Успешная торговля

— Выходит, подозревать в краже копии нам остается только мужчину с женщиной, которые ходили по залу, — выйдя из подъезда, сказала Лешка. — Если, конечно, тетя Таня с Игорем не сговорились между собой.

— Думаешь? — воззрился на сестру Ромка.

— Нет, я пошутила.

— Да уж, в их сговор поверить трудно, — сказала Арина, и даже дотошный Ромка улыбнулся, представив, что крутой студент Игорь со старой клюшкой тетей Таней образовали преступную группировку. Он достал телефон и посмотрел на фотографию неизвестной женщины, в половине второго посетившей галерею.

— Смотри—ка, пожилая, не толстая и, ты сама сказала, хорошо одета. И накрашена прямо как наша Катька. А давайте к Оле на Арбат съездим и ей это фото покажем, а? Вдруг это и есть та самая тетка, которая выдает себя за Инну Николаевну?

Арина молча развернула свою иномарку. Припарковались они на Новом Арбате, девушка осталась в машине, а Ромка с Лешкой, пробежав сквозь арку, мигом очутились возле знакомого стенда.

— Что случилось? — увидев их встревоженные лица, сразу спросила Оля.

— Ты хороший художник, — нечаянно перейдя на «ты», заявил Ромка, — потому что твою копию уже сперли. Вернее, заменили на другую.

— Да что ты! — поразилась девушка. — И кто же?

— А вот это мы и хотим выяснить. Посмотри, ты не узнаешь эту женщину? — и он подал Оле свой мобильник с фото посетительницы галереи.

Оля внимательно всмотрелась в снимок и покачала головой:

— Я ни разу ее не видела.

— Как так? — опешил Ромка. — Она же точно пожилая! И элегантная.

— Ну и что из этого? Нет, моя Инна Николаевна, или кто она там есть, на нее совсем не похожа.

— Блин, что ж делать—то? — Ромка в растерянности посмотрел на девушку. — Мы на тебя надеемся, а ты никого не опознаешь.

— Даже не знаю, как вам помочь, — с сожалением ответила Оля и заинтересовалась: — Ну, а другая—то копия лучше моей?

— В сто раз хуже! И вообще, отнесла бы ты в галерею к Павлу Петровичу какую—нибудь свою картину, он такие, мне кажется, любит, — неожиданно для самого себя посоветовал Ромка и тут же в прежнем недоумении сморщил нос: ну чем, чем его яркий и такой привлекательный «Красный круг» хуже каких—то невзрачных деревьев и облаков?!

— Мне самой как—то неудобно, — замялась художница.

— Неудобно знаешь что делать? Будь спок, я все устрою, только мне сейчас некогда. — Ромка покровительственно махнул рукой и, увлекая за собой сестру, помчался к дожидающейся их Арине.

— И тут облом, — объявил он. — И что теперь? Опять подозревать Игоря? Не в том, что он украл копию, а что оставлял свой пост.

— А тетя Таня по доброте душевной не стала его выдавать? — добавила Лешка. — А давайте я с Игорем завтра сама поговорю, чтобы хотя бы в нем быть уверенными на все сто?

— Дерзай, — сказала Арина и повезла их домой.

В отличие от Ромки и его сестры она не очень—то расстраивалась из—за того, что преступница так и осталась неразоблаченной, а радовалась тому, что картина ее подруги сохранена, не сегодня завтра будет продана и что Богачев перестал подозревать ее друзей в подмене «Восхода».

Выйдя из машины, Ромка с угрюмым видом взглянул на часы и присел на скамью у подъезда.

— Ща опять напрягать будут! Не жизнь, а одно мучение.

— Даже подниматься не хочется, — поддакнула Лешка, хотя ей от родителей доставалось всегда меньше, чем Ромке. — Но они же знают, что мы с Ариной в галерее были. Что здесь плохого?

— То, что дома не сидим. Помолчи, дай подумать.

Лешка притулилась на скамье рядом с братом. Ромка думал усердно. Он даже губами шевелил, как великий сыщик Ниро Вулф, и так продолжалось минут пятнадцать, Лешке вскоре надоело ждать. Но к Ромке наконец пришло озарение, и он вскочил:

— Не парься, пошли!

— А мне что делать?

— Тебе — ничего. Будешь стоять, слушать и перенимать опыт.

