предполагали Ту­рецкий и Коренев.

Его, Михеева, роль в этих событиях сводилась, по сути, только к точной наводке, к сообщению о характере груза, пункте назначения и численности охраны. В скором времени Михеев стал регулярно снабжать Нелюбина и секретной оперативной ин­формацией, за что ему регулярно выплачивали со­вершенно невероятные, баснословные суммы, кото­рые сделали его чем-то вроде денежного наркомана.

— А как вы думаете, Михеев, — поинтересовался Турецкий, — где Нелюбин добывал такие средства, чтобы оплачивать ваши услуги?

— Затрудняюсь ответить, — вздохнул Михеев.

— Но ведь вы не думаете, надеюсь, что он полу­чал их праведным путем? — спросил Данилов. — Вы же умный, трезвый человек и не можете не понимать, что стали не просто пособником опас­нейшей преступной группировки, но и прямым со­участником бандитов, которые совершили такое множество кровавых преступлений. Здесь же убий­ство на убийстве! И вы отлично знали о них. Фак­тически вы создавали идеальные условия для суще­ствования и активной деятельности преступной сети, вы, человек, поставленный на то, чтобы быть первым борцом с этой нечистью. Неужели вы ду­маете, что мы столь наивны и поверим, будто вы могли осуществлять эти задачи, не имея мощных покровителей и надежных тылов? Так что, Михеев, не пытайтесь наводить тень на плетень. Рассказы­вайте все.

— Но... — он запнулся, с надеждой глядя туда, где сидел Турецкий. — Я готов рассказать все, и я, конечно, знаю гораздо больше... Но как сможете вы обеспечить мою безопасность? Меня, моей семьи, моих детей...

— Попробуйте рискнуть и положитесь на нас, — сказал Турецкий. — Какой, собственно, у вас выбор? Вы много лет были не просто связаны с опаснейшей шайкой, но прилагали все усилия, чтобы обеспечить и дальнейшее продолжение их преступной деятельности, потому что это было в ваших прямых корыстных интересах. А значит, вы должны будете отвечать перед законом по всей строгости наравне с ними. Так что не надо играть с нами. Вы много лет продавали свою совесть, сколо­тили состояние, так что вам есть на что попытаться купить хотя бы свою голову.

— Не понял? — напряженно вытянул шею Ми­хеев.

— Я, разумеется, не о деньгах, — сказал Турец­кий.

— Если вас интересуют сведения, информа­ция, — сделал вид, будто вдруг догадался, о чем идет речь, Михеев, — то у меня, я думаю, самые полные и подробные досье на большинство здеш­них чиновников, включая бывшего начальника Уп­равления внутренних дел Мащенко, директоров за­водов, банкиров, вице-губернаторов и самого губер­натора. Все эти материалы спрятаны у меня в осо­бом месте. Я могу предоставить их следствию.

— Вы удивительно предусмотрительный чело­век, — заметил Турецкий.

— Кабы так, не сидел бы сейчас тут, — с нескры­ваемой горечью сказал Михеев. — Но повторяю — и мне, и всем вам есть чего опасаться, и прежде всего за свою жизнь, пока на свободе остается один человек.

При этих словах Нелюбин медленно повернулся в сторону Михеева и бросил на него взгляд, кото­рый, наверное, мог бы заживо испепелить любого.

— Это...

— Молчите! — быстро приказал Турецкий. — Подойдите к столу!

Михеев поднялся и подошел. Турецкий быстро написал на листке бумаги какое-то слово и показал ему так, чтобы не видел Нелюбин.

— Это он? — спросил Турецкий.

— Значит, вы все уже...

