Совершенный человек в исламе 3 страница

Таково значение и таков соответствующий пример совершенного человека. В следующих лекциях, с упованием на Бога, приведу более подробное изложение этой темы.

Последние дни из жизни ‘Али (мир ему!)

Последний священный месяц рамазан в жизни ‘Али (мир ему!) был особенным. Для семьи ‘Али этот месяц с самых первых дней был сопряжен с тревогами и волнениями, ибо путь, выбранный им в этот раз, отличался от прежнего.

В связи с этим приведу еще один пример его героических качеств, о которых говорится в Нахдж ал-балага. ‘Али (мир ему!) говорит: «Всевышний Аллах предупреждает: " Алиф, лам, мим ". Неужели полагают люди, что оставят их в покое и не подвергнут испытанию только за то, что скажут они: "Уверовали мы!" [48]. Когда эти айаты были ниспосланы, я понял, что после Пророка его последователей ждут многие смуты и испытания. Тогда я спросил: "О Посланник Аллаха! Что подразумевается под испытаниями, о которых говорится в этом айате?". Он ответил: "О ‘Али! Действительно после меня мои последователи (умма) будут подвергнуты тяжелым испытаниям"».

После того как ‘Али удостоверился, что действительно после смерти Пророка (да благословит его Аллах и приветствует!) на долю его последователей выпало много испытаний, он вспомнил об одной истории в прошлом и спросил: «О Посланник Аллаха! В сражении при Ухуде [49] многие пали смертью мученика, удостоились чести стать шахидами, а я лишился этой возможности и мне досадно. О Посланник Аллаха, почему я не был удостоен этой благодати?» [50] Пророк сказал: «Если ты там не стал шахидом, то в конце станешь им на Божьем пути». После чего Пророк добавил: «Воистину так и есть. Но насколько ты терпелив на пути шахадата?» [51]. ‘Али ответил: «О Посланник Аллаха! Не спрашивай, "насколько ты терпелив", но спроси, "насколько ты благодарен". Ибо это вопрос благодарности, а не терпения» [52].

Ввиду прежних сообщений Пророка и согласно знакам и приметам, известным самому ‘Али, о которых он иногда говорил в семье, а также среди близких сподвижников и друзей, вокруг имама царила тревожная атмосфера.

В течение этого рамазана ‘Али говорил удивительные вещи. Он после поста приходил для ифтара [53] в дома своих детей. Каждую ночь был в гостях у одного из них, то есть или у одного из своих сыновей имама ал-Хасана и имама ал-Хусайна, или же у дочери Фатимы, которая была супругой одного из его сподвижников, ‘Абд Аллаха ибн Джа‘фара. Он ел меньше обычного. Дети тревожились за него и иногда спрашивали: «Дорогой отец! Почему так мало едите?» Он отвечал: «Хочу встретиться с моим Господом в состоянии голода». Дети понимали, что он находится в состоянии какого-то ожидания. Иногда, устремляя взор на небо, ‘Али говорил: «Мой дорогой Пророк предупреждал меня. Он был прав, он не знает лжи. Теперь уже близко, мало осталось». На тринадцатый день он произнес слова, которые вызвали у всех большое беспокойство. После чтения хутбы он спросил у своего сына: «Ал-Хусайн, сынок! Сколько дней осталось до конца месяца?» Ал-Хусайн ответил: «Тринадцать дней, дорогой отец». ‘Али добавил: «Да! Скоро эта борода будет алой от крови, которая хлынет из моей головы. Да, близок срок окрашивания этой бороды в алый цвет».

Наступила девятнадцатая ночь рамазана. Дети допоздна общались с отцом. Затем они разошлись по домам, но еще до наступления зари имам ал-Хасан — по привычке, или же в силу воцарившейся в душе тревоги — решил навестить Повелителя верующих (мир ему!), уединившегося для моления [54]. ‘Али испытывал особое уважение к имаму ал-Хасану и имаму ал-Хусайну, которые были его сыновьями от Лучезарной Фатимы и, соответственно, являлись внуками самого Пророка: уважение к ним было для него равносильно уважению к Фатиме и к самому Пророку. Увидев имама ал-Хасана, Повелитель верующих сказал: «Сынок! Во сне еще раз явился ко мне Пророк. Я ему заявил: "О Посланник Аллаха! Какие же страдания причиняют мне твои последователи!"»