Ромка с силой надавил на звонок и не отнимал палец до тех пор, пока Олег Викторович не открыл дверь. А затем, опережая нежелательные вопросы, радостно сообщил:

— Мы сегодня всем классом спорили, чьи родители самые лучшие. Отгадай, кто выспорил?

Отец тут же клюнул на удочку:

— Неужели ты?

— Спрашиваешь!

— И какие же ты привел аргументы?

— Ну, я всех убедил, что мои родаки не такие, как другие, что вы у меня — особенные.

— Правда? — интерес Олега Викторовича заметно возрос.

— Ну да. Ведь какие только среди вас не попадаются. Бывают жутко упрямые, которые заставляют своих детей делать то, что кажется важным им самим, а детям это вовсе даже и не надо. Например, овсянку по утрам лопать и спать рано ложиться. Есть и еще хуже, ну прямо из позапрошлого века вылезшие: все запрещают, никуда не выпускают, каждый шаг контролируют. А вы у нас молодые душой и самые продвинутые. То есть любите все то, что и мы с Лешкой: ту же музыку, те же игры и фильмы. И это еще не все! Я им доказал, что вы у меня — предки будущего!

Черты лица Олега Викторовича разгладились, а глаза залучились от удовольствия. Позади него давно маячила Валерия Михайловна. Ее брови поползли вверх:

— А это как понимать?

— Ну, вы умеете читать наши сокровенные мысли и исполнять любые наши желания. Вот я хотел новый телефон — и получил. И на раму для картины мне папа денег дал. И почти никогда не возникаете, если мы с Лешкой где—нибудь задерживаемся.

— Гм. Да, — сказал Олег Викторович и отправился к телевизору переживать услышанное, а Валерия Михайловна всего лишь и спросила:

— Ужинать—то будете? Еще не совсем остыло.

— Накладывай, — разрешил Ромка. — Мы только руки помоем. Нельзя же садиться за стол с грязными руками.

Как самые воспитанные дети, они аккуратно повесили на вешалку куртки, поставили на место обувь и отправились в ванную.

И перед сном, и на другой день на всех уроках Лешка думала только о том, как заставить Игоря сказать ей правду, и ничего не смогла придумать. Хитрить так, как Ромка, она не умела, а потому решила действовать напрямую.

Когда брат с сестрой вошли в галерею, Игорь, как обычно, скучал в кресле у входа. Ромка с ним поздоровался и отошел в сторонку, а Лешка задержалась у двери и открыто посмотрела на парня своими огромными голубыми глазами:

— Игорь, скажи честно, ты вчера никуда не отходил перед тем, как испортился ноутбук? Клянусь, никому тебя не выдам, если ты правду скажешь, кроме Ромы, конечно. Просто нам надо это точно знать.

— Да я тоже, чем хочешь, клянусь, — ответил Игорь. — Зачем мне врать? Я и сам теряюсь в догадках, кто и, главное, каким образом мог заменить эту картину.

Лешка расстроилась. Она—то надеялась, что ей он сознается. Ведь если бы сюда проник человек—невидимка, и то нельзя было бы не заметить, как на месте одной картины вдруг возникает другая.

— Правда—правда? — дотронувшись до его руки, переспросила она.

Парень поморщился:

— Да говорят тебе! Впрочем, если уж начистоту, то буквально на минутку я и впрямь отходил. Тетя Таня перла очень тяжелое ведро с известкой и штукатуркой, я и помог ей его вынести. Мусорка у нас за домом, во дворе, я бегом туда и сразу назад. Может, и минуты не прошло. За это время никто не мог сюда войти, а картины поменять — тем более. К тому же я велел тете Тане ни на шаг не отходить от входной двери. И еще здесь была Анастасия Андреевна, можете сами у нее спросить. Я возвращался с мусорки, а она мне навстречу шла.

— И это все?

Парень развел руками:

— Ну да.

Все услышанное Лешка пересказала брату. Ромка грозно нахмурился:

— Анастасия Андреевна, значит, приходила?

— Но это не секрет. Она и сама об этом говорила.

Ромка заглянул в кабинет. Помощница Павла Петровича оживленно беседовала с кем—то по телефону. Он увлек сестру в самый дальний угол, где на полу стоял новый горшок с цветком, похожим на дерево.

