III.5.5. Иллюзии, которых можно избежать. Существует ряд типичных заблуждений, которые знакомы многим практическим психологам

В качестве первой и, пожалуй, наиболее распространенной среди такого рода заблуждений следует назвать иллюзию "собственного могущества". Она проявляется в установках Я должен что-то сделать", а в максимальном варианте - "Я должен все изменить", под углом зрения которых психолог и начинает строить взаимодействие с теми, кто ищет у него помощи. Но в том-то и дело, что намерение самого психолога здесь мало что решает, и нужно по крайней мере еще одно условие, чтобы оно реализовалось, - согласие и желание другой стороны "быть измененной". Между тем неизвестно, хочет ли абонент, чтобы в отношении него, в принципе, что-то предпринималось, или его ожидания значительно более скромны, сводясь лишь к потребности высказать наболевшее ("излить душу") и быть услышанным.

Поэтому альтернативная психотерапевтическая позиция сформировалась, исходя из существенно более реалистичных профессиональных притязаний. В соответствии с нею одна из главных установок, которой действительно должен придерживаться консультирующий психолог,- это установка на слушание. Умение слушать - совсем не простое искусство, владение которым само по себе повышает восприимчивость к переживаниям и трудностям других и побуждает последних к активной духовной работе. Контакт по телефону в этом смысле начинается с обращения, точно отражающего задачу: "Говорите, я Вас слушаю!" Требуется очень многое, чтобы, слушая, действительно услышать собеседника. К этому и надо стремиться.

Косвенное проявление указанной выше авторитарной психотерапевтической позиции - то состояние активной внутренней обороны, которое возникает всякий раз, когда в абоненте подозревается "человек-манипулятор" (установки: "А, он манипулирует мною..." и "Кто из нас двоих хозяин положения?"). Хорошо известно, что манипулирование - нечестная игра, в недрах которой таится "ловушка" для психотерапевта; однако, каков "сценарий" (ожидания консультанта), такова и "ловушка"; чтобы не угодить в нее, он оказывается в конфронтации с клиентом-манипулятором. В теории трансактного анализа "рутинные" паттерны такого общения получили исчерпывающее описание (11). Однако сотрудник ТД снимает трубку, разумеется, не ради возможной конфронтации с человеком, который звонит, не видя иного выхода, а чтобы помочь ему пройти через кризис. Такова его первейшая задача. И самое великодушное, а вместе с тем и самое естественное, что может сделать консультант в подобном случае,- это разрешить абоненту "манипулировать" собою. Приступ отчаяния пройдет, для контрмер еще найдется время.

Иллюзия "материнской любви" основана на установке: "Все - очень милые, очень хорошие, но очень несчастные люди. Никто не поймет их, кроме меня". Как часто это прекраснодушное заблуждение разбивается о суровую реальность! Во-первых, очень не просто изо дня в день в течение нескольких часов кряду быть неизменно любящим и понимающим, имея дело с теми нетривиальными ситуациями, которые заставляют людей искать помощи у других. Во-вторых, и это главное, человек, переживающий кризис, может испытывать не только страдание, но и враждебность, злобу, ненависть, адресуя эти чувства всем окружающим, включая и сотрудников ТД. Возможно, одно из самых сложных препятствий, с которым сталкивается практический психолог в своей работе, в том и состоит, что человек, которому требуется помощь, объективно бывает неприятен, и "любить" его, "заботиться" о нем в том понимании этих слов, которое предполагается задачами психотерапевтической работы, не каждому и не всегда под силу.

Если в процессе консультирования возникают негативные эмоции, вызванные абонентом, и если они настолько интенсивны, что всякие попытки сдержать их лишь ухудшают дело, создавая внутренние "помехи" в общении с ним, то эти чувства (скука, неприязнь, страх, отвращение) должны быть выражены, как бы негативны они ни были. К. Роджерс назвал это условие "конгруэнтностью", понимая под данным термином искренность психотерапевта, его умение работать без "фасада" и оставаясь в ладу с самим собой (69). Выражая даже очень сильные чувства (просто называя их или прибегая к сравнению, описывая свое физическое состояние или действие, к которому они побуждают (42)), но не адресуя их непосредственно абоненту, его личности, т.е. не говоря в осуждение ему, можно добиться гораздо большего, чем изображая самообладание и спокойствие.

