Стихотворные произведения 2 страница

Последнее, над чем Лорка работал, – драматическая трилогия «гранадские хроники». Первая часть ее - «Донья Росита». Вторая часть получила название «Сны моей кузины Аурелии» («Los sueños de mi prima Aurelia»), от нее остался только первый акт (возможно, незавершенный). Это вновь пьеса о женской судьбе. От третьей части «гранадских хроник» осталось одно название: «Гранадские затворницы». Строго говоря, называть эти рукописи, уцелевшую и погибшую, последними – несправедливо. Их было много, последних и погибших, сгоревших в огне войны не метафорически, а буквально, под развалинами разбомбленного дома в осажденном Мадриде. В семейном архиве сохранился листок, помеченный февралем рокового 1936-го, – список пьес на рабочем столе. Их десять. Театр Лорки насчитывает столько же. Это все, что дошло до нас; остальное – пепел. Где те пять стихотворных книг, которые в последнем интервью он назвал «подготовленными к печати»? На его языке это означало не просто сборники стихов, написанных тогда-то и тогда-то, а выстроенное, отделанное и строго выверенное композиционное единство. Люди смирились с тем, что смерть не дает завершить начатое и создать задуманное. Но когда смерть уносит уже созданное...

Страницы «Снов моей кузины Аурелии» уцелели не по счастливой случайности. Вероятно, Лорка задумал пьесу вскоре после постановки «Доньи Роситы». Но «категорический императив души» (его выражение) заставил отложить все замыслы и написать жестокую пьесу о сегодняшнем дне – «Дом Бернарды Альбы». Лишь по ее завершении, в конце июня 1936-го года, он вернулся к лирическому миру «хроник». И в июле, уже договорившись с театром и даже выбрав актрису на роль героини, он уезжает в Гранаду – наверное, с теми же чувствами, что и всегда, но с неизмеримо большей тревогой. Еще в 1920-х годах он писал другу: «Где же он, потаенный мой приют, вдали от всех распрей, идиотизма, гнилья?.. Гранада – это какой-то кошмар. Это не Андалузия. Андалузия – это другое, она только в людях»... Всю жизнь его раздирали любовь к родному городу и стремление бежать из него. Но, как бы там ни было, дома и стены помогают. В сущности, Лорка уехал в Гранаду дописывать «хроники». Но случилось то, что случилось. И слова «последняя рукопись» означают одно – последняя, которую он держал в руках. Лорка назвал «Сны Аурелии» комедией. Первый акт «Аурелии» завершается (если он действительно завершен) провинциальным карнавалом, старомодным и претенциозным. Но на авансцену выходят Аурелия и мальчик. И, судя по финальной песенке, комедийной героине уготована далеко не комедийная судьба. Но мы этого не узнаем уже никогда.

Замысел «хроник» довольно странен для Лорки. Его пьесы жестко привязаны к реальности, к испанской земле и к испанским характерам, но действие их происходит «всегда и везде». Пространство «хроник» ограничено гранадской округой, а время указано с точностью до года. Почти как дата на обороте фотографии. Надо сказать, еще в 1926 году у Лорки возник необычный замысел – «Фотодрама» («Ampliación fotográfica»): где-то в каморке швейцара старые фотографии однажды сходят со стены и вновь разыгрывают грустную пьесу под названием Жизнь. «Фотодрама» входит в упомянутый список вещей «на рабочем столе», и это все, что о ней известно. Она уже не будет написана никогда.

В числе ненаписанных произведений Лорки драма «Чёрный шар» («La bola negra»). От пьесы остался только список действующих да начало первого акта, маленький кусочек. Среди действующих лиц значит и такое, как Снег. Пьеса предполагалась еще более «francamente homosexual» («откровенно гомосексуальной»), чем «Публика». Об этом рассказал Ривас Чериф, с которым Лорка поделился замыслом. Темой «Чёрного шара» должна была стать проблема репрессий в отношении гомосексуалов со стороны общества, а также нетерпимость.

