Неомарксизм 2 страница

Таким образом, одним из главных достоинств концепции Д. Истона является то, что он рассматривал политическую систему в динамике как целостный организм, находящийся в постоянном взаимодействии с окружающей средой и непрерывно «сверяющий» свои «ответы» с состоянием и реакцией своих элементов. Предложенный Д. Истоном системный анализ облегчает поиск и выявление правил функционирования политической системы, закономерностей ее отношений с другими системами, условий сохранения ее стабильности и т. п.

Однако специалисты довольно сдержанно относятся к возможности применения выводов Д. Истона к любому типу политических систем. Некоторые полагают, что эти выводы не подходят для изучения, например, международных систем. Во-первых, по мнению одних, Д. Истон делал свои выводы на основе изучения специфического типа политической системы, а именно — американской, и в результате они слабо учитывают особенности других политических систем (РоНп. 1971. Р. 185). Во-вторых, истоновское определение политики как «авторитарного распределения ценностей» (ЕавХоп. 1953. Р. 135) не принимает во внимание особенности международных систем и не позволяет рассматривать международные отношения как политические. Наконец, в-третьих, схема Истона не может быть применена к глобальной международной системе, ввиду особен­ностей окружающей среды последней (которые более подробно будут рассмотрены ниже).

1. Основные понятия системной теории

Исходным в системной теории является понятие «система», которое Л. фон Берталанфи определяет как..«совокупность элементов, находящихся во взаимодействии друг с другом» (Вег1а1ап$у. 1968. Р. 5). «С формальной точки зрения, — пишет французский ученый Ж. Эрман, — система (8у) предполагает наличие состава ее элементов (С), специфические взаимосвязи между ними, структуру (8) и среду (Е)» (Эрман. 1996. С. 54).

Другое понятие — «элементы», т.е. простейшие составные части системы.

Содержание понятия «структура» имеет несколько аспектов, от­ражающих различные степени сложности системы: а) соотношение элементов системы; б) способ организации элементов в систему; в) со­вокупность принуждений и ограничений, которые вытекают из суще­ствования системы для ее элементов. Иногда тому или иному из этих аспектов, в зависимости от целей исследования, придается самостоя­тельное значение. Так, Жак Эрман пишет: «Структура системы — это просто синхронное соединение элементов системы; организация сие­темы — это совокупность диахронических принципов образования и видоизменения таких синхронных соединений, принципов, которые обеспечивают самоидентичность структуры во времени» (Эрман. 1996. С. 58).

«Среда» — это то, что влияет на систему и с чем она взаимодейст­вует. Различают два вида среды: внешняя среда (окружение системы, или энвайромент) и внутренняя среда (контекст). Так, внешней средой для системы экономических отношений (ее энвайроментом) является совокупность всех общественных отношений данного общества, общество как целостность. Что же касается внутренней среды эконо­мических отношений (контекста), то она может быть представлена как совокупность специфических условий, характерных для функциони­рования экономических отношений (например, технологических, со­циокультурных и иных особенностей производства, присвоения, рас­пределения и обмена товаров). Очевидно, что граница между внешней и внутренней средой, с одной стороны, между системой и средой — с другой, не является непроходимой.

В данной связи особую роль играет понятие «системная граница». Граница определяется путем выявления смежного расположения эле­ментов системы. Элемент системной границы — это такой элемент, который соседствует, по крайней мере, с одним элементом системы и одним элементом среды. Как показывает Ж. Эрман, граница системы оказывается просто группой пограничных элементов последней. Система любого типа отношений (политических, экономических, культурных, общественных) обладает относительно.динамичной, четкой и измеримой границей, которая, однако, может и не принимать никакой особой геометрической формы. Существуют и «прерывающиеся границы, и блуждающие, хотя и четко определимые площади». С этой точки зрения национальное государство может быть представлено как сочетание топологического понятия границы и классического географического понятия территории. «Несмотря на наличие тонкого слоя собственного воздушного пространства, национальное государство есть, прежде всего, отображение в двух измерениях системы социальных потоков, что упрощает общественные отношения и увеличивает объем случайных взаимодействий элементов, находящихся в броуновском движении» (Эрман. 1996. С. 56—57).