Действительно, отсутствие у людей единодушия и их неготовность следовать за ‘Али вызывают удивление. До чего же он страдал от этого! Страдал от козней сторонников ‘А’иши [55] и их вероломства, от Му‘авийи, от его интриг и преступлений. Му‘авийа был одним из самих ловких и самых хитрых людей в мире. Он знал, каким образом можно уязвить ‘Али, зажечь в его сердце огонь, и преднамеренно действовал ему наперекор. Много страданий причиняли ‘Али хариджиты [56], а также всякого рода ханжи и святоши, которые обвиняли ‘Али в ереси и разврате. Ведомо ли вам, какие они причинили ‘Али страдания? Любой человек, узнав о мучениях Повелителя верующих, изумляется. Даже скале не под силу вынести столько горя. И с кем ему следовало поделиться своим горем? И вот, увидев во сне Пророка, ‘Али сетует на непослушание его последователей и спрашивает: «Что мне с ним делать?» Рассказывая об этом своему сыну имаму ал-Хасану, ‘Али говорит: «Сынок! Твой дед (т. е. Пророк. — М. М.) указал мне проклинать их, и я во сне проклинал этих людей, то есть просил у Всевышнего Аллаха, чтобы Он ускорил мою смерть и назначил этим людям правителя, которого они достойны» [57]. До чего же волнующи и захватывающи эти слова!

И вот ‘Али (мир ему!) вышел из дома и, услышав голос уток, сказал: «Сейчас слышен голос птиц, но скоро здесь будут слышны стоны людей» [58]. После этого дети преградили путь Повелителю верующих и умоляли: «Дорогой отец! Мы не позволим тебе идти в мечеть. Ты обязательно должен послать кого-нибудь другого вместо себя». Он сначала согласился и велел: «Скажите моему племяннику (сыну сестры) Джа‘ду ибн Хубайру, пусть он совершит вместе с людьми общую молитву». Но через мгновение имам переменил решение, сказав: «Нет, я сам пойду». После этого его попросили: «Разреши, чтобы кто-то сопровождал тебя», на что он отвечал: «Нет, не хочу, чтобы меня сопровождали».

В предшествующую ночь он пережил великий духовный подъем. Одному Богу известно, какие волнения ‘Али испытал! Сам он говорит, что старался проникнуть в тайну Божественного замысла. Но он знал лишь то, что его ждут великие события. Судя по тексту Нахдж ал-балага, ‘Али (мир ему!) стремился к раскрытию сути происходящих явлений, но Богу было угодно сохранять тайну [59].

Ближе к рассвету ‘Али поднялся на место для произнесения призыва (азана) к молитве, и услышали его возглас: «Аллаху Акбар!» («Аллах Превелик!»). А после азана он попрощался с утренней зарей такими словами: «О утренняя заря! С того дня, когда ‘Али открыл свои глаза, было такое, чтобы ты наступила и видела ‘Али спящим?» То есть после этого глаза ‘Али закрываются для вечного сна.

А когда спустился с места для произнесения азана, добавил:

Освободите путь для уверовавшего муджахида

К Богу, обладателю книги и зрения.

К Богу, который, несомненно, един.

К тому, которому вознесут молитву в мечетях.

Да, он назвал себя «уверовавшим муджахидом». Как мы уже говорили, членам семьи он не разрешил двинуться с места, чтобы присоединиться к нему. И предупредил их, что едва запоют птицы, услышат все людские стоны. И вот вся семья бодрствовала в тревожном ожидании.

В это время раздался громкий, пронзительный и душераздирающий крик: «Соединился с Богом тот, кто был опорой наставления на путь истины; пришел конец тому, кто был образцом благочестия; оборвалась вспомогательная нить Божья; убит двоюродный брат Пророка; убит завещанный Богом опекун верующих; убит ‘Али, избранный Богом; убил его нижайший из низких рабов Божьих».

Лекция 3
О человеческой боли
с различных позиций

Во имя Бога Милостивого и Милосердного! Хвала Господу миров, Творцу всего сущего! Мир и благословение Бога Его рабу и посланнику, господину нашему Мухаммаду и его священному, пречистому и непорочному роду!

