Циклы искусства

Одежда

Демонстрацией ее социальных функций в чистом виде является ношение набедренных повязок, ношение одежды там, где физически она не нужна – в жарких странах. Человечество, переходя к социальности и борясь с бесконтрольностью инстинктов, стремилось освободиться от зоологических оценок друг друга. Чистое выражение зоологизма природы – гениталии (у двуполых). Возбуждение не всегда поддается контролю разума, вожделеть человек мог к тому, к кому запрещалось (первертивность, инцест), скрыть это трудно, особенно у мужчин и его закрывают. Оценка человека идет уже не по сексуальным показателям, а по достоинствам, полезным обществу: сила, ловкость, сообразительность. Что человек не может подчинить контролю разума, он скрывает – закрывает. Духовная одежда – лицемерие. Не иметь его также неприлично как ходить голым. Это цинизм и оскорбление общественной нравственности.

* * *

Споры о смысле обрезания как обряда у многих первобытных и древних народов. Исписаны горы книг, мне же представляется очевидным, что это символизация победы культуры над естеством, господства духа над плотью. Ограничение плоти. Не “отрезание”, не уничтожение, но о-предел-ение, об-рез-ание, как наложение уздына телесност ь. Приобщение к ответственности, к морали, введение молодежи в социум. М. Лютер упрекает Э. Роттердамского в “О рабстве воли”: как мол они могут судить о Боге, они “с необрезанным сердцем и умом”, то есть, видимо, с варварско-языческим сердцем и умом. Отсюда уже все остальные действия – положить завет, отделиться от других племен.

* * *

Почему мужчина – инициатор, он подходит к женщине, а не наоборот. На танцах, ухаживание, брачное предложение – почти у всех народов. Это все окультуривание того факта, что конечным итогом данной знаково-символической деятельности должно быть физическое соединение. Акт жизни. Чтобы он состоялся, мужчина должен его захотеть. Он способен имитировать разное поведение: улыбку, гнев, печаль, особенно актеры. Но эрекцию нет. Он не может ее “иметь”. Он должен в этом состоянии быть. Так устроена физиология. Хотение исчезает, когда его вынуждают. Ему нельзя сказать: Relax – расслабься. Тогда расслабится все. Эту скотину можно привести на водопой, но её нельзя заставить пить. Миллионы женщин, до 30%, живут с мужем не испытывая никаких, кроме неприязни, чувств, компенсируя ее бытовым террором. Мужчина так не может. Он скажет: я импотент, “нахватался радиации”, буду алкоголиком, уйду в работу. И уйдет. К другой. Или в никуда. С одной стороны он животное более грубое и безлюбовное, чем женщина, а с другой, без чувств жить не может. В этом, а не в более высокой моральности или обычаях, почему среди мужчин мало проституции. С кем угодно, на заказ, без “понравилось”, у него не получается. Или в форме, когда он “не мужчина”. В этом же причина, почему его нельзя “естественно” изнасиловать. Отсюда вся цепочка культурных отношений и негативная реакция на проявление инициативы женщиной. Цепочка распадается по мере ослабления прокреативного значения половых функций и появления “искусственного секса”. Она заканчивается вместе с концом человека.

* * *

Размножение у двуполых в форме спаривания – главная функция жизни, и следовательно долг человека как телесного существа. Кто его не выполняет – отступник, предатель жизни.

Любовь и голод правят миром – говорили раньше. Как это меняется сейчас? Миром правят секс и прибавочная стоимость – таким стал этот девиз в XX веке. Идет социализация голода и выхолащивание любви. “Хлебом”, потребностью сытых становится публичное самоутверждение, слава. Это называют “возвышением потребностей”. Получают удовольствие не от самой жизни, а от информации о ней. Жажда общения с другими людьми сужается, расширяясь до общения с вещами и знаками. До коммуникации. Любовь, влечение “возвышаются” до абстрактного взаимодействия и воображаемого отношения. До порнографии. Проблема отмирания родительских чувств превратилась из моральной в социальную. “И в конце времен охладеет любовь” – Евангелие (от Матвея, 24:12).

* * *

Одна дилетантская реминисценция об изменении роли тела в культуре. Оно шло снизу вверх:

Первобытная культура озабочена обузданием зоологизма, борьбой с инцестом, регулированием брачных, кровнородственных отношений. Культ фаллоса. Мир вращается вокруг гениталий. Челове к -чресла.

Потом проблема живота. Биться не на живот, а на смерть. Положить живот за други своя. Жизнь и живот, прокормление, еда почти тождественны. Вырастить ребенка – значит вос-питать его в буквальном смысле слова. Мир лежит на брюхе. Человек-живот.

В Новое время на первом плане грудь, человеческие чувства, страдания плоти, борьба страстей. Сенсуализм и сентиментализм – любовь. Волнения души. Мир прижат к груди. Человек-сердце.

Сейчас центром тела стала голова. Торжество расчета, рациональности. Интеллектуализм, церебрализация. Мир стоит на голове. Человек-мозг.

Дальше у нас нет органов. Кончились. Далее киборг, искусственный интеллект, самоотрицание в пользу Другого.