— Подпишите протокол, — сказал Турецкий. — Единственное, чем я могу вам помочь, хотя, скажу откровенно, надежд на это немного, — это то, что я оформлю предоставление нам всех имеющихся у вас компрометирующих материалов о связях и преступ­лениях руководства области как добровольную вы­дачу. И как способствование следствию в установ­лении истины. Уведите арестованного! Вот так, Нелюбин! — сказал Турецкий. — По шажочку, по штришочку приоткрывается прямо-таки захваты­вающая картина. Но это, так сказать, авантюрно- криминальный жанр. А ведь имеется еще один план, как я догадываюсь, ваше главное увлечение — политика. Как много вы успели в свои годы!

И он в очередной раз снял телефонную трубку и коротко распорядился:

— Давайте четвертого!

Четвертым арестованным, с кем проводилась очная ставка, был Денис Грязнов, который подроб­но и точно, как и положено образцовому студенту юрфака, изложил все, что ему стало известно о со­зданной при непосредственном участии, а может быть, и под руководством Нелюбина подпольной военизированной диверсионно-террористической организации «Долг», о ее планах, программе, систе­ме подготовки и методах вербовки новых членов.

— Известно ли вам, Грязнов, о каких-либо кон­кретных акциях или операциях, осуществленных этой организацией? — спросил Турецкий.

— Да, — кивнул Денис. — Я совершенно точно знаю, что именно члены организации «Долг», со­стоящей по преимуществу из студентов разных вузов, были использованы определенными силами для осуществления крупномасштабной политичес­кой провокации восемнадцатого и девятнадцатого апреля этого года, в первый день на площади перед Степногорским университетом, а на следующий день, в воскресенье, — на площади Свободы. Имен­но они с целью вызвать беспорядки, переодетые в форму бойцов ОМОНа, якобы действующих по личному распоряжению нынешнего губернатора, в ночь с субботы на воскресенье вторглись в ряд сту­денческих общежитий, где учинили настоящие по­громы, избивали ребят и девушек, глумились, изде­вались, угрожали, выдавая себя за представителей законных властей, чтобы возбудить против них молодежь и вызвать бурную ответную реакцию, кото­рая должна была вылиться в массовые беспорядки, что им, в общем, и удалось. Именно члены органи­зации «Долг» атаковали цепи бойцов ОМОНа и дру­гих силовых структур, они же изготовили и вынесли на площадь большое число плакатов и транспара­нтов, направленных на дискредитацию губернатора Платова, они распространяли алкоголь и наркотики среди студентов и других граждан, примкнувших к демонстрации. Также их силами должны были быть осуществлены несколько террористических актов с целью вызвать в городе волнения на межнациональ­ной почве.

Причем все это должно было быть выдано за бесчинства членов другой политической организа­ции — движения «Гражданское действие» и соот­ветственно инкриминированы его руководству.

Таким образом, силами членов организации «Долг» решалась крупная комплексная политичес­кая задача:

— И кто это, по вашему мнению? — спросил Данилов.

— Мне кажется, — ответил Денис, — что ответ на этот вопрос возникает сам собой на основе ана­лиза объективно создавшейся, но на самом деле тщательно спланированной ситуации.

— На основе чего вы делаете все эти выводы?

— Прежде всего на основе личных наблюдений, так как я сам совсем недавно был принят в члены этой организации, а также на основе тех признаний, которые сделал мне лично формальный лидер «Долга» Роман Тучкин.

— Вам знаком этот человек? — показал Данилов на Нелюбина.

— Разумеется, — сказал Денис. — Это Павел Петрович Нелюбин, старший ассистент кафедры физвоспитания нашего университета, а также фак­тический создатель и руководитель организации «Долг».

— Что вам еще известно по этому делу?

— Во-первых, я был схвачен и задержан во время одной из акций, осуществленных «Долгом» по при­казу Нелюбина. Предполагалось разгромить штаб- квартиру «Гражданского действия», захватить их до­кументы, устав, регистрационное свидетельство, пе­чати, чтобы потом использовать в своих целях. Что касается другой информации, и в частности личных признаний Тучкина, то она была мной записана на диктофон и эти микрокассеты могут быть предо­ставлены следствию. Кроме того, нам предстояло совершить поджоги нескольких бензоколонок и автомагазинов, принадлежащих чеченцам, чтобы спровоцировать межнациональную вспышку в горо­де, но это не удалось, так как чеченцы оказались предупреждены и приняли нужные меры.