Ищу у Бога защиты от козней злосчастного Шайтана! «[Вспомни], как испытал Бог Ибрахима повелениями, и как тот выполнил их. Тогда сказал Господь: «Воистину, Я сделаю тебя наставником [духовным] для людей». Спросил Ибрахим: «А потомство мое?». Ответил Он: «Завет Мой не распространяется на [тех из них], кто нечестив» [60].

Сейчас мы будем рассуждать о двух основных теориях мысли: о «признающих дух» (идеалистах) и «признающих только материальное начало» (материалистах). Согласно теории идеалистов, человек представляет собою существо, состоящее из тела и духа. Дух человека вечен и не исчезает со смертью тела. Как нам известно, религиозная логика и, особенно, исламское учение, основывается именно на этой теории.

Согласно теории материалистов, человек состоит только из телесного механизма, который после смерти полностью уничтожается: разложение тела означает и разложение личности.

Духовность человека

Несмотря на глубокие разногласия по вопросу о сущности человека, по другому, не менее важному вопросу, тесно связанному с первым, никаких разногласий не существует. Этот вопрос касается определенной системы качеств, которые объединены под общим названием «духовность» и, не будучи материальными, определяют ценностные ориентиры и личностные характеристики человека. Человечность индивида во многом зависит от этих качеств, без наличия которых провести какую-либо разделительную линию между человеком и животным невозможно. Иначе говоря, человечность индивида определяется отнюдь не телесными его особенностями. Не всякий, кто обладает головой, ушами, плоскими ногтями, ходит на двух ногах и умеет говорить, является человеком. Назовите подобное существо как хотите, но называть его человеком только из-за наличия означенных особенностей — нельзя. Саади, касаясь этого вопроса, говорит:

Тело человека ценно и почитаемо его душой,

Не в красивой одежде признак человечности.

По его же словам, «если быть человеком означает иметь глаза, язык, уши и нос, то какова разница между настенными рисунками и самим человеком»? Если быть человеком означало бы иметь только эти признаки, то все люди рождались бы полноценными личностями [61]. Но это далеко не так. Ибо быть человеком означает наличие у индивида определенной системы качеств и этических особенностей, которые определяют степень его человечности и благодаря которым он и становится личностью. А отсутствие этой системы особенностей, которую принято называть «человеческими ценностями», ставит знак равенства между человеческой особью и животными.

Сегодня мы продолжим обсуждение вопроса об ошибках и заблуждениях, с которым могут столкнуться как индивид, так и общество. Эти ошибки встречаются в двух вариантах. Первый вариант, когда «антиценности» противостоят ценностям. Например, гнет противостоит справедливости, тирания — свободе, атеизм и распущенность — богобоязненности, тупость и невежество — разуму и сметливости. Но, может быть, не все заблуждения в обществе проявляются в форме подобного противостояния, когда антиценности действуют наперекор ценностям. Всегда, когда антиценности вступают в открытую борьбу против ценностей, они (то есть антиценности) проигрывают.

Но большинство заблуждений человечества встречается в ином (втором) варианте, который напоминает морской прилив и отлив. Иногда какая-либо из человеческих ценностей развивается подобно раковой опухоли, охватывая и атрофируя все другие ценности. Например, как мы уже говорили, аскетизм и набожность это одна из ценностей, одна из человеческих норм. Но иногда мы наблюдаем, что отдельный индивид или какое-либо общество до того усердно и рьяно стремятся к аскетизму, что все в мире для них приобретает форму аскетизма. А это, образно говоря, напоминает человека, у которого развивается одна из частей тела (например нос), а другие части отстают в своем развитии.

«Боль» и ее преимущества

Как я уже говорил во вступительной части этой лекции, даже самые последовательные материалистические школы признают наличие определенной системы духовных ценностей. Человеческие ценности в целом можно определить одним понятием, которое подразделяется на несколько других понятий и которое встречается как в нашей суфийской (ирфанской) терминологии, так и в терминологии современных ученых. Еще задолго до ‘арифов данное понятие (определение) встречалось в исламских текстах. Это понятие выражается в форме «испытать боль» или «быть обладателем боли». Речь идет о той боли, что издавна считается мерилом человечности.