«Функция» системы — это ее реакция на воздействия среды, на­правленная на сохранение определенного типа отношений между элементами системы, т.е. на сохранение «устойчивости» данной сис­темы.

С понятием «функция» тесно связано понятие «процесс». В рамках системного подхода процесс — это «взаимодействия между элемента­ми, особенно прочные и периодически повторяющиеся модели таких взаимодействий». Используя понятие «процесс» [исследователь] рас­сматривает, как в действительности элементы взаимодействуют друг _с другом в ограниченных рамках структуры и своих способностей к вза­имодействию, и особенно уделяет внимание прочным и периодически повторяющимся моделям динамики взаимодействия» (Бузан. 1998 С. 139).

Еще одно важное понятие системного подхода — понятие «под­система». В качестве подсистемы может выступать любой элемент системы, представляющий собой, в свою очередь, совокупность вза­имодействующих элементов (т.е. систему, а поскольку она существует в рамках более общей системы, то ее называют подсистемой). В этом случае внешней средой для подсистемы выступает более общая система. Так, «исследуя развитие сложных систем, как, например, общество, организм, научная и философская доктрина, космическое тело, необходимо постоянно иметь в виду внутренние процессы подбора их элементов, а если удается разложить элементы дальше, на элементы второго порядка, то и этих в их еще более узкой среде, и т.д., насколько позволит достигнутый уровень приемов анализа» (Богданов. 1927. С. 189-190).

Значимость данного понятия может быть проиллюстрирована на примере «модели соответствия (конгруэнтности) и резких изменений (разрывов)» («тойе1 о? сопдгиепсе апй ШксопйпиШек»), которую раз­работал Оран Янг. В 1968 г. Янг обратил внимание на то, что преобла­давшая тогда в международных исследованиях дихотомия между би­полярной и мультиполярной моделями, так же как и подходы, выде­лявшие смешанные типы международных систем (расположенных между полюсами биполярности и мультиполярности), оказались несо­стоятельны в объяснении основных аспектов и главных направлений тех важных изменений, которые, несмотря на сохранение обстановки холодной войны, происходили в международной политике (Уоипд-1968. Р. 370). Предложенная Янгом «модель соответствия и резких изменений» охватывает взаимное влияние глобальных и региональных властных процессов в международных отношениях. Янг стремится выяснить степень подобия и различий (в типах политических интересов и властных отношений) между глобальной системой и региональными подсистемами, с одной стороны, и между самими региональными системами — с другой. Он выделяет пять, положений предлагаемой им «модели соответствия и резких изменений» (Уоипд. 1968. Р. 370-371).

В первом указывается на существование акторов и ряда существен­ных вопросов, которые относятся ко всей международной системе или, _по крайней мере, к большинству ее подсистем. Во второй отмечается, что важные акторы, существенные интересы, типы конфликтов и осо­бенности равновесия сил значительно различаются от одной системы к ДРУ^г°й- В третьем подчеркивается, что вследствие этого региональные подсистемы международной системы во многом сильно отличаются ДРУ ^от Друга. В четвертом акцентируется внимание на том, что во всех случаях подсистемы никоим образом не являются полностью отличными друг от друга, поскольку каждая из них является совокупностью глобальных и локальных характеристик. Наконец, в пятом положении модели разрывов указывается, что специфическая смесь глобальных и региональных элементов может принимать разные формы от одной подсистемы к другой. «Короче говоря, — пишет О. Янг, — уровни и типы разрывов способны быть относительно изменчивыми как горизонтально — в пространстве, так и вертикально — во времени» (Уоипд. 1968. Р. 371).