— Говорить—то говорила. Она не могла об этом не сказать, раз ее Игорь видел. Хитрая какая! Но я ее перехитрю. Слышь, Лешка, мне все же кажется, что не случайно мы ее прощупать не смогли. А давай знаешь что сделаем? Привезем сюда Олю, вот что. Она захватит с собой какую—нибудь картину, что и будет предлогом. Представляешь, что будет? Она подойдет к ней и скажет: «Здравствуйте, Инна Николаевна». И все откроется.

Ромка говорил тихо, но неожиданно оказавшийся рядом Богачев его услышал:

— Что откроется?

— А то, что ваша помощница и увела копию. Она была здесь вчера в половине второго, а больше подозревать некого. Кроме тети Тани, конечно, — сделав жест в сторону подсобки, пошутил юный сыщик.

— Не смеши, — поморщился Павел Петрович. — Я теперь стал думать, что подмена произошла задолго до половины второго. В одиннадцать утра я Игоря отпускал на полчаса, людей было много, наверно, сам и не доглядел. Но уже завтра здесь установят новейшую технику слежения, так что никакой вор нам будет не страшен. А тебе еще раз спасибо. Но только Анастасия Андреевна этого не делала, — еще раз повторил галерист и даже улыбнулся. Видимо, не мог представить своего бывшего преподавателя в роли похитительницы картин.

Ромка, однако, своего мнения не изменил и от намерения разоблачить Анастасию Андреевну не отказался. Он незаметно заснял ее на свой мобильник, и вновь им с Лешкой предстояла тряска от станции метро «Комсомольская» до «Библиотеки имени Ленина», затем пробежка по длиннющему подземному переходу. И вот он, Старый Арбат. Вскоре они оказались возле Олиного стенда.

— Привет! — еще издали крикнул Ромка девушке, а подойдя ближе, показал ей мобильник: — А эта женщина тебе не знакома?

Оля внимательно вгляделась в снимок.

— Лицо ее мне кого—то напоминает. А в общем—то… Нет, я ее не знаю.

— Но сама говоришь, что она тебе кого—то напоминает! — воодушевился Ромка и озабоченно спросил: — Тебе еще долго тут торчать?

— До вечера, а что?

— Мы хотим раскрутить тебя сразу на два дела. Чтобы ты какую—нибудь свою картину хозяину галереи показала, ну и заодно посмотрела на нее вблизи. Вдруг это и есть твоя Инна Николаевна, только сильно замаскированная?

Оля с сомнением покачала головой и обвела руками свой стенд:

— А как же я все это оставлю?

Ромка, не задумываясь, ткнул в сестру пальцем:

— А Лешка на что? Пусть она здесь постоит. Может, и продаст чего.

Оля, вздохнув, подала Лешке толстую тетрадь:

— Здесь на всякий случай цены на картины. Но, главное, никуда не отходи и следи, чтобы со стенда ничего не пропало.

— Торгуй хорошо, — напутствовал сестру Ромка.

— Постараюсь, — кивнула Лешка, но, когда они ушли, заволновалась. Что ей делать, как продавать картины? Просто стоять и молчать? А равнодушная толпа будет течь мимо, не глядя на все эти шедевры?

Чтобы привлечь внимание потенциальных покупателей, она выбрала один, на ее взгляд самый лучший, пейзаж, и взгромоздила его на верх стенда, удерживая снизу обеими руками. Но вскоре устала так стоять. Тогда она прижала пейзаж к себе, как Катька картину Софьи на фотографии в газете, и изобразила на лице такую же ослепительную улыбку. Постояв так некоторое время и не дождавшись никакого результата, Лешка вернула картину на место, мучительно соображая, что предпринять еще.

И вдруг, откуда ни возьмись, к ней подошел пожилой дядечка в сером костюме. Он взглянул на нее, потом на картины живыми черными глазами и что—то сказал по—английски, да так быстро, что Лешка ничего не разобрала и лишь на всякий случай утвердительно кивнула.

— How much is this picture? — поинтересовался затем иностранец и указал пальцем на тот самый пейзаж, которым она только что манипулировала.