Гомосексуальной темы должна была касаться и драма «Гибель Содома» («La destrucción de Sodoma»), которая стала бы завершением трилогии, начатой «Кровавой свадьбой» и «Йермой». Над «Гибелью Содома» Лорка работал в 1935-1936 годах. Драма считается неоконченной и утерянной.

Также в одном из интервью Лорка упоминал о пьесе «У крови нет голоса» («La fuerza de la sangre», не окончена), темой которой должен был стать инцест. Драма о кровосмесительной страсти должна была пополнить круг «запретных» тем Гарсиа Лорки.

Каким бы стало творчество Лорки в дальнейшем, мы уже не узнаем. Остается только предполагать. По мнению исследователей, если бы Федерико не погиб, впоследствии он мог бы лауреатом Нобелевской премии, которую вместо него получили его соотечественники Хуан Рамон Хименес и Висенте Алейсандре.

46.

В статьях, посвященных убийству поэта, исследователи творчества поэта с горечью констатируют, что до сих пор не существует официальной версии ни обстоятельств, ни точной даты его смерти.

Ровно семьдесят пять лет прошло с момента чудовищного преступления, вызвавшего гнев и негодование во всём мире и до сих пор продолжающего волновать многих. Казалось бы, кроме точного места захоронения поэта возле оврага Виснар в многотысячной братской могиле, трудно обнаружить что-либо новое в истории зверской расправы франкистов с Лоркой. Однако вышедшая в конце июня 2011 года книга испанского историка Мигеля Кабальеро «13 последних часов в жизни Гарсиа Лорки», судя по всему, может стать серьёзным вкладом в это давнее расследование. Новое в этой работе то, что в ней впервые названы не только идейные вдохновители этого преступления и его организаторы на высшем и среднем уровне франкистов. В книге поимённо перечислены и непосредственные исполнители убийства, шестеро членов расстрельной команды, убившей поэта и его спутников – двух тореадоров-анархистов и хромого школьного учителя.

Многие годы фигура испанского гения, автора «Цыганского романсеро», «Кровавой свадьбы», «Чудесной башмачницы» и других творений, являлась объектом политических манипуляций. И этим, в частности, объясняется путаница, которая до сих пор не позволяет узнать правду о его гибели и найти его могилу. Так считают испанский историк Мигель Кабальеро Перес, автор только что изданного труда «Последние тринадцать часов жизни Гарсиа Лорки», и его коллега Габриэль Посо, опубликовавший работу под названием «Последняя прогулка Лорки». Авторы напоминают, что испанские левые – коммунисты, анархисты, республиканцы и социалисты – на протяжении десятилетий выдавали поэта за своего сторонника и, соответственно, противника генерала Франко, поднявшего против них восстание в 1936 году. Образ поэта, якобы пострадавшего за свои взгляды от фашизма, воспевался и в советском литературоведении. Этот взгляд не совсем верен. Левые «присвоили» себе, без всяких на то оснований, фигуру Гарсиа Лорки. Причем сделали они это сразу же после его смерти. Подконтрольная тогдашнему левому правительству пресса называла его «мучеником», пострадавшим за свои взгляды. Нечто подобное продолжается до сих пор, хотя не имеет ничего общего с исторической реальностью. Таким образом, взгляды поэта, его биография, в том числе история его гибели во многом искажены. Мигель Кабальеро утверждает, что политические убеждения Гарсиа Лорки были совершенно иными, не имеющими ничего общего с левой идеологией. Это утверждение основывается на фактах и многочисленных свидетельствах людей, близко знавших поэта. Вот, к примеру, запись 70-х годов прошлого столетия. Говорит друг Лорки, поэт Луис Росалес, академик и лауреат высшей испанской литературной награды – премии имени Сервантеса: «Правда состоит в том, что Федерико хотел, чтобы к власти пришли военные и очистили бы Испанию от анархии. Он хотел, чтобы они покончили с повсеместным произволом и насилием, которые царили в стране накануне гражданской войны – по вине левых, не желавших навести порядок. Он хотел, чтобы военные покончили с хаосом, с террором, с убийствами людей».