Таким образом, Янг выдвинул идею о многообразии типов сложного взаимопроникновения подсистем, каждая из которых является настолько самодостаточной, что порой невозможно даже предположить существование между ними отношений прямого соответствия. Создавая модель разрывов, ее автор преследовал цель направить развитие анализа международных отношений в новых направлениях; выявить новые проблемы, которые часто игнорируются биполярными и муль-типолярными моделями (Плй. Р. 392).

А. Д. Богатуров использовал подобный подход, в частности, для ис­следования «мирополитических реалий через призму взаимного поло­жения отдельных компонентов региональной подсистемы в их взаимо­действии, реализующемся в устойчиво воспроизводимых связях этих компонентов между собой и с окружающей мировой макросистемой» {Богатуров. 1997. С. 8). Это позволило ему прийти к интересным вы­водам. Например, анализируя азиатско-тихоокеанскую подсистему, ученый обратил внимание на отсутствие в этой части мира крупных конфликтов с момента прекращения в 1973 г. войны во Вьетнаме. Этот факт противоречил традиционным представлениям о нестабильности азиатско-тихоокеанской подсистемы. Региональные противоречия в АТР, оставаясь неурегулированными и периодически прорываясь на поверхность, вместе с тем не привели к войнам, подобным боснийской, ^аРмяно-азербайджанской или таджикской (см.: там же. С. 9). Богату-Ров выдвигает идею о наличии особой модели стабильности в рассмат­риваемой им подсистеме международных отношений, т.е. о существо­вании в последней иной логики, иного, отличного от европейского, контекста. Этот контекст лучше приспособлен к сохранению стабиль' ности, равновесности. В результате подсистема Восточной Азии избе­жала дестабилизирующего влияния тех потрясений, которые обруши­лись на мировую систему в начале 1990-х гг. (там же. С. 9—10).

Понятие системы в сфере международных отношений используется очень часто. Однако единства относительно этого понятия нет. Часто, будучи слишком тесно связанным со структурным функционализмом, системный подход является лишь робким эмпиризмом, основанным на упрощенной дилемме внутреннего и внешнего («мировая система», «региональные системы»). Отмечая данное обстоятельство, Ж. Эрман подчеркивает, что классическое понимание международных отношений относится к использованию понятия «система» (см.: Эрман. 1996. С. 54). Характерны в этой связи сомнения другого исследователя Р. Арона: «Я называю международной системой совокупность политических образований, поддерживающих между собой постоянные отношения и могущих быть вовлеченными в широкомасштабную войну... Я не сразу решился употребить термин «система» для обозначения некоего целого, внутреннее единство которого состоит в соперничестве его составных частей... Политическая система определяется организацией, взаимосвязями составляющих, взаимодействием элементов, механизмами управления. В какой степени все это обнаруживается в международной системе?» (Агоп. 1984. Р. 103).

Использование системного подхода в гуманитарных науках всегда порождало проблемы. Например, понятие системы может трактоваться в формальном смысле как совокупность абстрактных отношений в конкретной теоретической модели (как, например, это имеет место в теории игр, позволяющей говорить о «системе» олигархических игр, свойственных европейскому равновесию). В то же время понятие сис­темы может обозначать и совокупность нормативно-юридических по­ложений, если речь идет, например, о «системе ООН» или «европейской валютной системе». Путаница, при использовании системного подхода к конкретным сферам действий порождает непредсказуемость не только на глобальном, на и на локальном уровне {Эрман. 1996. С. 58-59).

Однако нельзя упускать из виду то, что именно применение сис­темного подхода стало одним из отличительных признаков проник­новения социологии в сферу международных отношений, а значит, и провозвестником рождения новой научной дисциплины (см., например: Когапу. 1978. Р. 65). Было замечено, что «социологические обобщения, касающиеся социальных систем, гтйайк ти1апй18 применимы также и к исследованию международных систем» (МоМзку. 1961-Р. 121).