Разница между человеком и другими живыми существами заключается в том, что человек испытывает душевные страдания, ему знакома целая симфония боли, тогда как другие существа — животные, а равно такие люди, которым дух человеческий чужд, — «обладателями боли» не являются.

Теперь мы должны внести некоторую ясность в само понятие «боль». Приведенное рассуждение может на первый взгляд показаться странным: боль — это то, от чего всеми силами хотят избавиться! Как же можно считать «наличие боли» мерилом человечности и полагать ценностью всех ценностей саму способность испытывать боль?

Следует отметить, что при оценке «боли» и «источника боли» мы допускаем ошибку. Например, наличие болезни, наличие раны на теле человека и деятельность в ране микробов — все это становится источником боли. Иначе говоря, если в желудке или кишечнике есть язва, человек несомненно почувствует боль: она будет причинять страдания, но одновременно послужит причиной осведомленности и бдительности.

Физическая боль, общая для людей и животных, служит предупреждением. Невозможно, чтобы голова болела у вас безо всякой причины. Всякий раз, когда вы ощущаете головную боль, она подает вам сигналы о физическом неблагополучии, и вы начинаете принимать меры для лечения. Аналогичным образом в автомобиле имеется прибор со шкалой для определения наличия масла и другие важные приборы. Хорошо это или плохо? Разумеется, это очень хорошо, ибо способствует вашей осведомленности и сохранности вашей машины.

Если бы не боль в теле человека, то есть если бы организм не был восприимчив к боли, мы бы никогда бы не узнали о своих заболеваниях. Боль похожа на строгого требовательного начальника, который заставляет человека скорее решать возникшую проблему.

Следовательно, даже самая простая физическая боль по сути есть благо — ответная реакция тела, средство осведомленности о болезни и средство для бдительности организма.

Об этом говорит очень точно Джалал ал-дин Руми:

Тоска и печали, присущие болезни,

Осведомленностью становятся при болезни.

Так знай этот принцип, о искатель причины,

Кто испытал боль, тот и сведущ.

И кто сведущ, у того больше боли,

У кого больше знаний, тот и бледен лицом.

Затем он приступает к более подробному комментированию своих слов и утверждает, что чем больше человек испытывает всякой боли, тем он осведомленнее и бдительнее по сравнению с другими людьми. Следовательно, отсутствие боли влечет за собой бесчувственность, непонятливость и тупость, а ее наличие служит стимулом для осведомленности, сознательности и понятливости.

Что в данном случае должен предпочесть человек — стать сведущим и бдительным, чувствуя боль, или быть бессознательным и тупым, лишь бы не чувствовать никакой боли? Ответ здесь очевиден. Беспокойство осведомленного и бдительного человека предпочтительнее спокойствия и благополучия неосведомленного, бесчувственного и невежественного. Как гласит поговорка: «Лучше, чтобы человек был тощим Сократом, чем жирной свиньей». Другими словами, гораздо лучше быть ученым, мудрым, но стесненным в средствах человеком, чем живущим в достатке и довольствии, но, подобно свинье, неразумным и невежественным.

Сетование на разум

Одна из интересных тем, часто затрагиваемых в нашей литературе, — сетование на разум. Особенно часто мы сталкиваемся с этим в поэзии. Авторы жалеют, что наделены разумом [62], и задаются вопросом: какова польза от данного им разума, от трезвости и мудрости человека? Ведь чувствительность, мудрость и трезвость ума становятся предметом беспокойства человека, о чем поэт пишет так:

Мои кровные враги — мой разум и моя трезвость,

Жаль, что я зряч, а также слухом наделен.

И в другом месте:

Не будь мудрецом, переживающим за других,

Будь безумным, чтобы за тебя мудрецы переживали.

Здесь говорится о предпочтении спокойствия умалишенного индивида страданиям наделенного разумом человека, что неверно: лицо, достигшее степени человечности и понимающее суть и ценность боли и чувствительности, считает иначе, опираясь на слова Пророка, который сказал: «Истинным другом каждого человека являются его разум и трезвость, а его настоящий враг — это невежество».

Тот, кто сетует на враждебность разума и трезвости, печалится о заботах и страданиях, исходящих из разума и сметливости, попросту не знаком с несчастиями, причиной которых может стать незнание и невежество, иначе он никогда не рассуждал бы подобным образом.