К политике Лорка всегда имел мало отношения, никогда не ставил политические убеждения во главе угла. Он стоял вне партийных интриг и в шутку заявлял, что является одновременно и социалистом, и коммунистом, и либералом, и фалангистом. Среди его друзей были и те, и другие. К примеру, тесная дружба связывала поэта с сыном Примо де Риверы, основателем испанской фаланги Хосе Антонио Примо де Ривера, человеком образованным, большим поклонником поэзии. Влиятельным в Гранаде фалангистом был и ближайший друг Лорки молодой поэт Луис Росалес.

В 2009 году ученые Гранадского университета, по настоянию возглавляемой социалистами региональной администрации, вынуждены были произвести поиск могилы поэта в месте, указанном ирландским исследователем Яном Гибсоном. Кабальеро уверен, что доверие к этому исследователю-иностранцу со стороны администрации было вызвано лишь тем, что он исповедует левые взгляды. Между тем, Гибсон использовал свидетельства некоего местного жителя - Мануэля Кастильо. Последний заявлял, что, являясь коммунистом, лично, рискуя жизнью, похоронил Гарсию Лорку. Правда, соседи Мануэля объясняли эти заявления лишь его пристрастием к алкоголю. Дорогостоящие раскопки, основанные на сомнительных свидетельствах, ни к чему не привели. Останки поэта найдены не были. У исследователя Мигеля Кабальеро есть свое объяснение случившегося: «Иностранные исследователи, которые приезжали в нашу страну в 50-60-е годы, чтобы выяснить судьбу Гарсиа Лорки, сталкивались с нищетой, которая царила в те годы в Испании. Они предлагали за любую информацию деньги и, разумеется, тут же находились десятки «свидетелей», жаждущих заработать. Речь часто шла о людях, которые вообще никогда ничего не слышали о поэте. Именно в те годы, смерть Лорки обросла массой легенд. Говорилось даже, что он не погиб, а до сих пор скрывается в неком монастыре. Что касается моих собственных исследований, то я основывал их сугубо на документах, которые в большинстве случаев противоречат слухам».

Историк Кабальеро отмечает в своей работе, что подлинное место захоронения поэта давно известно. Оно было указано в книге Эдуардо Молина Фахардо, изданной еще в 70-е годы прошлого столетия. Останки Гарсиа Лорки покоятся недалеко от поместья под названием «Пепино», примерно в 400 метрах от того места, где производились раскопки. Но Молина Фахардо, которому это место указали лица, участвовавшие в расстреле поэта, в качестве источника информации не воспринимался. Ведь он был сторонником генерала Франко и директором выходившей во времена военного режима газеты «Патрия». Но поскольку раскопок у «Пепино» не проводилось, говорить о точности этой информации тоже пока не приходится. Мигель Кабальеро утверждает, что левым не годилась работа Молина Фахардо еще и потому, что убедительно доказывала непричастность так называемых фалангистов, поддержавших восстание военных, к убийству Лорки. Мигель Кабальеро отрицает и еще одну устоявшуюся версию смерти поэта, гласящую о том, что его казнили якобы из-за его гомосексуальной ориентации. Исследователь утверждает, что этот факт не мог послужить поводом для казни:

«Разумеется, нет. Это абсолютно ложная теория. Конечно, некоторых людей консервативных взглядов мог раздражать тот факт, что Лорка был гомосексуалом. Но за это в то время не убивали. Я могу с уверенностью сказать, что ни политические взгляды, ни сексуальная ориентация не послужили причинами казни поэта» (М.Кабальеро.)