Несмотря на то что реальная роль системного подхода в деле ус­пешного развития науки о международных отношениях не совпала с

ожидаемой (о чем более подробно будет сказано ниже), она является достаточно важной и заслуживает специального анализа. С этой целью _в данной главе рассматриваются особенности и основные направления системного подхода в изучении международных отношений, типологии и структуры международных систем.

2. Особенности и основные направления системного подхода в анализе международных отношений

Особенности системного подхода в изучении международных отноше­ний вытекают прежде всего из самой специфики анализируемого объ­екта. Эта специфика подробно была рассмотрена в первой главе, поэтому здесь ограничимся замечаниями, которые касаются общих и специфических особенностей международных отношений и, соответ­ственно, международных систем.

Первая общая особенность. Международные отношения являются отношениями социальными. Следовательно, международные системы — это социальные системы. Поэтому они должны рассматриваться как сложные адаптирующиеся системы, анализ которых это не анализ механических систем. Кроме того, социальные системы и, как мы вы­яснили, международные относятся к типу открытых, слабоорганизо­ванных систем. Иными словами, «далеко не всегда можно провести ясную и четкую границу между изучаемым комплексом и его внешней средой, как можно сделать, скажем, при определении границы между объектом и средой двух пространственно отграниченных друг от друга объектов» (Поздняков. 1986. С. 90). В отличие от границ физических или биологических систем, пространственные границы международных систем носят чаще всего условный характер. Эту условность не следует абсолютизировать, представляя дело таким образом, что международные системы вообще «не даны в реальности, где существует только множество людей и множество отношений» (Бетептс. 1977. Р. 71)

, или же утверждая, что они «всегда конструируются наблюдате­лем» (ВасИе, 8тои1$. 1992. Р. 157). Такие замечания верны лишь отчасти. Например, системы ЕЭС или ОАЕ. Они отличаются друг от друга характером своих отношений со средой: первая является автономной, ^т-^е-отношения между ее элементами здесь играют большую роль, чем отношения со средой; вторая — проницаемой, так как взаимодействие ^с внешней средой для нее оказывается важнее отношений между эле­ментами. При этом системы ЕЭС или ОАЕ не просто существуют в реальности (а не только в воображении исследователя), но и имеют пусть и весьма относительные пространственные, но все же границы. В известной мере это верно и для региональных международных систем. Конечно, подобное нельзя утверждать, скажем, о системе межго­сударственного сотрудничества (например, экономического, полити­ческого и т.п.) или же о системе взаимодействия традиционных и новых международных акторов. Однако и в последних упомянутых случаях международные системы не просто некие аналитические объекты, а конкретные совокупности связей между реально существующими социальными общностями. Взаимодействие между этими социальными общностями позволяет выявить определенные (пусть даже минимальные) черты системной организации. Подобного рода нефор­мальные системы не представляют собой четко различимой конкретной общности, наподобие какой-либо вещественной системы, например биологического организма. Ф. Брайар пишет о неформальных международных системах, что они как определенная целостность, «ра­зумеется, должны проявляться и в феноменологическом плане, но только опосредованно», что и обнаруживается путем теоретического анализа (ВгаШагй. 1977).

Вторая общая особенность заключается в том, что основные эле­менты международных систем представлены социальными общносЧ тями, группами и отдельными индивидами, а значит, международные, системы — это системы взаимодействия людей, руководствующихся в своих действиях волей, сознанием, ценностными ориентациями и т.п. Таким образом, как подчеркивают С. Фридлендер и Р. Коэн, определяющие факторы международной системы связаны с феноменами выбора, мотивации, восприятия и т.п. (цит. по: ВгаШагй. 1977. Р. 106).

Третья общая особенность международных отношений в том, что они по преимуществу являются отношениями политическими, стержнем которых остаются взаимодействия между государствами. Поэтому, например, ядром глобальной международной системы является система межгосударственных отношений.