Однако отсутствие причины, вызывающей боль, гораздо лучше, чем ее наличие. А если причины для боли имеются, но человек все равно не может ее чувствовать, дело оборачивается беспомощностью и неведением, грозящими человеку несчастьем. Не зря физические болезни, протекающие без боли, часто оказываются смертельными: ведь из-за отсутствия боли человек узнает о своем недуге слишком поздно, когда медицина уже бессильна. Смертельный исход онкологических заболеваний во многих случаях объясняется тем, что в начальной стадии болезнь развивается незаметно и безболезненно. Однако, пока болезнь не поразила кровь и лимфатические узлы, она вполне излечима, но человек не получает болевого сигнала и ничего про нее не знает, а в результате погибает от своей неосведомленности.

Следовательно, утверждение о том, что способность испытывать боль является важнейшим из человеческих качеств, невозможно опровергнуть ссылками на то, что сама по себе боль — явление неприятное и нежелательное.

Человеческая боль

Что собою представляет человеческая боль? Головная боль свойственна не только человеку, ибо голова вполне может болеть и у овцы. Боль в руках или ногах также присуща как человеку, так и животным. Но те, кто говорят о «человеческой боли» и «способности человека чувствовать боль», имеют в виду совершенно другое. Боль, которая считается важнейшей из ценностей, представляет собою нечто иное.

Некоторые (подобно нашим ‘арифам) ищут в человеке священную боль — «боль богобоязненности». Они утверждают, что это чисто человеческая боль, благодаря которой человек имеет превосходство над ангелами.

Согласно исламскому учению, человек — это реальность, в которую Бог вдохнул душу. Человек отличается от всех других природных объектов и потому испытывает чувство своеобразной отчужденности от них. Все в этом мире бренно, изменчиво и ненадежно, и сам человек тоже преходящ и смертен, но несмотря на это в людях присутствует ощущение одновременной принадлежности к вечному началу, собственно и означающее боль, которая вынуждает человека прибегать к молитвам, к поклонению Богу и приближает его к Господу, истинной мере всех вещей.

Несколько притч о человеческой боли

Эти притчи вам известны. Например, притча о попугае, которого привезли из индийских джунглей и поместили в клетку. Попугай озабочен своим положением и постоянно думает о том, чтобы клетка была разрушена и чтобы он имел возможность вернуться в исконные места обитания. Иногда человек подобен птице, оставшейся вдали от своего гнезда.

Одна из самых лучших притч приводится в первой части поэмы Маснави, принадлежащей перу Джалал ал-дина Руми. Он уподобляет человека свирели, которая сделана из тростника, разлученного с тростниковым полем. Свирель постоянно стонет, сетуя на эту разлуку:

Прислушайся к голосу флейты — о чем она плачет, скорбит?

О горестях вечной разлуки, о горечи прошлых обид:

«Когда с камышового поля был срезан мой ствол пастухом,

Все стоны и слезы влюбленных слились и откликнулись в нем.

К устам, искривленным страданьем, хочу я всегда припадать,

Чтоб вечную жажду свиданья всем скорбным сердцам передать.

В чужбине холодной и дальней, садясь у чужого огня,

Тоскует изгнанник печальный и ждет возвращения дня».

А затем добавляет:

Как будто у нас два рта, подобно флейте,

Один из которых спрятан в ее губах.

Иногда Маулави использует другие аллегории:

Это слону дано, что в своих снах он

Видит благодатный край Хиндустан.

Ослу никогда не приснится Хиндустан,

Ибо он не странник родом с той земли.

По легенде, хиндустанских слонов было принято бить по голове чем-то тяжелым до тех пор, покуда не забудут страну, из которой они родом. Здесь Руми говорит, что только слон, происходящий из Хиндустана (совр.: Индия), может увидеть эту страну во сне, а осел, уроженец иных мест, никогда в Хиндустане не бывавший, не смеет даже надеяться на подобные сны. Тем самым поэт утверждает, что человек испытывает постоянную боль от горячего желания вернуться в лучший мир, откуда он родом, чтобы слиться там с Истиной, и неустанно молится Богу о воплощении своих желаний

Человеческая боль словами Повелителя верующих (мир ему!)