Стоит также отметить, что произведения Лорки критиковались правой прессой, особенно его трагедия «Йерма». Его называли аморальным автором, бросившим вызов традициям католической Испании, а произведения его – «ужасными». Тем не менее, произведения Лорки, хотя и вызывали раздражение у консервативной части испанского общества, все же не могли служить непосредственной причиной физической расправы над ним.

Об убийстве Лорки написаны книги, каждая из которых открывала что-то новое в этой зловещей странице испанской истории. Главный вопрос, который они задавали: кто именно велел расстрелять поэта.

Мигель Кабальеро также выяснил, что Гарсиа Лорка был казнен не 18-19 августа, как заявляет Гибсон и большинство других исследователей, а раньше – уже через день после его задержания под предлогом допроса - 17 августа. Палачи спешили. Они опасались, что друзья-фалангисты – влиятельные в Гранаде братья Росалесы – выручат задержанного поэта. Были все основания полагать, что за Лорку могли заступиться и высшее военное командование, и даже лично генерал Франко. Ведь речь шла о всемирно известном поэте. Кстати, это опасение, в конце концов, подтвердилось. Лицо, подписавшее смертный приговор Гарсиа Лорке, а именно губернатор Гранады Хосе Вальдес Гусман, был отправлен Франко в наказание на передовую, где и погиб. Однако стоит упомянуть тот факт, что в 1937 году Франко заявил, будто гибель Лорки явилась результатом «политической и военной необходимости». В этом была своя страшная логика. Тем не менее, вопрос напрашивается сам по себе. Почему все же поэта после задержания не выручили его влиятельные друзья, те же фалангисты? Мигель Кабальеро считает, что ни сам поэт, ни его близкие не верили в возможную казнь и считали, что все обойдется.

«Он даже представить себе не мог, что его задержание может привести к подобному концу. Поэт надеялся на влияние в городе отца – состоятельного человека и, естественно, друзей. Так что даже сам Гарсиа Лорка полагал, что с ним ничего не случиться». (М. Кабальеро)

Документы свидетельствуют, что поэта и его близких обманули – никакого допроса не было, хотя официально его привели в здание губернаторства для получения информации о проживавшем в Мадриде депутате-социалисте Фернандо де лос Риосе. Рассказывает Габриэль Посо, историк и также автор исследования о последних днях жизни поэта: «Говорилось даже, что Гарсиа Лорку вовсе не арестовывали. Его сопроводили в здание местной администрации, чтобы он дал показания, в каком месте Мадрида проживает Фернандо де лос Риос, идеолог так называемого либерального социализма, депутат парламента от Гранады, с которым в свое время Лорка ездил - в качестве секретаря - в Марокко. Губернатор якобы нуждался в информации о нем, чтобы найти его в Мадриде и вернуть в Гранаду».

Так кто же виновен в гибели поэта? Чтобы ответить на этот вопрос, следует разобраться в сложившейся в стране и, в частности, в Гранаде ситуации. Известно, что Гарсиа Лорка приехал на родину в Гранаду 14 июля 1936 года на отдых незадолго до начала восстания генерала Франко. «Прогрессивным» деятелем Лорка, разумеется, был, но не как политик, а как величайший поэт-новатор, драматург, знаток и популяризатор фольклора юга Испании. Между тем, у его семьи в Гранаде были могущественные враги -гранадские «касики», земельные магнаты. Причем, у «касиков», считавших себя хозяевами плодородной долины вблизи Гранады, были претензии не столько к поэту, сколько к его отцу – также как и они, крупному землевладельцу. Разногласия, как отмечает Мигель Кабальеро, начались еще в конце XIX столетия из-за выращивания сахарной свеклы, необходимость в которой возникла в связи с утратой Испанией своей колонии – Кубы. По мнению исследователя, ненависть сконцентрировалась на поэте лишь из-за преклонного возраста отца: он становился, по местным обычаям, старшим родового клана, а посему объектом своеобразной испанской «вендетты».