Лешка прекрасно поняла, что этот дядечка спрашивает у нее, сколько стоит эта картина. В школе она с легкостью бы ответила на такой вопрос, но сейчас попросту онемела, язык у нее прямо—таки присох к нёбу. Лешка беспомощно посмотрела на иностранца, потом кивнула опять и заглянула в тетрадку, которую ей оставила Оля. Там было написано: «пейз. с сосн. — 1800». Это означало, что пейзаж с сосной следовало продавать за одну тысячу восемьсот рублей.

Она перевела глаза на картину. Пейзаж ей очень нравился, а цена — нет.

— Три тысячи, — заявила она и показала три пальца, а затем большой и указательный согнула в кольцо и потрясла ими перед дядечкой.

— Good, good, — пробасил он и, протянув Лешке три зеленые бумажки, убрал с ее плеча волосок, а потом сам снял со стенда картину, взял ее под мышку и пошел прочь.

Она перевела глаза на бумажки. Важный государственный муж, предтеча американских президентов Бенджамин Франклин внимательно и серьезно смотрел на нее с каждой из них большими выпуклыми глазами. Что ж получается, этот дядечка дал ей триста долларов вместо трех тысяч рублей? Лешка хотела кинуться за иностранцем вдогонку, но он шел быстро, а отойти от вверенных ей картин она не посмела.

За второй пейзаж, схожий с проданным, Лешка выручила двести долларов и столько же — за третий, сама удивляясь тому, как бойко пошла торговля и незаметно пролетело время.

— Рома, как дела? — крикнула она, завидев брата с девушкой.

— А никак, — недовольно ответил он. — Мы пришли, а Анастасии Андреевны уже нет. Я спрашиваю, где она, а Павел Петрович мне отвечает: «Собираться поехала, ей уезжать завтра». Вот и отвезет теперь картины за границу. Одна у нее хоть и копия, но другая—то, первая, — подлинник. Какой—то он слепой все—таки, если не сказать иное. А я теперь еще больше уверен в том, что это она и есть. Оль, ведь глаза у твоей Инны Николаевны темные и глубоко сидят, да?

Девушка кивнула.

— И у Анастасии Андреевны тоже. А брови какие угодно нарисовать можно. Лешк, а еще я адрес ее узнал. Сказал Павлу Петровичу, что могу в компьютер данные на его сотрудников и всех художников занести, он дал мне карточки, пришлось потрудиться. Она знаешь где живет? За «Белорусской». — Ромка схватил сестру за рукав: — Поехали!

— Погоди. — Лешка вырвала руку и протянула художнице деньги: — Вот, я продала три твоих картины.

— И тебе за них столько дали? — удивилась девушка. — Тогда на, возьми, — она протянула Лешке две бумажки.

— Мне—то за что? — удивилась девочка.

— За помощь. Я не рассчитывала за них столько получить. И спасибо вам обоим, — в отличие от Ромки девушка выглядела очень довольной. — Павел Петрович согласился со мной сотрудничать. В перспективе, сказал он, возможна выставка всех моих работ. Может быть, после нее мне не придется здесь загорать.

— Здорово! — восхитилась Лешка, а Ромка прошептал:

— Бери, пока дают! А если они тебе не нужны, можешь отдать мне.

— На, — расщедрилась Лешка и протянула брату сотенную бумажку.

Ромкины глаза радостно заблестели:

— Ух ты, это сколько ж раз теперь в «Му—му» можно сходить! Попросим Арину или Андрея поменять их на рубли, и у нас с тобой куча денег будет. Ну, ты даешь, Лешка! Послушай, а может, тебе в будущем в торговлю надо идти, а не дизайном заниматься?

Лешка покачала головой:

— Нет, не хочу. Сама не знаю, как мне удалось продать эти картины, это случайно вышло. Счастливо оставаться и спасибо, — сказала она Оле и взяла брата за руку: — Лучше скажи, как мы будем Анастасию Андреевну раскалывать? Скажем ей: «Отдавайте картины»? А она ответит, что знать ничего не знает, и выгонит нас из своего дома.

— Ты меня не напрягай, я пока и сам не знаю как. Но что—нибудь обязательно придумаю, ты меня знаешь. Главное, попасть к ней домой и посмотреть, что у нее там делается, с кем она живет, есть ли у нее мастерская и что в ней находится. Ведь картины — не иголка, отыскать нетрудно. — И Ромка зашагал еще быстрее.

Глава 14

Дата добавления: 2015-07-02