Известно великолепное высказывание ‘Али (мир ему!) во время одной из его бесед в степи с Кумайлом ибн Зийад Нах‘и [63]. Итак, по словам Кумайла, он вместе с ‘Али ходил по степи, вокруг никого не было. ‘Али, тяжело вздохнув, сказал: «Сердце человека подобно сосуду; лучшим является сосуд, у которого больше вместимости или в котором содержимое сохранится дольше и лучше». Затем он разделил людей на три категории, перечисление которых не входит в план сегодняшней лекции, а после того добавил: «Жаль, что нет людей, которым можно было доверить тайны, чтобы я выложил то, что накопилось у меня в сердце». Затем добавил еще: «Но невозможно, чтобы таких людей не было вовсе. Подобные лица встречаются всегда и во все времена. Есть люди, к которым истинное знание хлынуло в форме высшей прозорливости, и они возвысились до степени совершенной убежденности. Они соединились с Истинным Духом. И ничто не отделяет их от Истинного Духа». Все, что для материалистов кажется трудным и невозможным, для них легко и доступно. То, что для невежественных людей является источником страха (то есть уединение с Истиной), для них — средство приближения к Истине. По словам ‘Али, «они в этом мире находятся вместе с людьми, но их дух устремлен к высшему миру» [64], то есть такие люди одновременно находятся как в нашем, так и в ином мире.

Боль, присущая ‘Али, или, как у нас принято говорить, ирфанская боль ‘Али, а также его молитвы, в целом представляются делом весьма четким и ясным. Во время молитвы он, полностью забывая о себе, всецело увлекается Небесной Возлюбленной и не замечает ничего вокруг. В это время, если его ранят стрелой, он не почувствует ранения.

Вот истинно человеческая боль, боль разлуки с Истиной, постоянная мечта о приближении к Богу. До тех пор, пока человек не достиг состояния воссоединения с Богом, эта боль присутствует в нем постоянно.

Если человек будет увлекаться чем-нибудь, то это будет простое увлечение. Но стремление к Истине — нечто совсем другое. В Священном Коране говорится о тех, кто «веровал и сердце кого нашло утешение в поминании Всевышнего» [65]. Знайте, что сердца находят утешение от беспокойств, переживаний и тревог только в одном: боль человечества успокаивается мыслями об Истине и радением о Боге. ‘Арифы предпочитали как раз такую боль, а другие формы боли их не интересовали или же интересовали в незначительной степени.

Одна из притч Маулави

У Джалал ад-дина Руми есть одна притча, в которой рассказывается о мужчине, который вел частые сокровенные беседы с Богом, постоянно поминая при этом слово «Аллах». Однажды ему явился Шайтан и многими искушениями добился того, чтобы мужчина замолчал навсегда. Шайтан сказал ему: «О человек! Ты постоянно произносишь имя Аллаха, с самого раннего утра усердно призываешь Его. Но хотя бы раз в жизни Он откликнулся на твой призыв? Если бы ты с подобным усердием и рвением кричал и призывал у порога любого дома, то хоть раз услышал бы ответ на свои призывы». Мужчине это рассуждение показалось логичным. С той поры он лишился голоса и больше не мог произнести имя Аллаха.

Однажды во сне он услышал голос, который спросил его: «Почему ты прекратил свои мольбы и обращения к Богу?» Мужчина ответил: «Несмотря на мои неустанные молитвы и на мою боль, страдание и искреннее стремление к Нему, я ни разу не услышал от Него никакого ответа и отклика». Голос в ответ ему сказал: «Я уполномочен передать тебе ответ Бога: "Произнесенное тобою каждый раз слово „Аллах“ — это мой ответ на твои обращения"». По словам поэта:

Когда ты говоришь «Аллах», то это и Мой ответ,

А твои нужды, искренность и боль, это Мои вестники.

Другими словами, Бог дал ему знать, что вся боль и все страдания, вся любовь и все искренние желания, вложенные в сердце человека, по сути своей и являются ответом Господа на обращения людей.

Что имеет в виду ‘Али (мир ему!) в молитве Кумайла, когда говорит: «О Боже! Прости меня за мои грехи, которые запирают врата моления»? В данном случае он просит прощения у Господа за те свои деяния, которые могут отнять у него боль искренних и страстных молений. Тем самым он также напоминает, что молитва для человека — это и цель и средство. То есть мольбы не всегда предназначены для того, чтобы они были исполнены. Даже если они не удовлетворены Богом, все равно их следует считать удовлетворенными. Мольбы и молитвы желаемы сами по себе.