Обратимся теперь к специфическим особенностям международных отношений, главная из которых состоит в том, что последние, как уже было показано, характеризуются отсутствием верховной власти, «плю­рализмом суверенитетов», низким уровнем внешней и внутренней централизации. Иначе говоря, международные системы — это соци­альные системы особого типа, отличающиеся слабой степенью интег­рации элементов в целостности, а также значительной автономией этих элементов. Разумеется, степень автономии нельзя абсолютизировать: международные отношения характеризуются не только конфлик­том интересов, но и взаимозависимостью акторов. В то же время ин­тегрированное общество (внутриобщественные отношения) не застра­ховано от конфликтов, которые, при некоторых условиях могут придать ему черты анархии, свойственные отношениям международным (см.: ВгаШагй. 1977. Р. 109) (в том числе и дезинтеграции, как это проявилось на примере судьбы СССР).

Понимание специфики международных отношений и, соответст­венно, особенностей международных систем различно, отсюда и раз­личие в подходах к их изучению. Существуют традиционно-истори­ческий, историко-социологический, эвристический, смешанный И эм­пирический подходы. Подчеркнем, что их выделение носит условный и отнюдь не взаимоисключающий характер, отражая лишь приоритеты в позициях того или иного автора.

Для обозначения дипломатических отношений между государствами в тот или иной исторический период, в том или ином регионе при традиционно-историческом подходе используют понятие «меж­дународная система»: например, европейская система XVII в. (осно­ванная на принципах Вестфальского договора 1648 г.); система по­литического равновесия европейских государств («европейский концерт наций») XIX в.; глобальная биполярная межгосударственная. система 1945—1990-х гг. Основной недостаток такого «панорамного» подхода состоит в том, что он нацеливает не на поиск закономерностей функционирования международных (а точнее, межгосударственных) систем, а ограничивается описанием взаимодействий между главными акторами — великими державами. Тогда как в системном подходе главное — убежденность в существовании закономерных связей между характером международных систем и поведением их основных элементов — международных акторов (НипЫпддег. 1987. Р. 158—159). Именно на этой убежденности основаны все другие вышеперечисленные подходы.

Р. Арон, один из основателей историко-социологического подхода к изучению международных отношений, делает отправным пунктом своих исследований исторический опыт, избегая конструирования абстрактных моделей. Сравнивая отношения между греческими полисами, европейскими монархиями XVII в., государствами Европы XIX столетия, взаимодействие современных ему систем Востока и Запада, Арон искал в них повторяемость, которая позволила бы выделить общие закономерности. Понимая, что «анализ типичной международ-Нои системы не дает возможности предвидеть дипломатическое событие или диктовать правителям линию поведения, соответствующую типу системы» (Агоп. 1984. Р. 103), Р. Арон считал, что системный подход все же позволяет выявить ту долю социального детерминизма, ко­торая присутствует в международных отношениях. Поэтому ученый считал необходимым применить системный подход при изучении меж­дународных отношений.

В отличие от Р. Арона, американский исследователь М. Каплан считает, что только исторических данных недостаточно для теорети­ческих обобщений. Исходя из общей теории систем и системного ана­лиза, он конструирует абстрактные теоретические модели, которые по­могли бы лучше понять международную реальность {Кар1ап. 1957). По М. Каплану, анализ абстрактных международных систем предполагает изучение обстоятельств и условий, в которых такая система могла бы существовать или трансформироваться в систему другого типа. М. Каплан задается вопросами о том, почему та или иная система раз­вивается, как она функционирует, по каким причинам приходит в упа­док? В результате он выделяет пять переменных, свойственных каждой системе: основные правила системы; правила трансформации системы; правила классификации акторов, их способностей и информации, главными из которых считает первые три. «Основные правила» опи­сывают отношения между акторами, поведение которых зависит не столько от их индивидуальной воли и особых целей, сколько от харак­тера системы, компонентом которой они являются. «Правила транс­формации» выражают законы изменения систем. Общая теория систем делает акцент на гомеостатическом характере систем, т.е. на их адап­тации к изменениям среды и тем самым — к самосохранению. Каждая система имеет свои правила адаптации и трансформации. «Правила классификации акторов» включают структурные характеристики ак­торов, в частности, существующую между ними и оказывающую вли­яние на поведение каждого актора иерархию.