Примером "неконгруэнтности" консультанта служит следующая ошибочная установка, которая может быть обозначена как "вера в магию слова" ("Если я скажу вслух, чего боюсь, тогда то, чего я так опасаюсь, станет реальным фактом"). Можно лишь коротко заметить, что люди, переживающие кризис, отнюдь не так хрупки, чтобы при них нельзя было касаться "запретных" тем. И если, допустим, в диалоге с абонентом психолог внезапно придет к пониманию, что до попытки лишить себя жизни тому осталось совсем немного, то лучше открыто спросить своего собеседника, действительно ли у него есть такое намерение, чем пугаться "дурных" предчувствий и гнать от себя "нехорошую мысль".

Сделать подобный выбор вынуждают по крайней мере два соображения. Первое из них связано с представлением об "иррадиации" эмоций (т.е. переносе их от одного человека к другому), которая, помимо наших воли и сознания, обычно происходит в общении. Оставшись невысказанной, "опасная" мысль не заглохнет сама по себе, напротив, создаст тревожную доминанту, втягивающую в круг своего влияния и консультируемого. Второй момент затрагивает одну из основных в гуманистической психологии проблем - отношения личности к своему психологическому опыту (30). Суть дела сводится к вопросу: можно ли ожидать от консультируемого открытого, достаточно реалистического отношения ко всем аспектам своего опыта, если сам консультант настолько тревожен, что не решается касаться "больных" для абонента тем и сам же "закрывает" их для обсуждения?

И наконец, еще одно заблуждение, о котором также важно сказать, - это преувеличенная вера в силу научного знания ("Если бы только я знал психиатрию...", "В детской психологии говорится..."). Конечно, нелепо в наше время отрицать или хотя бы даже принижать значение знания. Но когда сталкиваешься с тем бесконечным и изменчивым многообразием, которое представляет собой мир человеческих переживаний, научная формула нередко оказывается бессильной. Сильнейшее "средство", которое в подобных случаях еще остается в руках практического психолога, - это он сам и его собственный, профессионально освоенный опыт. Те, кто обращаются за помощью, как правило, обладают ответом на свои вопросы, хотя, может быть, и не всегда это осознают. Им можно помочь найти этот ответ. От взглядов психотерапевта зависит, кем он при этом себя чувствует, - просто ли "инструментом" в общении или "проводником", приобщающим своего собеседника к иному, новому для него экзистенциальному состоянию..

В литературе можно встретить анализ и других ошибочных профессиональных установок психологов, консультирующих по телефону: иллюзия собственной непогрешимости ("Если это все, что я знаю по данному вопросу, то большего для ответа не требуется"), иллюзия мудрости, выступающая в чрезмерной ультимативности консультанта ("Я - единственный, у кого есть правильный ответ для Вас"), иллюзия помощи, когда психолог ограничивает свою роль только диспетчерством ("Обратитесь туда-то, там помогут...") (68).

Альтернативная программа предполагает прежде всего реализм обращенных к себе ожиданий. На вопрос психолога: "Что я должен делать?" - она дает вполне четкий ответ:

·активно слушать: возможность быть выслушанным - весьма необычный опыт, редко встречающийся в повседневной жизни и имеющий самостоятельную психотерапевтическую ценность;

·быть самим собой: работать без профессиональной "маски", оставаясь в ладу со своими чувствами и сочетая искренность и гуманность;

·использовать себя как "средство" помощи: можно сочувствовать, спрашивать, прояснять, подтверждать, информировать, мобилизуя в собеседнике все его личностные ресурсы; или стать посредником помощи, связав его с теми организациями и лицами, от которых зависит решение проблемы.

Дата добавления: 2015-07-02