Гранада – город небольшой, где все друг друга знают. Отец Лорки, человек состоятельный, личность известная, имел много недоброжелателей. Тем более что в 20-е годы он был заместителем мэра города. Вражда с некоторыми семейными кланами основывалась на старых спорах вокруг земельных участков, использования воды для орошения и так далее. К этим спорам прибавлялись и разногласия идеологические: отец Лорки был либералом, а его оппоненты – ультраконсерваторами.

Историк Мигель Кабальеро: «Я пять лет работал в архивах Гранады с документами, касающимися семьи Гарсиа Лорки. На это я имел письменное разрешение самой семьи, поскольку свободного доступа к подобным документам нет. Все изученные мною документы однозначно свидетельствуют, что поэт погиб в результате клановой вражды, ненависти, которую испытывали друг к другу местные землевладельцы из-за старых споров экономического характера. В данном случае речь шла о посевах сахарной свеклы, которая сначала выращивалась на приобретенных вскладчину землях, а потом стала яблоком раздора. Так что Гарсиа Лорка - одна из многочисленных жертв гражданской войны, которые погибли не за какие-то идеи, а в результате сведения старых личных счетов».

Семью Гарсиа Лорки особенно ненавидели два местных клана – Рольданы и Альба. Сам Лорка тоже заслужил нелюбовь гранадских касиков: в персонажах его знаменитой пьесы «Дом Бернарды Альбы», где изображены дикие средневековые нравы, царящие в испанской глубинке, члены враждебных кланов узнали самих себя. Ну а в интервью газете «Соль» за несколько месяцев до своей смерти поэт назвал гранадских землевладельцев «худшими представителями испанской буржуазии». Чтобы осуществить свой план мести, они выбрали подходящий момент. После начала восстания военных 18 июля 36-го года Гранада сразу же оказалась в их руках. Казалось бы, Лорке, обладавшему солидными связями в рядах фалангистов, главных сторонников повстанцев, ничего не следовало бояться. Но это только на первый взгляд. На самом деле, в стане франкистов было много внутренних противоречий: в Гранаде велась ожесточенная борьба за власть между военными, фалангистами и местными «касиками», членами католической партии СЕДА.

К несчастью Гарсиа Лорки, врагам его семьи, в частности, представителям клана Рольданов, удалось войти в доверие к губернатору Вальдесу Гусману и его заместителю – жандармскому подполковнику Веласкесу Ибарре. У губернатора в этом деле тоже был свой интерес. Он хотел проучить не в меру зазнавшихся, по его мнению, братьев-фалангистов Росалесов, друзей Гарсиа Лорки.

Историк Мигель Кабальеро: «Губернатор Вальдес Гусман за два дня до ареста Гарсиа Лорки встречался с семейством Рольдан в их родовом поместье Вальдерубьо. Ну а непосредственно всеми действиями, связанными с задержанием и убийством поэта, руководил, также по наущению семьи Рольдан, подполковник Веласкес Ибарра».

Другой исследователь - Габриэль Посо – считает, что Гарсиа Лорка стал жертвой трагического стечения обстоятельств, когда он оказался одновременно объектом ненависти одних и разменной монетой в столкновении интересов других влиятельных сил Гранады: «Смерти Федерико Гарсиа Лорки жаждали многие в Гранаде, городе неспокойном, полном вражды и ненависти, живущем в атмосфере гражданской войны. Некоторые враждовали с его семьей и завидовали его богатству, другие враждовали с его шурином, Маноло Монтесиносом, который был алькальдом города. К этому следует добавить вражду между самими франкистами – местными правыми из партии СЕДА и фалангистами. Федерико оказался, к несчастью, между молотом и наковальней. Разделываясь с ним, правые пытались, таким образом, унизить фалангистов».