За абстрактность подхода к исследованию международных систем М. Каплана много критиковали. И все же такой подход обладает оп­ределенными достоинствами методологического характера, что позво­лило Ж. Унцингеру квалифицировать его как эвристический (см.: НипЫпдег. 1987. Р. 159).

Американский ученый Р. Роузкранс предпринял попытку синтеза историко-социологического и эвристического подходов. Основываясь на изучении конкретных исторических ситуаций, он выделяет девять последовательных международных систем, соответствующих следую­щим историческим периодам: 1740—1789, 1789—1814, 1814—1822, 1822-1848, 1848-1871, 1871-1888, 1888-1918, 1918-1945 и 1945— 1960 гг. Затем он проводит системный анализ каждой из выделенных систем с целью выявления факторов, способствующих стабильности или же, наоборот, влияющих на дестабилизацию системы (Козесгапсе. 1963. Р. 16). Так же действовал Дж. Фрэнкел, который попытался про­следить историческую эволюцию международных отношении, исходя из их системных характеристик и, в частности, из особенностей их структуры (Ргапке1. 1969). Однако он не стал выделять последователь­ные международные системы, считая, что современное состояние сис­темного анализа международных отношений не позволяет сделать это достаточно правильно. Сходную позицию занимал и английский ученый Э. Луард, выделявший семь исторических международных систем: древнекитайская система (771—721 до н. э.), система древнегреческих государств (510—338 до н.э.), эпоха европейских династий (1300— 1559), эра религиозного господства (1559—1648), период возникновения и расцвета режима государственного суверенитета(1648— 1789), эпоха национализма (1789—1914), эра господства идеологии (1914—1974). Анализ выделенных систем Э. Луард проводит с помощью таких концептуальных орудий (переменных), как идеология, элиты, мотивации, средства, используемые акторами, стратификация, структура, нормы, роли и институты. Автор прослеживает воздействие каждой из этих переменных на структуру и функционирование меж­дународных систем, на их изменение в пространстве и времени {коагй. 1976).

По мнению Б. Корани, описываемый комплексный подход имеет целый ряд преимуществ: он более конкретный и четкий по сравнению с подходом М. Каплана; базируется на солидном эмпирическом материале, накопленном историками, политологами и социологами; наконец, характеризуется удобством и простотой использования как с точки зрения проверки его выводов, так и в качестве самостоятельного метода изучения международных систем. Указанные Б. Корани преимущества привлекли внимание к описываемому подходу и спе­циалистов чикагской школы во главе с М. Капланом, которые также стали использовать его в своих исследованиях (см.: Кар1ап. 1957. Р. 67­68).

Наконец, скажем об эмпирическом подходе, названном так благодаря тому, что он изучает взаимодействия, реально существующие в практике международных отношений в рамках определенных географических регионов (ВгаШагй, ЩаНН. 1990). От традиционно-исторического подхода его отличает стремление объяснить особенности меж­Дународно-политической ситуации в том или ином регионе планеты спецификой сложившихся здесь системных связей; раскрыть степень влияния таких факторов, как общерегиональное соотношение сил, со­циокультурные реалии, региональные международные организации ^{и т}-п., на поведение акторов. Данный подход заключается в поиске за­кономерностей, объясняющих поведение международных акторов, и в дедуктивности выводов относительно существования и содержания таких законов.