* * *

Сущность человека определяется соотносительно. Когда человека сравнивали с ближайшим к нему состоянием мира – животными, то его сущностью было все, что от них отличает: труд, сознание, речь. Сейчас явственно видно машинное будущее разума, возможность замены его биологической основы. Поэтому специфику человека начали усматривать в том, что его отличает от машин: страсти, интуиция, любовь, иррациональное, актуализируется внимание к биологической специфике, хотя она исчезает с катастрофической быстротой. Ее деградация в обществе: регламентация, рационализация, бюрократизация, а с другой стороны, возможность постепенной замены самого физического тела: “по частям” человек искусственный уже существует. Моделирование почти всех органов – ближайшая инженерная задача. Зрение давно полуискусственно, следующее поколение практически будет очковым (как сейчас японцы), о понижении слуха все слышали, 32 зубов ни у кого почти нет, о прогрессирующем обезволосении все знают, эректоры рекламируют и прочее, и прочее. Перед лицом технологии значение половых различий между людьми резко падает. Из языка исчезают слова женского рода. Пишет девушка, а подписывается “студент”, работает она “лаборантом”, даже и не учительница, а “учитель”, не секретарша, а “секретарь”. А ведь наш язык “дом бытия”, отражение жизни. В поступках мужчины специфически мужское начало не имеет поля развертывания. К нему предъявляются противоречивые требования: быть смелым и быть винтиком, быть самостоятельным и быть функциональным. Одномерный человек реализуется в главном – как однополый. Бесполый. Остальное – мелочи.

* * *

“Это может только мужчина: иметь цель вне себя. Женщина – сама для себя цель и хочет быть ею для всего доступного мира. Она, конечно, старается, подражая мужчине, тоже завести себе интерес снаружи от себя – щипание корпии или научные исследования, – ей плохо удается это притворство”... (Татьяна Набатникова. Каждый охотник. М., 1989. с. 306).

Все-таки это неверное рассуждение. Женщина берется уже эмансипированная, то есть неспособная к материнству или относящаяся к нему как к эпизоду. Напротив, женщина-мать всегда имеет цель вне себя. Цель эта – дети. Не просто природа и борьба с ней, на чем специализирован мужчина и что необходимо для развития общества, а природа живая, необходимая для продолжения человечества как совокупности существ, на чем была специализирована женщина. Говоря по большому счету, если женщины исчезнут из науки, техники, искусства (естественно, кроме исполнительства), то практически мало что изменится. Но когда они совсем забросят семью и воспитание детей, то мир забуксует. Отсюда и отношение к “деловым женщинам” и “образованным дамам”, гордящимся тем, что как матери они принесли себя в жертву культуре или может быть избрали ее своей жертвой – двусмысленное. Сопротивляется природа, сколько ее у человека осталось.

* * *

Доброта людей индивидуальна, однако у ней есть общие природные корни. Доброта женщин развивается прежде всего в лоне материнства. Такова природа вещей. У женщины-матери она самоотверженнее мужской. Она почти слепая. Но сейчас материнство сведено к минимуму и сопутствующие ему качества остаются невостребованными, а если проявляются, то от “ума”, который только очень умных женщин не кидает в “комплекс копирования” мужского, вернее машинного, не разбирающего полов, поведения. За редкими исключениями, не рожавшая женщина духовно, точнее, душевно неполноценна, как неполноценен не знавший женщин мужчина. Она слишком зрячая. Отцовство играет важную роль в индивидуальном развитии человека, но оно все-таки меньше роли материнства. Возникают новые социальные феномены: “женщина-не-мать” (не баба) и “мужчина-не-мужик” (не отец). “Не-родители”. На грядках человечества все больше цветов без завязей. Пустоцветы. Человек бесплодный.

Такая будет и доброта. Вежливая.

Где-то у Достоевского была мысль: человек – такое подлое существо, что приспосабливается к любым обстоятельствам, когда другие животные уже отказались бы жить, умерли. Это потому, что он рождается “никем”, неспециализированным, “голым”, “дырка в бытии”. Он приспосабливается к любым обстоятельствам, потому что он их продукт. Они делают его по своей мерке.

* * *

Три сорта способностей, три типа ума: человек умелый, может сделать вещь, предмет, преобразует материю; человек ум-ный, оперирует понятиями, преобразует сферу духа; человек ум-удренный (опытный, понимающий) преобразует отношения, успешно общается. Сейчас в цене вторая способность, хотя многие теоретически умные практически беспомощны и социально глупы. Однако их стараются не считать дураками. А вот кто делает вещи, но не может умно говорить, того считают недалеким, недоразвитым, того, кто умеет общаться и строить социальные отношения – считают только хитрым. Хотя сейчас, в условиях капитализации, произошел всплеск уважения к социально ловким, “хитрым”. Но в целом мир все-таки становится на голову. На ее левое полушарие. С этой позиции голова наносит окончательное поражение рукам. Для множества интеллигентов руки нужны сейчас для держания ложки, закрывания дверей и застегивания брюк. Хвост тоже не сразу превратился в копчик.

Классическое – изображение реальности.

Модернистское – преображение реальности.

Постмодернистское – изобретение реальности.

Модернизм превзошел классику и как бы впереди ее. Но этот “перед” есть “зад” науки и техники. Постмодернизм – это “искусство” как возврат к первоначальному смыслу данного слова – “технэ”. Искусство превращается в искусственное. Круг замкнулся. Скоро начнется второй – опять изображение реальности. Но эта реальностьбудет информационно-синтетической. Уже есть термин: “синтетический реализм”.

Дата добавления: 2015-07-02