В ожидании малыша 10 страница

В общем, жила Марина без папы, не печалилась и не скучала, а тут вдруг почувствовала необъяснимое желание его видеть. И хорошо еще просто повидать и все. (Что она и сделала, съездив к нему). Так нет. Ей захотелось увидеть его еще и еще раз, что сподвигнуло меня на мысль, что причина тут кроется скорее и не в каких-то 'проснувшихся' родственных чувствах (о чем можно было догадаться и сразу), а, во-первых, в тех деньгах, которыми - насколько мне было известно - располагал он, да еще и в положении, которое у него было. Причем понял я, что у Марины еще и появилось навязчивое желание сняться в каком-нибудь кинофильме. (А уж здесь такой папа был как нельзя кстати).

И стала Марина все чаще и чаще отпрашиваться (хорошо еще отпрашиваться) у меня в Москву, просиживая в ней долгими днями, переходящими иной раз в недели. А вскоре - стоило мне припугнуть ее, что больше, мол, не пущу,-- и попросту сбегать, благо, что никаких обязательств - слово чести для этой особы никогда ничего не значило - ни перед кем у нее не было.

Ну, для кого-то, быть может, 'и ничего',-- что уехала. Все равно вернется. Но это было 'для кого-то'. А для меня... Для меня... Я в таких случаях совсем не знал, что мне надо было делать?! Я мучился, страдал, не находил себе места, с трудом отсиживая рабочий день. И только дожидаясь того момента, когда приходил домой, доставал из холодильника одну за другой бутылки с пивом, и цедил его по глоткам, бессмысленно уставясь в экран телевизора. Бессмысленно, ибо мысли мои были где-то далеко. А стремился заглушить свою боль алкоголем. Стремился, но обычно ничего у меня не выходило. А потому я и пил до тех пор, пока уже не заканчивались все телепередачи, и я тщетно переключал каналы, ловя хоть какую-нибудь передачу, потому как... потому как, страшился я одиночества. И нужен мне был лишь какой-нибудь фон, чтобы хотя бы побыть одному. Не боявшись. Хоть немного не боявшись своего одиночества...

...И продолжалось так до тех пор, пока не образовывалась под ногами бесполезная груда пустых бутылок. А я не засыпал тут же в кресле. Зачастую не в силах доставить свое тело до дивана. Засыпал, пока утром не будил меня звон будильника. И пока вечером не повторялось все 'по новой'.

А потом началось и вовсе необъяснимое. Появляющееся у меня сразу после пробуждения чувство тревоги,-- преследовало меня, пока я не избавлялся от него (а что вернее - заглушал) алкоголем. В течение дня я боялся каждого непредсказуемого шороха, любых резких движений; переход дороги для меня превратился в настоящую пытку, ибо это мне удавалось только в случае, если или не было машин вовсе, или горел зеленый свет. В итоге, время, затрачиваемое мною раньше чтобы куда-то добраться - теперь увеличивалось почти вдвое. К тому же я стал избегать слишком людных мест. Я то и раньше не выносил, когда меня кто-то толкает или даже просто прикасается. Но теперь для меня это стало настоящим адом.

И как вы думаете, мне следовало дальше жить? А прибавьте сюда еще маниакальное 'дежурство' около телефонного аппарата, в ожидании звонка от Марина!

Дни (и ночи) я срывался с места, подбегая к этому треклятому телефону, ожидая услышать ее голос в каждом звонке, и боясь, что она, не дозвонившись, - положит трубку.

Андрей посоветовал купить сотовый телефон. Но это сейчас мобильные телефоны не дороже нескольких походов в кино, а раньше нужно было выбирать: купить телефон -- или поддержанную иномарку; потому как цены и на то и на другое колебалось в районе нескольких тысяч долларов.

В конечном итоге все это настолько расшатало мою нервную систему, что я начал опасаться, что когда Марина приедет (если приедет - уже думал я, и всерьез боялся, что она давно передумала), вернуть к нормальной жизни меня сможет только хороший врач-психиатр.

Интересно было то, что хоть я это понимал и сам, но ничего не мог с собой поделать. Зачастую наблюдая за собой со стороны, и строго-настрого приказывая себе не волноваться по мелочам (хороши мелочи!) - я тут же - только проходило какое-то время - доводил себя до внутреннего опустошения окутавшем меня беспокойством, и как-то успокаивался, лишь когда засыпал, накаченный под завязку спиртным. Все тем же пивом. Но что касается пива,-- все объяснялось довольно просто. Аппетит у меня исчез напрочь. Впихнуть что-либо в себя было непосильной задачей. Потому пить водку - без закуски - я не мог. Притом - что такое пить водку? От нее довольно быстро наступало опьянение, а значит я мог уснуть мертвецки пьяным раньше,-- чем смог бы что-то для себя решить. Да, да,-- ведь за пивом я размышлял. И как размышлял! Небольшая толика алкоголя содержащегося в пиве помогала мне дополнительно активировать рецепторы мозга, тем самым, извлекая из глубин подсознания что-то, что должно было (могло!) помочь мне.

Но зачастую так оказывалось, что из подсознания 'извлекались' только воспоминания. Воспоминания, от которых становилось мне еще хуже. Потому как я словно бы заново переживал совершенные когда-то ошибки. И поступки мои стояли передо мной кровоточащей раной. Которую я совсем и не знал как заглушить. Ну вот, разве что, алкоголем...

И ведь сознание-то, в какой-то мере сохранялось очень долго. И алкоголь лишь на совсем незначительную (почти и незаметную) долю процента затуманивал его. А потом и случалось как будто временное облегчение. И после трех - пяти - семи бутылок, в моей голове, как будто и вправду, все становилось на свои места. И я наслаждался своим новым состоянием. Ведь способность мыслить, действительно тогда увеличивалась в несколько раз. И тогда можно было решить многие проблемы.

Дата добавления: 2015-06-27