Несовпадение позиций у представителей различных теоретических школ и направлений проявляется в создании других подходов, сущ_е_. ственных противоречий между которыми меньше, чем принципиального согласия (см.: Мойекку. 1961. Р. 160). Все эти подходы (за исключением традиционно-исторического) исходят из существования законов функционирования международных систем (хотя характер самих систем и законов их функционирования могут пониматься по-разному); признают обусловленность поведения государств характером вза­имоотношений между наиболее крупными и влиятельными из них -великими державами; считают, что общей чертой всех международных систем является их олигополистический характер (доминирование наиболее мощных государств и типа существующих между ними от­ношений); допускают существование разных типов международных систем и критериев их классификаций (подробнее о типах систем в следующем параграфе).

3. Типы и структуры международных систем

Разные подходы к системному изучению международных отношений обусловливают различия в типологиях международных систем. В за­висимости от пространственно-географических характеристик выде­ляют, например, общепланетарную международную систему и ее ре­гиональные подсистемы-компоненты (элементами последних высту­пают субрегиональные подсистемы).

Ф. Брайар и М. Р. Джалили считают, что существование планетарной (глобальной) международной системы накладывает свой отпечаток на всю международную жизнь, и это стало бесспорной политической реальностью уже в начале противоборства СССР и США и приобрело новые черты с появлением новых самостоятельных международных акторов (бывших колониальных государств) на политической карте мира (ВгаШагй, Ц/аНН. 1990). В результате планетарная международная система до начала 1990-х гг. характеризовалась наличием двух главных конфликтных линий («осей»), разделяющих, с одной стороны, Запад и Восток (идеологическое, политическое, военно-стратегическое противоборство), а с другой — Север и Юг (т.е. экономически отсталые и экономически развитые страны). Вслед за О. ЯнгоМ Ф. Брайар и М.Р. Джалили считают, что, несмотря на целостность планетарной международной системы, в ней неизбежны разрывы, ооу

словленные тем, что ряд международных взаимодействий не вписыва­ется в нее (иначе говоря, осуществляется автономно). Таково следствие существования региональных подсистем — «совокупности специфи­ческих взаимодействий, в основе которых лежит общая географическая принадлежность» (там же. Р. 88). Ф. Брайар и М.Р. Джалили стремятся выявить и описать факторы, влияющие на формирование особенностей, не вписывающихся в планетарную систему взаимодействий в европейской, панамериканской, африканской, азиатских (южно-ази­атской, ЮВА, ближневосточной), карибской и, отчасти, западноевро­пейских субрегиональных подсистемах.

Региональные (а также групповые и двусторонние) аспекты взаи­модействий государств авторы книги «Система, структура и процесс развития современных международных отношений» рассматривают как структурные уровни межгосударственной системы, что не позволяет свести общую систему международных отношений только лишь к межгосударственной системе. Основным недостатком регионального подхода остается отсутствие четких критериев для выделения того или иного региона как объекта изучения. Этот недостаток может иметь негативные последствия для понимания происходящих в этих регионах международно-политических процессов (Система, структура и процесс... 1984. С. 35).

В качестве самостоятельной функциональной системы в литературе нередко рассматриваются такие виды международных (межгосудар­ственных) отношений, как экономическая, политическая, военно-стра­тегическая и т.п. системы (см., например: ВгаШагС. 1977).

Объектом исследований выступают также стабильные и нестабиль­ные (революционные, по определению С. Хоффманна), конфликтные и кооперативные, открытые и закрытые и т. п. международные системы. Например, открытая система — это реальное образование, сохра­няющее свои границы (т. е. свое отличие от среды) с помощью гомео-статического механизма сопротивления изменениям {Эрман. 1996. С. 55). Некоторые исследователи под открытой понимают «расплывчатую» систему, т. е. такую, которая не имеет четких геометрических границ типа линий или площадей (например, сеть средств массовой информации, политическое объединение, атом водорода) (там же. С. 56).

Дата добавления: 2015-07-02