Некто Орасио Рольдан жил с губернатором Вальдесом в одном доме на улице Святого Антония. В этом же доме жил и еще один заклятый враг семьи Лорки – адвокат Хуан Луис Трескастрос, женатый на дальней родственнице поэта и впоследствии ставший его палачом. Жил здесь и еще один человек – некто Рамон Руис Алонсо, один из местных вожаков ультраправой партии «Народное действие». О нем рассказывает Ян Гибсон: «Это была личность известная своей агрессивностью. По профессии он был типографским рабочим, но считал себя мессией, способным указать народу путь к правде. Испанским правым он в свое время приглянулся, и его выдвинули депутатом в парламент, называя за глаза «дрессированным пролетарием». В парламенте он специализировался на организации драк и скандалов. Когда началась гражданская война, то Руис Алонсо почувствовал, что настал его звездный час. В Гранаде он фанатично занялся репрессиями». Рамон Руис Алонсо был врагом и соперником Росалеса. Он подумал, что сможет убить сразу двух зайцев: с одной стороны, угодить своим приятелям-касикам, обвинив Лорку в принадлежности к «красным», и, с другой, навредить своему недругу Росалесу, укрывавшему у себя в доме этого «опасного шпиона». Ведь по тогдашним временам за укрывательство «врага» полагался расстрел. Неудивительно, что губернатор Вальдес «поверил» доносу и велел арестовать Лорку, причем не представителям власти - полиции или Гражданской гвардии, жандармерии, находившимся у него в подчинении, - а так называемым «ополченцам» партии «Народное действие» во главе с автором доноса Руисом Алонсо. «Ополченцами» были нанятые, судя по всему, все теми же касиками, городские люмпены. Вечером 16 августа 36 года толпа вооруженных до зубов головорезов под предводительством Руиса Алонсо, Рольдана и Трескастроса окружила дом Росалеса. Несмотря на яростное сопротивление хозяина, им все же удалось арестовать Лорку. Луис Росалес и другие фалангисты - друзья поэта, подозревая самое худшее, предприняли отчаянные усилия для его спасения. Так, литератор Хосе Мария Пеман обратился за помощью к самому генералу Франко, с которым находился в дружеских отношениях. Франко, прекрасно понимающий, какие последствия может иметь для его имиджа убийство всемирно известного поэта, распорядился его немедленно освободить. Однако приказ генерала опоздал на сутки. Ночью 18 августа Лорка был убит недалеко от Гранады, в овраге Виснар. Застрелил поэта его родственник - адвокат Хуан Луис Трескастрос. Впрочем, это факт довольно известный, поскольку этот деятель впоследствии публично похвалялся своим поступком.

Ян Гибсон также утверждает: «Я полагаю, что Лорку перед смертью пытали, его казнь была медленной. Ведь речь не шла о расстреле в привычном понимании этого слова. Его убийцы не были солдатами, выполнявшими чей-то приказ. Это была жестокая расправа. Убивая его, палачи испытывали наслаждение от личной мести. Есть сведения, что поэт сразу не умер. Но об этом мы сможем узнать лишь после вскрытия его могилы и изучения останков».

О последних часах поэта остались воспоминания человека, который стоял на часах у двери помещения, в котором был заперт поэт вместе с другими жертвами, расстрелянными в то же утро: «В течение всей ночи на 19 августа Федерико Гарсиа Лорка ободрял своих товарищей по заключению. Он много говорил и отчаянно курил (поэт был завзятым курильщиком рыжего табака, который закупал в большом количестве за границей, так как не любил черного испанского табака). Утром, когда за ним пришли, он сразу же понял, что его собираются отправить «на прогулку». Тогда он попросил священника, но священник из Виснара, прождавший всю ночь, только что ушел, потому что ему сказали, что казней сегодня уже не будет».