Боль человека по отношению к людям

Некоторые другие на вопрос о боли, почитаемой главной ценностью, смотрят по-иному: для них важна способность испытывать боль о людях. Они утверждают, что мерилом человечности является ощущение боли по отношению к другим, то есть когда человек заботится и беспокоится не только и не столько о себе. По словам Са‘ди:

Я бледен не от собственной нищеты,

Нищета других заставляет меня бледнеть [66].

Тот, кто чувствует чужую боль, не может спокойно уснуть, зная, что другие голодают. Такому человеку легче перенести собственный голод, чем наблюдать людские мучения.

Это явление характеризуется как человеческая боль — боль, которая превращает индивида в личность и является источником основных человеческих ценностей.

Точка зрения ислама

Является ли человек, с точки зрения исламских норм, тем созданием, которое болеет за других? Или он испытывает боль только по отношению к Богу? С позиции ислама, человек — такое создание, которое испытывает боль о Боге, и именно это позволяет ему испытывать боль о людях.

Обратите внимание, что говорится в Коране по поводу ощущения боли по отношению к другим: «Быть может, огорчаешься ты до смерти из-за того, что не веруют они в рассказы эти (т. е. в Коран)» [67]. Пророк (да благословит его Аллах и приветствует!) до того переживает за спасение людей от мирских и потусторонних сетей и трудностей, что на этом пути он готов пожертвовать собою. Бог, узрев готовность Пророка к самопожертвованию, говорит: «Коран ниспослали Мы тебе не ради того, чтобы причинять тебе страдание, а только в назидание тем, кто боится [Господа]» [68]. В другом айате сказано: «Явился к вам Посланник из вас же. Тяжко для него то, что страдаете вы. Жаждет он [наставить] вас [на путь истинный], а к верующим сострадателен он, милосерден» [69].

До чего же верные слова! Людям говорится о том, что из ваших же среды и рода Бог выбрал пророка, которому «тяжко, когда вы страдаете»: он разделяет с людьми боль и страдание.

Возникает вопрос: кто является мусульманином? Мусульманином является тот, кто испытывает боль как по отношению к Богу, так и по отношению к людям.

В Коране не зря использовано слово «жаждет» (харисун). Некоторые из отцов, например, желают увидеть своих сыновей учеными людьми. Иногда такие отцы в своем желании проявляют чрезмерное рвение, и тогда о них говорят, что они «жаждут» увидеть своих сыновей образованными. Сходную жажду испытывают некоторые люди применительно к деньгам. Пророк же жаждет спасти людей, жаждет излечить все пороки человечества. Это и означает боль по отношению к людям.

А разве не ‘Али (мир ему!) выдвинул подобное объяснение, разве не он предложил вышеизложенное понимание слова «боль»?

Есть популярное предание, которое вы много раз слышали. ‘Усман ибн Ханиф [70] однажды присутствовал в Басре на богатом застолье. Что здесь предосудительного? Разве там, упаси Боже, подавали спиртные напитки? Нет. Играли в азартные игры? Нет. Там были разврат и безнравственные деяния? Тоже нет. Так в чем же дело, в чем провинился ‘Усман ибн Ханиф? Он же участвовал в обычном застолье, каких, наверное, и в те времена было немало. Все дело в том, что при этом пиршестве не было ни одного неимущего [71].

‘Али сообщили, что его наместник был участником застолья, где присутствовали состоятельные люди, но ни одного неимущего там не было. После этого ‘Али, обращаясь к ‘Усману ибн Ханифу, сказал: «Я не верил, что ты принимаешь приглашение на трапезу исключительно для богатых, тогда как неимущие люди остаются за дверьми». Затем ‘Али (будучи халифом) приступает к изложению своих соображений в этой связи и говорит: «Если я пожелаю, все условия и возможности мне будут предоставлены; лучшие яства, лучшие напитки, лучшие одеяния мне будут доступны. Но, упаси Боже, чтобы я злоупотреблял этим. Невозможно, чтобы я предоставил бразды правления своей природой алчности и вожделению».

Дата добавления: 2015-07-02