— Гражданин Нелюбин! — сказал Турецкий. — У вас есть вопросы к гражданину Грязнову?

— Откуда ты только взялся? — помолчав, не­громко спросил Нелюбин.

— Я-то? Из Барнаула, — твердо сказал Денис. — Я же не хотел к вам идти, как мог, отбрыкивался. Вы сами тянули...

В это время, как и положено было по заранее продуманному сценарию, дверь приоткрылась, в комнату вошел Грязнов-старший и, взяв стул у стены, сел рядом с племянником. И в луче яркой лампы, стоявшей на столе, стало видно, насколько они похожи.

Нелюбин всмотрелся и невольно воскликнул:

— А-а-а!

И снова отвернулся.

— Как же так, Нелюбин? — сказал Турецкий. — Вы же такой опытный человек! Как же вы могли так просчитаться? Привлечь к таким серьезным делам, можно сказать, едва знакомого парня, человека, ко­торого вы ни узнать, ни проверить толком не смо­гли.

Но Нелюбин ничего не ответил, только усмех­нулся, и в стальных глазах его на мгновение мельк­нул поистине сатанинский огонек.

И только тут и Турецкий, и Грязнов, и сам Денис, кажется, поняли, что замышлял этот человек и на какую роль он готовил этого длинного барнаульца.

Им нужен был труп, и неважно где — то ли у бензоколонки Али Арсланова, то ли в подвале «Гражданского действия», — им позарез требова­лось, чтобы пролилась кровь, которую можно было предъявить либо тем, либо другим.

Как и Турецкого, только чудо спасло Дениса. И только сейчас он понял, что все эти дни и недели ежесекундно был на волоске.

— Ну ладно, — сказал Турецкий. — Спасибо, Денис! Могу представить, как ты устал.

— Ну, мы пошли, — добавил Грязнов-старший.

И они вышли друг за другом, еще более похожие

со спины, — оба высокие, рыжеволосые.

И вот, наконец, допрос подошел к финалу, и его взял на себя прокурор области Золотов.

В кабинет по одному вводили каждого из тех троих, что открыли автоматный огонь по Нелюбину из «БМВ» у телецентра тотчас после того, как он отстрелялся, изрешетив машину, в которой, по его расчетам, должен был находиться московский «важняк» Турецкий.

Нелюбин с непониманием и удивлением смот­рел на каждого из этих незнакомых ему молодых мужиков, по виду типичных уголовных «быков» — мясистых, накачанных, коротко остриженных.

Облпрокурор Золотов пролистал протоколы до­просов этих лиц, произведенных ранее Даниловым и Рыжковым, затем сказал старшему из них, кото­рого допрашивали последним:

— И вы, Хрипко, и ваши подельники, люди опытные, в этих стенах не новички. Ваши личности установлены, вы задержаны на месте преступления с оружием. Правда, раньше вы влипали, судились и отсиживали по мелочевке, а теперь вам всем светит значительный срок. Покушение на убийство долж­ностного лица при исполнении им своих служебных обязанностей, к тому же сотрудника правоохрани­тельных органов, старшего следователя по особо важным делам. А это может вылиться совсем в дру­гие сроки, чем те, которые вы уже отбывали. Я ясно выражаюсь?

Допрашиваемый широко раскрыл глаза, и на его лице проступило нескрываемое удивление.

— Можно слово, гражданин начальник? — под­нял он руку. — Тут какая-то накладочка выходит. Мы никакого не «важняка» были посланы грохнуть. Другого! Так что нам должностного лица при испол­нении не паяйте!

Дата добавления: 2015-07-02