Что касается прямых убийц поэта, то до недавнего времени этому вопросу не придавали особого значения. Назывались разные имена, которые потом не подтверждались. Мигелю Кабальеро удалось сделать это, опросив новых свидетелей, проделав в течение многих лет огромную работу в архивах, в актах о записях гражданского состояния, в управлении кадров испанской полиции и армии.

Возглавлял расстрельную команду некий Мариано Асенхо, родившийся в многодетной семье батраков под Толедо. Ему удалось вырваться из нищеты, поступив в армию. После службы он был принят в так называемую штурмовую гвардию – разновидность жандармерии. Несмотря на военный опыт, его, учитывая солидный возраст – 53 года, – послали под Гранаду командовать группой палачей из шести человек. На их счету более трёх тысяч жертв, которых официально именовали «без вести пропавшими». Отметим, что ещё больше республиканцев были расстреляны, также без суда и следствия, у стен муниципального кладбища близ дворца Альгамбры, но эти жертвы вносились в списки. Ровно через 13дней после расстрела Лорки Асенхо был повышен по службе до сержанта, чего ожидал многие годы. Умер своей смертью 15 лет спустя. Из «чёрных эскадронов» – групп фашистов, привычных к насилию и творивших репрессии по своему произволу, – в расстрельную команду добровольцем пришёл самый «живописный» её представитель – фалангист Антонио Бенавидес. Можно лишь представить ужас, который испытал при виде его Лорка, – это был его дальний родственник, внук сестры первой жены отца поэта. Бенавидес был представителем гранадского клана Альба. Ещё одной причиной ненависти Бенавидеса могло быть то, как поэт в своей пьесе «Дом Бернарды Альбы» описал его родню: героиня этого произведения – тиран и деспот, подчинившая себе всю семью и доведшая младшую дочь до самоубийства. Кстати, двоюродный брат Бенавидеса Хосе выведен в пьесе под именем Пепе эль-Романо, гуляки и повесы, косвенно ставшего причиной смерти Аделы Альбы. После службы в армии Антонио Бенавидес был простым пахарем, потом в поисках удачи эмигрировал в Аргентину, но ничего там не добился и вернулся на родину. После убийства Лорки был принят в штурмовую гвардию и стал получать твёрдый годовой оклад в 3250 песет плюс 300 песет за «специальные услуги» (участие в расстрелах). После войны его изгнали из армии как «пьяницу» (из служебной характеристики), он покатился по наклонной плоскости, стал сутенёром. Третий член расстрельной команды – тоже штурмовой гвардеец Сальвадор Варо – родился в Кадисе в семье сапожника. Поступил на военную службу, участвовал в операциях против анархистов. Он был единственным из палачей, не получившим повышения после убийства Лорки. После ухода со службы занимался продажей недвижимости под Гранадой. Четвёртый – Антонио Эрнандес Мартин – был повышен по службе до капрала. Никогда не говорил о своём прошлом. В 1940году уволен из армии, не выдержав «социально-политической проверки». Став пенсионером, днями просиживал за картами в одном из баров Гранады. Пятый – родившийся в селе в Альпухарре (Андалусия) Фернандо Корреа. Когда он был ребёнком, убили его отца, лесного обходчика, мачеху и сводного брата. Служил в армии, где прославился тем, что в ходе колониальной войны в Марокко в 1921 году водрузил испанское знамя на горе Гуругу. Его умение обращаться с оружием стало причиной того, что он был зачислен в палачи. После войны остался безо всего. Когда он умер, никто не попросил выдать его тело для похорон, а потому его погребли в общей могиле. Шестой – Хуан Хименес Каскалес, отличный стрелок из пистолета и победитель многих соревнований, после войны участвовал в борьбе с анархистами, воевал против партизан-республиканцев, действовавших на протяжении многих лет в Испании после победы Франко. В частности, участвовал в сражении против армии бывших партизанских бойцов, попавших во Францию после поражения Республики, принявших активное участие во французском Сопротивлении, а в 1945 году предпринявших неудачную попытку через Пиренеи проникнуть в Испанию и свергнуть режим Франко. Он был единственным из шести палачей, стрелявших в Лорку, который страдал от угрызений совести. «Это не для меня», – повторял он. Многие считали, что он окончит жизнь сумасшедшим. Но о его последних днях ничего не известно.

Как сложилась судьба иных лиц, причастных к убийству поэта? Губернатор Хосе Вальдес Гусман был отправлен Франко на передовую, где был убит в 1939 году. Рамон Руис Алонсо, написавший донос на поэта, арестовавший его и принявший участие в расстреле, бежал, уже будучи в преклонном возрасте, через неделю после смерти Франко в 1975 году, на чужбину, где вскоре умер. Ну, а адвокат Хуан Луис Трескастрос умер свой смертью в Испании и, как родственник, похоронен, как это ни парадоксально, в одном из фамильных склепов семьи Гарсия Лорки.

«…И я готов к тому, что меня пожрут испанские крестьяне». Эти пророческие слова Лорки в январе нынешнего года профессор Бостонского университета Кристофер Маурер обнаружил в Библиотеке Конгресса США. Они из фрагмента черновика сборника стихов «Поэт в Нью-Йорке», приобретённого в своё время на аукционе за 230 долларов и почему-то лежавшего в отделе музыки, из-за чего никто не обращал на него внимания. Кем было принято решение о физическом устранении поэта? – Споры ведутся до сих пор. Неоспоримым остается одно: непосредственными убийцами его стали простолюдины, насчёт которых Лорка при всей своей демократичности не обольщался, особенно учитывая мракобесие, всегда отличавшее его родной город.

Последние работы о судьбе великого испанского поэта восстанавливают в некоторой степени правду о его гибели. Однако в этой истории, подвергшейся на протяжении десятилетий искажениям и политическим интерпретациям, до сих пор остаются тайны. И первая из них – это точное место захоронения поэта. Есть опасение, что оно не будет найдено в ближайшие годы. Дело в том, что вскрытию могилы до сих пор противилась семья Гарсиа Лорки – его племянники. И если находившиеся в последние 30 лет у власти в андалузском регионе социалисты, к их мнению особо не прислушивались, то правые, которые, по всем прогнозам, окажутся у власти в Андалузии в результате предстоящих в ноябре выборов, волю родственников нарушать не намерены. А вопрос о вскрытии могил, по испанским законам, зависит от региональной администрации.

47.

В минувшем 2012 году появилась информация, которая в какой-то мере перевернула представление о последних месяцах жизни поэта. 22 мая 2012 года была презентована книга Мануэля Франсиско Рейна «Los amores oscuros», наделавшая много шума в мире испанской культуры. Она посвящена отношения Гарсиа Лорки и его тайного возлюбленного. Автор книги утверждает, что этим тайным возлюбленным был испанский журналист и критик Хуан Рамирес де Лукас. Именно его Рейн называет последней любовью Лорки. А также возможной причиной гибели…

Более того, по мнению автора книги, именно Хуану Рамиресу, а не Рафаэлю Рапуну, как это считалось раньше, посвящен цикл «Сонеты о тёмной любви». Правда, непонятно, как это соотносится с тем, что доподлинно известно: два первые сонета написаны на бумаге отеля «Victoria» в ожидании приезда Рафаэля Рапуна…

Федерико и Хуан встретились в Мадриде. Рамирес приехал покорять столицу Испании, мечтал стать актером. Вспыхнувшие чувство захватило обоих и они стали строить планы о переезде в Мексику, прочь из консервативной Испании. Напомним, что в это время в Мексике находилась Маргарита Ксиргу, которая не раз просила поэта приехать. Однако Лорка никуда не поехал, а остался ждать непонятно чего в Испании, несмотря на приближающуюся катастрофу.

Дата добавления: 2015-07-02